Леэло Тунгал
1
— Нет, мы больше никогда не встретимся! Никогда! — крикнула Барбара и, хлопнув калиткой, выбежала на улицу. Она слышала, как мама и Маргит что-то кричали вдогонку, но это ее не остановило: наоборот, Барбара только прибавила шаг. На повороте шоссе, около большой ели, она свернула на узкую тропинку и замедлила шаги: тропа вела в гору, была неровной и каменистой. Девочка от жары и напряжения вспотела, но останавливаться не хотела — она должна была уйти как можно дальше от этой противной дачи и от этой шайки предателей, которая называлась семьей… Вдруг нога зацепилась за корень дерева, Барбара поскользнулась и растянулась во всю длину на дороге. На мгновение она застыла лежащей на дороге, ноги-руки раскинуты, затем села на попу, чтобы двумя маленькими сердитыми руками ударить засохшее кривое корневище, будто оно и было причиной всех ее бед: «Ужасный корень! Я тебе покажу!». Но корень никак не отреагировал, а по-прежнему лежал с железным безразличием поперек дороги. В кривизне корня Барбара увидела что-то блестящее — смотри-ка, металлический рубль! В траве около дороги девочка нашла и другую денежку.
Она пошарила в своей новой сумке через плечо, конечно, это были ее собственные рубли, которые выпали при падении! На земле лежали и несколько карамельных конфет в ярких обертках…
Сумку через плечо с конфетами и тремя металлическими рублями Барбаре подарила старшая сестра Маргит, которая посреди теплого раннего лета умудрилась заболеть ангиной и поэтому не смогла купить более симпатичный подарок ко дню рождения.
— В другой раз я придумаю что-нибудь получше, — извинилась Маргит, протягивая Барбаре сшитую собственными руками сумку.
Что-то получше! Будто Барбара хотела получить ко дню рождения золотые сережки или видеомагнитофон! Ничего Барбара не хотела получить на свой день рождения: ну, да, торт, лимонад и другие подобные лакомства, годные для того, чтобы положить их в рот, это само собой, но кроме этого она не хотела действительно ничего. Она давно просила в подарок кого-то, и это знали все: папа, мама и Маргит, уже почти с самого ее рождения. Сколько Барбара себя помнит живущей на свете, она всегда мечтала о своей собаке. Эта собака, о которой мечтала Барбара, не должна быть какой-то особой изысканной породы. Она не клянчила афганскую борзую, для покупки которой не хватило бы месячной зарплаты папы-мамы, не просила сенбернара, содержание которого в городской квартире было бы сложным, нет, Барбара мечтала о маленькой лохматой дворняжке, виляющей хвостом в знак верности, с мохнатой головой и влажным носом. Довольно часто ей уже почти обещали, но только почти… Папа отвечал на просьбы Барбары многообещающе:
— Посмотрим, какой табель ты принесешь весной из школы!
А Маргит поучала:
— Сначала ты должна основательно узнать породы собак, тогда будешь точно знать, какая собака тебе подойдет!
Вздохнув глубоко, Барбара поняла, что между детьми и взрослыми имеются очень большие и значимые различия. Пустяковое различие, конечно, это то, что взрослые едят очень быстро и пьют очень медленно (например, мама может час сидеть с маленькой чашечкой кофе, все время обещая: «Выпью кофе, тогда пойдем в зоопарк!», котлету отправляет в рот со скоростью фокусника, удивляясь, «Как долго может ребенок ковыряться с едой?»). А с детьми дело обстоит наоборот: если только это не полезное для здоровья, но убивающее горячее молоко, то дети быстро выпивают стакан сока, какао или лимонада, а вот с тарелкой супа или каши приходится бороться какое-то время… да бог с ним, такая будничная странность взрослых Барбару особенно не задевала, но огорчало то, что от детей на каждом шагу, требовали послушания и выполнения обещаний, а взрослые спокойно и легко нарушали свои обещания, а кроме того, они всегда оставались правы. Например, обещанный поход на лодке по реке Пирита папа мог отложить не только на час и дни, но даже на недели и месяцы: то у него не было времени, то погода была неподходящей… Ну а причины, чтобы не купить собаку, конечно же, находились постоянно, при любой погоде и в любой ситуации. Однажды ей сказали:
— Ты, Барбара, очень чувствительный и сверх возбудимый ребенок, может оказаться, что у тебя аллергия на собачью шерсть… Знаешь, внучка одного папиного сослуживца заразилась страшной кожной болезнью от кошки, подобранной на улице, и сейчас она почти лысая.
