Посланец все же успел увернуться. Иначе она обрушилась бы прямо на него. Он быстро нагнулся, чтобы поднять флакон. Но второпях ткнул рукой в водяное зеркало. На мгновение его пальцы пробуравили зеркальную поверхность, — и их не стало. Когда египтянин со страшным ревом поднял руку, вместо пальцев торчали черные, обугленные кости. Будто он сунул руку в сосуд с серной кислотой. Казалось, черный капюшон сам издавал жуткий нечеловеческий вой, потому что ни лица, ни даже рта, разинутого в крике, не было видно.
Серафин орудовал молниеносно; никто не успел и глазом моргнуть, как он подскочил к окну, держа в правой руке флакон, а в левой — зеркало Мерле.
Тем временем дож в пурпурной мантии, главарь предателей, схватил Мерле за руку. Она изо всех сил отбивалась, а он норовил ударить ее кулаком. Двое других дожей бегали вокруг, как перепуганные курицы, и кудахтали, призывая лейб-гвардистов. Мерле сумела вывернуться и, удирая, задела черную фигуру, от которой воняло горелым мясом. Это был посланец египтян.
Внезапно из широких щелей в забитых окнах повеяло ветром: перед домом со стороны переулка приземлялись летучие львы. Звенела и лязгала сталь: гвардисты вытаскивали мечи из ножен.
Кто-то опять схватил Мерле, но она снова сумела постоять за себя, как раньше при потасовках в сиротском доме. Там надо было уметь драться и знать куда бить, чтобы сделать больно. Когда правитель Де Анджелис поймал ее за платье, она ловко пнула его ногой. Толстяк в ярко-красной мантии только охнул и обеими руками схватился за низ живота.
— Бежим! — заорал Серафин. Растерявшиеся дожи не знали, как к нему подступиться: он грозил разбить флакон об пол.
Мерле бросилась за ним, и они помчались к выходу. Когда ребята оказались перед наружной дверью, она распахнулась и, размахивая мечами, внутрь ворвались два гвардиста.
— Чтоб вас Проклятый Предатель сожрал! — выругался Серафин!
Гвардисты в изумлении остановились. Они думали, что встретят отряд врагов, мужчин, вооруженных до зубов, достойных противников для двух первоклассных воинов Венецианской гвардии. Вместо этого перед ними стояли девочка в потрепанном платьице и паренек с каким-то блестящим предметом в руках, никак не походившим на оружие.
Мерле с Серафином не растерялись и, прежде чем гвардисты очнулись от удивления, проскользнули в заднюю комнату.
Но там, возле открытого окна их поджидал египетский посланец. Он понял, что у них есть только одна возможность бежать. Наружу — и в воду.
— Дай зеркало! — крикнула Мерле Серафину.
Он бросил ей зеркало, она поймала его на лету за ручку и замахнулась на египтянина. Тот отскочил в сторону, невольно открыв путь к окну. Его обгоревшие пальцы еще дымились.
— Флакон! — потребовал он хриплым голосом. — Вы идете против Фараона!
Серафин так громко и вызывающе хохотнул, что даже Мерле вздрогнула. Оттолкнув протянутые руки египтянина, он с разбегу вскочил на подоконник и присел на корточки, спиной к каналу. Его губы расплылись в насмешливой улыбке.
— Да здравствует Королева Флюирия! — крикнул он. Мерле, не теряя времени, тоже вспрыгнула на окно и встала рядом с ним.
— За мной! — снова крикнул Серафин и навзничь вывалился из окна, прямо в воду темного канала.
Он вовсе не тащил Мерле за собой, но его решимость, его желание ни за что не сдаваться увлекли ее вслед за ним. Впервые в жизни она восхищалась другим человеком.
Египтянин зарычал и хотел схватить Мерле за юбку, но, взревев от боли, только затряс обгоревшими пальцами.
Вода в канале была студеной, как лед. Не успело сердце Мерле стукнуть второй раз, как вся ее одежда промокла, а сама она окоченела от холода, не могла ни дышать, ни двигаться, ни соображать. Сколько времени это длилось, она не знала, — ей показалось, что несколько минут. Но вот она вынырнула из воды, увидела рядом с собой Серафина и почувствовала, что жива. Под водой она пробыла не более пары секунд.
