Фонари уже горели, и наступили сумерки. Падал снег. Пилле-Рийн крепко держала дедушку за руку, потому что было бы обидно заблудиться под Новый год в этих огнях и в снегопаде.
Снежинки садились на красную варежку Пилле-Рийн, которая и так была в белых крапинках. И теперь настоящие снежинки перемешались с мамиными, шерстяными.
И на чёрном пальто дедушки тоже были белые крапинки.
В город они приехали, чтобы купить свечи для ёлки. Но Пилле-Рийн хотелось ещё ёлочных украшений. Во всех витринах стояли ёлки, и на них было полно стеклянных шаров – синих, жёлтых, красных и зелёных, и ещё висели блестящие зайцы, пряничные домики, мухоморы… И у двери каждого магазина Пилле-Рийн тянула дедушку за рукав:
– Ну, пойдём, ну, купи!
Но дедушка купил в уличном ларьке только пачку белых свечей и сказал, что ёлка и так красивая. А так как Пилле-Рийн чуть не плакала, то дедушка купил ей ещё коробочку серебряных нитей.
Такие нити Пилле-Рийн могла бы сама сделать из серебряной бумаги от шоколада. Только дедушке пришлось бы купить ещё шоколаду, и притом довольно много.
Теперь в городе дел не оставалось, и пора было возвращаться домой.
Рука Пилле-Рийн сразу повисла в дедушкиной руке. И Пилле-Рийн сказала:
– А Дед-Мороз к нам не придёт, потому что у нас ёлка некрасивая.
Но дедушка ответил:
– Елка ведь зелёная. Почему же она некрасивая?
А Пилле-Рийн сказала:
– Зелёное вовсе и не красивое.
Дедушка ничего не ответил, и они молча завернули за угол, к автобусной остановке. Пилле-Рийн ещё раз сказала:
– Правда-правда некрасивое.
Дедушка улыбнулся, дёрнул Пилле-Рийн за косичку с зелёным бантом и сказал:
– Деревья в лесу зелёные. И трава под деревьями тоже зелёная. И мох. На тёмно-зелёном мху остаются светло-зелёные следы, когда по нему скачет косуля с зелёными глазами.
– А ствол у ёлки коричневый, – сказала Пилле-Рийн. – Разве коричневое красивое?
Дедушка мельком взглянул на Пилле-Рийн и улыбнулся:
– Коричневое и вовсе не красивое.
Тогда Пилле-Рийн сказала:
– А шоколад коричневый.
Дедушка подмигнул Пилле-Рийн и тронул краешек её воротника:
– Белка зимой серая, вот такая. А летом коричневая и прыгает. И орехи, которые она ест зимой, тоже коричневые и щёлкает коричневым голосом. И майские жуки коричневые. И грибы боровики – тоже. Их Пилле-Рийн может есть вместо шоколада.
Тогда Пилле-Рийн сказала:
– Я видела в витрине майского жука из шоколада. И, знаешь, брат Лийзы ел в деревне смолу с ёлки, хотя тётя Юули не разрешала. А мне сунул майского жука за воротник. Только этот жук жёлтый.
Дедушка сказал:
– А жёлтое тоже некрасивое. – И прибавил: – У нашей Пилле-Рийн жёлтые волосы, как смола на ёлке. И издалека Пилле-Рийн похожа на цветок одуванчик, только у одуванчика нет косичек. И потом, он никогда не сердится, потому что похож на солнышко, а солнышко тоже жёлтое, хотя желтое вовсе не красивое.
– Осенью берёзы и клёны жёлтые, – сказала Пилле-Рийн. – И когда листья опадут, земля жёлтая.
А дедушка добавил:
– Только ели в лесу зелёные. И изредка на зелёной ёлке красная шишка.
Тогда Пилле-Рийн сказала:
– А красное красивое. У лисы тоже красный хвост.
Дедушка посмотрел на Пилле-Рийн, сжал ее руку в красной варежке и добавил:
– А некоторые лисы и сами красные.
А Пилле-Рийн сказала:
– Волки серые, а у Красной Шапочки красная шапка.
