— Бекасы! Бекасы!
— А ну, замолчите! Хватит шуметь! — сказала рыжеволосая девочка. — Молчи, Сэнди! — велела она рыжему мальчику, и тот послушался. А девочка подошла к Лоре и сказала: — Меня зовут Кристи Кеннеди, а этот несносный мальчишка — мой брат Сэнди, но он совсем не злой. А тебя как зовут?
Ее рыжие косы были заплетены так туго, что торчали палками. Глаза у нее были темно-синие, почти черные, а на круглых щеках — веснушки. Капор висел у нее за спиной.
— Это твоя сестра? — спросила она. — Вон мои сестры. Старшая — Нэтти, а черноволосая — это Кэсси, а еще есть Дональд и Сэнди. А у тебя сколько братьев и сестер?
— Две, — сказала Лора. — Это — Мэри. И Кэрри, но она еще маленькая. У нее тоже золотые кудри. И у нас есть бульдог, его зовут Джек. Мы живем на Тенистом Ручье. А вы где живете?
— У твоего папы две гнедые лошади с черными хвостами и гривами? — спросила Кристи.
— Да, — сказала Лора. — Это Сэм и Дэвид, рождественские лошади.
— Он ездит мимо нашего дома, значит, вы тоже мимо него шли, — сказала Кристи. — Это не доходя лавки Бидлов и почты, по дороге к кузнице. Мисс Эва Бидл — наша учительница. А это Нелли Олсон.
Нелли Олсон была очень красивая девочка. Волосы у нее были светлые и висели длинными локонами. На ней было платье из белого батиста в мелкий голубой цветочек, а в волосах — два больших голубых банта. И на ногах — башмачки.
Она посмотрела на Лору, потом на Мэри и сказала, наморщив нос:
— Фи! Деревенские девочки!
Больше никто ничего не успел сказать, потому что зазвенел колокольчик. Его держала в руке молодая леди, которая появилась в дверях школы. Все мальчики и девочки заспешили внутрь, и она вошла вслед за ними.
Это была очень красивая молодая леди. Ее каштановые волосы спереди были завиты, а на затылке уложены толстыми косами. У нее были карие глаза, приятное лицо и добрая улыбка.
Она положила Лоре на плечо руку и сказала:
— Ты у нас новенькая?
— Да, мэм, — ответила Лора.
— А это твоя сестра? — спросила учительница и улыбнулась Мэри.
— Да, мэм, — сказала Мэри.
— Тогда пойдемте со мной, — сказала учительница. — Я запишу ваши имена к себе в книгу.
Вместе с ней они прошли через всю школу и поднялись на помост. Стены и пол в школе были из свежих досок. Половину комнаты занимали поставленные рядами длинные скамьи. У каждой была спинка, а к ней приделаны две полки — так, что они нависали над стоящей позади скамьей. Только перед первой скамьей таких полок не было, а на самой задней не было спинки.
С одной и с другой стороны комнаты было по окну со стеклами. Так же как дверь, они оставались открытыми, и в комнате свободно гулял ветер. Сюда доносился шорох травы, все звуки и запахи бескрайней прерии.
Все это Лора заметила, стоя рядом с Мэри возле учительского стола, пока они говорили учительнице, как их зовут и сколько им лет. Она не вертела головой, а незаметно оглядывала все кругом.
На скамейке подле двери стояло ведро с водой, а в углу — покупная метла. Позади учительского стола стена была выкрашена черной краской, и под ней — узкая полочка с желобком, где лежали какие-то белые брусочки. Там же стояла деревянная колода, обитая овечьей шкурой. Лора гадала, что это такое.
Мэри показала учительнице, как она читает и пишет. А Лора только посмотрела на мамины книги и помотала головой. Она не умела читать, и даже знала не все буквы.
— Что ж, Лора, тебе придется начать с самого начала, — сказала учительница. — А Мэри пойдет дальше. Есть у вас грифельная доска?
Грифельной доски у них не было.
— Я одолжу вам свою, — сказала учительница. — Без грифельной доски вы не сможете учиться писать.
Она приподняла крышку своего стола и достала оттуда грифельную доску. Стол был как ящик без одной боковой стенки — чтобы она не мешала коленям учительницы. Верх откидывался на петлях, как крышка, а внутри учительница хранила всякие вещи. Там были ее книги и линейка.
