– Сумей трижды спрятаться так, чтобы я тебя не увидела, тогда я твоя. Не сумеешь, – быть и твоей голове на колу.
– Ну, что ж, я пойду прятаться, а ты ищи, – сказал юноша.
Вот пришёл он к берегу моря и достал рыбий ус. Только поджёг, как из моря выплыла спасённая им рыба.
– В чём твой чёрный день? – спрашивает.
Так, мол, и так, отвечает юноша, помоги мне! Рыба разинула рот и говорит:
– Прячься!
Юноша спрятался, рыба опустилась на дно и улеглась на песке. Царская дочь поднялась на башню, глянула вниз, глянула вверх, посмотрела на все четыре стороны, – не видно пастуха. Тут бы ему и радоваться, да на дне моря рядом с рыбой, в которой он спрятался, зашевелился червяк.
Рыба разинула рот, и дочь царя увидела пастуха.
– А ну-ка выходи, – засмеялась она, – не спрятаться тебе от меня!
Пришлось прятаться второй раз. Пошёл юноша к лесу, сжёг волос оленя.
– Что тебе нужно в твой чёрный день? – спрашивает олень.
Так, мол, и так, рассказал пастух, помоги мне.
Посадил олень юношу на спину, запрокинул голову, дал ему рога в руки, помчался за семь долин, за семь гор, спрятался в пещере под скалой.
Поднялась царская дочь на башню, глянула вниз, глянула вверх – нигде не видать пастуха.
Тут бы ему и радоваться, да над головой оленя зажужжал слепень. Отмахнулся олень, а царской дочери только это и нужно было.
– Вылазь из пещеры, – кричит она, – от меня не спрячешься.
Пришлось прятаться в третий раз. Вышел юноша в степь, сжёг перо орлицы.
– Чем помочь тебе в твой чёрный день? – спросила она.
Юноша рассказал, и орлица, посадив его на спину, взвилась в небо и спряталась за чёрную тучу.
Царская дочь поднялась на башню, но, сколько ни смотрела вокруг, не увидела пастуха.
Хотела было она уже уходить, да тут налетел ветер, рассеял тучу и открыл орла.
– Зовите палача, рубите пастуху голову! – сказал царь.
– Позволь мне ещё раз спрятаться, – ведь всё равно мне не уйти от палача.
– В самом деле, – подумала дочь царя, – куда ему уйти от меня? – И попросила царя ещё раз испытать пастуха.
Юноша вышел в поле, сжёг лисий волосок и говорит лисице:
– Ну-ка, голубушка, развяжи мешок всех своих хитростей и спрячь меня так, чтобы дочь царя не нашла.
– Ну, это дело не хитрое, – сказала лиса.
Она превратилась в купца с желтой бородой, пастуха превратила в блоху, положила его в свёрток сафьяновой кожи, годной на женские сапожки, и пошла торговать.
Поднялась царская дочь на башню, но, сколько ни смотрела, куда ни смотрела, – не видно пастуха – точно со света сгинул!
В это время перед башней показался купец.
– Кому нужен сафьян на сапожки, – кричит он, – кто купит сафьян?
Решила царская дочь с досады сапожки завести. Позвала купца, стал он примерять сафьян, шепчет юноше:
– Прыгай на ногу!
Блоха прыгнула и потихоньку спряталась в платье царской дочери.
– Ну что, дочь моя, нашла пастуха? – закричал царь.
– Беда, отец, – отвечает дочь, – на всём видном свете его не видно.
– Ещё раз посмотри, дочь моя, – сказал царь. – Обязательно найди!
Но как ни старалась царская дочь, сколько ни смотрела, не смогла найти.
Спустилась к отцу, – признала, что пастух ловчей её.
Только она признала это, как блоха прыгнула на землю и превратилась в юношу.
Пришлось царю отдавать дочь за пастуха.
Вверх из пушек палили, вниз из ружей стреляли, ударили в барабан, заиграли в трубы, – женился пастух на царской дочери!
Застав их едящими, пьющими, играющими, я и сам проплясал по-медвежьи, и, всеми расхваленный, пришёл к вам, чтобы рассказать, как всё было.
Большой хитрец, два полхитреца и хитрец-четвертушка
(Лезгинская сказка)
Жил-был пачах-падишах. Один раз, когда у падишаха собрались все ханы, муллы и кадии его страны и когда по царской справедливости были решены все дела в падишахстве, пачах-падишах сказал:
– Спасибо вам, мои слуги, за всё, чем вы послужили мне на диван-хане. Сослужите теперь ещё одну службу, скажите, что важней всего в моём пади-шахстве, что самое главное для человека и без чего человек жить не может?
