Annotation
Повесть о том, как живет девятилетний Ганси Грубер из современной деревни в Западной Германии.
Файл нуждается в вычитке, верстке, форматировании, иллюстрациях.
Москва «Детская литература» 1990
Harald Grill
GUTE LUFT-AUCH WENN'S STINKT GESCHICHTEN VOM LAND Rowohlt Taschenbuch Verlag GmbH, 1983
Перевод с немецкого Т. НАБАТНИКОВОЙ
Художник Е. САВИН
Грилл X.
Пер. с нем. Т. Набатниковой; Худож. Е. Савин-М.: Дет. лит., 1990,—56с.: ил.
ISBN 5-08-001939-5
Повесть о том, как живет девятилетний Ганси Грубер из современной деревни в Западной Германии.
4804010100-237 ББК
1У1101(03)-90
ISBN 5-08-001939-5 . _ . , . , н
© 1983 by Rowohlt Taschenbuch Verlag GmbH © Т. Набатникова, 1990. Перевод на русский язык. © Е. Савин, 1990. Иллюстрации.
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА», 1990
Собственно, его зовут Йоганнес. Но все его называют Ганси, даже мама и папа.
Ганси —вот по-настоящему его имя!
Йоганнес —это кажется ему смешным и вовсе ему не подходит. Представить только, что друзья во время игры в футбол, например, кричали бы ему:
«Йоганнес, пас!»
«Йоганнес, смотри, сзади!»
«Йоганнес, я здесь, сюда, по краю!»
Или, например, если бы его учитель, герр Доблер, говорил бы ему:
«Йоганнес, почему ты опять весь перепачкался?»
«Йоганнес, иди к доске!»
Йоганнес. Йо-ган-нес. Очень глупо звучит для Ганси. Его зовут Ганси! И все. И кончено. И хватит об этом. Ганси, он так привык, и он на этом настаивает.
Ну, естественно, он не просто Ганси. Рядом с его именем, само собой, стоит еще и фамилия, как у всех людей. Его фамилия Грубер. «Ганси Гоубер» — подписано на всех его тетрадках. Грубер — это и фамилия его родителей. И «Грубер-хоф» — так называют их дом и хозяйство. В «Грубер-хофе» они и живут: Ганси, его папа и его мама.
Братьев и сестер у Ганси нет.
— Зато у нас двенадцать коров в хлеву! — И этим папа все время пытается отделаться от Ганси!
И еще восемь свиней...
И целое стадо кур...
И несколько уток...
И штук примерно восемь кошек...
И?..
Да, еще кролики самого Ганси. Но о них —отдельный рассказ. Кролики безраздельно принадлежат одному Ганси, и дело это касается только его, никого больше!
Папа Ганси работает по большей части на поле: пашет, боронит, сеет, косит траву и корма для скота, привозит солому от комбайна, вывозит на поле навоз. Работа у него никогда не кончается: только он покончит с одним делом, как тотчас может приниматься за другое — оно уже с нетерпением его дожидается.
Мама ходит дома за скотиной. Она кормит свиней, кур, уток и коров. Она чистит хлев и настилает животным свежую солому. Старую солому с навозом она сносит в навозную кучу. И когда эта куча становится достаточно большой, папа загружает навозоразбрасыватель — это такая машина, которая рассыпает навоз по полям, когда с них снят урожай.
Но мамина забота — не только скотина в хлеву. Работа на огороде — тоже ее; и домашняя работа: сварить, убрать, помыть посуду, постелить постель... Работа у нее никогда не кончается: только она покончит с одним делом, как тотчас может приниматься за другое — оно уже с нетерпением ее дожидается.
«Грубер-хоф» расположен слегка на отшибе деревни.
Деревня зовется Ренценбах.
От Ренценбаха до ближайшего города примерно десять километров. А город тот зовется Регенсбург.
Иногда Ганси ездит туда с родителями за покупками. Потому что там очень-очень много магазинов. Когда они едут в город, они не говорят: «Мы поехали в Регенсбург», они говорят иначе. На диалекте, на котором говорят в Ренценбахе, даже Регенсбург звучит как Ренгшбург.
Все слова на этом наречии произносятся не так, как пишутся. И это, конечно, не только в одном Ренценбахе так. В Германии что ни местность, то свой диалект.
