— Как зовут этого человека?
— Он мне лишь свою кликуху назвал — Цыган.
— Где вы с ним встречались?
— Мы не встречались, гражданин следователь. Только по телефону базарили.
— А деньги он тебе тоже по телефону передал?
— Нет, гражданин следователь. Бабки он отстегнул через свою знакомую цыганку.
— Как зовут цыганку?
— Аза Жемчужная. Она певица. Поет в ресторане «Очи черные». На Фонтанке.
— Ясненько. И сколько «крестный отец» отвалил тебе за мое устранение?
— Триста тысяч баксов.
— За меня — всего-навсего триста тысяч? — Молодцов даже слегка обиделся.
— Так это ж аванс, гражданин следователь. А окончательный расчет — еще семьсот тыщ. Итого — «лимон».
— Ну это еще куда ни шло. И когда тебе должны выплатить остальные деньги?
— Как только по «ящику» сообщат, что вы убиты.
— Где ты их должен получить?
— В ресторане «Очи черные». У Азы Жемчужной.
— Ясненько. — Молодцов снял телефонную трубку и позвонил в Следственное управление. Генералу Громову. Суперопер знал, что его друг работает допоздна.
— Громов на проводе, — послышался стальной голос начальника уголовного розыска.
— Привет, Геша.
— Привет, Гриша.
— Я Ствола взял, старик.
— Неплохо, старик. Ты его уже допросил?
— Да. Под гипнозом.
— Ну и кто тебя заказал?
— Как я и предполагал — «крестный отец». Но не сам, а через Ваську Цыгана. А тот использовал некую Азу Жемчужную.
— Это еще что за дамочка?
— Певичка из цыганского кабака. Именно она должна расплатиться с киллером, когда по телевидению пройдет информация о моем убийстве.
— Твои дальнейшие планы?
— Хочу взять цыганку с поличным.
— Разумно, старик. И что требуется от меня?
— Свяжись с телевизионщиками. Пусть в вечерних новостях сообщат, что меня грохнули.
— Будет сделано. Прямо сейчас и позвоню.
Саша Чайников дернул Суперопера за рукав.
— Григорий Евграфыч, пусть сообщат, что и меня грохнули.
Молодцов покосился на Чайникова:
— А тебя-то зачем, Шура?
— За компанию, Григорий Евграфыч.
Слушай, старик, — сказал в трубку Молодцов. — Передай телевизионщикам, что вместе со мной грохнули моего помощника — Александра Чайникова. Ладненько?
— Ладненько, — ответил генерал. — Передам.
— Пока, Геша.
— Пока, Гриша.
Суперопер положил трубку.
— Григорий Евграфыч, а потом как же? — спросил Саша.
— Что «потом»?
— Ну когда выяснится, что нас не грохнули. Что тогда?
— Да ничего. Дадут опровержение — и все. Ясненько?
— Ясненько.
— А раз ясненько, то погнали в «Очи черные».
— Прямо сейчас?
— Конечно. Надо ковать железо, пока оно горячо.
Саша показал на загипнотизированного киллера.
— А этого куда?
— Закинем в ближайшее отделение милиции. Пусть в камере дрыхнет.
Перед уходом Чайников позвонил домой и предупредил Калерию Ивановну, что, если она услышит по телевизору сообщение о гибели сына, — пусть не волнуется. Так надо…
Суперопер тоже на всякий случай звякнул в родное село Хлевное.
Затем оба сыщика, замаскировавшись (Саша приклеил себе усы, а Григорий Молодцов — бороду), сели в машину Суперопера и погнали на Фонтанку. В ресторан «Очи черные».
Глава XVIII ПОСЛЕДНИЙ ИЗ РОДА ШТАММОВ
На следующий день все питерские газеты сообщили о трагической гибели знаменитого Суперопера и его талантливого помощника Александра Чайникова.
— Мать честна… — сказал участковый Менькин, прочитав утром газету. — Вот и нет больше моего друга Евграфыча.
— А куда он делся, дедушка? — спросила Машенька.
— Никуда не делся, Машка. На кладбище скоро отнесут.
— А потом обратно принесут?
— Нет, внученька, кого на кладбище отнесли — того назад уже не приносят…
А этажом ниже Юлька и Стас обсуждали сложившуюся ситуацию.