В ответ Барбара спросила, пожав плечами:
— Разве миллионы лысых в мире содержат кошек?
Но это не убедило никого. В другой раз папа рассказал о своем знакомом, которого укусила за пятку бродячая собака, и потому он должен был сорок дней подряд ходить в поликлинику на уколы против бешенства, потому что… кто его знает!.. И хотя Барбара заявила взрослым, что перед школой они с мамой таскались по врачам больше сорока раз, чтобы на какой-то полинялой бумаге поставить различные печати и подписи, но папа усмехнулся и покачал головой:
— Это не то, дорогой ребенок! Одно дело, ходить к врачу, чтобы узнать, что ты здоров, и совсем другое дело, когда ты хочешь стать здоровым!
— А вдруг они не мои настоящие родители? — подумала Барбара с испугом. — Ну конечно, в этом все дело! Почему Маргит не клянчит собаку? Именно потому, что она настоящая дочь папы-мамы и насквозь похожа на них. А я — украденная принцесса… нет, я все-таки не принцесса, их сейчас так мало в мире, если бы какую-то из них украли, это сразу стало бы известно… а может, я дочь какого-нибудь известного заводчика собачьих пород, которую горькая судьба забросила в семью Кару?
Думая о своей горькой судьбе, Барбара стала потихоньку хныкать. Она представила, как ее настоящие родители ходят сейчас где-то среди маленьких щенков гончей собаки, блестящих, как каштаны, в руках миски для собачьей еды, а она, их похищенная или украденная дочь, лежит здесь, на незнакомой горной тропинке, несчастная, без собаки, в кармане только три рубля и горсть леденцов… А семейство Кару со своей настоящей дочерью с воспаленным горлом ест на даче торт, приготовленный ко дню рождения Барбары.
— Ну и пусть едят на здоровье! — сказала зло Барбара.
— Пусть съедят и эти восемь свечек, и свою очередную книгу о собаках!
Еще вчера Барбара уснула с надеждой, что в этот раз ей, наконец-то, подарят щенка. Маргит сказала таинственно улыбаясь:
— Я знаю, что тебе подарят на день рождения, но не скажу! Даже и не проси, все равно не скажу! Могу только предсказать под секретом, что этот подарок тебе поправится!
Барбара и не хотела, чтобы Маргит проболтала ей про подарок: она считала, что вообще о собаках не следует много говорить, их нужно только любить и заботиться о них. Маргит ведь знала Барбару и должна понимать, что в мире есть только один подарок, получение которого доставило бы радость сестре: это собака.
Толстая иностранная книга о собаках, которую подарили Барбаре, была действительно очень красивой, и если бы понимать язык, на ко тором она написана, то это, несомненно, была бы полезная вещь. Однако это была только книга. И у самой красивой собаки на картинке не было холодного влажного носа, и даже лаская фото самого мохнатого чао-чао, руки не испытывали приятного теплого чувства… Да, это очередной обман! Листая книгу, Барбара старалась сдержать слезы. Лаже в последний школьный день, когда она с гордостью показала табель за первый класс, где только пение было оценено на четыре, а рядом с названиями других учебных предметов стояли жирные пятерки, мама протянула ей предмет, завернутый в цветную бумагу:
— Это, Барбара, тебе маленький сюрприз!
Барбара сразу догадалась, что не стоит говорить ни о какой собаке: никакого щенка невозможно упаковать в таком приплюснутом виде. В пакете была книга «Собака», на средних страницах которой красовались собаки на цветных фото, но слова, с помощью которых говорилось о собаках, были странными и сложными, будто на каком-то иностранном языке.
— Спасибо, пусть будет, — Барбара постаралась быть вежливой.