И фамилия Грубер хоть и пишется Грубер, но в Ренценбахе произносится так: Груаба.
Папу зовут Карл, но все говорят ему: Каре.
Маму зовут Мария, но все говорят ей: Мааре.
Картошка хоть и пишется картошка, но все в деревне называют ее: земляные яблоки.
И зерно называют по-своему, и репу, и свеклу, и морковь, и деревья тоже.
Теперь ты можешь себе представить, каково приходится Ганси со всей этой грамотой; если бы он в школе начал писать так, как он говорит, то из этого ничего бы не вышло, кроме ошибок. А кто не боится красных росчерков в тетради!
Ну и раз город Регенсбург называют Ренгшбургом, то и деревню Ренценбах люди тоже называют не Ренценбах, а Ренцабоох.
Теперь тебе кое-что уже известно о Ганси, так ведь?
Значит, Ганси носит фамилию Груаба и живет вместе с родителями в «Груаба-хофе» в Ренцабоохе. И Ренцабоох находится в десяти километрах от Ренгшбурга.
Но не бойся, не бойся, я не собираюсь все рассказы в этой книжке писать на местном диалекте, который, несомненно, и для многих немцев оказался бы так же труден, как иностранный язык —как английский, французский или русский; для некоторых, может быть, даже и труднее китайского!
Кто прочитает эту книжку, тот узнает, как живет Ганси Грубер, с кем дружит, чего боится, в какие попадает приключения, чему радуется, на что злится, и городские дети, кстати, смогут узнать, как живут в деревне, в крестьянском дворе...
А деревенским детям многое здесь покажется знакомым и похожим на их собственную жизнь. Они смогут сравнить и тогда, быть может, скажут: «А у нас все по-другому, так не бывает!»
Но я ручаюсь: действительно есть на свете такой Ганси (только имя я изменил, на самом деле его зовут Зепперл!).
И все истории здесь невыдуманные, они были по правде. Но поскольку в Германии существует закон охраны документальных данных, настоящее имя нельзя разглашать. Имя ведь тоже документальное данное, и оно поэтому должно сохраняться в тайне. Здесь только одно название настоящее: Регенсбург. Ты можешь найти его на карте, если отыщешь самую северную точку в изгибах реки Дунай. А местечко, похожее на Ренценбах, может оказаться совсем невдалеке от тебя —стоит только научиться как следует видеть.
И еще: кто прочитает все эти истории, тот сразу поймет, что ребята в деревне не глупее и не умнее городских, и у того уже не останется предубеждения, которое звучит в словечке «деревенщина».
Коровы «Грубер-хофа» каждый день с раннего утра получают на корм свежую траву. Только зимой, когда на полях снег, им приходится довольствоваться сеном.
%
А весной, летом и осенью папа каждый день чуть свет выезжает на своем тракторе-«бульдоге» и скашивает на лугу полоску травы. Каждый раз он привозит травы полный кузов — и этого как раз хватает двенадцати коровам на день. В субботу папа скашивает немножко побольше, чтобы в воскресенье подольше поспать. За день с травой ничего не сделается.
Зимой папа мог бы хоть каждый день спать подолгу. Нет, подолгу —это, конечно, преувеличение. Ну, скажем, на час подольше, ведь работа в хлеву, что летом, что зимой, не кончается.
Во время летних каникул Ганси может —если охота —ездить с отцом косить. Иногда ему очень охота. Тогда папа будит его рано, часов в пять. Все они вместе^ с мамой выпивают по большой чашке горячего молока.
Потом riana заводит трактор —и пошло дело.
— Не холодно тебе? — спрашивает папа Ганси.— А то завернись-ка в старый плеД.
Ганси' дрожит от утреннего холода. У него зуб на зуб не попадает. Поэтому он ничего не отвечает, а молчком зарывается в плед.
Все кругом еще влажное от росы. Птицы, заслышав гуденье «бульдога», испуганно разлетаются.
Доехав до луга, папа говорит Ганси:
— Поди отцепи кузов, мы его пока оставим здесь.
— Будет сделано! —Ганси рад, что ему нашлось дело, он и мерзнуть забыл.
Папа тоже спрыгнул с «бульдога» и навесил сенокосилку. Сенокосилка крепится на «бульдоге» с правой стороны. Она работает приблизительно как механизм электробритвы или как громадна^ машинка для стрижки волос. Главное здесь — большое острое ножевое полотно, которое ходит взад-вперед и срезает траву.
