— Готовы? — крикнул сверху папа. — Раз-два — взяли!
Папа с Ларсом потянули за веревку, и ящик приподнялся от земли. Присев на корточки, мы с Николь подталкивали его сзади.
— Еще… взяли! — скомандовал папа. — Взяли! Мы толкали вверх изо всех сил.
— Какой тяжелый! — пожаловалась Николь.
— Давайте, ребята, — крикнул папа. — Толкайте!
Мы толкнули. Папа с Ларсом перетащили сундук через край ямы.
Папа устало рухнул на снег.
— У-ух, — выдохнул он, вытирая пот со лба. — Ну, самое трудное позади.
Он помог нам с Николь выбраться наружу.
Мы все немного отдохнули. Затем мы втащили сундук на сани. Папа привязал его веревками. Ларс потащил сани к хижине.
Как только мы оказались в домике, папа принялся нас обнимать.
— Какой день! Какой великий день! Он повернулся ко мне.
— Видишь, Джордан? Ничего ужасного не случилось.
— Нам повезло, — улыбнулся я.
— Я хочу спать, — жалобно пролепетала Николь, забираясь в спальный мешок.
Я выглянул в окно. Как обычно, солнце стояло высоко над горизонтом. Но я знал наверняка, что сейчас уже очень поздно.
Папа посмотрел на свои часы.
— Скоро полночь. Вам нужно немного поспать. — Он нахмурился. — Хотя мне не хотелось бы проснуться здесь утром без еды. Я собираюсь послать радиограмму и попросить о помощи. Вы, ребята, отоспитесь, когда мы вернемся в поселок.
— А мы можем остановиться в отеле? — просил я папу. — Поспать в постели?
— Если найдем, — пообещал он. Он открыл свой рюкзак и стал искать рацию.
Он перерыл все вещи в мешке. Потом одну за другой вытащил их оттуда. Компас. Запасной фотоаппарат. Кассеты с пленкой. Пара носков, свернутых в комок.
Папа был явно озадачен. Он вывернул рюкзак наизнанку и вывалил содержимое на пол. После того как он снова тщательно обследовал все вещи, на его лице появилось выражение отчаяния.
— Папа, в чем дело?
Когда он повернулся к нам, в глазах его застыла тревога.
— Рация… — пробормотал он. — Рация пропала.
23
— Нет! — завопили мы с Николь.
— Не может быть! — воскликнул папа, стукнув кулаком по пустому рюкзаку. — Наверно, Артур взял рацию, чтобы мы не нажаловались на него.
Испуганный и взбешенный, я принялся ходить по комнате. Наши собаки, наши сани, наша еда — все забрал Артур.
И теперь еще рация.
Неужели Артур оставил нас здесь замерзать? Умирать с голоду?
— Успокойся, Джордан, — сказал папа.
— Папа, как же так… — вмешалась Николь.
Папа сделал ей знак замолчать.
— Погоди, Николь. Мне надо обдумать, как нам быть. — Папа еще раз окинул взглядом нашу избушку. — Без паники. Без паники, — успокаивал он себя.
— Папа… — Николь дернула его за рукав.
— Николь! — разозлился я. — Мы в большой беде. Мы можем здесь умереть!
— Папа! — настаивала она. — Послушай меня! Вчера вечером ты спрятал рацию, чтобы она не замерзла. Она в твоем спальном мешке!
Папа аж рот от удивления раскрыл.
— Ты права! — воскликнул он.
Он поспешил к своему спальному мешку и засунул в него руку. Немного покопавшись, он вытащил оттуда рацию, завернутую в шерстяной шарф.
Включив ее, он начал вращать диск настройки.
— Икнек, Икнек. Ответьте, Икнек.
Папа запрашивал аэропорт Икнека, чтобы за нами послали вертолет. Он объяснял, где мы находимся.
Мы с Николь сонно улыбались друг другу.
— Мы едем домой! — сказала она счастливо. — Домой в солнечную, жаркую Пасадену.
— Я поцелую пальму! — объявил я. — Больше никогда не хочу видеть снег.
Я и представить себе не мог, что наше снежное приключение только начинается!
24
— Ах-ххх, — вздохнул я. — Чувствуешь, как греет солнце? Приятная жара.
— По радио сказали, что сегодня тридцать семь градусов, — сообщила Николь.
— Как хорошо! — радовался я. — Чудесно! Я ладонью размазал по груди лосьон для загара.
