Володя и Миша, поняв наконец, что случилось, стряхнули сонливость и стали помогать ему. Временами учитель делал знак прекратить работу, и четверо пленников, замерев, прислушивались. С той стороны завала все явственнее доносились удары, скрежет камней.
— Слышите?! — хрипло говорил учитель. — Они там работают.
— Работают, — подтверждала Светлана. — Как будто даже голоса слышно.
И они с удвоенным рвением вновь принимались разбирать камни. Щебень, куски глины с шумом катились на пол. Так шел час за часом. Ребята тяжело дышали, но не просили отдыха. Учитель обливался потом, он тоже не щадил себя. Иногда вдруг откуда-нибудь срывался камень и, глухо постукивая, скатывался на пол. Сергей Денисович кричал ребятам, чтобы они побереглись, а сам только тряс головой, прикрытой шляпой, и чихал от набившейся в нос пыли. Переждав немного, он брался за следующий камень, оставляя на нем следы крови из лопнувших мозолей. Ногти он давно обломал, пальцы кровоточили, но, казалось, Одинцов не замечал боли. Его пример заражал ребят. Миша и Володя словно соревновались друг с другом, кто больше сделает. Светлана пристроилась возле них, выбирая мелкие камни. Если кому-нибудь встречался камень покрупнее, все трое соединяли свои усилия и с победным возгласом скатывали его на пол.
А с другой стороны завала тоже слышались возня, стук камней, удары какого-то инструмента. И это придавало новые силы. И вдруг они услышали:
— Сергей! Сергей!
— Здесь! — хрипло отозвался учитель.
— Вы все живы?
— Живы! Живы! — закричали ребята.
— Слушай внимательно, Сергей, — теперь можно было узнать голос Санина. — Мы с доктором разбираем завал. Осталось немного. Отойдите все в дальний угол зала и ждите. Если случится второй обвал, вас не заденет. Через минуту продолжаем работу. Понял меня?
— Понял, Николай.
— Тогда уходите.
Сергей Денисович повернулся к ребятам.
— Всем спуститься с осыпи. К той стене, где вещи. Быстро!
Ребята, а следом за ними и учитель отошли к дальней стене зала. Сергей Денисович направил свет фонаря на то место, где они только что разбирали завал. Четыре пары глаз, не отрываясь, смотрели на желтоватый круг света. Там вновь послышались удары. Они раздавались все громче. Шуршала, осыпаясь, земля, ударяясь друг о друга, скатывались камни.
И вот появилось небольшое отверстие, в него просунулась рука, за ней вторая. Еще несколько камней, постукивая, скатилось с осыпи и в образовавшейся дыре показалась голова Санина.
— Отведи свет в сторону. Я ничего не вижу.
Учитель направил луч фонаря влево.
— Все равно ничего не видно. Подождите.
Голова исчезла, но тут же появилась и рядом с ней вспыхнул свет. Два луча скрестились, как гигантские мечи, а затем разошлись. Луч фонаря краеведа ощупал стены и остановился на учителе. Помедлив секунду, другую, он двинулся в сторону, ненадолго задерживаясь на каждом из ребят, словно пересчитывая их.
— Все здесь, все живы, — начальник отряда подумал и добавил: — Я еще немного расширю дыру, а вы соберите вещи и вылезайте.
Минут через десять пленники благополучно выбрались в коридор, где их с нетерпением ждали Иван Антонович, Санин и Аргус. Доктор плакал и не стыдился слез. Он каждого горячо обнимал и бессвязно бормотал одно и то же:
— Милые вы мои! Вот ведь как… Живы! А я-то… Молодцы! Милые вы мои…
Волновался и Николай Павлович.
Обычно сухой, резковатый и малоразговорчивый, сейчас он говорил много и возбужденно, для каждого находил теплое слово.
— Говоря по совести, Сергей, я не надеялся всех вас увидеть. Кто-то мог погибнуть. А вы живы и целехоньки!
Не скрывал своей радости и Аргус. Пес прыгал возле хозяина и ребят, лизал им руки, а если удавалось, и лица, визжал и взлаивал — словом, всячески выражал свой восторг.
— Объясните же, наконец, как мы оказались заживо замурованными? — спросил Сергей Денисович, когда волнение немного улеглось. — Я так и не понял, что вызвало обвал?