— Держи! — Он сунул ей в левую руку флакон. Правой рукой она все еще сжимала ручку зеркала, словно прилипшего к ее пальцам.
— Что мне с пузырьком делать?
— Держи крепче. Если нам будет совсем худо, я их постараюсь отвлечь.
«Совсем худо? — подумала Мерле. — Куда уж хуже».
Египтянин появился в окне и стал кого-то окликать.
Серафин тут же пронзительно свистнул. Правда, свист ему удался только со второго раза, так как рот заливало водой. Мерле взглянула на дом и увидела, что из всех дыр, щелей и ниш выскочили маленькие черные бесы, четвероногие тени и, вопя и мяукая, метнулись к окну. Выпустив когти, они впились в черный плащ. Одна кошка задержалась на подоконнике, изловчилась и прыгнула прямо во тьму приоткрытого капюшона. Завопив, египтянин отпрянул в глубь комнаты и исчез во мраке.
— Маленькая воровская хитрость! — пробормотал довольный Серафин.
— Надо выбираться из канала! — Мерле, барахтаясь в воде, сумела сунуть в карман зеркало и флакон, — в те минуты о них некогда было думать. Несколько взмахов руками — и она уже плыла к противоположному берегу канала. Но там фасады всех домов уходили под воду и не было никакой возможности за что-нибудь уцепиться и выбраться на сухое место. Все равно, надо что-то делать!
— Из канала? — повторил Серафин и взглянул на небо. — Похоже, нам помогут.
Мерле, едва дыша, с трудом держась на воде в намокшем платье, обернулась к нему. И поняла смысл его слов.
Два льва, широко раскинув крылья, мчались прямо на них из черного поднебесья.
— Ныряй! — вскричала она, но так и не увидела, последовал ли Серафин ее примеру. Задерживая дыхание, она плыла под водой, — солоноватый холод обжигал губы, мягкая тяжесть давила на уши и нос. Канал здесь был глубиной до трех метров, и приходилось плыть над самым дном, чтобы не оказаться у льва в когтях.
Мерле ничего не видела и не слышала, что происходит вокруг: быстро развернувшись в воде и снова нырнув, она теперь плыла вдоль канала. Возможно, ей удалось заметить невдалеке, в одном из домов ворота в бывшее складское помещение.
Она знала, что в Венеции в те времена, когда город был крупным торговым центром, купцы выгружали с лодок свои товары в подвалы через ворота, которые открывались почти над самой водой. Позже подвалы и сами дома опустели, их хозяева давным-давно отправились на тот свет, но такие ворота еще существовали, хотя и были изъедены ржавчиной и соленой водой. Нередко они прогнивали насквозь. Для Мерле это могло стать спасением.
А что же Серафин?
Ей оставалось только молиться, чтобы он плыл вслед за ней, причем не у самой поверхности воды, где львы могли подцепить его когтями. Не секрет, что каменные львы боятся воды, и эти, последние звери из породы летучих, не исключение. Они могут сунуть лапы в воду, но ни за что в жизни не полезут туда сами.
Мерле знала слабое место каменных тварей и очень надеялась, что Серафин тоже знает. Она плыла, сжав зубы; воздуха в легких почти не осталось. В отчаянии она призвала на помощь Королеву Живую Воду. Ведь Королева Флюирия находится в флаконе, в кармане платья… Нет, Королева поймана, как зеркальный призрак, и помочь уже не может. «Суть Королевы Флюирии», как сказал правитель в мантии.
Но где же Серафин? Где дом с воротами?
Мысли в голове стали путаться. Мрак вокруг нее завертелся каруселью, ей почудилось, что она все глубже уходит под воду. На самом же деле Мерле всплывала, поднималась к поверхности. И вот она вынырнула из воды, жадно вдохнула воздух и открыла глаза.
Она заплыла дальше, чем предполагала. Но зато совсем рядом в доме были маленькие ворота, разломанные и прогнившие: вода долго и упорно лизала дерево, пока не добилась своего. Верхняя половина ворот висела на петлях, а внизу зиял черный проем, через который нетрудно пролезть внутрь дома. Полусгнившие доски нависали над проемом, как острые, позелененные плесенью и водорослями зубы какого-то морского чудовища.
«Мерле!»
Голос Серафина звенел над водой.
То что Мерле увидела, сковало ее ужасом; она едва не пошла камнем на дно.
