Мы пока еще находимся на Грэнд-Мэнане, и иногда я страстно стремлюсь к продолжению нашего путешествия, не могу дождаться встречи с Бомпи—Улиссом! Порою же остров околдовывает меня, затягивает здешней жизнью, заставляя забыть о течении времени, о том месте, где я жила прежде, и о том, куда так стремлюсь попасть.
Вчера мы с Коди повстречали долговязую, тощую женщину с немецкой овчаркой. Она показала нам свою хижину, построенную из тонких древесных стволов, с одной комнатой, без водопровода и электричества.
— Сама построила, — сообщила она нам.
— Как, все это? И фундамент вырыли, и возвели стены? Как вы управились в одиночку? И крышу сами покрыли? И окна вставили?
— Постой-постой. Слишком много вопросов, — остановила меня женщина.
Хотелось бы мне побыть этой женщиной. Я вообразила, что живу на отшибе, в этой хижине, с собакой. И днем я хожу ловить омаров и собирать моллюсков.
— Вам здесь не одиноко?
— Одиноко? Ха! Ни вот столечко. У меня есть собака, а когда хочу повидаться с людьми, я иду в порт. А если захочется настоящего покоя, отправляюсь на остров Вуд.
Женщина рассказала нам, что остров Вуд находится в двадцати минутах езды на гребной лодке от Тюленьей бухты.
— Там осталось всего несколько домов. В них живут пара отшельников да еще привидения.
— Привидения? Настоящие привидения? — Коди ужасно заинтересовался ими.
— Ну… А какие привидения настоящие? — протянула женщина.
Один из призраков, рассказала она, старик, что бродит в черном дождевике и черной шляпе. Другой обитает там в образе женщины с ребенком, они плавают, распевая леденящие кровь песни.
— Почему они там? — задумалась я.
— Что ты имеешь в виду?
— Я спрашиваю, почему эти призраки обитают там, а не здесь, например?
— Милочка, ты задаешь слишком много вопросов!
Но было заметно, что она их обдумывает, кивая головой, наклоняя ее то вправо, то влево. Наконец ответ был готов:
— Эти привидения вернулись туда, где они раньше жили. Может быть, они там что-нибудь позабыли.
Мне понравилась мысль о том, что призраки возвращаются, чтобы убедиться, что все, что они оставили, на месте.
Сегодня мы с Коди отправились в лодке на поиски призраков и отшельников. Густой туман окутал нас плотным облаком, и, не отплыв и сотни метров от волнореза, мы потеряли из виду берег. С собой мы прихватили необходимое снаряжение: компас, фонарь, три банки газировки и полпакета конфет. Лимонад мы выпили по пути, а конфеты съели через пять минут после высадки на остров Вуд.
На острове не было дорог, только тропинки тянулись от одного обезлюдевшего домика до другого. Мы нашли церковь, чисто вымытую и прибранную, со свежими цветами и свечами на алтаре.
— Может, это призраки приходят сюда и прибираются, — предположил Коди.
Я опустилась на колени и коротко помолилась за Бомпи и моих родителей, а еще за мою корабельную семью и благополучное окончание нашего путешествия за океан.
— О чем ты молишься? — спросил Коди и, получив ответ, тоже преклонил колени и закрыл глаза, — наверное, тоже помолился.
В одном из опустевших домов Коди подобрал порванное бисерное ожерелье.
— Это тебе. — Он галантно протянул мне нитку и рассыпавшиеся бусины. — Может, ты сумеешь перенизать бусы?
Бисеринки, которые он высыпал мне в ладонь, показались теплыми, мне померещилось, что в доме кроме нас кто-то есть, возможно привидения. Мне было ужасно любопытно, что с ними произошло и одни ли только бусинки остались от их жизней?
Мы пошли дальше в надежде встретить отшельников или привидения, но единственными людьми, которых мы увидели, оказались двое мужчин, они строили дом через дорогу от церкви. Один окликнул нас:
— Наверное, ваша одежда плохо просыхает в такую погоду?
— Что? Вы о чем? — переспросил Коди.
— О вашей яхте, что стоит на якоре в бухте. Вся ваша одежда развешана на канатах. Слишком густой туман, чтобы она могла просохнуть, не так ли?