Краевед хотел ответить, но Мухин схватил его за руку:
— Я сам… сам объясню. В том, что все мы едва не погибли, виноват я… Один я. За это преступление, именно преступление, — жестко повторил Мухин, — я готов понести любое наказание. Постой, не перебивай, дай сказать все, объяснить… Устройте надо мной суд, судите по всей строгости, беспощадно. Я не заслуживаю жалости. Да, да, не заслуживаю… Но дайте сказать все. Никогда я не прощу себе этот опрометчивый поступок. Подожди, Сергей, сначала выслушай…
— Иван, к чему все это? В чем ты виноват? — учитель замолчал и вопросительно посмотрел на Санина: дескать, уж не рехнулся ли наш доктор. Мухин перехватил этот взгляд.
— Я в своем уме, и ты в этом сейчас убедишься… Обвала бы не случилось, Николай Павлович предупреждал, я не послушал… Помните, когда там, наверху, мы сожгли последние тряпки, а крысы все еще шли? Я… выстрелил из ружья. Вот причина обвала. Ты, Сергей, с ребятами в это время был в зале, а я и Николай Павлович — на баррикаде. Нас швырнуло в коридор, вернее, мы скатились прямо на грызунов. Это были их последние ряды. Камнями нас здорово побило. Сколько-то мы пролежали на полу оглушенные. А когда пришли в себя, крыс уже не было. Аргус тоже оказался с нами, а вы… Сначала мы не знали, где вы и что с вами. Неужели задавлены обвалом? Ужасно! Но кто-то мог остаться в живых. Потом припомнили, что вы были в зале, и решили: даже в худшем случае погибли не все. А раз так — значит, вы в ловушке, в зале, проход в который завален камнями, щебнем и землей…
— И тогда, — теребил начальник отряда, — Иван Антонович сказал, что он будет разбирать завал и сейчас же начнет работу…
— А Николай Павлович ничего не сказал, он просто встал рядом со мной. Мы работали, забыв про свои синяки, забыв обо всем, кроме того, что надо спасать вас. Останавливались только, чтобы глотнуть воды из фляги Николая Павловича. У нас ничего не было, кроме этой фляги, топора и одного фонарика. Как мы обрадовались, услышав стук. Кто-то жив! Кто-то в зале тоже разбирает завал. Потом различили голоса… Вот и все.
Доктор умолк и горестно покачал седой головой.
— Я, один я виноват. Если можете — простите…
— Иван Антонович, миленький, — Светлана бросилась к Мухину, обхватила за шею худыми руками. — Не надо так. Ну не плачьте. Мы же все здесь, с вами. Вот Миша, Володя, вот Сергей Денисович. И мы вас простили, потому что очень, очень любим. Правда, мы простили Ивана Антоновича?
— Брось, Иван, — голос Сергея Денисовича задрожал. — Ты же видишь, все обошлось. Ну, поступил неосмотрительно, не нарочно же. Да перестань, в конце концов, реветь. И нечего болтать о каком-то прощении.
— Нет-нет, подумать только! Заживо похоронил людей…
— Лучше подумаем о том, что делать дальше.
— Всем нужен отдых, — заговорил Санин. — Хорошо бы чего-нибудь пожевать. Устроимся прямо здесь, потому что более подходящего места поблизости нет. И еще — надо выспаться…
Он не договорил. Неожиданно и совсем близко опять прозвучал уже знакомый крик.
Глава 19
ПЛЕННИК ПОДЗЕМЕЛЬЯ
— Узнаем же наконец, кто тревожит нас этим криком, — словно обрадовавшись, что можно сменить тему разговора, воскликнул Сергей Денисович и, освещая коридор, направился в ту сторону, откуда, как ему показалось, раздался крик. За ним, прихрамывая, поспешил краевед.
— Это где-то здесь, — возбужденно говорил Николай Павлович, направляя луч фонаря на стены и пол. — Ага, вот тут кое-где глина, нет ли на ней следов.
— Если и были, то их стерли крысы, — возразил учитель.
— Крик мы услышали после того, как грызуны прошли.
Доктор с ребятами догнали Санина и Одинцова.
— Не забывайте только, что у нас кончается запас батареек, берегите свет, — напомнил Сергей Денисович.
— И осторожность — мы не знаем, с кем имеем дело, — добавил Николай Павлович, вспомнив, что он опять начальник отряда и отвечает за каждого человека.
Группа людей довольно быстро шла по коридору. Впереди нее прыгали желтые пятна света. Аргус жался к хозяину, урчал и возбужденно повизгивал. Псу, видимо, хотелось броситься вперед, но страх удерживал его.