— Раньше, когда не было сенокосилки, мне приходилось все это скашивать косой,—вспоминает папа Ганси.—Это, скажу я тебе, было куда тяжелее.
С сенокосилкой действительно легко и просто. «Бульдог» медленно-медленно едет через луг. Раз туда, раз обратно — и достаточно травы на целый день. И Ганси может ехать вместе с папой. Он сидит на сиденье рядом и глядит вниз в высокую траву... За-за-за-за-за, за-за-за-за-за, за-за-за-за-за... Трава равномерно падает, рядок за рядком, и остается лежать на земле.
Нет-нет да и выпрыгнет из нее испуганный зверек или птица: заяц, фазан, куропатка, а то и косуля. Высокая трава на лугу была их убежищем. Может, там были их гнезда. А может, просто они там охотились или паслись, а трактор спугнул их. И пришлось им удирать.
Вдруг и Ганси испугался:
— Стоп, папа, стоп, серая кошка! — вскрикнул он.
— Да что ты говоришь! Кошка? —Папа тотчас затормозил. «Бульдог» остановился.
Оба спрыгнули вниз и стали высматривать, куда подевалась серая кошка.
— Только бы ее не задело сенокосилкой! —обеспокоенно сказал Ганси.
Папа ничего не ответил. Но думал, наверное, о том же самом. И они продолжали искать, раздвигая траву, но кошки нигде не было видно.
Папа подошел к косилке и тщательно ее осмотрел.
— Э, погляди-ка, тут кровь!
— И кошкина шерсть прилипла,— тотчас ’'увидел Ганси.
— Значит, все-таки!..—сказал папа.
— Думаешь, плохо дело, папа?—допытывается Ганси.
Они еще раз осмотрели весь луг. Ни тут ни' там — нигде нет кошки.
— Думаешь, плохо дело? —снова спрашивает Ганси.
— Не знаю, Ганси, я знаю только одно: животные уползают и прячутся, если они ранены и...
— Что «и»?
— Ну, если животные чувствуют, что умирают.— Но, увидев, что у Ганси выступили слезы, он поспешно добавил: — Правда, иногда раны заживают. И тогда животные недели через три-четыре выбираются из своего укрытия, и все идет по-прежнему, как будто ничего и не случилось. А кошки, говорят, живут семь жизней, ведь они такие живучие, такие выносливые, что им не так-то просто навредить!
Ганси совсем притих и весь напрягся, загадывая про себя желание: пусть бы кошка выжила и через три-четыре недели появилась из своего укрытия. Потом папа докосил полоску, и они снова прицепили кузов. Этот кузов был со специальным приспособлением, которое автоматически подбирает и нагружает траву.
— Помнишь, в прошлом году у нас еще не было этого подборщика и мне приходилось всю траву сгребать граблями? А ты должен был подгонять «бульдог» от копны к копне, чтобы я загружал кузов,—говорит папа.
Ганси помнит, еще бы ему не помнить! Он потому и терпеть не может этот кузов, что, с тех пор как он появился, ему больше не достается водить «бульдог». И вообще в этот момент кузов интересует Ганси меньше всего. Каждому понятно почему.
Из-за серой кошки, разумеется. Она не выходит у него из головы. И чего ей не хватало, что ее туда занесло, на луг?..
Спустя долгое время после летних каникул, чуть ли не через три мёсяца, произошло вот что.
После обеда папа позвал:
— Пойдем-ка со мной, Ганси, что я тебе покажу!
И он повел его наверх, на чердак.
— Что ты мне хочешь показать, папа?
— Погоди, сейчас сам все увидишь!
Папа сдвинул в сторону крышку с одного ящика. И у Г анси рот от удивления раскрылся. Но это было приятное удивление: он увидел там внутри серую кошку.
— Ого, вот это да! Серая кошка! Которую мы задели сенокосилкой! Целая и невредимая!— Ганси готов был прыгать от радости.
Оба склонились над ящиком. Папа показав Ганси, где тогда задело кошку.
— Видишь, немного ей отстригло левую заднюю лапу.
— И что с ней теперь будет, а?
— Да ничего, посмотри сам!