— Мы должны довести это дело до конца, — решительно говорил Брыкин. — Чтобы гибель Саши Чайникова была не напрасной.
Оладушкина вздыхала:
— Да, но как? У нас же нет ни одной ниточки.
— Одна есть.
— Какая?
— Штамм. Надо его найти.
— А где мы его найдем?
— Я думал об этом сегодня ночью. Штамм — явно не кличка, а фамилия. Причем редкая фамилия. А что, если узнать, много ли Штаммов живет в Питере?
— Ну узнаем. И что дальше?
— Дальше вычислим, кто из них связан с преступным миром. Это и будет тот Штамм, о котором говорил Жуликов… — Стас прошелся по комнате. — О, идея! Я сейчас позвоню дяде Коле!
— Какому дяде Коле?
Не ответив, Брыкин стал набирать номер справочного.
— Алло. Справочное?.. Скажите, пожалуйста, номер милицейского компьютерного центра… Да, на Гороховой… Спасибо…
Теперь Брыкин начал набирать номер компьютерного центра, одновременно с этим объясняя Оладушкиной:
— У дяди Коли классная память. Он точно что-нибудь о Штамме знает.
К телефону подошел сам дядя Коля.
— Дядя Коля, — закричал в трубку Стас, — это Брыкин! Помните, я у вас был один раз вместе с Сашей Чайниковым?
— Конечно, помню, — ответил Крюквин. — Да-а, не повезло Сане. Но как говорится: «Смерть не спросит — придет да скосит». Ты, Стас, чего звонишь?
— Вы не знаете, в Питере есть бандит по фамилии Штамм?
— Бандита нет. Есть мелкий правонарушитель по фамилии Штамм. Милиция его несколько раз задерживала за попрошайничество.
— Так он — нищий?
— Нищий. Зато имя-отчество у него прямо как у князя. Иннокентий Амфилохиевич. Сразу и не выговоришь.
Брыкину было не до имени-отчества какого-то попрошайки.
— Дядя Коля, — с надеждой просил он, — подумайте хорошенько. Может, все-таки есть бандит Штамм?
Крюквин подумал.
— Нет, — твердо сказал он. — Я бы его знал.
— Ну а вообще людей с фамилией Штамм много в Петербурге?
— Какой там много. Всего один. Вот этот самый Амфилохиевич.
— А вы его адрес не помните?
Дядя Коля, разумеется, помнил. Штамм жил на улице Савушкина, недалеко от станции метро «Черная речка».
— Давай съездим к нему, — предложила Юлька, когда Стае положил трубку. — Вдруг у него родственники имеются, которые фамилию сменили.
И ребята поехали.
Правда, добираться до улицы Савушкина им пришлось тремя видами транспорта: трамваем, троллейбусом и автобусом. А все потому, что за ребятами увязалась Белоснежка. А собак в метро не пускают.
Наконец они добрались до Черной речки, нашли нужный дом и нужную квартиру.
Дверь им открыл высокий старик с благородной внешностью, в атласном халате и с трубкой в зубах.
— Чем могу служить, молодые люди?
Стас и Юлька переглянулись. Старика можно было принять за академика, за киноартиста, за композитора… Но уж никак не за нищего.
— Извините, — неуверенно сказал Брыкин. — Нам нужен Иннокентий Амфи… Амфе… — Стас забыл отчество.
— Ам-фи-ло-хи-е-вич, — по слогам произнес старик. — Это я. Так что вы хотите?
Ответ на этот вопрос у ребят был заготовлен заранее.
— Видите ли, в чем дело, — заговорила Оладушкина. — Мы в школе изучаем историю нашего города. В кружке «Юный краевед». И нам на лето дали задание — выяснить, какая фамилия в Петербурге самая редкая. Оказывается — ваша. Вы — единственный Штамм во всем городе. Поэтому хотелось бы узнать о вас, о ваших предках…
— Да, да, — подхватил Брыкин. — И не только о предках, но и о ваших родственниках, которые сейчас живут в Питере.
— Прошу в мои апартаменты, — высокопарно сказал старик.
— А ничего, что мы с собакой? — спросила Юлька.
— Ничего, солнышко.
Ребята вошли в квартиру, которая поразила их своей роскошью. Таких шикарных квартир ни Брыкину, ни Оладушкиной до сих пор видеть не приходилось. Везде стояла антикварная мебель, висели старинные картины…
— У вас прямо как в Эрмитаже, — восхитилась Юлька.