— Николай, ты прав, — изменившимся голосом произнес учитель. — Вот следы.
На мягкой глине виднелся отпечаток босой ноги человека. На расстоянии шага Одинцов увидел второй отпечаток. Ребята направили лучи фонарей на следы.
— Здесь прошел человек, — сказал Николай Павлович. — Совсем недавно. Может быть, только что.
— Черт возьми, — пробурчал доктор. — В этой тьме я ничего не могу разглядеть. Где следы человека?
— Значит, в пещере все-таки есть люди! — торжествующе сказал Миша Глебов. — Я так и знал.
— Не ври, — возразил Володя. — Откуда ты мог знать?
— Ну… не знал, а догадывался.
— Может, это наши следы? — вмешалась Светлана.
— Выдумаешь! Кто же из нас ходит босиком?
— Да мы здесь еще не проходили.
— Позвольте, — доктор сбросил очки и нагнулся, стараясь разглядеть отпечатки. — А не зверем ли оставлены следы? Например, медведем.
— Пещерным медведем, — подсказала девочка.
— Нет, обыкновенным. Пещерные-то давно перевелись. След медвежьей лапы походит на след босой ступни человека.
— Да, здесь проходил медведь, — подтвердил Сергей Денисович. — И, судя по следам, довольно крупный. Левая передняя лапа у него повреждена. Он ставит ее осторожно, потому и отпечаток слабый.
— Правда, папка! — отозвался Володя. — Пальцы едва видны.
— Иван Антонович, побудьте с ребятами здесь, а мы с Сергеем немного пройдем по следам.
— Мы с вами! — зашумели ребята. — Нам тоже интересно. Николай Павлович, возьмите нас!
— Тогда и меня в придачу, что же я буду делать один? — решительно заявил Мухин. Он так суетился, словно старался хоть чем-то искупить свою вину перед товарищами.
Санин посмотрел на Одинцова.
— А если это не медведь? Ты же, Сергей, сам сказал: след медвежьей лапы походит на след босой ноги человека.
— Видишь ли, отпечатки не очень ясные, да и свет плохой, разглядеть их трудно. Но, я думаю, это все-таки был медведь. Давай пройдем еще немного, а Иван с ребятами подождет здесь.
— Лучше не ходи туда, Сережа, — осторожно заметил Мухин. — Сам знаешь, встреча с медведем не сулит ничего приятного. Зачем тревожить косолапого?
— Так-то оно так, да вот начальник отряда думает, будто здесь прошел человек. Хочу его разуверить. Не беспокойся, мы пройдем немного и вернемся. А ребята тем временем пусть принесут рюкзаки.
— Тогда возьмите мое ружье, может пригодится.
— Чтобы устроить еще один обвал? — заметил Санин. — У нас есть ножи и топор. Этого достаточно.
— Как знаете, — пробормотал доктор, на него упоминание об обвале подействовало удручающе. — Миша, Володя, Света, пойдемте за рюкзаками.
Аргус, поглядывая в темноту, дрожал и повизгивал от нетерпения. Сергей Денисович, поглаживая, успокаивал его.
— Вот Аргус точно знает, кто там. Он уже встречался с ним. И мой пес боится, чего раньше не случалось.
— Жаль, собака не может рассказать нам об этой встрече, — шутливо отозвался краевед. — Так что же? Разведаем?
— Совсем немного. Нам все равно придется туда идти, другого-то пути нет.
Перебрасываясь короткими фразами, учитель и краевед пошли по коридору, освещая фонариками каждый выступ, каждый камень. Пол в коридоре был покрыт глиной лишь местами, и потому следы часто терялись. Но потом их удавалось найти. Внезапно громко и зло залаял сеттер: чувствуя рядом хозяина, он наконец поборол страх.
— Чего ты, дурак, — вздрогнув от неожиданности, сердито сказал Одинцов. — Цыц!
Сеттер рванулся вперед, и Сергей Денисович невольно ускорил шаги. Слева встретилось ответвление коридора, пес потянулся к нему. «Если там медведь, Аргус поджал бы хвост. Тогда кто же…»
— Николай, — учитель показал на щель. — Свернем сюда?
— Конечно. Иди, Сергей, я за тобой.
