– Фу, фу, я тебе сказала, кобель проклятый! - закричала Елена Ивановна, с трудом удерживая рвущегося с поводка Ренцо.
Ренцо, породистый и откормленный доберман, гнал своего врага – черного кота по кличке Васька, так что ничего необычного в этой сцене не было. (Пойди, догадайся, несведущий человек, что это Прагма постаралась: просто вывели собачку на прогулку!)
– Здравствуйте, Елена Ивановна, – поздоровалась Лиза с соседкой и с сожалением посмотрела на Кирилла.
Кирилл тоже вежливо произнес: «Здравствуйте», – а про себя чертыхнулся: принесла нелегкая!
– Здравствуйте, молодежь, – ответила Елена Ивановна, врастая возле них в землю, словно богатырь Илья Муромец.
Она уперлась ногами так, что даже доберман притормозил, а может, он просто упустил из виду Ваську или потерял интерес к погоне.
– Гуляете? – поинтересовалась соседка елейным голоском, поедая глазами Кирилла.
– Гуляем, – ответила Лиза.
– Ну, ну, гуляйте, – разрешила она и неохотно сдвинулась на несколько шагов, вслед за тянувшим к кустам Ренцо.
«Молодежь» поняла – Елена Ивановна ни за что не уйдет отсюда, не отдаст ни пяди земли, хотя в двух шагах прекрасная тенистая аллейка, словно созданная для прогулки с собаками.
Кирилл криво усмехнулся, потом все же улыбнулся Лизе. Комичность ситуации одержала верх над раздражением.
– Пока, – сказал он, сжимая ее руку на прощание.
– Завтра в четыре, – напомнила Лиза, и они неохотно разошлись в разные стороны.
Доставая ключи, чтобы открыть дверь, Кирилл услышал возбужденные голоса:
– Мамочка, ты у нас самая привлекательная, самая обаятельная, самая сексапильная, самая…
– Безыскусная лесть и подхалимаж. Обожаю! – бесцеремонно прервала мама неиссякаемое красноречие Марка. – Я так понимаю, что у тебя с наличностыю плохо, младшенький? – не столько спросила, сколько уточнила она, мельком взглянув на появившегося в дверях Кирилла.
– Именно, – подтвердил Марк, вывернув для убедительности карманы брюк.
– Не нужно наглядной агитации, – заметила мама, поморщившись. – А у тебя, Кирилл?
– Денег никогда не бывает слишком много, дипломатично отозвался Кирилл.
А кто бы на его месте ответил иначе? Деньги, конечно, в жизни не главное, но с ними, согласитесь, удобнее, чем без них.
– Понятно!
Мама встала, зашелестев шелковым халатом, и пошла в гостиную. До Марка с Кириллом донеслось:
– Как опять?! И месяца не прошло.
Братья переглянулись, навострили уши. Решался нешуточный вопрос. Финансы! В принципе Кирилл был не прочь подработать, чтобы не тянуть из предков соки. В том году, например, по вечерам, редактировал видеозаписи на своем пентюхе. И вполне хватало и на мороженое, и на кино. Но в этом году этот или какой-либо иной вариант левого заработка исключается – жуткий цейтнот. Во всяком случае у него, у старшенького. Младшенький, а назывался Марк так потому, что при рождении уступил пальму первенства Кириллу, вряд ли задумывался, откуда вообще берутся деньги. Вот спроси его об этом, он ответит: «Из бумажника» – и ведь в чем-то будет прав.
Между тем мама продолжала умасливать отца.
– Пойми, они взрослые мальчики. У них непредвиденные расходы, – слышал ось из гостиной. – Какие еще расходы? – ворчал отец, но уже намного мягче, добрее. – Кредит, что ли, в банке нужно выплачивать?
– Одна ерунда в голове у тебя, Ильин, - снисходительно отозвалась мама, не приняв всерьез отцовское заявление. – Ты хоть иногда вспоминаешь, что такое любовь, молодость?
– Глядя на тебя – вспоминаю, – отозвался отец, совершенно размякнув.
– Тогда не скупись, залезь в свой пухлый кошелек.
Через минуту мама с победной улыбкой вернулась к ним в комнату.
– Вот, по пятьдесят долларов, но учтите, это «на все про все» – до зарплаты отца. Кстати, не забудьте купить карточки для мобильников. Я должна знать, если вы задерживаетесь, – строго напомнила она и вышла, пожелав напоследок спокойной ночи.
