Чарли был из тех, кто не ждет милости от судьбы, а действует. Немедленно. Но сейчас на него накатила волна беспросветного отчаяния. Потом раздался какой-то звук.
Это была музыка. Громкая, прекрасная музыка. Дикая музыка — в ней перемежались ритмичные удары барабанов, переливы скрипок. Звук рос, множился и приближался, хотя Чарли и не мог дать ему название. Звук сливался в чудесную единую мелодию. Она манила, звала, обещала. В этой мелодии было все: приключения, встречи, необычные люди, дальние страны, в ней звучала история, настоящее и будущее.
Мелодия на корабле "Кирка"
Сердце мальчишки забилось чаще. Он встал, поднялся по шаткой лестнице и очутился в рубке — прямо за спиной у полицейского. Но он Чарли волновал меньше всего.
Впрочем, полицейский не обратил на Чарли ни малейшего внимания. Он был занят. В руке полицейский держал жестяной рупор.
— Вы нарушили правила. Вы устраиваете беспорядок. В соответствии с морским законодательством запрещено играть на музыкальных инструментах на палубе без наличия лицензии. Если у вас отсутствует требуемый документ, я буду вынужден остановить ваше судно и прекратить беспорядок. Вы предупреждены. Вы нарушили правила…
Чарли не слышал выкриков полицейского. Он увлеченно разглядывал корабль-нарушитель.
Это был огромный корабль: старый, крепко сработанный пароход с бортами ярко-алого цвета — цвета заходящего солнца, только что разрезанного граната и свежей крови. По алому фону струился золотой узор. Золотом блестели волосы зеленоглазой носовой фигуры с аристократическим профилем, золото сверкало на ободках иллюминаторов, золото переливалось на искусной резьбе. О, это было чудесное судно! Три мачты величаво высились над палубой, пушки угрожающе скалились с бортов, шлюпки свисали на крепких смоленых канатах. Сзади виднелись две трубы: из них вырывались темные облачка дыма — и тут же таяли в вечернем небе. На мачтах плясали разноцветные флаги. Корабль шел в открытое море, повинуясь воле отлива. Паруса еще были спущены, но уже скоро взовьются огромные полотнища, ловя попутный ветер…
Музыка доносилась с этого самого корабля. И, казалось, никому на этом невероятном судне нет дела до полицейского. Однако тот продолжал выкрикивать предупреждения и угрозы. Корабль несся вниз по течению.
Вдруг на алой палубе показался человек. Он подошел к борту, прислушался, вроде бы понял, чего добивается страж порядка, отошел обратно в каюту, а потом вернулся на палубу и спустил веревочную лестницу. Корабль замер на зыбких волнах. Полицейский подвел катер прямо к алой громадине, встал на якорь и принялся взбираться по лестнице.
Чарли ни минуты не сомневался. Он знал, что делать. Как только полицейский отвлечется, он тут же вскарабкается на судно — такое красивое и манящее. Кто там, на корабле? Что за люди? Чем они занимаются? Чарли раньше не видел ничего подобного.
На палубе что-то происходило, но мальчик не видел, что именно. Крошечный катер немилосердно било о борт корабля. Маленький беглец услышал голоса, какой-то шум, а затем — всплеск!
Чарли огляделся, чтобы понять, что случилось.
В реке бултыхался полицейский. Он отчаянно молотил по воде руками и ногами, кричал и отплевывался, пытаясь удержаться на плаву (а это не так-то просто, когда ты одет, да еще и обут).
— Извини, приятель! — раздался хриплый голос с палубы.
Корабль резко набрал скорость, музыка оборвалась, и судно проплыло вдаль, словно огромный лебедь. Полицейского обдало кильватерной волной. Пришвартованный катер тянулся за кораблем, казалось, о нем все забыли. Возможно, так оно и было.
Чарли съежился в крошечной каюте. Он стремительно уносился в неизвестность и не мог вымолвить и слова.
Продвигаясь выше по реке, Рафи с Троем наконец добрались до закусочной мистера Убсворта. Трой норовил прилечь и отдохнуть. Он бежал по следу всю дорогу, и теперь его мокрый розовый язык тяжело свисал из мохнатой пасти. Рафи ехал за псом в серебристой машине. Он ничуть не устал, зато порядком нанервничался. Лицо подростка побледнело от напряжения.