Лора еще не знала, что линейкой наказывают провинившихся учеников — тех, кто шепчется и ерзает. Им учительница велела подойти к своему столу и протянуть руку, а потом больно била их по руке линейкой.
Но Лора и Мэри никогда не шептались в школе и старались сидеть смирно. Они сидели рядышком на скамье и учили каждая свой урок. Мэри могла поставить ноги на пол, а у Лоры ноги до пола не доставали. Перед ними на деревянной полке лежала книга. Лора занималась по первым ее страницам, а Мэри учила эту же книгу дальше. Промежуточные страницы они держали стоймя.
Лора одна была целый класс, потому что единственная на всю школу не умела читать. Время от времени, когда учительница освобождалась, она вызывала Лору к своему столу и помогала ей читать буквы. В этот первый день, еще до обеденного перерыва, Лора смогла прочесть: К, О, Т — КОТ. Вдруг она что-то вспомнила и сказала:
— Р, О, Т — РОТ.
Учительница удивилась.
— В, О, Т — ВОТ, — сказала учительница. — Л, О, Т — ЛОТ.
И Лора стала читать! Она прочла всю первую строчку в букваре.
В полдень учительница и все дети разошлись по домам обедать. Лора и Мэри уселись со своим ведерком в тени на травке, под стеной опустевшей школы. Они ели хлеб с маслом и разговаривали.
— Мне нравится в школе, — сказала Мэри.
— И мне, — сказала Лора. — Только ноги у меня устали. Но мне не нравится эта Нелли Олсон, которая назвала нас деревенскими девочками.
— Мы и есть деревенские девочки, — сказала Мэри.
— Все равно, — сказала Лора, — нечего ей задирать нос!
Нелли Олсон
Когда вечером они возвратились домой, Джек поджидал их у брода. За ужином они рассказали папе с мамой обо всем, что было в школе. Узнав, что учительница одолжила им свою грифельную доску, папа огорченно покачал головой.
На следующее утро он вынул из футляра для скрипки все свои деньги и пересчитал их. Он дал Мэри круглую серебряную монетку и сказал, чтобы они купили доску.
— В ручье полно рыбы, — сказал он, — так что до жатвы мы продержимся.
— И совсем скоро у нас будет картошка, — сказала мама. Она завязала монетку в носовой платок и приколола его булавкой внутри Мэриного кармана. Всю дорогу до самого города Мэри зажимала этот карман рукой.
Придя в город, они пересекли пыльную Главную улицу и поднялись по ступенькам лавки мистера Олсона. Папа велел им купить грифельную доску в этой лавке.
Внутри они увидели длинный прилавок. Вся стена за ним была увешана полками, где стояли жестяные кастрюли и чугунные горшки, лампы и фонари, лежали рулоны цветной материи. У другой стены стояли плуги, бочонки с гвоздями, мотки проволоки, а над ними висели пилы, молотки, топоры и ножи.
На прилавке лежала большая круглая головка желтого сыра; на полу стоял бочонок с черной патокой и целая бочка солений. Еще там был ящик с печеньем и две высокие деревянные бадьи, полные леденцов. Такие леденцы они получили на Рождество. А здесь их было целых две больших бадьи!
Вдруг задняя дверь лавки распахнулась, и в лавку ворвались Нелли Олсон и ее маленький брат Вилли. Увидев Мэри и Лору, Нелли сморщила нос, а Вилли принялся их дразнить:
— Бекасы! Длинноногие бекасы!
— Сейчас же замолчи, Вилли, — сказал мистер Олсон. Но Вилли не желал молчать. Он все время повторял:
— Бекасы! Бекасы!
Нелли пронеслась мимо Лоры и Мэри и запустила обе руки в бадью с леденцами. Вилли залез в другую бадью. Захватив полные горсти леденцов, они стали запихивать их себе в рот. Они стояли против Мэри и Лоры и, глядя прямо на них, набивали себе рты леденцами, а им не предложили ни одного.
— Нелли! А ну убирайтесь отсюда вместе с Вилли! — сказал мистер Олсон.