Мама засмеялась и добавила:
— Я могу сообщить тебе радостную новость: скоро мы поедем отдыхать на юг. Всей семьей.
Увидев, что и эта новость не порадовала Барбару, мама добавила извиняющимся тоном:
— Ты и сама понимаешь: если бы у нас сейчас была собака, то мы не смогли бы всей семьей поехать на юг отдыхать. Насколько я знаю, собак в самолет брать не разрешают. Но лаже если бы странным образом и разрешали, то билет для собаки стоил бы наверняка столько же, сколько и для человека…
И вот они приехали на юг. На самом деле жизнь в доме отдыха была мировой: в дачном районе белели маленькие домики, вокруг каждого роняли свои светлые цветочки заканчивающие цветение яблони и персики. У каждой дачи была большая терраса, на стенах которой в середине дня играли маленькие ящерицы. Их можно было иногда поймать голой рукой, если, конечно, в это время поблизости не было испуганной и все запрещающей мамы. Три раза в день все дачники ходили кушать в просторном зале главного здания с колоннами, а вокруг столовой постоянно бродили разные собаки: большие и маленькие, лохматые и гладкие, с красивыми именами и вовсе безымянные. Одна маленькая шавка уже в первый день отдыха семьи Кару приходила сортировать содержимое мусорного ящика в их саду, но папа отогнал ее дубинкой прочь с криком:
— Бродячая собака — кто знает, какую заразу такое животное разносит!
И бродящие вокруг столовой собаки тоже были бродячими, ни у одной из них не было настоящего хозяина. Несмотря на строгий запрет, Барбаре иногда удавалось некоторых из них — похожего на таксу Шарика и смешанных кровей сеттера по кличке Бобик — погладить. Но, по мнению папы, мамы и Маргит, о том, чтобы поиграть с этими собаками, и подумать нельзя было.
К счастью, на соседних дачах жило довольно много ровесников Барбары, и играть с ними никто не запрещал. Барбара пригласила на свой день рождения двух друзей: всегда пребывающего в хорошем настроении Роберта и маленькую черноволосую Татевик. И на руках у Роберта был подарок… Ах, Барбара не могла об этом даже и мечтать! Роберт принес маленького черно-белого щенка, у которого были милые светло-синие и гноящиеся глаза. У Кубик, той большой белой овчарки, что жила в подвале столовой, родилось шесть щенят, и мама-собака их так ловко прятала до тех пор, пока у щенят не открылись глаза. Кубик закрыли в подвале, а сторож со щенками в корзине пошел их топить. Но Роберт выпросил у него одного щенка для подарка Барбаре на день рождения… Чужой мальчик, которого Барбара знала всего неделю, был так мил и добр, а родители Барбары — если они все-таки были ее родителями! — устроили такой скандал, просто ужас! Роберту приказали собаку отнести назад. Барбара плакала, Маргит пожурила:
— Ты посмотри, какая эта дворняга! Это мини-теленок, а не собака! Барбара, не плачь, посмотри лучше, какая уродина эта собака!
Маргит положила щенка перед Барбарой на стол. Это был обычный маленький щеночек-сморчок, с острыми ушками, смешным жалким обрубком хвоста и розоватым носиком. От него шел запах молока и чистой шерсти… Но когда Барбара захотела взять щенка на руки, Маргит решительно протянула его Роберту:
— Будь хорошим ребенком, быстро унеси эту тварь отсюда!
Растерянный Роберт стоял с барахтающимся щенком на руках и не знал, что делать. И тогда к нему подошла мама Татевик, женщина с красивыми черными волосами, и сказала мягко, но решительно:
— Татевик возьмет щепка себе.
Татевик захлопала в ладоши и стала весело пританцовывать вокруг мамы, так что розовые банты в ее волосах подпрыгивали:
— Моя собака, моя собака!
— Ребенку нужно животное, хотя бы летом, — добавила мама Татевик.
— Конечно, конечно, — подтвердили родители Барбары в один голос.
На это предательское поведение Барбара не знала, как ответить, и убежала с дачи.