– Там, в ельнике, – сказал дедушка, – где Красная Шапочка увидела волка, были красногрудые дятлы, только она их не заметила. И земляника была красная, только Красная Шапочка её не собирала. А одна крошечная красная букашка попала в корзину Красной Шапочки и всё видела. Но она была такая маленькая, что в сказке о ней не говорится. Она была ещё меньше, чем точка на варежке Пилле-Рийн. Только она была красная, а точка белая. Тогда Пилле-Рийн спросила:
– А белые украшения у ёлки в лесу есть?
– Нет, – сказал дедушка. – Белых нет. Но мы прикрепим к ёлке белые свечи.
Ёрр
Это всё было не во сне, потому что во сне вещи нельзя потрогать, и запаха у них тоже нет. А Пилле-Рийн уткнулась носом в мягкую лапу медвежонка, что лежит у неё на подушке, и эта лапа пахнет мёдом. Наверное, потому она так пахнет, что все медведи любят мёд. И ещё потому, что сам медвежонок такой жёлтый, будто сделан из мёда, хотя он лохматый и меховой. А немножко пахнет он мёдом от пряников из мешка Деда-Мороза. Ведь медвежонок лежал среди пряников в этом мешке.
Пилле-Рийн дала медвежонку имя. Имя это Ёрр, потому что, когда его хочешь уложить спать, он говорит: «Ёрр!». Но папа, когда узнал, засмеялся и сказал, что у неё у самой должно быть имя Пилле-Ёрр, потому что когда её укладывают спать, она ворчит ничуть не меньше, чем этот медвежонок, а иногда и плачет тоже.
Но это не совсем верно, потому что когда уж Пилле-Рийн наконец закроет глаза, тогда с ней нет никаких хлопот. А Ёрр глаза совсем не закрывает. Пилле-Рийн уже несколько раз подсматривала: глаза у него всё время открыты и блестят.
Теперь уже ночь, но Пилле-Рийн не спит, потому что на ёлке горит ещё одна белая свечка и с неё капает воск.
Эту свечку оставила для Пилле-Рийн мама, чтобы ей было светлее спать. А мама, и папа, и дедушка в другой комнате.
Свечка горит, а Пилле-Рийн молчит и думает, как всё сегодня было.
Сегодня дедушка принёс ёлку. С утра она стояла на улице. Весь день вокруг неё летали два снегиря с красными
грудками. Пилле-Рийн даже думала, что они влетят за ёлкой в комнату. Только когда Пилле-Рийн с папой пришли за ёлкой, снегири улетели.
Но зато мама вернулась с работы совсем рано, и они вдвоём с Пилле-Рийн делали эти пряники, что лежат на столе возле ёлки.
Мама лепила цветы и звёзды, а Пилле-Рийн – собак, зайцев и полумесяцы. Полумесяцам она сделала глаза из орехов, чтобы они смотрели на ёлку и на Пилле-Рийн. И зайцам тоже сделала, чтобы они убегали от собак. Собакам Пилле-Рийн глаза сначала не сделала, но мама сказала, что так им грустно и что без глаз они не видят, как надо вилять хвостом. Тогда Пилле-Рийн всем собакам вставила по глазу и каждой отдельно сказала:
– Только за зайцами не подглядывай!
Потом пришёл вечер и стемнело, и ёлка стала пахнуть ещё сильнее. Весь дом наполнился этим запахом.
А сердце у Пилле-Рийн стало – тук-тук! – постукивать, будто она боялась чего-то. Это, наверное, из-за Деда-Мороза.
Когда стали зажигать свечи на ёлке, вдруг прозвенел звонок. Пилле-Рийн сначала подумала, что это дедушка, потому что дедушка как раз на минутку вышел за газетой.
Но когда Пилле-Рийн открыла дверь, за дверью был Дед- Мороз!
Пилле-Рийн испугалась, оставила дверь открытой и побежала в комнату, а Дед-Мороз шёл за ней и спрашивал:
– Здесь живёт Пилле-Рийн?
Деду-Морозу ответила мама, что да, здесь. Потому что Пилле-Рийн была за маминой спиной и молчала.