— А как вы узнали, что мы с этой яхты и это наша одежда?
— Не так уж много приезжих появляется в наших краях, — засмеялись они.
Коди решил, что они слишком любопытны, а мне понравилось, что они нас приметили. Мы ведь не привидения.
Мы побрели к центру острова, утонувшего во мхах, прелых листьях и валежнике. Шли словно по глубокому снегу. Ноги промокли в болотной жиже, и то и дело приходилось пробираться через топкие участки.
Нас окружали покой и тишина. Открытое небо не стягивали ни линии электропередач, ни телефонные провода, не затмевали неоновые огни уличной рекламы. Мы слушали пение птиц, не заглушаемое гулом автомобилей и ревом газонокосилок. Я начала представлять свою жизнь на острове. Можно починить одну из хижин, поселиться в ней с собакой, и, возможно, все, кто некогда обитал на острове, вернутся один за другим, и дома их вновь наполнятся жизнью.
Мы покинули остров Вуд перед самым заходом солнца. Туман сгустился, видимость не превышала шести метров перед носом нашей надувной лодки. Казалось, нам не найти дорогу назад. Меня охватило паническое чувство, словно туман хотел меня задушить.
— Дыши глубже! — велел Коди. — Не трусь, у нас есть компас. Капитанский компас к вашим услугам! — Он поменялся со мной местами и приказал: — Греби, а я стану править. Держи немного влево, нет, от тебя вправо, а от меня влево. Теперь держи прямее. Нет, ты меняешь направление, возьми немного правее, нет, от меня правее.
Все, что я видела, был сплошной туман, туман, туман. Он смешал кромки воды и неба.
— Так держать, все хорошо, мы идем по курсу… Вперед, — приговаривал Коди.
Я гребла изо всех сил, все быстрее, чтобы не исчезнуть в тумане. Мы продвигались и продвигались сквозь туман, пока Коди не воскликнул:
— Эй, на лодке! Вижу крепость!
И правда, мы приплыли к входу в гавань, к самому волнолому, похожему на крепость. Целые и невредимые. В конце концов, и Коди кое-что умеет.
Когда мы пришли в док, дядя Мо, Брайан и дядя Стю уже собирались выйти на поиски в море на рыбачьей лодке.
— Где, черт возьми, вы пропадали, беспутные? — обрушился на нас дядя Мо.
— На острове Вуд, как и собирались, — ответил Коди.
— Вот этот человек сказал, что был там, но вас не видел. Это правда?
— Ага, точно, — кивнул мужчина. — Был там весь день, а их не видел.
— Мы были там, изучали остров.
Рыбак начал объяснять дяде Мо, что между Грэнд-Мэнаном и островом Вуд существует течение со скоростью в четыре узла. Он развернул карту и показал дяде Мо, что нас могло отнести далеко от Грэнд-Мэнана в залив Фунди, а там недолго замерзнуть, проголодаться, а то и попасть под грузовой пароход.
— Но мы же не потерялись, не замерзли и не умерли от голода. И танкер нас не задавил.
— А мог бы, — настаивал дядя Мо.
— Но все обошлось, — успокаивал его Коди.
Вот сижу я теперь и думаю. Как просто наша прогулка могла обернуться бедой. Что, если бы нас отнесло в залив Фунди, что, если?..
Почему я заранее не подумала о такой возможности? Может быть, потому, что не знала об этом течении и не представляла те опасности, что нас поджидали. Интересно, если бы я о них знала и опасалась их, смогли бы мы так хорошо провести время?
Эти мысли вертелись у меня в голове и так и сяк, пока я совсем не расстроилась. Больше не буду думать о подобных вещах.
20. Маленький ребенок
Софи любит все исследовать, вот мы и шарим по всем закоулкам и даже надолго сбежали от Брайана, так что нам хватило времени догрести до острова Вуд. Когда мы вошли в заброшенный дом, Софи хотелось подобрать каждую оброненную мелочь, которая казалась ей сокровищем, а то и ключом к загадке.
— Интересно, кому это принадлежало? Как ты думаешь, почему они уехали? — то и дело вопрошала она.