Старик Штамм польщен но улыбнулся:
— Ну что ты, солнышко. До Эрмитажа мне далеко.
— Это же, наверное, кучу денег стоит, — заметил Стас, осматриваясь.
Штамм небрежно махнул рукой:
— Деньги для меня не проблема. Я хорошо зарабатываю. — Старик опустился в массивное кресло и указал трубкой на два других кресла. — Садитесь, молодые люди.
Ребята сели.
— Итак, вас интересуют мои предки, — неторопливо заговорил Штамм. — Ну что ж, мне есть, о ком рассказать. Один мой предок — Георг фон Штамм — был сенатором при императоре Павле I. Другой предок — Генрих фон Штамм — вице-канцлером при императоре Александре III. Две мои прабабки были фрейлинами императрицы Александры Федоровны. А мой дед по отцовской линии…
Попыхивая трубкой, старик говорил, говорил и говорил. Про светлейших князей, генералов от инфантерии, тайных советников, наместников…
Юлька слушала с интересом, а Стас прямо извертелся от нетерпения. Ему все эти Штаммы были до лампочки. Его интересовал только один Штамм — о котором упоминал бандит Картошка.
Наконец старик закончил распространяться о своих предках. Брыкин сразу приободрился.
— А теперь расскажите о родственниках, которые еще живы, — попросил он.
Старик Штамм развел руками:
— Увы, мой юный друг, увы. Мне не о ком больше рассказывать. Перед вами последний представитель славного рода Штаммов.
— У вас что, даже детей нет? — удивилась Юлька.
— Нет, солнышко. Ни детей, ни братьев, ни сестер. Я один как перст.
«Вот блин!» — подумал Брыкин. Похоже, что поиски неведомого Штамма, даже толком не начавшись, уже закончились.
Делать ребятам здесь больше было нечего.
— А где вы работаете? — просто из вежливости поинтересовалась Оладушкина.
— В метро.
— В метро? — повторила девочка, не понимая, кем может работать в метро человек с такой благородной внешностью. — А кем?
— Нищим, — ответил старик.
Ребята заулыбались, думая, что это шутка.
— Правда, нищим, — серьезно сказал Штамм.
— А побираться вы в таких костюмчиках ходите? — насмешливо спросил Стас, показав на приоткрытую дверцу шкафа, за которой виднелись костюмы.
— Нет, конечно. Для работы у меня имеется спецодежда. — Старик подошел к шкафу и открыл вторую дверцу. — Вот полюбуйтесь.
Ребята увидели не очень опрятные пиджаки, куртки, рубашки… Да, похоже было, что Штамм не шутил.
Брыкин присвистнул.
— Ни фига себе. И сколько у вас в месяц получается?
— Когда как. — Старик снова уселся в кресло. — Иногда до тысячи доходит.
— Ого, — сказала Юлька. — Тыща рублей. Неплохо.
— Каких рублей, солнышко, — усмехнулся Штамм, раскуривая погасшую трубку. — Я в долларах считаю.
— Тысяча долларов в месяц?! — ахнули ребята. — Как это вам удается?
— Я же профессиональный нищий. И из года в год совершенствую свое мастерство.
— А чего тут совершенствовать? — сказал Стас. — Проси себе милостыню, да и все.
— Э, нет, — прищурился Штамм сквозь табачный дым. — Просто просить милостыню — дело нехитрое. Надо так просить, чтобы тебе подавали. И подавали помногу. А для этого нужны определенные способности. К примеру, я могу заплакать, если понадобится.
— Хэ, — хмыкнула Юлька. — Я тоже могу…
— Ну да? — не поверил старик. — А ну-ка, заплачь.
— Пожалуйста.
Оладушкина на секунду сосредоточилась — и по щекам у нее потекли слезы.
— Замечательно, солнышко, — одобрительно сказал Штамм. — Просто замечательно. Из тебя могла бы получиться отличная нищенка-профессионалка.
Девочка фыркнула:
— Благодарю покорно. Я собираюсь в театральный поступать. На драматическую актрису.
— Одно другому не мешает. У меня был знакомый артист, который по вечерам играл в театре, а днем собирал милостыню. Гримировался под старушку и сидел вместе с нищими у церкви. И, между прочим, на паперти он зарабатывал больше, чем на сцене.