Теперь, когда мы были дома, в Пасадене, наше путешествие по Аляске казалось нереальным. Холод, снег, и ветер, и завывание пурги над белой тундрой. Страшный оскал ужасного снежного человека, заросшего бурой шерстью. Все это казалось похожим на сон.
Но я-то знал, что это не сон.
Сундук с ужасным снежным человеком папа спрятал на заднем дворе, в фотолаборатории. Всякий раз, когда я проходил мимо, я вспоминал нашу поездку… Вспоминал о чудовище, которое лежало там в глыбе льда, и вздрагивал.
Мы с Николь в купальных костюмах загорали на заднем дворе. Старая, добрая солнечная Пасадена. Где никогда-никогда не бывает снега.
Благодарение Богу.
Зашла Лорен, чтобы послушать, что мы рас-скажем о нашей поездке. Я хотел рассказать ей всё, но папа велел нам помалкивать о снежном человеке, по крайней мере, пока его не перевезут куда-нибудь в надежное место.
— Глазам своим не верю! — засопела Лорен. — Неделю назад вы без умолку трещали о снеге. А сейчас жаритесь на солнце и не боитесь превратиться в головешки!
— Что тут удивительного? Мы побывали на морозе, а теперь хотим тепла, — ответил я. — Я так насмотрелся на снег, что впечатлений хватит на всю оставшуюся жизнь.
— Расскажите, как съездили — пристала Лорен. — Мне не терпится услышать про Аляску.
— Это большой секрет, — сказал Николь. Мы обменялись с ней взглядами.
— Секрет? Какой секрет? — не отставал Лорен.
Прежде чем мы успели ответить, из лаборатории появился папа. Он прищурился от солнечного света. Он был одет в куртку, лыжную шапочку и перчатки. В фотолаборатории папа включил кондиционеры на полную мощность и, кроме того, со всех сторон обложил сундук мешками со льдом, чтобы держать снежного человека в холоде.
— Я должен уехать, — объявил он, снимая куртку. В Лос-Анджелесе у него была назначена встреча с учеными-натуралистами.
Папа хотел быть уверен что ужасный снежный человек попадет в «хорошие руки» и с ним будут обращаться как нужно.
— Надеюсь, вы тут без меня справитесь? — спросил он.
— Конечно, — ответила Николь. — Мы выжили в тундре Аляски. Думаю, сможем продержаться без тебя несколько часов в своем собственном дворе.
— Моя мама дома, — сказала Лорен. — Она будет рядом, если нам что-то понадобится.
— Хорошо, — кивнул папа. — Однако вы должны дать мне обещание не трогать дорожный сундук. Держитесь от него подальше, ладно?
— Ясно, папа, — пообещал я.
— Вот и отлично. На обед привезу пиццу.
— Счастливо, пап, — подала голос Николь.
Я проводил его взглядом. Папа сел в машину и уехал.
— Так что у вас за секрет? — спросила Лорен, как только папа уехал. — И что вы прячете в сундуке?
Мы с Николь переглянулись.
— Давайте, выкладывайте, — потребовала Лорен. — Я не отстану, пока вы мне не скажете.
Сопротивляться дальше было выше моих сил. Я должен был кому-нибудь рассказать.
— Мы нашли его. Мы его нашли и привезли сюда.
— Кого нашли? — удивилась Лорен.
— Снежного человека! — выпалила Николь. — Ужасного снежного человека!
Лорен сделала круглые глаза.
— Ну, конечно. А Бабу Ягу вы там, случайно, не нашли?
— Нашли, — пошутил я.
— И сейчас он лежит в фотолаборатории, — сказала Николь.
На лице Лорен появилось озадаченное выражение.
— Кто — Баба Яга?
— Нет. Ужасный снежный человек. Настоящий, — сказал я. — Замороженный в куске льда.
«Вместе с нашими пятью снежками, — добавил я про себя. — Снежками, которые я мог бы бросить в Лорен. В качестве небольшого приятного удовольствия».
— Докажите, — с вызовом сказала Лорен. — Вы все выдумываете. Думаете это очень смешно?
Мы с Николь обменялись взглядами. Я знал, о чем она думает.
Папа только что запретил нам подходить к сундуку.
— Вы оба такие же вредины, как и близнецы Миллеры, — недовольным тоном заявила Лорен.