Тут в диван-хане поднялся такой шум, как на базаре. Заговорили все разом, и никто не соглашался друг с другом. Одни считали, что человеку не прожить без земли и без того, что есть на земле, другие твердили, что самое главное – вера и благочестие, а остальное всё даст Аллах, третьи думали, что важней всего на свете служба падишаху и нужней всего для человека ласка падишаха.
Когда поднялся главный мулла падишаха, все замолчали.
Мулла сказал:
– Самое главное, пачах-падишах, это – хитрость, – без неё никак не прожить человеку.
Падишаху понравились эти слова, и мулле захотелось похвастаться.
– Сказать по правде, великий падишах, мне и самому Аллах помогает в хитрости. Мои слуги и за скотом моим ходят, и гостей моих встречают, а я им ничего не плачу.
– Ты прав, – сказал падишах, – надо, чтобы Аллах и мне помогал в моём деле. Если б я нашёл самого ловкого на выдумку человека, я бы назначил его главным своим хитрецом, а хана, которому он служит, сделал бы первым ханом в падишахстве.
Тут хан самого большого аула в падишахстве сказал:
– Считай, падишах, что мой хитрец уже у тебя. Он такой ловкач, что его не перехитрит даже мулла.
– Значит – это настоящий хитрец, – улыбнулся падишах.
А мулле сказал:
– Испытай его, – пусть он покажет своё искусство. Хан среднего аула испугался, что он упустит возможность отличиться, и закричал:
– В моём ауле тоже есть два хитреца. Пусть и они послужат тебе, падишах!
– Если хитрецов двое, – засмеялся падишах, – значит один из них – это полхитреца. Испытайте и половинки!
Хан соседнего, самого маленького аула в падишахстве видит, что среди сильных не пробиться, и говорит:
– Великий падишах, это несправедливо. Говорят, – где аул больше, там и ума больше. Но и в маленьком ауле есть свой дели-дивана. Найдётся и у нас хитрец!
– Ну, твой хитрец, – это хитрец-четвертушка, – пренебрежительно бросил падишах. – Пусть он сперва докажет своё мастерство.
Вернулся хан маленького аула в свое ханство и задумался: дели-дивана у меня, конечно, найдётся, но где взять хитреца?
Позвал он к себе самого бедного, ничего не знавшего кроме голода, человека и говорит:
– У тебя нет ни земли, ни овец, – сам Аллах не знает, как ты ухитряешься жить. Но ты – хитрец-четвертушка, а мне нужен хитрец, который перехитрил бы муллу. Сумеешь?
– Если люди прикажут – попробую, – отвечает бедняк, – если живот прикажет – сумею!
– Вот тебе для живота овца, – сказал хан, – попробуй для начала перехитрить хитрецов соседнего хана.
Бедняк зарезал овцу, высушил на солнце мясо, повесил его к зиме на гвоздь и пошёл узнать у хана, что надо сделать с полхитрецами.
– Докопайся до их глупости, – сказал хан, – и приведи их ко мне, чтобы они сами увидели, как они глупы.
Бедняк пошёл искать полхитрецов, но пока он был у хана да шёл в соседний аул, оба полхитреца побывали в маленьком ауле и стащили с гвоздя сушёного барана. Принесли домой, разрубили пополам, но никак не поделят. Решили пойти к купцу за весами.
Бедняк увидел своего сушёного барана, взвалил на плечи разрубленную тушу, прихватил у хитрецов двух их живых баранов и вернулся домой.
– Ну, жена, – говорит он, – вари вдоволь сушёное мясо, – нечего нам зимы ждать!
Два полхитреца, не найдя сушёного мяса, решили, что оно досталось собакам.
С досады они снова пошли в маленький аул, чтобы попробовать ещё чем-нибудь поживиться.
Приходят, а хитрец-четвертушка ест варёное мясо и зазывает гостей:
– Заходите, прохожие люди, угощайтесь! Для всех хватит!
Хитрецы среднего хана, знавшие, что у бедняка в доме ничего не было, кроме украденного ими мяса, удивились, увидав у него и варево в котле, и остатки сушёного мяса на гвозде, и двух баранов на дворе.
– Как ты ухитрился так быстро разбогатеть, – спросили они.