— Ты, мешок мохнатый! — рявкнул хозяин на пса. — Идиот! Это же рыбная лавка, а не мальчишка! Ты что, не мог его вчера обнюхать? За что я тебя только кормлю? Поверь уж, не за красивые глаза! За чуткий нос — вот за что! А ты? Куда ты меня притащил? Туда, где вкусно пахнет? Где мальчишка, ты! А ну ищи! Давай!
Трой нехотя поднялся, подбежал к кромке воды, понюхал речной ил и неуверенно тявкнул.
Мистер Убсворт молча наблюдал за происходящим.
— Вы тут все утро были? — спросил его Рафи.
— Да, — откликнулся мужчина.
— Вы не видели мальчика? Мулата с бритой головой, пониже меня ростом? У него еще с собой здоровый рюкзак…
Мистер Убсворт поглядел Сэдлеру прямо в глаза.
— Нет, — спокойно ответил он. — Ты — первый мальчик, которого я сегодня вижу.
Рафи покраснел. Он терпеть не мог, когда его называли «мальчиком».
— Если он тут появится… — начал Рафи.
Мистер Убсворт невозмутимо чистил рыбу.
— Хочешь жареного угря? — предложил он.
— Нет, конечно! — возмутился Сэдлер. — Если он тут появится…
— Не было тут никакого мальчика, — повторил мужчина.
Рафи опустил голову. Он был вне себя от ярости. Затем он стремительно развернулся, сел в машину и поехал домой. Трой потрусил следом, поджав хвост. Ведь до дома так далеко…
Не прекращая чистить рыбу, мистер Убсворт улыбнулся. Ему не нравились мальчишки с плохими манерами.
Глава шестая
Чарли ни капли не волновал оставленный посреди реки полицейский. В конце концов, умеет же он плавать. Мальчик почувствовал, что снова голоден. Недолго думая, он открыл один из ящиков в каюте. Там оказались бисквиты, чайные пакетики и шоколадка. Чарли съел три бисквита, а остальную снедь сложил в рюкзак. Полицейскому ведь эта еда уже не понадобится, правда?
Потом мальчик сел на пол и постарался устроиться поудобнее. В каюте катера ему предстояло пробыть еще достаточно долго — до темноты. Сейчас лезть на корабль глупо, но вот когда стемнеет… Тогда-то он и взберется по веревочной лестнице на алую палубу. По борту корабля змеились золотистые буквы. «Кирка», — прочел Чарли. Кирка… Кирка… Вспомнил! Он уже слышал это слово! Еще его произносили как Цирцея. Это имя… Только чье? Ага, наконец! Мальчик вспомнил, что так звали волшебницу, которая околдовала Одиссея, когда он возвращался с Троянской войны. Папа читал ему этот миф. Цирцея превратила моряков в свиней и удерживала Одиссея на своем острове целый год. Под воздействием ее чар герой позабыл жену, сына и родную Итаку… «Кирка». Странное название для корабля. Та Кирка из мифа надолго прервала путешествие Одиссея.
Катер привязали так, что смотреть с него вперед было практически невозможно. Чарли очень скоро это понял и повернулся назад, туда, где в белесом тумане медленно исчезал город. Корабль плыл мимо огромных офисных башен, неказистых складов, рыбных ресторанчиков и крохотных домишек. Вдоль набережной тянулись доки. Немного поодаль виднелись уютные домики на сваях. Вокруг были разбиты цветники, щебетали сладкоголосые птицы и порхали пестрые бабочки. Чарли подумал, что, наверное, здорово жить в таком доме с верандой прямо над рекой. Рыбу на ужин можно ловить прямо из окна спальни, любуясь небом и морскими приливами. Интересно, почему дома на сваях не ставят дальше в городе или в глубине материка? Почему взамен люди живут в многоэтажках или домиках вроде того, где жила его собственная семья?
Мальчику не хотелось вспоминать о доме. Он чувствовал холодный кирпичик маминого телефона в кармане. И вдруг… Да, у мамы нет с собой телефона! А у папы?
Чарли вытащил свой мобильник и набрал отцовский номер. Сердце бешено стучало в груди, руки тряслись. Папа ответит. Папа подойдет к телефону. Обязательно.