— Это было уже слишком.
— Пошли, — сказал я. — Мы тебе покажем.
— Джордан, лучше не надо, — попыталась остановить меня Николь.
— Мы ничего не повредим, — пообещал я. — Мы только чуть-чуть приоткроем крышку, чтобы Лорен на него посмотрела. А потом закроем и всё. Ему ничего не сделается.
Я вылез из шезлонга и пошел через лужайку в фотолабораторию. Николь и Лорен двинулись за мной.
Я был уверен, что они идут следом.
Открыв дверь в лабораторию, я включил свет. Мою обнаженную грудь обдало волной холодного воздуха.
Николь стояла в дверном проеме и не решалась войти.
— Джордан, может, не надо?
— Ну, пошли, Николь, — проворчала Лорен. — Нет там никакого жуткого снежного страшилища. Вы как два чудика. На вас смешно смотреть!
— Мы не чудики! — запротестовала Николь.
— Можем ей показать, Николь, — снова предложил я.
Николь не ответила. Она вошла в темное помещение и закрыла дверь.
Стоя в одних трусах, я дрожал от холода. Это было почти как там, на Аляске. Я опустился на колени возле огромного сундука и открыл запоры.
Медленно и осторожно я поднял тяжелую крышку.
Заглянул внутрь.
И испустил душераздирающий вопль.
25
Николь и Лорен пронзительно заверещали и отпрянули назад. Раздался глухой удар: это Николь стукнулась спиной о стену.
Лорен нырнула под рабочий стол.
Я не мог больше сдерживаться и расхохотался.
— А-а, попались! — кричал я. — Здорово я вас обманул!
Я был очень доволен собой. Напугал девчонок до смерти. Они оцепенели от страха почище снежного человека. А тот преспокойненько лежал в своей глыбе льда.
— Джордан, ты урод! — сердито заявила Ни-коль. Она ударила меня по спине.
Лорен тоже стукнула меня. Потом она заглянула в открытый сундук. И вскрикнула снова.
— Он настоящий. Вы… вы не наврали! — Она аж поперхнулась от изумления.
— Не бойся, Лорен, — заверил я ее. — Он тебя не тронет. Он замороженный.
Она подошла ближе и уставилась на монстра.
— Какой огромный! — изумленно воскликнула она. — Посмотрите, у него глаза открыты. И взгляд… такой нехороший!
— Закрой крышку, Джордан, — заныла Николь. — Скорее. Мы уже достаточно насмотрелись.
— Теперь ты нам веришь? — спросил я у Лорен.
Она кивнула.
— Это так… ужасно! — Пораженная необычным зрелищем, она покачала головой.
Прежде чем закрыть крышку, я украдкой достал из сундука два снежка. Подмигнув Николь, я протянул ей один из них.
— Что вы смеетесь? — подозрительно спросила Лорен.
— Тебе показалось, — сказал я. Я плотно закрыл крышку и накинул запоры. — Теперь не убежит. Мы в безопасности. Папа и не узнает, что мы без спроса посмотрели чудовище.
Мы вышли из фотолаборатории, плотно закрыв за собой дверь.
— Это чудище такое ужасное! — воскликнула Лорен. — Что ваш папа собирается с ним делать?
— Мы еще не знаем, — ответила Николь. — Папа пока думает.
Опа держала руки за спиной, пряча снежок от Лорен. Вдруг она закричала.
— Эй, Лорен! Держи!
И запустила в Лорен снежком. Она промахнулась.
Бум! Снежок угодил в дерево.
— Неплохой удар. Очко! — крикнул я с издевкой.
Но тут же охнул от удивления.
Снежок не раскрошился и не упал на землю.
Он начал расти! Стремительно!
Комок плотного белого снега быстро расползся по стволу и ветвям дерева. За несколько секунд все дерево покрылось снегом.
— Что это? — Лорен вскрикнула.
— Николь, как ты это сделала?
Мы с открытыми ртами смотрели на заснеженное дерево.
Я был так ошарашен, что снежок выпал у меня из руки.
Я тут же отскочил назад, потому что, ударившись о землю, он тоже начал расти, и снег, как тесто, стал растекаться по двору.
Я пронзительно закричал. Снег наподобие белой простыни расстилался по лужайке.
Наши босые ноги обдало холодом. Снег укрыл подъездную дорожку. Потек по улице.