В следующие недели все подтвердилось: действительно, кошке ничего не сделалось. Она, правда, больше не носилась как угорелая, как это было раньше, и слегка прихрамывала, но мышей ловить могла. И даже с крысами, управлялась. И воевала с соседской собакрй.
— Знаешь, как я ее теперь буду звать, папа?
— Откуда же мне знать?
— Пропащая —вот как, потому что она так долго у нас пропадала. Папа рассмеялся.
Но еще больше пришлось смеяться самому Ганси, когда спустя несколько месяцев папа показал ему пятерых маленьких пропащенят.
— Считай, и правда ничего не случилось, раз уж гиблая кошка еще и потомство приносит!
— Гиблая! Да она всех кошек тут переживет, вот увидишь, —сказал папа. И покуда Ганси жив, Пропащая будет его самой любимой кошкой, это
С недавнего времени многие горожане из Регенсбурга потянулись в Ренценбах. Ренгшбуржцы становятся ренцабоохцами.
— Здорово им город насолил, — считает папа Ганси.
Но многие селятся здесь, потому что хотят построить собственный дом. А кто хочет построить собственный дом, должен иметь для начала участок, место для постройки. Однако в городе участки стоят слишком дорого, и люди устремляются туда, где это обходится дешевле.
За город. В деревню. В Ренценбах.
В Ренценбахе места много.
В Ренценбахе еще дополна дешевой земли для строительства.
Ганси от этого, правда, мало пользы. Поселок новостройки на другом краю деревни, далеко от «Груаба-хофа». Ганси там бывает редко.
— Что я там забыл? Я и так насмотрелся из машины, когда мы ездили в город мимо новостройки. Ничего там нет особенного, — считает он.
И папа ему поддакивает:
— Ни тебе дерева залезть, ни скотины никакой, один строительный мусор да недостроенные домишки, все похожие один на другой.
Но однажды мнение Ганси на этот счет сильно поменялось, и вот как это произошло.
...В один сентябрьский день — как раз начались занятия в школе — Ганси встретил новенького мальчишку из их класса.
Его звали Франци. И у него отец был по профессии полицейский. Который ездит по городу на классной такой патрульной машине с мигалкой.
Фамилия у Франци — Радльмайер. И вся семья Радльмайер перебралась теперь в Ренценбах. Они строят в новом поселке дом.
Все ребята в классе хотели бы подружиться с Франци, потому что его отец — полицейский. Все втайне мечтали когда-нибудь прокатиться на патрульной машине герра Радльмайера. Да еще с синим светом!.. Вот было бы да!..
Но от того, что ходишь с сыном полицейского в один класс, еще ведь не становишься обязательно его другом. Нужен счастливый случай, без счастливого случая такой дружбы и во всю жизнь не добьешься.
А у Груаба-крестьян — это знает каждый ребенок в Ренцабоохе — всегда осенью есть картошка на продажу. И все, кому надо, запасаются там одним или двумя центнерами картошки и увозят домой в багажнике своей машины.
И вот в этот сентябрьский день приехал на «Груаба-хоф» за картошкой и герр Радльмайер со своим сыном.
Правда, увы, не на патрульной машине! У семьи Радльмайер есть и собственная машина, личная. А патрульная машина принадлежит полиции, поэтому герр Радльмайер может ею пользоваться только на службе.
— Ну, было бы совсем замечательно, если бы полицейский разъезжал на патрульной машине, когда и куда ему вздумается! — усмехается герр Радльмайер.
И в то время как папа с герром Радльмайером беседуют между собой, обоим мальчикам становится около них скучновато.
И вот Ганси взглянул на Франци.
Франци взглянул на Ганси.
И у Ганси, конечно, нашлась кой-какая идея:
— Хочешь посмотреть наш хлев и наших животных?
— У, конечно, класс, давай прямо сейчас!
Еще бы, у Франци-то дома нет крестьянского хозяйства.
И когда герр Радльмайер собрался ехать домой, оказалось, что Франци исчез.
— Франци, иди сюда, едем домой! Франци, да где ты там?
Наверху, на сеновале, в сарае, вот где он. Ганси как раз показывает ему
свой тайник, который он не открывал еще никому на свете. Даже папе.
Хозяйство очень понравилось Франци. Он и не скрывал этого. И нет ничего удивительного, что они с Ганси так быстро поладили. Из этого и должна была получиться отменная дружба.