У Деда-Мороза была большая белая борода и красное пальто. Опушка пальто была сделана из бороды. А сапоги были почти такие же, как у дедушки.
Мама подтолкнула Пилле-Рийн ближе к Деду-Морозу, и Дед-Мороз стал спрашивать у неё стихи. А сам улыбался и покашливал так дружески, что Пилле-Рийн стала меньше бояться. Но стихи она всё равно не говорила, а рассказала про ежа и зайца.
Этот рассказ, наверное, понравился Деду-Морозу, потому что он развязал мешок и стал раздавать подарки.
Пилле-Рийн получила мяч и большой кулёк с конфетами и пряниками. Папа – новую авторучку, а мама – две книги. Для дедушки Дед-Мороз тоже оставил свёрток, хотя дедушки ведь не было, и он не говорил стихов.
Потом Дед-Мороз стал снова завязывать мешок. И вдруг мешок сделал – ёрр! Все переглянулись. Дед-Мороз стал ругать кого-то в мешке:
– Куда ты лезешь, непоседа!
А мешок в ответ на это снова сделал – ёрр.
Вот тогда-то Дед-Мороз и выпустил из мешка жёлтого медвежонка, выпустил его за ворчание, хотя за это обычно никому ничего хорошего не делают.
Пилле-Рийн думала, что медвежонка непременно посадят обратно в мешок, но не посадили. И Пилле-Рийн получила его в придачу ко всему.
И вот теперь медвежонок Ёрр лежит на подушке у Пилле-Рийн.
И ей кажется, что он моргнул и стал засыпать. Но тут и свечка на ёлке стала засыпать – пламя вздрогнуло и погасло. И Ёрр закрыл глаза. По крайней мере, так казалось, но точно нельзя сказать, потому что стало темно.
Мягкая лапа Ёрра пахла мёдом, и на ёлке тлел красный фитиль свечи. И Пилле-Рийн было хорошо.
Последний рассказ
Зелёное стёклышко
Атс не верит, что Пилле-Рийн есть на самом деле.
– Что ты, мама, – говорит он, – никакой Пилле-Рийн нет, – и идёт играть со своими машинами.
У него их много, и они жужжат на весь дом, особенно машина «скорой помощи» – у неё сирена. И ещё у него есть ружьё, которое делает два выстрела сразу.
Но если у автомобилей кончится бензин или все уже развезены, а пистонов для ружья не осталось Атс возвращается ко мне и спрашивает:
– Мама, а на какой улице живёт Пилле-Рийн, если она ходит в магазин на улицу Лахе?
– Но ведь ты говоришь, что её нет, какое это тогда имеет значение? – отвечаю я.
– Да, – говорит он. – Но ведь улица-то есть…
А сегодня Атс принёс мне зелёное стёклышко и сказал:
– Смотри, мама, я нашёл стекло Пилле-Рийн.
– Правда, – сказала я. – Это, наверное, то, что лежало на подоконнике подвального окна.
– Наверное, – сказал он и дал мне посмотреть.
Я посмотрела сквозь стекло. Какой зелёный, какой красивый мир! Я такой видела где-то давно.
– Дай мне обратно стёклышко, – попросил Атс. – Я сделаю из него светофор.
– Подожди, – сказала я. – Я посмотрю ещё немножко. Это, наверное, и есть моё стекло, я когда-то давно потеряла его на Карьяаллика.
– На Карьяаллика? – удивился Атс. – Но ведь я нашёл его здесь, за нашим сараем. Разве это твоё? Давай, покажу его папе и Маарье тоже.
Я конечно, отдала. Атс ушёл, и я осталась со своими делами. И всё мне казалось, будто я смотрю сквозь зелёное стёклышко или будто еду, а передо мной всё зелёные светофоры. Ехала бы, ехала – прямо туда, где за домом было сколько хочешь зелёных стёклышек! И Вайке была там. Вайке Куллеркан – девочка с самым красивым на свете именем. Вайке Куллеркан, и я сама, и Пилле-Рийн…
Всё всплывало вперемешку: цветные стёклышки, и зелень деревьев, и сине-зелёная вода, и Вайке, и я, и Атс, и Пилле-Рийн. И словно сквозь зелёный туман слышала я, как Атс в другой комнате препирается с Маарьей:
– Глупая! Не бери в рот! Дай-ка сюда, если смотреть
не умеешь.
