В это мгновение из «Тельца», нетвердо держась на ногах, вышел человек с красной физиономией и начал пробираться к стоянке.
— Ба! Да это старина Тэд Таббс! — закричал он, приближаясь к пикапу. Но затем кровь отхлынула от его лица, оно стало серым, как холодная овсянка, и он, шатаясь, пошел прочь, бормоча:
— Н-н-никогда больше! Н-н-и капли!
Спустя примерно час вернулся фермер Таббс. Хотя он и оставил окна приоткрытыми, Туз тяжело дышал, потому что металлическая кабина — не самое прохладное место в жаркий день.
— Тебе жарко, Туз! — сказал фермер. — Ты, должно быть, пить хочешь? — И Туз подтвердил, что так оно и есть. — Послушай-ка, — сказал фермер Таббс, — прежде чем отправиться домой, я всегда пью в «Тельце». Ты пойдешь со мной, и мы попросим у хозяина воды для тебя. Я возьму ведро в кузове.
Так взору завсегдатаев паба «Телец» предстал фермер Таббс с идущим по пятам большим поросенком.
— Постой, постой, Тэд, — сказал хозяин. — Видел табличку на двери?
— Я видел, Боб, — сказал Тэд Таббс. — Там написано «С собаками не входить». Так ведь это поросенок.
— Верно, — сказал хозяин задумчиво. — Ну, тебе как обычно? Половину скрампи?
— Будь добр, — сказал фермер.
В выпивке фермер Таббс был очень умерен. Из спиртного он пил сидр. По воскресеньям перед ланчем позволял себе выпить кварту. Но его обычной нормой было полпинты, особенно по базарным дням, когда он за рулем.
— Ну а твоему приятелю? — спросил хозяин.
Фермер подал ведро.
— Налей сюда воды, Боб, будь добр, — сказал он.
— Купи ему пива, Тэд, — крикнул кто-то. — Что ж ты, привел бедную скотину в паб и не даешь ему выпить.
— Вот ему за мой счет, — сказал хозяин, накачал пинту пива и вылил в ведро.
Туз, который внимательно ко всему прислушивался, с удовольствием отметил, что название пива, обозначенное на рукоятке бочонка, было как раз той марки, которую очень расхваливали в телевизионной рекламе.
Он наклонился над ведром.
Пиво выглядело неплохо.
Он сунул рыло в ведро.
Пиво хорошо пахло.
Он осушил ведро.
Пиво оказалось вкусным.
Он коротко и радостно взвизгнул, и все поняли, что это означало.
Раздался целый хор голосов:
— Ему понравилось!
— Неплохое пойло, старина, так ведь?
— Он сказал «повторить»!
— Он не прочь еще полпинты!
— И одну на дорожку!
И все как один в пабе поднялись и вылили пиво из своих кружек Тузу в ведро.
Фермер Таббс еще не допил своей пол пинты, а ведро у поросенка уже опять было пустым. И когда они вышли из паба, Туз Треф с некоторым трудом забрался в пикап.
— Хорошо еще, что ты не за рулем, — сказал фермер, застегивая на поросенке ремень.
Туз икнул.
Поначалу они ехали спокойно, но потом судьбе было угодно, чтоб полицейская машина появилась за ними как раз в тот момент, когда пикап Таббса резко вильнул. Это произошло потому, что Туз уснул и, несмотря на ремень безопасности, навалился на фермера.
Сразу же фермер Таббс услышал звук сирены, и полицейская машина, сверкая мигалкой, оказалась перед пикапом и принудила его остановиться.
Один из двух бывших в машине полисменов вылез и подошел к грузовику со стороны водителя. Фермер Таббс опустил боковое стекло. В кабине сверх всякой меры пахло пивом.
— Добрый день, сэр, — произнес полисмен с холодной вежливостью, обычной в таких ситуациях. — Что, не справились с управлением?
— В том не моя вина, — сказал Тэд Таббс. — Это вон поросенок.
— Понятно, — сказал полисмен. Он открыл ранец с аппаратом для получения пробы на алкоголь.
— Теперь, сэр, будьте так любезны дунуть в эту трубочку. Если вы взглянете на этот прибор, то увидите, что здесь есть три лампочки — так же как на дорожном светофоре — зеленая, желтая и красная. Если, когда вы дунете, сэр, зажжется зеленая, значит, вы совсем не пили ничего алкогольного.
— Я выпил, — сказал фермер Таббс, — полпинты скрампи, в «Тельце».