Один из львов кружил над каналом, держа в передних лапах мокрого Серафина, как рыбу, выхваченную из воды.
— Мерле! — еще раз закричал Серафин.
Она поняла, что он ее не видит, не знает, где она и жива ли вообще. Он боится за нее, думает, что она утонула.
Ей захотелось закричать в ответ, привлечь внимание львов к себе, чтобы дать возможность ему спастись. Но ничего не могло помочь. Ни один лев никогда не выпустит добычу из когтей.
Зверь описал еще один круг над водой и взмыл ввысь, унося с собой свою беспомощную добычу.
— Мерле! Где ты? Слушай меня! — отчаянный крик Серафина замирал вдали. — Беги! Прячься! Спаси Королеву Флюирию!
Через минуту лев, всадник и Серафин растворились в ночи, как легкое облако на ветру.
Мерле снова нырнула. Ее слезы слились с водой канала, она стала одним целым с водой. Но вот она проплыла под зубастой челюстью ворот, через истлевшие деревянные створки в еще более глубокую темноту, и выбралась на сухое место, съежилась там, как маленький ребенок, села, где стояла, и расплакалась.
Она жадно вдыхала воздух и плакала.
КОНЕЦ И НАЧАЛО
Королева Флюирия заговорила с ней.
— Мерле, — произнес голос. — Мерле, послушай меня.
Мерле вздрогнула и уставилась в темноту, стараясь хоть что-нибудь разглядеть. В старом товарном складе пахло сыростью и гнилой древесиной. Через дверной пролом пробивался слабый мерцающий свет, — то ярче, то слабее. Кто-то с факелами обшаривает канал! Надо как можно скорее отсюда выбираться. Или все это только кажется?
— Ты не грезишь, Мерле, нет.
Слова вылетали из нее самой, голос звучал где-то между ушами.
— Ты кто? — прошептала она и вскочила на ноги.
— Ты знаешь, кто я. Не бойся.
Мерле нащупала зеркало в кармане платья, вынула и поднесла к колеблющейся полоске света. Поверхность зеркала оставалась гладкой, призрак ничем не выдавал своего присутствия. Но ей и без того казалось, что разговаривает с ней не он. Быстро сунув зеркало снова в карман, она извлекла оттуда флакон, который, оказавшись у нее в руках, обдал теплом пальцы.
— Это ты? — Она старалась произносить отдельные слова, а не фразы, тогда дрожь в голосе была не так заметна.
— Тебе надо отсюда уходить. Они обыщут все дома у канала. А потом и весь квартал.
— Что с Серафином?
— Он — пленник Гвардии.
— Они его убьют!
— Возможно. Но не теперь. Они могли его еще в воде прикончить. Им надо у него выведать, кто ты и где прячешься.
— Мерле снова положила флакончик в карман и почти на ощупь, медленно пошла в темноту. В мокром платье было очень холодно, но дрожь пробирала ее не от холода.
— Ты — Королева Флюирия? — тихо спросила она.
— Тебе хочется меня так называть? Королевой?
— Сейчас мне хочется одного — удрать отсюда.
— Да, мы должны вырваться.
— Мы? У меня только две ноги, далеко не убежишь.
В потемках она набрела на дверь, ведущую в дом. Прошмыгнула внутрь и оказалась в прихожей, куда, как видно, лет сто никто не заходил. Пол и лестница наверх были покрыты густым слоем пыли. Следы Мерле отпечатывались в пыли, как в снегу. Ее преследователям не составило бы труда обнаружить беглянку.
Входная дверь была с улицы забита досками, как и во многих домах Венеции в ту эпоху, но Мерле нашла окно, закрытое на задвижку, которую сумела отодвинуть, стукнув по ней раза три отбитой головой валявшейся рядом статуи. Каким-то чудом удалось выбраться наружу и при том не поцарапать ни рук, ни коленок.
Ну и что теперь? Самое лучшее — вернуться на канал Изгнанников. Арчимбольдо знает, что надо делать. Или Унка. Или Юнипа. Хоть кто-нибудь! Одной ей не решить эту задачу.
— Если твой друг заговорит, они первым делом будут там тебя искать, неожиданно предупредил голос.
— Серафин меня не выдаст, — досадливо пробурчала она. А про себя добавила: «он поклялся в беде меня не бросать».