Потом хлопнула дверь и всё утихло. А вскоре Атс прибежал ко мне со стёклышком в руках.
– Мама! – закричал он. – А папа говорит, что это вовсе его стёклышко. У него было такое там, знаешь, на улице Силла, ну в том жёлтом доме, про которое у него стихотворение… Ну, откуда мальчишки летят на Млечный Путь!
– Неужели? – удивилась я. – Разве у него тоже было такое?
– Было, – сказал Атс. – Но папа говорит, что я могу оставить стёклышко себе. Потому что теперь я его нашёл.
И он побежал со стёклышком, наверное, делать светофор. И пока бежал, всё глядел в него.
Хорошее это дело – зелёный светофор: только иди! И все дороги свободны, свободны, свободны!
Художественная выставка Пилле-Рийн
Вечером ещё до того, как дедушка собрался уходить, все рассматривали рисунки Пилле-Рийн. Картины были развешены в комнате прямо на стене, как на настоящей художественной выставке. Мама помогала их развесить. И дедушкины рисунки – утюг и чернильница тоже были выставлены. Папе больше всего понравился рисунок, на котором кукла Анне едет на красной машине, деревья цветут и цветы тоже красные, а на небе большое жёлтое солнце.
«Это пожарная машина?» – спросил папа.
«Нет, – ответила Пилле-Рийн, – это такой автобус без крыши, и сиденье возле каждого окна, чтобы лучше было видно».
«А это что за деревья?» – поинтересовалась мама.
«Это помидорные деревья, – объяснила Пилле-Рийн, – ты же видишь, на них красные цветочки».
«А знаешь что? Нарисуй-ка здесь ещё и тыквенное дерево, – предложил папа, – с жёлтыми цветочками, и огуречное с зелёными».
«Ну, ты глупишь, Август, – сказал дедушка, – взрослый человек, а не знаешь, где растут тыквы и огурцы: на деревьях или на земле».
«На дереве могут расти даже ботинки, – возразил папа, так почему бы не расти и тыквам? У нас с Пилле есть одна красивая книжка, а в ней картинка: дерево, на котором растут ботинки».
«Хорошо было бы, если бы росли такие деревья, – согласился дедушка, – у меня как раз ботинки прохудились».
Маме больше понравился рисунок, на котором был Юри в школьной кепке. Всего несколько дней назад выдали в школе ему кепку, и он ею очень гордился. На рисунке у Юри было гордое выражение лица, а уши были оттопырены.
«Посмотрите, какие уши у Юри, – заметил папа, – наверное, мама снова наказала его за то, что он гулял во дворе в школьной кепке?»
«Ну, теперь-то его кепка до осени будет лежать в шкафу, – сказала Пилле-Рийн, – этот рисунок про осень, когда Юри в школу пойдёт».
Дедушке больше всего понравилась принцесса в золотых туфельках. Волосы её были тоже золотыми. Она стояла возле дома с высокой башней, на голове корона, в руке – алый цветок.
«Кому же принцесса подарит этот цветок?» – спросил дедушка.
«Своему папе», – ответила Пилле-Рийн.
«А до чего же красив этот дом с башней! – восхитился папа, – наверное, это королевский замок?»
«Королевский замок? – удивилась Пилле-Рийн, да это же фабрика».
«Вот как? – сказала мама, – а что за фабрика?»
«На этой фабрике работает папа принцессы. Она пришла, чтобы встретить его с работы. А эти длинные – совсем не башни, это же фабричные трубы, как на дедушкиной фабрике».
После этого Пилле-Рийн подарила каждому по рисунку. Папе – автобус без крыши, маме – Юри в школьной кепке, дедушке – принцессу в золотых туфельках, уж очень этот рисунок дедушке понравился.
«Хорошая принцесса, – похвалил дедушка, – даже цветочек своему папе принесла, такой красивый, красный».