Услышав такое, полисмен поднял брови. Он сморщил нос от пивной вони, идущей из окошка.
— В таком случае, — сказал он, — зажжется желтый свет. Это показатель того, что вы употребили алкоголь в том или ином количестве. Но если через сорок секунд этот желтый свет исчезнет и появится красный, тогда, сэр, это будет превышение нормы, и я должен буду попросить вас проследовать со мной на станцию для тестирования крови.
Фермер Таббс с сожалением покачал головой.
— Вы лаете не на то дерево, молодой человек, — сказал он. — Я никогда не превышаю норму.
— Ну так дуньте, сэр, — сказал полисмен. — И мы посмотрим.
Тэд Таббс дунул, и они стали смотреть.
Зажглась желтая лампочка. Полисмен ждал, когда она сменится красной, уверенный, что вот и еще один пьяный водитель попался. Полпинты скрампи, как же! Но прошло сорок секунд, желтая лампочка погасла, а красная не зажглась.
— Говорил же, — сказал фермер.
— Странно, — удивился полисмен. Он пошел и привел другого констебля из машины. — Здесь так разит пивом, что прямо с ног сшибает, — сказал он своему напарнику.
— Да поросенок это, — сказал фермер Таббс.
В этот момент Туз проснулся, разбуженный звуками голосов, и обрадовался при виде стольких людей — четырех полисменов и двух Тэдов Таббсов. Он громко рыгнул, и оба полисмена отшатнулись.
— Вот тебе и на! Где это видано?! — сказал фермер Таббс. — Туз, ты ведешь себя, как настоящая свинья!
Глава одиннадцатая
Поросенок в кресле
— Знаешь что, — сказал фермер Таббс, когда они приехали домой. — Поскольку ты так накачался пивом, лучше уж тебе идти прямо в денник. Чтобы ничего такого ты не натворил в доме, так ведь, Туз?
Туз сонно хрюкнул один раз. Вообще-то он собирался хрюкнуть дважды, но не очень соображал.
— Нет-нет, — усмехнулся фермер Таббс и распахнул дверку денника. — Ничего страшного, — сказал он, — если ты намочишь свою постель здесь.
Выглянула Ненни.
— Он набрался, Ненни, — сказал фермер. — Хватил лишнего.
Когда ремень был расстегнут, Туз скорее вывалился, чем вышел из грузовика, и когда он шел к деннику, довольно сильно покачиваясь, Ненни обеспокоенно заблеяла.
— Не волнуйся, — сказал ей фермер Таббс. — Он хорошенько проспится, и все будет в порядке.
Туз и в самом деле сразу же завалился спать.
Пока он спал, пришел с визитом Кларенс.
— О Кларенс, у меня душа не на месте! — заблеяла Ненни. — Что-то неладное с Тузом. Он как-то странно ведет себя. Что бы это могло быть?
Кларенс был котом светским. Не раз сопровождал он Голубую Персидскую кошку в местный паб, и запах алкоголя был ему знаком.
— Он набрался, Ненни, — сказал он. — Хватил лишнего. — И, увидев, что простодушная старая коза озадачена, Кларенс объяснил.
— Сегодня, — сказал он, — этот юный отпрыск поехал на рынок, и, судя по всему, он здорово накачался пивом. Он хорошенько проспится, и все будет в порядке.
И фермер, и кот несколько ошиблись. Туз действительно спал долго и крепко, но когда проснулся, не все было в порядке. Наступило похмелье.
— О Ненни! — застонал он. — У меня голова трещит! — И потом рассказал, что произошло. — Я выпил, должно быть, целое ведро, — сказал он.
— Зачем же ты пил так много? — спросила Ненни.
— Очень хотелось пить. И вкусно было. Но теперь я сожалею об этом.
— Стало быть, ты получил урок, — сказала Ненни. — Немного того, что по вкусу, доставит удовольствие. Однако не следует этим злоупотреблять. Все хорошо, что в меру.
Когда на следующее утро Туз вошел в фермерский дом, Кларенс был на кухне. Он выбрался из своей постели около плиты и обошел поросенка кругом, разглядывая его критически сначала зеленым, а потом желтым глазом.
— Лучше?! — спросил он.
— О да, спасибо, Кларенс, — сказал Туз. — Боюсь, я был настоящим ослом.
— Это непросто для поросенка. — Кот сел перед Тузом и уставился на него своим насмешливым зелено-желтым взглядом. — Видел Меган этим утром? — спросил он.