Она осмотрела стены и проронила:
— И я могла бы здесь жить. Если бы довелось.
Позднее, когда мы разведывали середину острова, я почуял, что вокруг нас крадутся призраки. Призрак женщины с ребенком следовал за нами среди зарослей, и я все спрашивал у Софи, видит ли она их. Но она не видела призраков.
— Я не верю в привидения. Скорее всего, мы их сами воображаем, — объяснила Софи.
Чем дальше мы шли по мшистой тропе, тем смелее я становился.
— Софи, можно мне спросить о твоих родителях?
— Конечно, — кивнула она.
Софи не остановилась, не помедлила с ответом, даже не запнулась.
Словно они с дядей Доком отрепетировали единственный ответ: «С ними все в порядке. Они в Кентукки…»
— Не они. Я говорю о других твоих родителях…
— Мои родители в Кентукки. Давай добежим до того камня? Кто первый? — И она припустила бегом по тропинке.
Что с ней стряслось?
Когда мы миновали камень, она начала рассказывать о маленьком ребенке, своем знакомом. Сказала, что он уже пожил во многих местах.
— Скольких местах?
— О, очень во многих. Таких не очень-то приятных местах.
— А где были его родители?
— Где-то в другом месте. Поэтому ребенку приходилось жить с другими людьми. А им он был не нужен. Все время мешал. Побежим наперегонки вон до того корявого дерева?
Когда мы вернулись, отец прочел нотацию о том, какие мы безответственные, как нас могло бы отнести далеко в море и прочую тягомотину. Он не доверяет мне ни на грош. Я совсем уже было завял, но тут Софи пожала мне руку и прошептала:
— Он так волновался за тебя.
— Странная у него манера выражать заботу, только упрекает и отчитывает.
Да еще Брайан засыпал вопросами. Ему все нужно было узнать: куда мы правили, как догребли, что видели, почему ему не сказали, страшно ли было возвращаться, да что, если бы мы потерялись, и еще миллион вопросов в том же духе.
Я почти пожалел о том, что мы с Софи не взяли его с собой. Но тут он сказал, что намерен составить для каждого члена команды расписание занятий на каждый день. Чтобы мы всегда знали о местонахождении друг друга.
— А зачем нам это знать? — удивился я.
— Затем! Нам ведь необходимо знать, где в данный момент находятся остальные, тебе не кажется? На тот случай, если кто-нибудь потеряется, будет ранен или случится что-нибудь подобное. Тогда, если он не вернется, мы поймем, что он потерялся, и кто-нибудь догадается, где он может быть, и тогда этот кто-нибудь…
— Какой же ты зануда, — простонал я.
— Но он все делает правильно. — Софи повернулась к Брайану: — Какая удачная мысль, Брайан.
Брайан покраснел как вареный омар и засиял, ужасно довольный собой.
— Черт, неужели, Софи, ты и вправду считаешь, что у этого болвана может быть удачная мысль? — изумился я.
— Если ему необходимо знать, где находится каждый из нас, значит, он заботится о нас, волнуется, думает, что с нами случилось. Мы для него что-то значим.
Она отвернулась и, опершись на поручни, уставилась на воду. Мне вдруг стало так грустно, как никогда в жизни.
21. Крещение
О море, море… Оно катит ко мне свои волны и окликает меня. Море зовет: «Приди, приди».
Дядя Док назначил выход в море на завтрашний или послезавтрашний день.
— Осталось доделать кое-какие мелочи, — объявил он.
От волнения меня словно распирало изнутри. Я могла бы жить вечно на Грэнд-Мэнане, но меня тянет в море.
Сегодня утром Коди, Брайан и я пришли в сухой док, где его хозяин позволил нам всюду совать носы. Здесь по большей части работали с фибергласом, вручную покрывая его поверхности различными смолами, лаками и даже гелями.
Еще он сам изготавливал надувные лодки прекрасного качества. Я-то думала, что кое-что понимаю в фибергласовых яхтах, особенно после починки днища «Странницы», но оказалось, что я не знаю и половины всех секретов.
— Посмотри-ка, в слое лака нет ни одного воздушного пузырька, — не удержался Брайан, чтобы не обратить моего внимания.
