Саша вздохнул и перестал настаивать, чтобы не разозлить Осу. Почему это так, задумался он, что одним — например, Сереже — все подчиняются охотно и с радостью, стоит им взять командование в свои руки, а других — вот таких, как он, Саша — никто никогда не слушает? Ему сделалось обидно, и Оса это поняла.
— Хорошо, я сейчас пойду, — сказала она. — Ты пойми, что жалко оставлять тебя одного. Ведь я-то буду в самом безопасном месте!
Саша молча кивнул. Помолчал, подумав немного, и ответил:
— Не переживай. Ничего со мной не случится. Просто давай действовать четко по плану. Ведь если нас уже хватились, то яхта в пути!
Оса крепко сжала его запястье, приободряя на прощание, и, пригнувшись, побежала к прибрежной тропе, по которой они пришли.
Она почти сразу исчезла в подступающем к самой воде лесочке, и Саша остался один. Он лежал, оперев голову на руки, смотрел на строения фермы, на Волгу, видневшуюся справа за лужком и редким перелеском, на дальний лесок, перед которым, как показал им вчера командор, находилась пасека. Несколько раз ему почудилось, будто он видит дым в той стороне, но всякий раз это оказывалось обманом зрения. Утренняя дымка, зыбкая дрожь воздуха, когда под солнцем испаряется роса… Солнце пригревало все сильнее, и животу еще было холодно, а спине уже совсем тепло и даже жарко. После бессонной ночи в голове звенело и в глазах пощипывало. Спать не хотелось, но по всему телу разливалась дремотная лень, когда трудно пошевелить рукой или ногой.
Выстрелы то стихали, то опять начинали звучать резко и часто. Саша уже различал, что выстрелы звучат по-разному. Вот сейчас, побасовитей — так звучат выстрелы, исходящие из одной точки, вознесенной над землей. Ружье командора, догадался Саша. Командор стрелял достаточно редкими одиночными выстрелами, — видно, берег патроны, чтобы иметь запасец на тот случай, если бандиты пойдут на штурм.
Скорей всего, командор рассчитывал дотянуть до подмоги, которую, по предварительной договоренности, должен был привести Петькин отец, если командор не вернется к определенному часу. Вот только успеет ли эта подмога? Саше опять почудилось, будто он видит дымок… Нет, на этот раз не почудилось! Только поднимался дымок, к Сашиному отчаянию, не у дальнего лесочка, а из-за крыш ближних строений, оттуда, где находился амбар. Бандитам удалось все-таки поджечь командора!
Дым становился темней и гуще, и Саша беспомощно взирал на него. Ну что там Сережа — ну?! Хоть бы что-то произошло! Хоть бы появилась подмога с другой стороны!..
И тут Саша услышал тарахтение трактора. Да, по дороге к ферме приближался трактор, которым управлял небритый растрепанный тракторист. Он удивленно смотрел на дым, а потом закричал:
— Эй, Никита, я трактор пригнал, как договаривались!.. Ты что там, горишь, что ли? Погодь малость, я подсоблю!
Саша уже готов был выскочить из укрытия, чтобы предостеречь тракториста, но тут грохнул очередной выстрел. По звуку Саша понял, что стрелял командор: давая трактористу понять, что на ферме беда и что лучше туда не соваться, а бежать за подмогой. Тракторист сразу посерел и опустился на сиденье. Потом, сообразив что-то, он вскочил и хотел спрыгнуть с трактора, чтобы бежать прочь, к какому-нибудь укрытию. Но он не успел. Прозвучал еще один выстрел — голос оружия был совсем другой, и, значит, стрелял кто-то из бандитов, — и изготовившийся к прыжку тракторист рухнул на землю. Саша увидел, как он распластался в пыли и затих без движения, и невольно зажмурил глаза от ужаса.
Когда он их открыл, тракторист лежал в той же позе. А вот на затончике перед фермой кое-что изменилось. На нем опять появился Корявый. Он крался, воровато пригнувшись, с пистолетом в одной руке и с небольшим чемоданчиком в другой. Он был уже возле загородки, у которой его оглоушил командор, когда позади него раздался резкий голос:
— Стой, сука!
Корявый замер на месте и оглянулся. Саша тоже посмотрел туда, откуда прозвучал голос. Там стоял Басмач, держа ружье наперевес.
— И пистолет брось! — добавил Басмач.