– А ты хорош! – усмехнулся Марк, заваливаясь на кровать как есть, в одежде. – Явился на все готовенькое. Я тут можно сказать подготавливал почву, заливался соловьем, чтобы «мани» добыть… – Он милостиво махнул рукой. – А, ладно, прощаю.
– Сейчас расплачусь от умиления, – отозвался Кирилл, стягивая тонкий шерстяной свитер через голову.
– Дождешься от тебя. Лучше расскажи, как повеселились с Лизаветой? – поинтересовался Марк, явно настроенный поболтать.
– Как всегда, замечательно, – сдержанно ответил Кирилл.
Больше всего на свете ему сейчас хотелось принять прохладный душ И залезть в кровать, чтобы наконец-то выспаться. Но черт все-таки дернул с го за язык:
– А вы как погуляли у Ксени?
– Погуляли! – оживился Марк: чувствовалось, что ему не терпится поделиться впечатлениями. – Вина испанского выпили, экзотичеткими фруктами заели. А потом хозяйка нам такое домашнее видео закатила, похлеще ночного эротического шоу, что мы недавно так жарко обсуждали. Один клуб «Амнезия» чего стоит. Представляешь, там девочки топлес свободно танцуют – да еще шампанским посетителей поливают, как из шланга! - Кирилл слушал Марка, продолжая раздеваться. – Оказывается, Ксеня с братом и его подружкой отдыхала в Испании на острове Ибица! Слыхал о таком?
– Доводилось.
Он действительно слышал об этом веселом местечке, где велась исключительно ночная жизнь. Не зря Ибицу называли островом бесконечных удовольствий. Карнавалы, дискотеки, лучшие ди-джеи со всего мира. Так, значит, Ксения отдыхала на Ибице. То-то приехала белее сметаны. Наверное, всю ночь напролет танцевала, а днем, вместо того чтобы купаться и загорать, спала беспробудным сном. И зачем таким «любителям оторваться» прозрачное теплое море и золотистый закат?! Они же его все равно не оценят. Тусовались бы в Москве, в той же «Красной Шапочке». Отчего-то эта мысль развеселила Кирилла. Он уже собрался в ванную, но слова Марка остановили его:
– Ксюша, кстати, о тебе расспрашивала.
– Что расспрашивала? – Кирилл резко развернулся.
- Мол, что это у тебя за секреты такие, что заставляют от коллектива отрываться.
– А ты что?
Марк многозначительно хмыкнул.
– Что я. Я активно молчал. Мне в ваши дела лезть ни к чему.
– Нет у нас с ней никаких дел, – отбрил Кирилл.
– Тебе виднее, – зевнул Марк и, неохотно поднявшись с постели, стал ее разбирать.
5
В 9 «Б» шел урок физики. Кошка объясняла новый материал:
– Положение точки на плоскости определяется двумя координатами.
Кошка обернулась к доске и принялась рисовать график. Мел скрипел и крошился под уверенным нажимом ее руки. А вот график получался просто загляденье – ровненький, будто по линейке начерченный. Лиза даже перестала конспектировать, любуясь им, но потом опомнилась и быстро перерисовала его в тетрадь. Кошка она такая, она может в конце урока взять на проверку пару-тройку классных работ и влепить за них отметку в. журнал. А кому охота начинать четверть с пары?
Кошка на миг оторвалась от доски, обвела взглядом класс и, удостоверившись, что все в пределах нормы, снова принялась рассказывать о положении тел в пространстве.
– Например, у точки А координаты такие: х=3, у=4; координаты точки В: х=2, у=15.
И наконец, если тело, точка, может двигаться не вдоль определенной прямой и не в определенной плоскости, а в пространстве, как самолет в воздухе, то через выбранную на теле отсчета точку, начало координат, – поясняла Кошка, – проводят три взаимно перпендикулярные оси координат: ОХ, ОУ, ОZ.
Когда ничего не подозревающая Кошка пришлась рисовать второй график, Туся шепотом произнесла:
– Надо же, слово в слово по учебнику. Хоть бы в примере «самолет» на «муху» заменила.
Лиза в недоумении обернулась к подруге. Оказывается, пока она вникала в новый материал, Туся занималась тем, что проверяла знания физички, сверяя их с учебником. И придумала же такое – муха!
Крылова, напиши хоть название темы, а то может случиться страшное, – посоветовала Лиза строго, заметив абсолютно чистый лист в Тусиной тетради.