Правда, когда лев его уносил, сама-то она ничего не предприняла для его спасения. Но что она могла тогда сделать?
— Ничего, — сказал голос. — Ты была беспомощна. Как и сейчас.
— Ты читаешь мои мысли?
Ответа не последовало, но это по сути и было ответом.
— Вот что, — твердо сказала Мерле. — Я тебя спасла. Теперь — твоя очередь.
Снова молчание. Или она разозлила голос? Тем лучше, пусть не вмешивается. И так не легко одной придумать, как спасти свою жизнь. Не надо никакого внутреннего голоса, которому не по нутру ее замыслы.
Мерле побежала вниз по переулку, то и дело останавливаясь и прислушиваясь к разным подозрительным звукам, — не догоняют ли ее преследователи? На небо она тоже поглядывала. Хотя вокруг было еще так темно, что если бы там даже целая стая львов кружила, они ее бы не заметили. До восхода солнца оставалось несколько часов.
Вскоре она увидела, что находится в нескольких шагах от Кампо Сан-Поло. Полпути пройдено. Еще немного, — и она в безопасности. В мастерской будет совсем безопасно.
— Нет, опасно, — возразил голос. — Опасно, пока они держат юношу в плену.
Мерле не выдержала.
— Да что же это такое? — вскричала она и стены эхом возвратили ее слова. — Ты — кто? Голос моего разума?
— Если ты так хочешь, то — да.
— Я хочу одного: оставь меня в покое!
— Я даю советы, а не отдаю приказы.
— Мне не нужны советы.
— Боюсь, что пока нужны.
Мерле остановилась и в ярости огляделась. Увидела расщелину между двумя домами. Надо разобраться с этой чертовщиной раз и навсегда, здесь и теперь. Она протиснулась в темное узкое пространство между стенами и сила на корточки.
— Ты хочешь со мной говорить? Ладно, давай поговорим.
— Пожалуйста.
— Кто ты или что ты?
— Думаю, ты уже знаешь.
— Королева Флюирия?
— Пока только голос у тебя в голове.
Мерле заколебалась. Если голос действительно принадлежит Королеве, не следует ли обходиться с нею повежливее? Однако некоторые сомнения оставались.
— Ты говоришь не как Королева.
— Я говорю, как ты. Я говорю твоим голосом и выражаю твои мысли.
— Я просто обыкновенная девчонка.
— Теперь ты нечто большее. Ты взяла на себя ответственность.
— Ничего я на себя не брала! — сказала Мерле. — Я нечаянно во все это влипла. И не рассказывай мне про особое предназначение и всякую такую ерунду. Мы тут не в сказке…
— К сожалению. В сказке все проще. Ты пошла бы домой, увидела бы, что солдаты сожгли твой дом и увели твоих друзей; ты бы разгневалась, потом узнала бы, что должна возглавить борьбу против Фараона, нашла бы его, заманила в ловушку и убила. Так было бы в сказке. Но, увы, мы имеем дело с реальностью. Нам с тобой предстоит тот же путь, но в то же время — совсем другой.
— Я могла бы попросту взять этот пузырек и вытряхнуть все, что там есть, в канал.
— Нет! Это меня бы убило!
— Значит, ты не Королева Флюирия! Для нее каналы — дом родной.
— Королева Флюирия такова, какой ты хочешь себе ее представить. В данный момент — жидкость во флаконе. И голос в твоей голове.
— Жуткая неразбериха.
— Египтяне прогнали меня из каналов, сумев заколдовать воду. Только поэтому предателям удалось загнать меня в этот флакон. Колдовство еще тяготеет над водой Лагуны, и пройдут месяцы, прежде, чем оно исчезнет. До той поры мне нельзя смешивать мою суть с водой.
— Мы-то все думали, что ты… какая-то другая.
— Мне жаль, что я тебя разочаровала.
— Какая-то такая,… как дух.
— Как Бог?
— Да, пожалуй.
— Но Бог всегда есть в том, кто в него верит. Как я сейчас в тебе.
— Нет, это разные вещи. Ты не даешь мне сделать выбор. Ты меня одергиваешь, но я должна в тебя верить, иначе…
— Иначе — что?
— Иначе это значило бы, что я совсем спятила и разговариваю сама с собой.
— Разве это так плохо? Разве нельзя прислушиваться к своему внутреннему голосу?
Мерле нетерпеливо затрясла головой.