Едва Сергей Денисович пролез в узкий проход, как в ответ на лай и рычание Аргуса из темноты послышалось глухое ворчание. Одинцов вздрогнул и отступил. В луче света мелькнула и исчезла большая тень, учитель даже не успел ее рассмотреть. Аргус бросился к ней. Его лай сразу же захлебнулся и перешел в сдавленный визг. Забыв об осторожности, Одинцов поспешил на выручку собаке. Навстречу двинулось что-то темное и мохнатое, вцепилось, повалило. Фонарик вылетел из рук учителя и погас. Рядом отчаянно взвизгнул Аргус.
Сергей Денисович чувствовал, как нестерпимо больно сдавило грудь и острая боль разлилась в левой руке. Он задыхался, слабел с каждой секундой. А сверху давила и давила огромная тяжесть, и Одинцов ничего не мог сделать, чтобы сбросить ее.
Потом Сергей Денисович ощутил внезапную легкость и глубоко вздохнул. Но подняться не смог, руки и ноги не повиновались. В ушах зазвенело от громкого рева. Но тут же рев оборвался, перешел в захлебывающийся хрип. Снова отчаянно залаял Аргус.
В лицо учителю ударил яркий сноп света.
— Сергей, Сергей, — звал краевед.
— Помоги подняться.
Николай Павлович подхватил Одинцова под мышки, приподнял и поставил на ноги. Учитель прислонился к стене, его пошатывало, в голове не умолкал звон.
— Тебе плохо? Сильно он тебя помял?
Голос краеведа доносился словно из-под земли.
— Не очень. Сейчас пройдет, — Одинцов закашлялся. — Что это было?
— Медведь, как ты и предсказывал. Посмотри.
Санин направил свет на мохнатую груду на полу.
Возле зверя крутился и рычал Аргус.
— Это… ты его?
— Да, топором.
— И кажется, вовремя.
А в коридоре встревоженно гудели голоса доктора и ребят:
— Они прошли дальше.
— Нет, свернули сюда, в эту щель.
— Сережа, Николай Павлович, где вы?
Поддерживаемый товарищем, Одинцов вышел в коридор.
— Вот они! — выкрикнул радостно Миша. — Сергей Денисович, кого вы встретили?
Подошли Володя и Светлана, а потом и запыхавшийся Иван Антонович.
— Бог мой! — Мухин всплеснул руками. — Сережа, на кого ты похож! Кто тебя так отделал?
— Побывал в дружеских объятиях Топтыгина.
— Боролся с медведем? Но ведь это безумие.
— Я же не знал, что там медведь. А прикончил его Николай. Второй раз он спас мне жизнь.
— Будешь еще считать, — недовольно отозвался краевед. — Иван Антонович, займитесь-ка им, он еле стоит на ногах.
— И правда! Миша, Володя, костер. Живо! У нас еще осталось немного хвороста.
— Мы хотим посмотреть медведя, — сказал Миша. — Можно?
— Можно, только потом, — ответил начальник отряда. — Сначала я сам посмотрю.
И Санин снова скрылся в щели.
Разложили костер. При его свете доктор смазал Одинцову йодом все царапины, которых было довольно много.
— Кости-то он тебе не переломал, Сережа, — говорил Иван Антонович. — Ты еще дешево отделался. Предостерегал же я, так не послушали старика. А вот с рукой что-то неладно. Засучи-ка рукав. Вот так. Володя, посвети сюда. Ого, распухла! Сделаем компресс. Несколько дней походишь с перевязанной рукой.
Вернулся Санин.
— Зверь крупный. Мы легко с ним справились только потому, что он страшно тощий. Кожа да кости.
— Можно все-таки посмотреть? — нетерпеливо спросил Миша.
— Теперь можно.
Миша, а за ним и Володя направились к щели.
— Ребята, я с вами, — попросила Светлана. — Я никогда не видала живых медведей.
— Да он не живой, — поправил брат. — Ладно, иди уж.
Иван Антонович тоже захотел посмотреть на медведя, а когда вернулся к костру, сказал:
— Нет худа без добра. Пополним запасы продовольствия. Мишка действительно худющий, но мясо на нем кое-где есть.
— Интересно, как он попал в пещеру? — спросила Светлана.
— Очень просто, моя милая. Где-то нашел лаз. Уж не знаю, зачем ему понадобилось в него соваться. Может, из любопытства, а может, мишка надеялся чем-нибудь поживиться. Ну, а потом заблудился и выбраться не смог, стал пленником подземелья. Потому и отощал, есть ему в пещере нечего. Николай Павлович, вытащим добычу сюда.