– А очень просто, – отвечает хитрец, – наш хан сегодня сошёл с ума и за каждого варёного барана даёт двух живых.
Хитрецы соседнего аула испугались, что не успеют попользоваться дармовщинкой, вернулись поскорее домой, собрали со всего аула котлы, порезали всех своих овец, сварили их, свалили на арбу и повезли к хитрецу-четвертушке.
Хитрец-четвертушка повел их к своему хану.
Хан посмеялся над хитрецами и прогнал их.
Они сами поняли, что поддались на хитрость бедняка, и решили попросить своего хана, чтобы он назначил их ханскими глупцами,– глупее их не найти никого.
А хан маленького аула дал бедняку целое поле риса и сказал:
– Ну, теперь тебе, хитрец-четвертушка, пора побывать и в большом ауле.
Бедняк намолотил рис, ссыпал его в огромный кувшин, из соломы сделал хорошие циновки, а побитые, ни на что не годные метёлки сложил в мешок.
У хана бедняк попросил осла, чтобы отвезти метёлки на базар, и только собрался погрузить на осла мешок, как во двор ввалилась соседка – не знает, как дотащить до базара мешок с солью.
– А осёл на что? – говорит бедняк.
Чужого осла не жалко, а ханского – вдвое. Бедняк взвалил на него и свой мешок, и соседки, уселся и сам верхом. Осёл взмок, пока дотащил до базара всю эту поклажу.
Бедняк отдал соседке её мешок, взял осла под уздцы, повёл по торговым рядам, кричит:
– Я из аула, где люди не знают денег! В нашей стране люди не знают денег!
Эй, люди, кто поменяет осла с поклажей на осла с другою поклажей?
Хитрец большого аула возвращался в это время из ханского дворца, где он чистил орехи. Скорлупки он ссыпал в мешок и вёз их на осле домой на топливо.
«Дай, – думает, – поменяю у этого глупца осла».
Договорились о цене и только собрались бить по рукам, как бедняк говорит:
– Нет, купец большого аула, в нашем краю так не торгуют. Когда меняют осла с поклажей на осла с другою поклажей, дают в придачу большую мерку хлеба.
Хитрец большого аула сперва рассердился, а потом подумал: «Его осёл в мыле, – значит, поклажа очень тяжёлая. Интересно, что бы то могло быть?»
Ему так захотелось узнать это, что он тут же, на базаре, купил мерку зерна и отдал его бедняку.
Бедняк вернулся домой с хлебом на зиму и ореховой скорлупой для печки, отвёл осла к хану, и только собрался рассказать об обмене, как увидел своего купца на взмыленном осле.
– Эй, человек! – закричал хитрец большого аула. – В вашем краю люди не знают денег, а ты, наверно, не знаешь, что такое совесть. Ореховая скорлупа годится хоть на топливо, а к чему мне твоя рисовая шелуха?
– Глупая твоя голова, – отвечает бедняк, – в нашем ауле эта шелуха дороже самого риса. Её развевают по ветру, как летучки одуванчика.
Хан, узнав, как опростоволосился хитрец большого аула, долго смеялся, дал бедняку припасов и топлива на всю зиму и сказал:
– Ну, хитрец-четвертушка, раз ты обошёл хитреца большого аула, значит, настало время обойти и муллу падишаха. Нанимайся-ка к нему батраком и сумей получить плату за работу!
– Ну, что ж, – отвечает бедняк, – когда не страшна зима, чего же страшиться муллы!
Большой хитрец испугался гнева своего хана и предложил хитрецу-четвертушке:
– Послушай, приятель, а почему бы нам вместе не пойти к мулле?
– И то дело, – ответил бедняк. – Если мы сладили в мене, договоримся и о работе.
Мулла падишаха обрадовался, когда к нему пришли сразу два работника. «Валлах, сам бог помогает мне, – подумал он. – Ведь только что от меня ушли двое. Пусть теперь эти попробуют получить за работу!»
Вслух он сказал:
– Не знаю, стоит ли мне нанимать вас. Работа уж очень лёгкая. Знай себе, паси моего любимого бычка, да готовь столы моим гостям. И условия лёгкие: не усмотрите за бычком – самих впрягу в ярмо, сбережёте – награжу… Что бы вам дать за эту работу?
– Отдай, хозяин, бычка, – предложил бедняк.
– Как же вы его разделите? – удивился мулла.
– А очень просто, – сказал бедняк, – шкуру мне, мясо – ему.