— Нет. А что?
— Она интересовалась, где ты был вчера.
— Ты ей сказал?
— Да, по глупости.
— Почему «по глупости»?
— Потому что я подозреваю, что Ее Низочество горит желанием сделать тебе выговор по поводу твоего поведения, — сказал Кларенс.
Он очень похоже изобразил Меган:
— «Надо же, отправиться в общественное место и так напиться! Как это вульгарно!» Я бы на твоем месте постарался сегодня не попадаться ей на глаза.
— Но сегодня же среда, — сказал Туз.
— Ну и что?
— По Би-би-си-1 будет «Медведь Паддингтон». Я всегда смотрю эту передачу.
— Что ж, удачи тебе, — сказал Кларенс.
Туз на цыпочках вошел в гостиную, надеясь, что Меган спит. Она и вправду спала, и он очень тихо включил Би-би-си-1; он давно научился крутить регулятор громкости зубами. Но прежде чем появился Паддингтон, зазвонил телефон, что всегда будило собаку, так как она считала своим долгом сопровождать его трезвон громким лаем.
На этот двойной сигнал явился со двора фермер Таббс, а когда он, поговорив по телефону, опять вышел, оставив по всему ковру грязные следы от сапог, Меган немедля заговорила.
— Мы должны тебе сделать замечание, юноша, — сказала она резко.
Старина Туз ответил бы на это кротко и уважительно, как он всегда разговаривал с корги. «Да, Ваше Низочество? — сказал бы он и, возможно, добавил бы: — Что случилось, мэм?»
Но сейчас пламя гнева вдруг вспыхнуло в широкой груди Туза. «Ты, глупое, напыщенное маленькое животное, — думал он, — с твоими ужимками, обращаешься со мною хуже, чем с… собакой. Принцесса Западного Лэнлоуэлла, тоже мне! Да ты просто прожорливая маленькая уэльская пастушка. С какой стати я должен унижаться перед тобой?» И он ничего не ответил.
— Ты слышал, что я сказала? — гавкнула Меган.
— Не сейчас, Меган, — твердо сказал Туз. — Я занят.
Ошеломленная, Принцесса не сразу обрела дар речи. Но потом загавкала, брызгая слюной:
— Как ты смеешь! «Не сейчас», видите ли! «Занят», видите ли! «Меган», видите ли! Будь любезен обращаться ко мне как положено.
В этот момент на экране появился Паддингтон в своей потешной голубой шляпе.
— О, заткнись! — сказал Туз и включил телевизор на полную громкость.
— Это надо было видеть, Ненни! — рассказывал Кларенс той ночью. Часто после полуночи он приходил поболтать с Ненни, которой, как и многим старикам, не спалось. Кларенс вспрыгнул, по обыкновению, на перила кормушки, откуда при случае он мог бы броситься на зазевавшуюся мышь. Туз крепко спал на соломе.
— Меган так и подпрыгнула в своем кресле, — продолжал Кларенс, — прямо-таки вся зашлась лаем, аж пена из пасти, а Туз спокойно повернулся к ней спиной и сидел так, пока не закончилась передача. Тогда он выключил телевизор и повернулся к Меган. «Что же ты хотела мне сказать?» — спросил он очень тихо. От такого бесцеремонного обращения «ее милость» так разъярилась, что я думал, ее хватит удар. «Как посмел ты говорить нам „заткнись"! — завопила она. — Как посмел!»
— А Туз что на это ответил? — спросила Ненни.
— О, это было потрясающе! — сказал Кларенс. — Туз поднялся и медленно пошел туда, где она сидела, в кресле, что поменьше, и он сказал, все еще очень тихо: «Я объясню тебе. Я посмел потому, что вдруг понял, что я больше не маленький поросенок, раскланивающийся и расшаркивающийся перед тобой и вынужденный слушать чушь собачью о твоей дурацкой родословной и твоих собачьих связях и о том, что Принцесса Уэльская сказала твоей распрекрасной тете Фанни. Я теперь большой боров, раз в десять больше тебя, и я сыт по горло, а лучше сказать — до зубов, а их у меня очень много (и он широко открыл пасть) — твоей напыщенной дурью».
— А что Меган? — спросила Ненни.