— Да ты что, Басмач, да ты что? — быстро заговорил Корявый. — Я ж просто прибрать понадежней хотел, а то мало ли куда пожар перекинется!..
— Под себя ты прибрать хотел! — ответил Басмач. — Бежишь, сукин сын, крыса вонючая?
— Вовсе нет! — уговаривал Корявый. — Ты же видишь, что делается, и я…
— Ладно, ладно! — хмыкнул Басмач. — Брось пистолет и ступай вперед! Вон туда! — Он указал дулом ружья на прибрежную тропку, на бугорке возле которой лежал Саша.
Корявый покорно бросил пистолет и пошел, куда ему приказали. Саша напрягся — как быть? Оставаться на месте, понадеявшись, что за кустами его не заметят? Или попробовать отползти подальше? Но отползая, он как раз и может выдать себя: по треску мелких веточек, по качанию веток и высоких стеблей…
Басмач подобрал брошенный Корявым пистолет и пошел вслед за ним, потихоньку его нагоняя. Они были возле самых кустов, где лежал Саша, когда Корявый тихо спросил:
— Ты меня не убьешь?
— Нет, — хмыкнул Басмач. — Пойдем вместе.
— Так ты тоже?.. — вырвалось у Корявого.
— Эти уже покойники, — кивнул Басмач в сторону фермы. — Я не верю, что этот ублюдок приперся сюда, не имея поддержки. Он шел на разведку — и ушел бы тихо, если бы мы его не засекли! Его дружки вот-вот хватятся, что его долго нет, и тоже пожалуют. Да еще этот тракторист… А пока мы не покончим с ублюдком, отсюда уходить нельзя, — он помчит за подмогой, не дав нам времени подальше оторваться от этого места!.. ВСЕМ уходить нельзя, — усмехнулся Басмач, сделав особенное ударение на слове «всем». — Но пусть эти трое покончат с ублюдком и потом прикроют нас, если еще кто-нибудь пожалует. Им отступать будет некуда, и драться они будут как черти. Часа два мы на этом выиграем, а больше нам и не надо…
— Если они останутся в живых, то под землей нас найдут… — пробормотал Корявый.
— Не останутся, — спокойно ответил Басмач. — У меня, знаешь, нюх особый. Я за версту чую, когда от человека уже несет мертвечиной, и знаю, что надо обходить его подальше, чтобы не сгореть вместе с ним!.. Хорошие были товарищи… — опять хмыкнул он, оглянувшись на ферму.
— Но разве мы туда идем? — спросил Корявый. — Лодки в той стороне…
— Чего ж ты в ту сторону не побежал? Потому что понимал, что там придется драпать на виду у Сухого и Чифиря и они тебя как утку подстрелят!.. А лодку мы сейчас найдем. Ублюдок пришел с этой стороны. Значит, и подплыл он отсюда. Следовательно то, на чем он приплыл, привязано где-то неподалеку. Я так думаю, он пришел на катере — яхтой рисковать бы не стал! Пойдем по тропинке и будем смотреть в оба, пока не увидим катер!.. Ну, пошли!
Басмач подтолкнул Корявого дулом ружья, которое так и держал наперевес, — видно, не очень-то доверял приятелю. И двое бандитов потопали по прибрежной тропе.
Когда они удалились, Саша облегченно перевел дух. Итак, двое бандитов решили дать деру, оставив — или, скорее, подставив — своих товарищей, как прикрытие.
Если бы амбар уже не горел!.. С тремя командор справился бы во всяком случае, сколько угодно против них продержался бы…
Но скоро ему придется выбирать между смертью в огне и смертью от пули — Саша не сомневался, что Басмач уж постарался поосновательней подпалить амбар, прежде чем сбежать! А дым становился все гуще и чернее…
Саша теперь хорошо понимал, что испытывает солдат на войне, когда лежит в окопе, а вокруг свистят пули и виден дым горящих зданий. И ведь пока что эти пути летели не в него самого, не в Сашу…
Новая ужасная мысль пришла ему в голову. Что, если бандиты не найдут катер командора и протопают до того места, где ждет прибытия яхты Оса? Нет, такого не может быть! И потом, даже если они промахнутся мимо катера, то все равно увидят через несколько метров ребячью лодку со спасательной станции…
Захотят ли они удирать на гребной лодке вот вопрос. Впрочем, особого выбора у них не будет. Разве что уходить пешком дальше по берегу, но это для них слишком опасно! Они воспользуются первым удобным случаем, чтобы продолжить бегство не по земле, а по воде!