В трубке раздавались неспешные гудки. Долго. Очень долго. А потом… Чарли услышал папин голос.
На автоответчике. «Привет, говорит Анеба Ашанти. Оставьте свое сообщение, и я с вами свяжусь».
Папин голос… На глаза навернулись непрошеные слезы.
Если бы он только знал, что сказать… Надо бы придумать заранее. Что-нибудь простое, что не вызвало бы подозрений у тех, кто это будет слушать. А ведь похитители будут слушать, будут! Надо оставить сообщение прямо сейчас, следующего раза может не быть. Мобильная связь ведь такая ненадежная штука.
И тут Чарли понял, что делать. Надо оставить что-то вроде маминого письма — послание, ясное посвященным, но абсолютно невинное для посторонних.
— Привет, папочка, — начал мальчик как можно жизнерадостнее, — это я, Чарльз. Веду себя хорошо, как и просила мамочка. Живу у Рафи с Мартой, но часто хожу гулять. Надеюсь, скоро увидимся. Сегодня я плавал в море. Завтра снова поплыву. Звоните. Телефон всегда включен. Большой привет мамочке. Пока!
Чарли повесил трубку и довольно улыбнулся. Если папа прослушает сообщение, он все прекрасно поймет. Во-первых, сын никогда не называл родителей «мамочка» и «папочка», поэтому они поймут, что он прочитал письмо и все правильно понял. Во-вторых, он никогда не называл себя Чарльзом. Мальчик надеялся, что родители поймут и намек про море. Но главная, самая блестящая мысль — сказать про телефон. На уроках у брата Жерома Чарли неизменно выключал его. А если телефон всегда включен, значит, на уроки мальчик не ходит. И еще: он сказал «скоро увидимся». Наверняка родители догадаются, что он плывет за ними.
Надо было сказать и про кошек. Если бы мама с папой знали, что за ними следят кошки, они бы могли прислать письмо… Да нет же, что это он? Ни мама, ни папа не понимают языка четвероногих.
Когда Чарли был маленьким и жил с родителями в Африке, Анеба Ашанти часто уходил на несколько дней в джунгли. Он собирал образцы для исследований. Папа Чарли забирался в самые дикие уголки леса, поднимался на величественные деревья, даже корни которых столь огромны, что под ними запросто можно выстроить десяток домов. Иногда Анеба жил прямо на дереве. В сотнях футах над землей он изучал жизнь обезьян, птиц и бабочек. Ночевал он тоже на дереве, свивая в ветвях подобие гнезда. Иногда ученый брал с собой и крошечного сына. Он сажал Чарли за спину и уносил в чудесный и опасный мир джунглей.
Однажды, удушливо жарким утром, Анеба собирал очередные образцы, а Чарли дремал у него на спине. Ашанти так увлекся работой и так внимательно следил за тем, чтобы не пораниться (нож он наточил только вчера), что не заметил, как внизу показалась самка леопарда. Она грациозно кралась к роднику. Не заметил Анеба и упитанного детеныша, который следовал за матерью. И уж конечно, он не заметил изумрудно-зеленую змею, на которую случайно наступил маленький леопард.
Ничего этого Анеба, разумеется, не видел. Зато он услышал крик детеныша, когда змея впилась в его лапку. Яд ринулся в кровь. Самка поняла, что произошло, но было уже поздно. И она замерла, не зная, как помочь малышу. Ни секунды не раздумывая, Анеба зажал нож в зубах и спрыгнул на землю — прямо перед леопардами. Змея уже растворилась в лесу. Самка перевела взгляд на Анебу, и тот ощутил острый приступ страха. Конечно, звери в джунглях привыкли к ученому. Они знали, что этот мужчина не охотник, он просто собирает цветы, листья и коренья. Поэтому леопард не бросился на него. Самка просто смотрела на человека, а человек смотрел на нее.
Детеныш плакал — совсем как ребенок, и Чарли тоже расплакался.
Дети плакали. Родители смотрели друг на друга.
Сердце Анебы разрывалось от жалости. Он очень хотел спасти крошку-леопарда. В рюкзаке лежало противоядие, Ашанти всегда носил шприц с собой на случай, если его или сына укусит змея. Но для того, чтобы вколоть лекарство, надо подойти к детенышу. Позволит ли мать?