— О-ооо! Холодно! — завопила Николь, прыгая с ноги на ногу.
— Вот так чудеса! — воскликнул я. — На улице жара, а снег не тает! Его становится все больше!
Я повернулся и увидел, что Лорен весело кружится на месте.
— Снег! Снег! — напевала она. — Это замечательно! Снег в Пасадене!
— Джордан, — тихо сказала Николь. — Мы, поступили неправильно. Мы должны были, оставить этот снег в пещере. Это необычный снег.
Конечно, она была права. Пещера, где живет снежное страшилище, наверняка была заколдованной. Но откуда мы могли это знать?
— Давайте лепить снежную бабу! — весело крикнула Лорен.
— Нет! — предупредила Николь. — Не прикасайся к снегу. Не делай ничего, Лорен. До тех пор, пока мы не обдумаем все как следует.
Лорен, конечно же, не слышала, что сказала моя сестра. Она была слишком возбуждена.
Подцепив ногой ком снега, она подкинула его вверх, и он упал на вечнозеленый куст. Куст на наших глазах превратился в сугроб.
— Что нам делать? — спросил я Николь. — Что будет, когда папа придет домой? Он нас убьет!
Николь пожала плечами:
— Сама не знаю.
— Но ведь ты же у нас профессор! — буркнул я.
— Вот это классно! — веселилась Лорен. — Снег в Пасадене! — Она подхватила пригоршню снега и, сжимая его в ладонях, начала лепить снежок.
— Поиграем в снежки! — резвилась она.
— Стой Лорен! — крикнул я. — Мы попали в большую беду. Разве тебе не ясно.
Лорен бросила снежком в Николь.
Тотчас же белый ком начал растекаться по всему телу Николь и скоро облепил ее так, что она стала похожа на снежную бабу.
— Николь! — Я бросился к ней по заваленной снегом лужайке. — Николь, ты в порядке?
Я схватил сестру за руку. Рука была ледяная, как сосулька.
Николь замерзла! Окоченела!
— Николь? — Я в отчаянии вглядывался в ее запорошенные снегом глаза. — Ты меня слышишь, Николь?
26
— Что я наделала? — завопила Лорен.
Моя сестра превратилась в статую. Заледеневшую, покрытую снегом статую.
— Николь, прости меня, — хныкала Лорен. — Ты меня слышишь? Ну, прости!
— Давай отнесем ее в дом, — предложил я, обезумев от отчаяния. — Может быть, в теплом помещении она оттает.
Лорен взяла Николь за одну руку, я — за другую. Мы осторожно потащили ее замерзшее тело в дом. Ее босые ноги, твердые, как лед, оставляли глубокий след на снегу.
— Она совсем замерзла! — причитала Лорен. — Как мы ее отогреем?
— Нужно поставить её у плиты, — решил я. — Может быть, снег растает, если мы включим ее на полную мощность.
Мы поставили Николь рядом с плитой. Я поспешил включить все конфорки.
— Теперь она должна оттаять, — сказал я. Бусинки пота побежала вниз по моему лицу. От жары или от волнения?
Мы с Лорен смотрели и ждали.
Смотрели и ждали.
Я не двигался с места. И не дышал.
Снег не таял.
— Ничего не получается, — сказала Лорен охрипшим голосом. — Все напрасно.
Я тронул руку Николь. Чистый лед.
Я старался оставаться спокойным. Но чувствовал себя так, как будто у меня в животе танцует и машет крыльями сотня бабочек.
— Попытка не удалась. Попробуем что-нибудь ещё. Что-нибудь ещё…
По щекам Лорен потекли слезы.
— Что именно? — с надеждой в голосе спросила она.
— Ну… — Я мучительно размышлял, какое место у нас самое горячее. — Котел отопления! Мы подержим ее возле отопительного котла.
Мы потащили Николь в сарай за гаражом. Казалось, снег весит целую тонну. Мы совсем выбились из сил.
Я включил котел на всю мощность. Лорен поставила Николь перед котлом и настежь открыла дверцу топки.
Шквал горячего воздуха заставил нас с Лорен отпрянуть назад.
— Если это не поможет, то уж ничто не поможет, — всхлипывая, сказала Лорен.
Топка с рыком извергала жар. На заледеневшем лице Николь плясали красные языки пламени.
Сердце колотилось у меня в груди. Я напряженно ждал, когда лед начнет таять и с нее потечет вода.