Она не хотела ни торта, не вкусных бутербродов, у нее не было желания смотреть ни книгу о собаках в блестящей обложке, ни на счастливую хозяйку собаки Татевик. Зависть, как известно, плохое чувство. Но Барбара завидовала Татевик: так завидовала, что ей захотелось подергать ее за волосы или толкнуть.
— Нет, мы больше никогда не встретимся! — крикнула она в отчаянии и убежала. — Да, но куда я теперь пойду? — спросила Барбара у себя.
2
На самом деле совершить побег было не так просто, как казалось на первый взгляд. Барбара вспомнила карту мира, которую они всей семьей изучали перед поездкой на юг: до Таллинна было ужасно далеко, во всяком случае, пешком домой не дойти, да и не знаешь как. От родного города ее отделяли реки, горы, леса и болота. Да и не было у нее нужного для похода снаряжения: не было ни палатки, ни теплой кофты, ни шерстяных носок, ни запасов еды и спичек для разжигания костра. Да и ключ ей здесь, на юге, не повесили на шею, как в родном городе, когда она выходила погулять во двор. Конечно, дедушка и бабушка с радостью приняли бы ее в любое время, по чтобы к ним добраться, она должна была бы знать волшебные слова, которые тотчас перенесли бы ее за тысячи километров. Но что поделаешь, какой бы воинственной и падкой на побеги ни была Барбара, в глубине сердца она догадывалась, что рано или поздно она должна будет вернуться на дачу. Торт, наверное, уже съеден. 1 ости ушли… Барбара представила, как Татевик играет на ступеньках своей дачи с шаловливым щенком.
— Лучше уж позже! — решила Барбара. — Пусть они там поволнуются немного, пусть подумают, что я утонула в горной реке, или заблудилась в горах, или волки растерзали меня на куски. Если это их, конечно, касается: ведь им главное, чтобы в доме не было запаха собаки!
Она стряхнула рукой пыль с платья и колен, к счастью, сердитый корень ее не поцарапал, запихала одну конфету за щеку и стала подниматься вверх по горной дорожке. Каждое мгновение, которое ее отделяло от дачи, казалось сладким возмездием. Пусть они там волнуются: ей и здесь приятно погулять! По словам папы, горный воздух должен быть сладким и сытным, как молоко крестьянской коровы. Правда, сейчас это «молоко крестьянской коровы» было похоже на сладко-липучий горячий напиток, который дают кашляющим детям. Вдали белела острая снежная вершина горы — вот было бы здорово взять в потную ладошку холодный блестящий снег! Здорово было бы полизать и холодное сладкое мороженое…
Барбаре вспомнилось, что в холодильнике остались ждать своей очереди восемь сливочных мороженых. Маргит со своей ангиной есть их не может, так что пусть папа-мама лакомятся вдвоем!
Хотя снежная вершина манила к себе, но Барбара знала, что этот призыв обманчив: по этой самой тропинке они всей семьей недавно ходили почти три часа, но вершина не приблизилась: наоборот, казалось, что она удаляется.
Барбара обнаружила рядом с горной тропинкой другую, еще более узкую дорожку и решила посмотреть, куда она ведет. Шла она шла, но, в конце концов, пришла все на тот же луг, где они были всей семьей.
На лугу росло много красивых больших, похожих на золотой ключик, цветов; папа высказал предположение, что это горные первоцветы, а мама предположила, что это — примулы. Истинное название цветов они так и не узнали, но Барбару это не расстроило: она решила, что назовет их «Тоска Барбары».
Барбаре не нравилось петь тогда, когда другие, особенно Маргит, слушали, как она поет. Она сочинила много красивых песен, но каждый раз она пела их под разную мелодию, а старшая сестра, слушая их, никогда не могла сдержать хохот. Когда она пела веселые песни, такие как «Все ежи балуются в сочной траве», то смех Маргит не особенно обижал Барбару, но если она в ванной напевала «Отчаянную жалобу потерпевшего беду в море», а Маргит в коридоре громко хихикала, то иногда у Барбары даже слезы появлялись на глазах. Как может человек смеяться, когда другой поет тоном потерпевшего в море: «О-ой-о-ой, ай-ай, вот приплыла акула, половину меня уже съе…».