- Пусть. Хуже чем есть – не будет.
Подруга была не в духе. Она вчера проводила Толика вместе с его баскетбольной командой. Сел Толик в поезд, помахал ей ручкой на прощание и уехал в Сочи на целый месяц, а то и больше. Лиза украдкой посмотрела на Тусю: глаза опухшие, никакая косметика не скроет следы слез.
«Сегодня нельзя оставлять ее одну, потому что когда человеку плохо, нужно, чтобы рядом с ним кто-то был», – подумала она и вздрогнула от голоса Людмилы Сергеевны.
– Запишите домашнее задание. Крылова, Серова, Волков и Малышева, – тетради мне на стол. – Все! Приехали! – вздохнула Туся.
– А я тебя предупреждала.
На лице подруги застыло убитое выражение: двойка обеспечена. И тут Лизу осенило. Ее же тетрадка еще не подписана! Она быстро подсунула ее Тусе, предусмотрительно сняв обложку.
– Пиши: Крылова Наталья, ученица 9 «Б». Туся мгновенно сбросила с себя тоскливое оцепенение. Она благодарно улыбнулась Лизе и схватилась за ручку.
– Здорово получилось, – ликовала она на перемене. – И волки сыты, и овцы целы.
– Здорово. Только ты, овечка, уж будь любезна, к следующему уроку физики перепиши мою работу в свою новую тетрадку и не забудь подписать ее моим именем, – напомнила Лиза.
– Будь спок! – пообещала Туся. Это небольшое происшествие, без сомнения, оживило ее. Сделаю так, что Кошка не подкопается. Кстати, мне показалось, что генеральша чем-то расстроена. Протарабанила материал, собралась и исчезла в духе мага Копперфильда.
– Не знаю. – Лиза равнодушно пожала плечами. – Мне она показалась такой же, как всегда, безжизненной, как пустыня Сахара.
Но на этот раз Лиза ошиблась, Людмила Сергеевна Кошкина была действительно расстроена. Она вошла в пустую учительскую, поставила журнал в ячейку с надписью 9 «Б» и, немного поколебавшись, все же заглянула в небольшое зеркало, висевшее на стене.
В нем она увидело лицо тридцатидевятилетней женщины, оно было ухоженным и гладким, как у младенца. И только умудренные жизненным опытом глаза выдавали истинный возраст. Изображение в зеркале затуманилось. Людмила Сергеевна поспешила стереть слезу со щеки. Не хватало еще разреветься на глазах у всех, вот уж разговоров будет! Но бывают такие моменты, когда эмоциями невозможно справиться даже такой железной леди. Кошка полезла в карман жакета за платком, однако, услышав, как хлопнула дверь, она мгновенно оказалась за своим столом и сделала вид, что работает с документами. В учительскую вошла молоденькая француженка Мария Антоновна, которой Кошкина покровительствовала с первого дня пребывания в школе. Это была милая девушка тонкого нервического склада. Она болезненно реагировала на каждый пустяк в классе, если это происходило на ее уроке, и этим напоминала Людмиле Сергеевне ее саму в лучшие годы, когда сирень чудно пахла, а не вызывала головную боль, когда хотелось любить и быть любимой, когда… да мало ли этих «когда», когда молод и полон сил.
– Людмила Сергеевна, представляете, что учудил Караваев только что?
– Нет, – выдавила из себя завуч и всхлипнула.
– Вы плачете? – изумилась Маша, забыв о своих неприятностях. – Людмила Сергеевна, миленькая, что случилось? Дополнительные фонды для школы не смогли выбить?
Завуч расстроилась пуще прежнего: фонды! Да что же она не женщина, что ли! Будь это Нина Викторовна, с ее двадцатилетним стажем или же Маргарита Николаевна (норовистый новичок, которую ученики любовно прозвали Маргаритка), Людмила Сергеевна смогла бы тактично осадить их, но перед искренне расстроенным личиком –Маши Людмила Сергеевна оказалась бессильна.
– У меня личные неприятности, – сказала она, прижимая платок к покрасневшим глазам.
– Я, наверное, не имею права… – неуверенно произнесла француженка, притрагиваясь к руке завуча, – но иногда бывает лучше поделиться, чем держать все в себе…
И тут Кошку, ту самую Кошку, которую побаивался директор, да что там директор, куратор из РОНО, прорвало! Слова полились из нее, как недавно текли слезы. Рассказ ее был незатейлив, но поучителен.