— Конечно, ведь он занимается этим делом намного дольше, чем мы, — признала я.
Хозяин дока показал мне немало приемов в работе с покрытиями, например, как пользоваться валиком при нанесении гелевого слоя, как ставить пластиковые заплаты на мелкие повреждения, чтобы слои обшивки оставались гладкими.
— Вот как тебе нужно было ремонтировать днище, — встрял Брайан.
— Но ведь раньше я этого не знала, верно? Брайан начал меня злить.
— Ты меня не любишь, правда? — пристал Брайан.
— Я этого не говорила.
Слова Брайана меня расстроили.
— Это ничего, даже если не любишь. Меня никто не любит. — Со своими неуклюжими руками и ногами он был похож на сломанную куклу.
Коди молча слушал нас.
— Не понимаю, за что меня никто не любит, — не унимался Брайан.
Я боялась, что Брайан и меня спросит о причинах всеобщей нелюбви к нему. К счастью, в беседу вступил Коди:
— Возможно, причина в том, что ты постоянно возишься со своими списками и расписаниями, вечно поучаешь окружающих, что и как им делать, словно знаешь ответ на любые вопросы, копаешься в мелочах и…
Брайан крепко обхватил себя руками:
— Я не с тобой разговариваю. Мне наплевать, что ты там обо мне думаешь. — Он резко повернулся и ушел со строительной площадки своей нескладной, дерганой походкой.
— Что ж, он сам спросил, а я ответил, — пожал плечами Коди.
В тот же день немного позднее дядя Док повел всех нас на церемонию крещения внука Фрэнка. Брайан старался держаться подальше от нас с Коди. Мне совсем не хотелось идти на крещение, сердце не лежало. Но прежде мне ни разу не доводилось присутствовать на крещении, и, когда служба началась, у меня от изумления выпучились глаза.
Люди в одеяниях, похожих на мантии выпускников, во главе со священником вошли по грудь в воду. Священник погружал их с головой в холодную воду, спиной вперед. Он словно удерживал их под водой, становилось страшно, а вдруг люди захлебнутся?
Во время погружения крестящихся все окружающие пели: «Велика милость Господня», и от этого песнопения я совсем окоченела. Где я слышала этот псалом прежде? Может быть, на похоронах? Горло сдавило, словно в нем что-то застряло. Все поплыло перед глазами, я почувствовала дурноту и услышала голос дяди Дока:
— Софи, Софи! Тебе нужно сесть. Опусти голову пониже…
Когда мы возвращались домой к Фрэнку, чтобы отпраздновать крестины, Брайан нарушил молчание. Он разъяснил нам, что священник погружает крестящихся для того, чтобы вода смыла с них все прежние грехи и вновь окрещенные могли начать жизнь с чистого листа, безгрешные, как новорожденные дети. Я думала об этом снова и снова, представляя, как грешника погружают в воду и — буль-буль! — он выныривает весь светлый и чистый, словно ангел. Я мысленно без конца вызывала эту картину, пока опять не почувствовала головокружение и слабость.
— Послушай, поешь чего-нибудь. Может быть, ты сегодня мало ела?
Дядя Док подвигал мне густую похлебку из рыбы и моллюсков, жареные морские гребешки, сандвичи с омаром и салатом, картофельный салат, пироги с сыром, с морковью, с бананами. Я съела, сколько могла, но потом, увы, все съеденное вернулось обратно.
— Наверное, ты простудилась, — забеспокоился дядя Док и увел меня на «Странницу».
Я немного поспала и проснулась оттого, что вернулись Брайан и Коди.
— Надеюсь, это был не последний ужин, — пробормотал Брайан.
— Заткнись! Не будь трусом. Почему ты вечно ожидаешь неприятностей? Ты что, хочешь испортить нам путешествие? — прикрикнул на него Коди.
— Я чувствовал бы себя намного лучше, если бы наша команда точно знала, что делает, — гнусил Брайан.
— Да, но и ты тоже часть команды, противный долдон!
— От долдона слышу!
Наша корабельная семья стала более раздражительной и нервной. Мы рвемся в путь, но все больше задумываемся о неизвестных трудностях, с которыми предстоит столкнуться. Слишком много думать тоже нехорошо.