И что у них за чемоданчик? Саше показалось, что он знает ответ. Браконьер упоминал, что бандиты ограбили отделение Сбербанка. Скорей всего, в этом чемоданчике их добыча — огромная сумма!
Все эти мысли проносились в Сашиной голове быстрее молнии на фоне одной главной мысли: удастся ли Сережина затея, а если удастся, то успеет ли Сережа вовремя?
В очередной раз ему померещилось, что у дальнего лесочка поднимается дымок… Нет, на этот раз не померещилось! Дымок действительно был, он расползался едкими клубами — серыми, с черными метинками, такой дым бывает, когда разжигаешь сырые дрова или бросаешь в костер свежую листву. От одного вида этого дыма у Саши запершило в горле. Или это простуда начинает его одолевать — после того, как ночь он промерз, потом распарился во время отчаянной гребли, потом опять промерз, лежа на сырой и холодной земле?
И… Да, опять-таки это было в реальности, а вовсе не мерещилось Саше! Посреди прочих звуков возник новый — мерный тяжелый гул, который все приближался и приближался, словно на ферму откуда-то издалека шла эскадрилья бомбардировщиков!
Саша не успел даже обрадоваться, поняв, что это летят взбешенные пчелы, выгнанные из ульев, как услышал отчаянные крики, быстро слившиеся в один сплошной трехголосый вопль! Пчелы добрались до бандитов!
Теперь все зависело от того, насколько разгорелся амбар и смогут ли командор и семья Никиты выбраться оттуда. Уже не остерегаясь бандитов, Саша встал… и увидел; темную рябь в воздухе. Это пчелы зависли над фермой. Несколько роев шли дальше — Саше показалось, что прямо на него. Он в ужасе сделал несколько шагов туда и сюда, потом принял единственно правильное решение: проламываясь сквозь кустарник, помчался с бугорка к реке, чтобы по шею засесть в воду — и нырять с головой, если пчелы его настигнут!.. Он мчался, не глядя под ноги, и буквально через несколько метров споткнулся о какую-то подлую корягу, торчавшую из земли. Упал Саша благополучно, выставив вперед руки, но при этом потерял очки, и весь мир вокруг него сразу стал туманным и расплывчатым. Встав на колени, Саша стал шарить по земле руками — потерять очки было бы для него катастрофой. Ему чудилось, что гудение пчел все ближе и ближе… А потом до него донесся грохот и громкий треск. Амбар начал рушиться… Успел ли командор выбраться оттуда и вытащить остальных? Или все кончено?
И тут Саша спиной ощутил, что позади него кто-то есть. Он застыл на месте, а этот кто-то сделал шаг к нему — хрустнули ветки под ногой…
Глава 9
Еще не победа
Но вернемся в городок, к тому моменту, когда Петя получил записку и прочитал ее. Теперь он понял, почему так нервничал Бимбо: пес почуял, что Петины друзья ушли, и рвался повести хозяина вслед за ними.
Надо ж было выкинуть такое! Петя и злился на друзей, и — если говорить совсем по правде — немножко им завидовал. Но в любом случае об этом надо немедленно рассказать отцу. Такого скрывать нельзя!
Перепрыгивая через три ступеньки, так что даже Бимбо с трудом за ним поспевал, Петя поднялся на третий этаж и ворвался в номер. Отец сразу открыл глаза и присел на кровати.
— Ну? — спросил он, увидев бледное лицо сына. — Что еще случилось?
— Ребята отправились следом за командором! — сообщил Петя.
— Что?! — Отец отбросил одеяло и, вскочив с кровати, стал быстро надевать брюки.
— Что?! — эхом ему откликнулся Миша, тоже присевший на кровати. Похоже, и Миша практически не спал…
— Ну да! Я… я услышал кусок вашего разговора с командором и рассказал ребятам, — стал торопливо объяснять Петя. — А они… вот… оставили записку!
Петя протянул записку отцу, и тот, пробежав ее глазами, понял все без дальнейших объяснений.
— Ну, Петруччо!.. — покачал он головой. И прихлопнул рукой по прикроватной тумбочке. — В темпе одеваемся — и на яхту! Пойдем за ними!
— Не дожидаясь двенадцати? — на всякий случай спросил Петя.
— Какое там дожидаясь. — Отец говорил очень сердито, почти зло. — Вы что, не понимаете, во что ввязались? Это вам не игрушки!