Но они продолжали, глядя на Мэри и Лору, набивать себе рты леденцами. В конце концов мистер Олсон перестал обращать на них внимание. Мэри подала ему монету, а он дал ей грифельную доску. Потом он сказал:
— Вам еще понадобится грифельный карандаш. Вот, хотите? Один пенни.
— У них нету пенни, — сказала Нелли.
— Тогда возьмите карандаш и скажите папе, пускай отдаст мне пенни, когда в следующий раз будет в городе, — сказал мистер Олсон.
— Нет, сэр, спасибо, — сказала Мэри. Она повернулась, а за нею Лора, и обе вышли из лавки. У двери Лора оглянулась. Нелли показала ей вслед язык. Язык у Нелли весь был в красных и зеленых полосах — от леденцов.
— Ну и ну, — сказала Мэри. — Я бы не могла быть такой злюкой, как эта Нелли Олсон.
— «А я бы могла, — подумала про себя Лора. — Я бы ей показала, если б только папа с мамой разрешили».
Они полюбовались на гладкую светло-серую поверхность грифельной доски, на ее деревянную рамку с искусно сделанными уголками. Доска была очень красивая. Однако им был нужен грифельный карандаш.
Папа и так уже потратил на эту доску слишком много денег, и им ужасно не хотелось просить у него еще пенни.
Они думали об этом, пока шли в школу, и вдруг Лора вспомнила об их рождественских пенни. У них ведь еще остались те два пенни, которые они нашли в своих чулках на Рождество, когда жили на Индейской Территории.
Один пенни был у Мэри и один у Лоры, а им нужен был на двоих всего один карандаш. Поэтому они решили, что истратят на него Мэрин пенни, а после этого половина Лориного пенни будет принадлежать Мэри.
Они купили карандаш на следующее утро, но только не у мистера Олсона, а у мистера Бидла. В тот день они пришли в школу вместе с учительницей, потому что она жила в доме, где были лавка мистера Бидла и почта.
Потянулись долгие жаркие недели. Девочки ходили в школу, и с каждым днем им все больше там нравилось. Им нравилось читать, писать и считать, а по пятницам после обеда соревноваться в правописании. А Лора очень любила перемены. Во время перемены младшие девочки убегали в прерию, где дул ветер и светило солнце; они собирали там цветы и играли. Девочки постарше, и среди них Мэри, не бегали, а, как полагается настоящим леди, сидели на крыльце. А мальчики играли в свои игры по другую сторону школы.
Маленькие девочки всегда играли в «кольцо вокруг розы», потому что так хотела Нелли Олсон, хотя эта игра давно им надоела. Но однажды, прежде чем Нелли успела раскрыть рот, Лора сказала:
— Давайте играть в Дядю Джона!
— Давайте! Давайте! — стали говорить девочки и взялись за руки. Тогда Нелли вцепилась Лоре в волосы обеими руками и рванула так, что Лора растянулась на земле.
— Нет! Нет! — крикнула Нелли. — Я хочу играть в «кольцо вокруг розы».
Лора вскочила и уже занесла руку, чтобы дать Нелли пощечину, но вовремя остановилась. Папа говорил, чтобы она никогда не смела драться.
— Идем, Лора, — сказала Кристи, взяв ее за руку. Лицо у Лоры горело, она ничего не видела перед собой. Но она вместе со всеми стала водить хоровод вокруг Нелли. Нелли встряхивала локонами и оправляла юбки: она настояла на своем. Тут Кристи стала петь, и к ней присоединились все остальные:
Занемог наш дядя Джон,
Он с постели не встает...
— Нет! Нет! Я хочу в «кольцо вокруг розы»! — взвизгнула Нелли. — Или я не стану играть! — Она вырвалась из круга, но никто за ней не пошел.
— Ладно, тогда ты, Мод, встань в середину, — сказала Кристи. Они начали снова:
Занемог наш дядя Джон,
Он с постели не встает.
Что же мы ему пошлем?
Плюшку, клецку и пирог.
А на чем?
На подносе золотом.
Кто поднос ему снесет?
Тут все девочки крикнули:
— Лора Инглз!