Самка стояла, не сводя глаз с лица человека. Анеба смотрел зверю прямо в глаза.
Был только один выход.
Мужчина медленно снял рюкзачок с ребенком со спины и опустил сына на землю. Потом он вытащил из рюкзака шприц с противоядием. Все это время Анеба в упор смотрел на самку.
— Я помогу твоему малышу, — сказал он, четко выговаривая слова.
Самка оставалась недвижима.
Маленький Чарли довольно заагукал.
Детеныш леопарда тихо скулил. Анеба медленно, очень медленно двинулся к нему.
Самка моргнула. Шерсть на ее загривке встала дыбом, усы угрожающе топорщились. Потом она повернулась и отошла — от Анебы, от Чарли, от собственного детеныша. На десять шагов. И снова замерла, неотрывно глядя на человека.
Мужчина опустился на колени возле малыша и быстрым движением вколол противоядие в толстенькую лапку. И в этот момент…
— Малыш! — выкрикнул Чарли и быстро подполз прямо к крохе-леопарду.
Тот дернулся, игла ушла в сторону, и на пятнистой шерстке выступило несколько капель крови. Детеныш взвизгнул от боли, выпустил когти и слегка оцарапал Чарли. Теперь вопили уже оба ребенка. Кровь маленького леопарда смешалась с кровью человеческого детеныша.
Самка и Анеба тревожно переглянулись. Дети орали хором.
Родители подхватили своих детенышей и понеслись в разные стороны. Леопард свисал у самки из пасти. Чарли болтался под мышкой у отца.
— Малыш! — снова выкрикнул Чарли.
— Мяу-у-у! — отозвался маленький леопард.
— Мяу-у-у! — восторженно крикнул маленький человек.
С тех самых пор Чарли говорил с кошками так же часто, как с людьми. Он был зачарован их жизнью — охотой, схватками… Мальчик понимал кошачий язык, но никак не мог понять поведения. И все же он любил кошек. Они всегда были его друзьями — верными и неизменными.
Родители восприняли способность сына как очередной предмет для изучения. Они понимали, отчего так случилось, но объяснить это не могли.
— Он преобразовал свой организм, — говорила Магдалина. — Вокруг столько кривотолков о генной инженерии, а Чарли просто взял и преобразовал свои структуры.
— Интересно, а леопард теперь умеет говорить по-английски? — спрашивал Анеба.
И еще: у мальчика не было аллергии на кошек, в то время как остальные дети на дух не переносили кошачью шерсть.
— Невероятно! — заявляли родители Чарли в один голос.
Правда, все эти разговоры велись уже после того, как Анебе не на шутку влетело от жены за то, что он подверг опасности жизнь ребенка.
Конечно, порой Чарли был рад, что знает что-то, чего не знают его родители. Но как бы сейчас им пригодилось это умение…
Пока солнце еще не село, мальчик вытащил из телефона батарею и положил ее на освещенное место — зарядиться. Надо бы зарядить еще и мамин телефон. Может, на нем тоже есть сообщения? Может, мама успела оставить подсказку?
Подсказку?
Ну конечно же! Как он раньше не догадался? Есть же подсказка, вот она, в сумке лежит. Чарли вытащил аккуратно сложенный кусочек пергамента.
Мамина кровь…
Что тут написано?
Так…
Буквы, цифры, какие-то скобки, непонятные значки и пометки.
Больше всего это напоминало уравнение из высшей математики. Высшую математику Чарли еще не проходил.
Или это код? Мама частенько придумывала коды, а он их разгадывал. Если это код, получится и на этот раз. Только раньше Магдалина никогда не пользовалась в кодах скобками и такими пометками.
— А я знаю, что это, — внезапно сказал мальчик вслух. — Это формула.
Как выглядят формулы, Чарли уже знал. Его родители были учеными и пользовались такими штуками, а иногда и сами их составляли. Да, это формула, но Чарли ничего не смыслил в формулах…
Иногда плохо иметь родителей-ученых.
Мальчик повертел в руках пергамент. Надо узнать, что тут написано. Или найти кого-нибудь, кто поможет разобраться. Но как он узнает, кому можно доверять?
Этот кусочек пергамента ничего не прояснял. Куда увезли родителей? Почему не похитили с ними самого Чарли?