– Я думала, он действительно проводит время на совещаниях. Все же научный работник. И легкий запах спиртного меня не смущал: ведь после презентаций, переговоров всегда следует банке.
Но если на белоснежном воротничке рубашки появляются пятна от губной помады и если от него пахнет незнакомыми женскими духами так, как будто тебя в них искупали, разве это признаки делового ужина?
Завуч посмотрела на Машу, ожидая ответа. Та отрицательно покачала головой.
– И я того же мнения. – Кошка невесело усмехнулась. – Вот уж, воистину: «Не рой другому яму, сам в нее попадешь».
– И что же вы решили? – пролепетала Маша.
– Выгнала его к чертовой матери. Собрала вещички и сказала: «Чтобы духу твоего здесь не было и даже запаха». – Людмила Сергеевна положила очки на стол, закурила. – Так что теперь я опять одинока и свободна, а Евгений Николаевич, кандидат технических наук, пусть ищет себе другую пристань, раз ему моя малогабаритная не подошла. – Она затянулась крепко, по-мужски и, выпустив дым, мстительно хмыкнула: – Супруга-то его уже замужем, вряд ли обрадуется его возвращению. Да что я тебе об этом говорю, сама знаешь.
Маша потупила взор. Конечно, знала. Земля слухами полнится, а школа – особый островок на этой земле. Здесь все на виду и на слуху. О ней самой тоже шушукались. Ее бурно развивающийся роман с Игорем Вячеславовичем, молодым преподавателем физкультуры, не остался незамеченным. Кое-кто уже намекал на свадьбу, мол, когда французский салатик будем есть, а Лапушка (так старшеклассницы прозвали Игоря) не спешил с предложением руки и сердца,
Тут снова открылась дверь, послышались голоса преподавателей, подтягивающихся в учительскую. Промелькнуло улыбающееся лицо Маргариты Николаевны, преподавательницы русского и литературы в шестых-восьмых классах. Не так давно Маша ужасно ревновала Игоря к Маргаритке. Но теперь, когда она вышла замуж за Мишу Сергеева, повод к раздору пропал и они стали почти подругами.
– Я тебя прошу, никому ни слова, – испуганно прошептала Людмила Сергеевна.
– Что вы, я никому, – успокоила Маш– торопливо отходя от завуча, чтобы не привлек к ней внимания.
Она подошла к окну и увидела, как Лиза Кукушкина вместе с Тусей Крыловой идут себе по школьному двору с сумками, а между прочим у них через пять минут должен начаться урок иностранного языка. Сегодня девочки в отрыве, подумала Маша, она была продвинутой учительницей и иногда позволяла себе мыслить, как ее ученики.
Подруги не догадывались, что их своевольный уход обнаружен. Да их это и не очень волновало: в случае чего девчонки прикроют, скажут, например, что у Туси поднялась температура, и Лиза пошла ее провожать. Обычное дело.
– Поехали в парк, – предложила Лиза, когда они оказались на автобусной остановке.
– Денег с собой маловато, – отозвал ась Туся.
– Ну и что? Просто погуляем, мороженое съедим. Давно мы не устраивали девичник.
– Это точно, – опять вздохнула Туся, вспомнив, что теперь у нее вечера свободны.
Лиза закусила губу. Вот дурочка, хотела утешить подругу, развеселить, даже выступила инициатором побега из школы, и вдруг ляпнула такое! «А, все поправимо, молодость не умеет долго грустить», – подумала она. И действительно, буквально через полчаса подружки смеялись до коликов, разглядывая в зеркалах свои искаженные до неузнаваемости фигуры и лица, «Посетите комнату смеха!» – сиротливо взывал плакат. Посетили. Да так, что тушь с ресниц потекла.
А после, насмеявшись от души и нагулявшись по извилистым аллейкам, они пошли к Лизе, обедать.
- О! Я вились, не запылились, – встретил их Антон.
- Спасибо, я тоже рада тебя видеть, – отозвалась Туся. – Что это с ним?
- Ума не приложу. В последнее время кидается на всех, словно пес некормленый, – отозвалась Лиза,
- Может безответная любовь? – выдвинула предположение Туся, поправляя прическу.
- Может. У него на даче была одна пассия…
- Я все слышу! – крикнул Антон из комнаты, и девочки, пере глянувшись, поспешили на кухню, подальше от всеслышащих ушей.