Лора выступила на середину, и все пошли хороводом вокруг нее. Они играли в Дядю Джона, пока учительница не зазвонила в колокольчик. Нелли сидела в школе и плакала; она сказала, что никогда больше не станет разговаривать ни с Лорой, ни с Кристи.
Но на следующей неделе она пригласила всех девочек к себе в гости в субботу после обеда. Особенно она приглашала Кристи и Лору.
В гостях в городе
В пятницу вечером, когда Мэри и Лора вернулись домой из школы, мама выстирала их платья и капоры. Утром в субботу она их накрахмалила и выгладила. Выкупались Лора и Мэри на этот раз утром, а не накануне вечером, как обычно.
— Вы такие свеженькие и хорошенькие, словно полевые цветы, — сказала мама, когда они, нарядные, спустились по лесенке вниз. Она заплела им косы и завязала лентами, предупредив, чтоб они их не потеряли. — Ну, ведите себя хорошо, — сказала она, — и помните, как вас учили держаться в обществе.
В городе они зашли за Кэсси и Кристи. Кэсси и Кристи тоже были приглашены в гости впервые. Потом все они вошли в лавку мистера Олсона, и мистер Олсон сказал им:
— Заходите-заходите!
Тогда они прошли мимо бочек с леденцами и соленьями к двери, ведущей на заднюю половину лавки. Дверь открылась, и они увидели разряженную Нелли и миссис Олсон, которая пригласила их войти.
Никогда еще Лора не бывала в такой прекрасной комнате. Она только и могла сказать: «Добрый день, миссис Олсон!», и еще «Да, мэм» и «Нет, мэм».
Весь пол был застелен какой-то толстой коричнево-зеленой тканью с красными и желтыми завитками. Босыми ногами Лора чувствовала, какая она ворсистая. Стол и стулья были из желтого дерева и сияли как стекло, а ножки у них были совершенно круглые. На стенах висели цветные картинки.
— Зайдите в спальню, девочки, там вы можете снять свои капоры, — приветливо сказала миссис Олсон.
В спальне стояла такая же блестящая деревянная кровать. Была там и другая мебель: у одной стены красовалось друг на друге несколько ящиков. На верхнем ящике было два ящичка поменьше, и между ними, на изогнутых деревянных подставках, большое зеркало. У другой стены на верхнем ящике стоял фарфоровый кувшин в большом фарфоровом тазу и маленькое фарфоровое блюдечко, на котором лежал кусок мыла.
В обеих комнатах были окна со стеклами и белыми кружевными занавесками.
Позади большой комнаты была пристройка, где стояла плита — точно такая же, как мамина, а по стенам висели всякие кастрюли и сковородки.
Все девочки уже собрались, и миссис Олсон, шурша юбками, подходила то к одной, то к другой. Лоре хотелось спокойно рассмотреть все, что было в комнате, но миссис Олсон сказала:
— А ну-ка, Нелли, достань свои игрушки.
— Пусть они играют Виллиными игрушками, — сказала Нелли.
— Я не дам им кататься на моем велосипеде! — завопил Вилли.
— Тогда пускай играют с твоим «Ноевым ковчегом» и с твоими солдатиками, — сказала Нелли, а миссис Олсон велела ему замолчать.
Лора в жизни не видела такой замечательной игрушки, как «Ноев ковчег». Кого там только не было: зебры и слоны, тигры и лошади и всякие другие животные. И все они словно сошли с картинки в Библии, что была у них дома.
Еще были целых две армии оловянных солдатиков — в ярко-синих и в ярко-красных мундирах.
Еще был деревянный попрыгунчик в полосатых бумажных шароварах, в куртке и в бумажном колпаке. Лицо у него было белое, щеки красные, глаза обведены черной краской. Он висел между двумя узкими жердочками, а когда их сжимали, начинал плясать и кувыркаться.
Даже старшие девочки визжали и ахали над этими солдатиками и зверушками и смеялись до слез, глядя на попрыгунчика.
Потом Нелли стала подходить ко всем, говоря:
— Можете посмотреть на мою куклу.
Голова у куклы была фарфоровая, с наведенным на щеках румянцем и с красным ротиком. У нее были черные глаза и черные фарфоровые кудри, а на фарфоровых ножках — черные фарфоровые башмачки.