— Можно мне прочесть записку? — спросил Миша, уже застегивая надетые джинсы.
— На, прочти — и вперед! — протянул ему записку Котельников-старший.
Миша прочел и присвистнул.
— Учудили, чудики! — сказал он. — Все, я готов!
Все остальные тоже были готовы. Они спустились в холл, где Петькин отец задержался на секунду, чтобы забронировать оба номера еще на сутки и оплатить их вперед.
— Есть у меня подозрение, что мы сегодня не уедем… — на ходу, уже на улице, объяснил он ребятам.
Он шел таким широким и скорым шагом, что ребята еле поспевали за ним. Время от времени он покачивал головой и что-то бормотал. До пристани они добрались минут за пятнадцать. Котельников-старший остановился на причале, извлекая из кармана второй комплект ключей от яхты, который на всякий случай находился у него.
— А может быть, и лучше, что все так получилось, — вдруг сказал он, обращаясь к ребятам. — Я имею в виду, что вы все знаете и мне не приходится играть с вами в прятки и скрывать свои переживания. Так оно естественней и легче. Командору надо было рассказать о своих подозрениях не только мне, но и всем… Судьба мудро распорядилась, что дала Петрухе подслушать наш разговор.
С этими словами он перебрался на яхту, а ребята и Бимбо — за ним следом.
Яхта быстро, легко и послушно отошла от берега и вышла на большую воду: Петькин отец уже вполне освоился с ее управлением.
— Вскипятите чайничек и сделайте мне кофе покрепче! — распорядился он. — И сами подкрепитесь как следует. Яйца, что ли, себе сварите, возьмите ветчины, сметаны…
— А тебе что, кроме кофе? — спросил Петя.
— Бутерброд какой-нибудь.
— Сколько ложек кофе класть на чашку? — крикнул Миша, поставив чайник на плиту. Петя в это время резал хлеб и ветчину и доставал тарелки.
— Не на чашку, а на большую кружку! — ответил Котельников-старший. — Ложки четыре, с верхом. И без сахара!
Миша положил в большую керамическую кружку четыре ложки «Нескафе голд» и залил крутым кипятком. Петя приготовил отцу два бутерброда с ветчиной и огурцом.
Потом они все устроились на палубе. Ребята, ощутившие внезапный приступ голода, уплетали вареные яйца, черный хлеб с ветчиной и со сметаной, огурцы и помидоры запивая все «Несквиком», который они развели ледяным молоком из холодильника. Бимбо получил свою порцию сухого корма и, проглотив ее в один момент, с блаженным видом улегся на палубе. Петькин отец одной рукой правил яхтой, а в другой держал чашку кофе и потихоньку из нее отхлебывал, вдыхая бодрящий аромат крепкого, жгучего и горького напитка. Иногда он ставил кружку на приступочку и откусывал от бутерброда.
Выпив одну чашку крепчайшего кофе, он попросил сделать ему вторую.
— Вот так! — сказал он, допив и вторую кружку. — Совсем другое дело! И в голове прояснилось, и вообще совсем свежим себя чувствуешь… Вы доели? Хорошо! Тогда ненадолго встаньте к рулю. Мне нужно кое-чем заняться.
Передав управление ребятам, он спустился вниз, достал из стенного шкафчика вторую двустволку Николая Христофоровича, осмотрел ее, проверил, отомкнув затвор, потом нашел коробку с патронами и зарядил ружье.
— Как ты думаешь, там что-нибудь серьезное? — спросил Миша, кивая на другой берег.
— Наверно, да, — ответил Петя. — Потому что иначе командор и ребята уже давно вернулись бы. Если только они не задержались в гостях, выяснив, что все в порядке…
— Не стали бы они задерживаться! — заявил Миша. — Они ведь знают, что мы волнуемся!
— Тоже так… — согласился Петя. — Смотри, что это там?
Он указал вперед, на дальнюю точку на другом берегу. Там, километрах в трех от них, в том месте, где находилась пасека, словно сероватый туман поднимался над деревьями.
— Похоже… — Миша сделал паузу, прежде чем договорить. — Похоже на дым! Неужели ферма горит?
— Во всяком случае, это не дым из трубы, — задумчиво заметил Петя. — Из трубы столько дыма не навалило бы… Да и кто станет топить печку в такую жару? Единственно что, Николай Христофорович упоминал, что у Никиты есть коптильня.