— А как его звали? — быстро спросил Брыкин.
— Да я уже не помню. Это давно было, знаю только, что он потом бросил и побираться, и в театре выступать. И подался в бандиты.
Стас и Юлька обменялись понимающими взглядами.
— А вы не знаете, где он живет? — поинресовалась Оладушкина.
— Раньше он в пригороде жил. Вместе с матерью. Пока та не умерла.
— В Дворкино?! — хором воскликнули ректа.
Штамм вынул трубку изо рта.
— Да. В Дворкино.
— А фамилия его Жуликов! — воскликл уже один Стас.
— Верно, Жуликов. — Старик пристально осмотрел на Брыкина. Потом перевел взгляд на Оладушкину. — А ведь вы, молодые люди, не краеведы. Ну-ка, признавайтесь, кто вы?
Юлька густо покраснела и опустила глаза. А Стас решил сказать правду.
— Мы сыщики. И сейчас расследуем одно дело.
— А что за дело? — с улыбкой спросил Штамм.
— Этим делом занимался Александр Чайников. Слышали о таком?
Старик сразу перестал улыбаться.
— Да, слышал. Вчера по телевизору. Его убили вместе с Суперопером.
— Мы решили довести Сашино дело до конца, — горячо произнесла Оладушкина. — Чтоб его гибель была не напрасной.
— Мы ищем бандита по фамилии Штамм, — добавил Брыкин.
— К сожалению, ничем не могу вам помочь. В Петербурге я знаю лишь одного Штамма. Самого себя. Но, как видите, я не бандит.
— Видим, — кивнул Стас. — Ну а про Жуликова вам больше ничего не известно?
Штамм задумчиво пососал трубку.
— Нет, ничего. Но зато я знаю человека, который одно время работал с ним на пару. Его зовут Федька Малец. Он сейчас в Александро-Невской лавре работает. Хотите, я вас с ним познакомлю?
— Хотим, — сказали ребята.
Но, чур, с одним условием. — Штамм бросил взгляд на Юльку. — Пока мы будем ехать в метро, ты, солнышко, поможешь мне собрать милостыню.
— Ой, что вы, у меня не получится, — начала отказываться Оладушкина.
— Получится, солнышко. От тебя лишь требуется поплакать немного и сказать: «Люди добрые, подайте круглой сироте на пропитание».
— Но я же не круглая сирота. У меня и мама, и папа есть.
— Ну и что? Ты же артисткой хочешь стать. Вот и сыграй роль сироты. — Старик Штамм достал из шкафа поношенную куртку. — На, примерь.
Куртка была Юльке велика. Девочка в ней буквально утонула. Но Штамм остался доволен Юлькиным видом.
— Великолепно, — сказал он. — Поехали.
И вся компания, включая Белоснежку, отправилась к станции метро «Черная речка». У входа в метро старик Штамм нацепил на собаку ошейник с поводком, а себе на нос — очки с темными стеклами. И дежурная у турникетов без разговора пропустила слепого с собакой-поводырем.
Иннокентий Штамм был абсолютно прав, говоря, что из Оладушкиной могла бы получиться отличная нищенка. Пока они ехали от «Черной речки» до «Площади Александра Невского», Юлька, переходя на остановках из вагона в вагон, насобирала кучу монет и бумажных рублей.
Состав уже подъезжал к станции «Площадь Александра Невского», как вдруг…
Нет, вначале-то все было хорошо. Оладушкина шла по вагону, прося слезливым голосом подать круглой сироте на пропитание. Пассажиры подавали. И вот, пройдя весь вагон, Юлька обратилась к очередному пассажиру, стоящему у двери:
— Подайте круглой сироте на пропи… — И тут слова застряли в Юлькином горле, потому что рядом с пассажиром она увидела… Виолетту Аркадьевну. Свою мать.
А Виолетта Аркадьевна увидела свою дочь. Глаза у нее стали, как два чайных блюдца.
— Юля?.. — потрясенно ахнула Виолетта Аркадьевна.
В этот момент состав прибыл на станцию «Площадь Александра Невского». Двери открылись. И Юлька, выскочив из вагона, помчалась к эскалатору. А вслед за ней помчались Брыкин, Штамм и Белоснежка.