— Он даже не дал ей возможности что-нибудь вставить, — сказал Кларенс. — Он все продолжал говорить. «А сейчас, во-первых, — сказал он, — я хочу смотреть „Час рассказа" по четвертому каналу и я не желаю, чтобы меня прерывали. А во-вторых, выйди из комнаты. Убирайся, живо! — И он заскрежетал зубами. — Быстро! Быстро!» Не думаю, чтобы Меган когда-либо так пошевеливалась. Поджать хвост ей не удалось, так как он для этого у нее слишком короток, но она выскочила из комнаты как… как…
— Ошпаренная кошка? — подсказала Ненни.
— Точно. И, — сказал Кларенс, — в довершение всего Туз включил четвертый канал, а потом взобрался в большое кресло Тэда и стал смотреть телевизор. А когда программа окончилась и стало тихо, крадучись появилась Меган. О Ненни, куда делось ее величие?! Она просунула голову в дверь и тихонько заскулила, как бы говоря: «Извините, можно войти?»
— И что сказал Туз? — спросила старая коза.
Белый кот посмотрел вниз на спящего поросенка с явной нежностью; необычная черная метка на боку поднималась и опускалась в такт его дыханию. Кларенс был не из тех, чью симпатию легко заслужить, но и он полюбил Туза Треф.
— Я думаю, он все сделал как надо, — сказал Кларенс. — Он мог бы с ней быть суровым: «Я больше тебя, так что берегись» — и тому подобное. Или он мог на ней немного отыграться за ее прежнее высокомерие — насмехаться, поддразнивать. Но нет, он просто ответил очень твердо, но добрым голосом: «Входи, Меган, я хочу тебе кое-что сказать». — «Слушаю, Туз», — сказала Меган. Она была явно встревожена и опасалась, что он велит ей опять уйти, но вместо этого Туз сказал: «Сегодня днем будет документальный фильм о выставке собак в Крафте, только что показали клип, и там было много корги. Если хочешь, я включу для тебя телевизор, когда начнется эта передача?»
— А что она сказала? — спросила Ненни.
— Она посмотрела на него, — сказал Кларенс, — совсем как смотрит на хозяина. Прижала уши, и виляла задом, и сказала смиренно: «О, нам бы этого очень хотелось, Туз! Ты так добр!» Если бы ты могла его видеть, Ненни, сидящим в большом кресле, ну совсем как двойник Тэда Таббса. Он сидел, глядя вниз на Меган, и что, ты думаешь, он сказал в довершение всего?
— Что?
— «Хорошая собачка, Меган. Хорошая собачка».
Глава двенадцатая
Поросёнок на страницах газет
На следующей неделе в базарный день в пабе «Телец», как обычно, было полно фермеров, дилеров, скотоводов. К тому же был там очень молодой человек, начинающий репортер из местной газеты «Даммерсет кроникл».
В его обязанность входило писать о рынке и о ценах на скот — работа не из самых интересных. Он сидел за стаканом шенди2 и прислушивался к разговору между хозяином и несколькими посетителями.
— Тэд Таббс был тут со своим поросенком, Боб? — спросил один.
— Сегодня нет, — ответил хозяин.
— Никогда прежде такого не видал, — сказал другой.
— Чтобы поросенок лакал пиво! — сказал третий.
— Думаю, он выпил больше восьми пинт, — усмехнулся хозяин.
— Да-а, набрался, — сказал тот, что начал разговор. — Хватил лишнего.
«Поросенок, пьющий пиво», — подумал репортер. Он был новичком в своей профессии, но уже знал, как ценится интересная информация, которую добудешь самым первым; поэтому он быстро допил свой стакан и поспешил в редакцию.
— Это может быть любопытным, — произнес редактор устало и скучающе, что свойственно редакторам. — Ступай повидайся с этим фермером Таббсом и разузнай, что сможешь.
Когда репортер прибыл на ферму и позвонил в дверь, никто не ответил. Это было отчасти потому, что фермер Таббс был занят дневной дойкой, а отчасти потому, что звонок не работал уже несколько лет. Так что репортер обошел дом сбоку и обнаружил садовую калитку открытой. Было слышно, что кто-то смотрит телевизор, поэтому он вошел и громко сказал:
— Хеллоу? Извините! Можно войти?
Из ближайшей комнаты загавкала собака, но потом раздалось громкое «хрю», и собака немедленно стихла.
Беспокоясь, не зашел ли он слишком далеко, молодой человек открыл дверь в комнату.
Позднее, будучи уже многоопытным газетчиком, он повидал много экзотики во многих экзотических странах, но не смог забыть представшей перед ним сцены.