Хитрец большого аула сразу сообразил, что это выгодно, и согласился. Мулла сказал:
– Я тоже согласен. Только уговор: поработаете год, тогда и рассчитаюсь. А уйдёте раньше, не обессудьте – и кизяка из-под бычка не дам.
Наутро мулла говорит:
– Ну, кто из вас сегодня будет смотреть за бычком, а кто готовить столы моим гостям?
Большой хитрец сразу сообразил, что там, где пьют гости, перепадёт и слуге.
– Я, – говорит, – к столам!
– Ну, а я тогда – с бычком, – согласился бедняк.
Вывел он бычка на луг, накормил, напоил у реки и только собрался полежать на солнышке, а бычка точно подменили.
Известно, если у муллы в душе – чёрт, так у его скотинки – хоть половинка. Бычок задрал хвост, да как понёс по кустам и колючкам, – у бедняка только в глазах зарябило. «Не уберегу, думает, бычка, – быть мне самому в ярме».
До самого вечера гонялся бедняк за бычком.
Ноги сбил, весь в колючках, устал, но не удержался, чтобы не поддразнить большого хитреца.
– Эх, – говорит, – ты тут, бедняга, упарился у котлов, а у меня работа – раздолье! Пустил бычка на луг, да как забрался в виноградник, – до самого вечера кайфовал.
– У меня было ещё раздольней, – кривится большой хитрец. – Гости пьют, да и мне подносят, – до сих пор пьян.
А пьян был хитрец не от вина, а от работы.
Для муллы лучшие гости – покойники, он на них деньги зарабатывает. Вот мулла и заставил работника загодя готовить для гостей надгробные камни. Таскал их работник – живот надорвал, обтёсывал молотком да зубилом – пальцы сбил.
Наутро большой хитрец говорит:
– Давай сегодня я бычка попасу. Пьян я со вчерашнего, – надо бы на воле подышать.
– Дыши, дыши, – отвечает бедняк. – Только ты лучше чарыки да рубаху дома оставь, – так на солнышке здоровее.
Большой хитрец снял рубаху и чарыки и босой погнал бычка в горы. Постоял на лугу под солнышком, а когда бычок очумел, начал за ним гоняться, – весь колючками занозился, ноги в кровь сбил. «Эх, думает, обманул меня хитрец-четвертушка, надо было хоть чарыки не снимать».
Только к вечеру управился хитрец с бычком. Привёл его в аул, а сам чуть не плачет от боли. Говорит бедняку: «Давай отступимся от уговора!»
– Зачем отступаться, – отвечает бедняк. – Лучше зарежем ночью бычка и убежим. Вот и перехитрим муллу.
Мулла запирал бычка на ночь во двор, а двор был огорожен высокой стеной. Большой хитрец говорит:
– Придётся тебе спуститься во двор по верёвке, а потом я тебя подыму.
Только ты смотри – и убей там бычка, и освежуй его. Мясо – мне, шкура – тебе. Вот тебе мешок для мяса.
Бедняк исполнил всё, как уговорились, и шепчет:
– Готово. Спускай верёвку!
Большой хитрец отвечает:
– Привязывай к веревке сперва мешок с мясом, а потом я подыму и тебя со шкурой. А сам думает: «Ну-ка, умудрись получить эту шкуру у муллы! Будешь знать, как учить людей снимать чарыки да рубаху!»
Бедняк догадался, что большой хитрец задумал оставить его за стеной, отложил мясо в сторону, залез в мешок, прикрылся шкурой, схватился за веревку, кричит во всё горло:
– Теперь тащи!
Большой хитрец испугался, что мулла проснётся от крика, поднял побыстрее мешок, взвалил на спину и ну бежать в лес. Ноги горят, мешок бьёт по спине, по занозам от колючек, а хитрец бежит и радуется: вот достанется сейчас хитрецу-четвертушке от муллы!
А муллы, оказывается, в эту ночь и дома не было. Он с падишахом и съехавшимися к падишаху ханами был на охоте в лесу.
Гончие падишаха почуяли бычью шкуру, окружили большого хитреца и облаяли.
Бедняк подумал, что это лают злые пастушьи волкодавы с кутана, испугался и закричал из мешка:
– Эй, приятель! Как бы собаки не съели твоё мясо. Подыми-ка мешок повыше!
Тут подъехали падишах и вся его свита.
Мулла даже взвыл, увидев шкуру и поняв, что Аллах перестал помогать ему в хитрости.