– Марин, мы действительно опаздываем, – напомнила Юля.
Она все это время стояла молча, ошарашенная радостным известием, и наблюдала за тем, как радуются и успокаивают друг друга Анна Борисовна и Марина.
Только самой себе Юля могла признаться: на даже не надеялась, что Митя когда-нибудь будет видеть. Шутка ли сказать, столько лет был слепым, и вдруг какая-то операция – и зрение восстановлено. Нет, в это Юлька никак не могла поверить. К тому же для нее это было не особенно важно, просто она устала от слез Марины и потому хотела, чтобы история с операцией поскорей закончилась.
– Марин, да перестань ты плакать. От счастья так не ревут, – уже на улице успокаивала она сестру.
– Ревут, – с улыбкой на заплаканном лице говорила Марина. – Еще как ревут. Видишь, я верила в то, что Митя будет видеть, так оно и случилось.
– Я очень за тебя рада… и за Митю тоже, немного помедлив, добавила Юля. – В общем, за вас обоих рада.
– Правда?
– Правда, – кивнула Юлька. – Знаешь, Мариночка, я, наверное, ошибалась насчет Мити и тебя. Теперь только остается завидовать такой чистой любви. Вы молодцы.
– Спасибо тебе, Юля, – искренне поблагодарила Марина, чувствуя, как между ними рушится та стена отчуждения, которая возникла после их последнего разговора о Мите.
– Хочешь, я поеду с тобой в аэропорт встречать Митю? – предложила она.
– Очень хочу, – совсем повеселев, улыбнулась Марина. – Ты и бабушка. Здорово!
На урок они все-таки опоздали. Но Кахобер Иванович – классный руководитель 9 «Б» и по совместительству учитель истории, только махнул рукой: мол, садитесь, не отвлекайте класс.
Марине всегда нравилось, как рассказывал Кахобер Иванович. Но только не сегодня. То и дело ее мысли уносились к Мите. Она представляла, как они встретятся в аэропорту, как она посмотрит в его глаза. Ведь она хотела этого с самой первой их встречи. А он посмотрит на нее и…
И вот тут ее мечтания прервались. А что, если она не понравится Мите? Марина всегда оценивала свою внешность ниже, чем было на самом деле. Ей казалось, что лицо у нее слишком детское и из-за этого парни не обращают на нее внимания. То ли дело Юлька. У нее роскошные длинные волосы пшеничного цвета, голубые, чуть холодные, но очень красивые глаза. Вот уж действительно есть на что посмотреть!
Марина даже не подозревала, что многие парни из их школы заглядываются на нее, совершенно не считая пухлые щечки, темные, стриженные под каре волосы и миндалевидные глаза чем-то детским. Наоборот, Марина была очень привлекательной девушкой, хотя и выглядела немного младше своих лет.
Марина же, уверенная, что в ней ничего красивого нет, зачастую принимала взгляды в свой адрес с холодным равнодушием, а со стоны казалось, будто она пренебрегает чужим вниманием. Очень часто парни просто боялись подходить к Марине, считая ее слишком высокомерной.
Марина вдруг впервые со дня знакомства с Митей подумала о том, что совершен не знает, какие девушки ему нравятся – блондинки, брюнетки, худые или не очень? Она ничего этого не знала, потому что странно было бы задавать такие вопросы человеку, который не знает, как выглядят люди вокруг него.
Марине всегда было интересно, как Митя воспринимает мир. Она даже представить себе не могла, что это такое, когда все время темно, когда вся твоя жизнь состоит только из звуков и ощущений. Например, если не видешь человека, а только слышишь его голос, то каким его можно себе представлять? У Юльки, например голосок тонкий и писклявый и даже не очень выразительный, а внешность вон какая – любую модель за пояс заткнет. Или вот Борька Шустов. У него голос грубый, почти мужской. Если его не видеть, то запросто можно подумать, что говорит взрослый мужчина, а не девятиклассник.
Марина вдруг подумала о том, какой у нее голос. Одно дело, когда человек слышит самого себя – тогда ему кажется, что голос у него лучше всех. Но другое дело, как воспринимают это окружающие.
– Юлька! – Марина толкнула сестру в бок.
– Что? – меланхолично откликнулась Юля, рисуя закорючки на полях тетради.
– Какой у меня голос?
– В смысле? – не поняла Юля.
– Ну, на твой взгляд, какой у меня голос – приятный для слуха или нет? – пояснила Марина.
Юля посмотрела на подругу как на умалишенную. Та и сама понимала, что вопрос звучит более чем странно, но ей необходимо было знать.
– Ну-у… – Юлька задумчиво помедлила, голос как голос. – Не очень писклявый и не грубый.
– А на слух? – не унималась Марина.
– Да говорю же, нормальный голос, – начала выходить из себя Юля. – Мурашки от него по коже не бегут, раздражения тоже не вызывает. А тебе зачем это?
– Юля, Марина, – Кахобер Иванович посмотрел на них с укоризной, – я думаю, ваши проблемы вполне можно отложить до перемены.
Девушки замолчали, а вскоре прозвенел звонок.
– Зачем тебе знать, какой у тебя голос? – спросила Юлька на перемене.
– Понимаешь, я вдруг подумала о том, что до сих пор Митя воспринимал меня только по голосу. А вдруг он у меня противный?
– Брось, – махнула рукой Юля, – был бы противный, он бы с тобой не встречался.
– Ты так думаешь? – недоверчиво посмотрела на сестру Марина.
– Ага, – убежденно кивнула Юля.
– Юля, можно тебя на минутку? – подошел к девчонкам Коля Ежов.
– Конечно, – кивнула Юлька и удалилась вместе со своим кавалером.
Юлька уже давно встречалась с Колей и считала его самым лучшим парнем на свете, чего никак не могла понять Марина. Раньше Колька был просто отъявленным хулиганом и постоянно попадал в какие-нибудь переделки, а потому Марина никогда не одобряла того, что подруга встречается с этим двоечником. И хотя Юля уверяла, что под ее влиянием Коля стал совсем другим, Марина по-прежнему продолжала считать, что горбатого только могила исправит.
Марина отвернулась к окну и вновь принялась мечтать о встрече с Митей.
3
Марина возвращалась домой одна: Юлю провожал Коля, и она, естественно, не хотела им мешать.
Лифт по-прежнему не работал, поэтому пришлось подниматься пешком.
Дома, как всегда, была только Генриетта Амаровна.
– Мариночка, ты уже знаешь про Митю? едва только девушка зашла в квартиру, спросила ее бабушка.
– Ага, я утром Анну Борисовну видела. Сейчас к ней побегу. – Марина переоделась и надела свои любимые меховые тапочки.
– Сначала поешь, иначе никуда не пущу, предупредила Генриетта Амаровна.
Марина поняла, что спорить с бабушкой бесполезно, поэтому, как бы ей ни хотелось побыстрее подняться к Анне Борисовне, пришлось отправиться на кухню съесть бабушкины щи со сметаной.
– Она сказала, что Митя прилетает в субботу, – с набитым ртом рассказывала Марина.
– Вот и славно, все и поедем встречать С О, – обрадовалась Генриетта Амаровна.
– Да, кстати, как твоя подруга? – неожиданно вспомнила Марина.
– А… – махнула рукой Генриетта Амаровна. – Зиночка опять с сыном поругалась, вот сердце-то и прихватило. Она и меня-то позвала только для того, чтобы про эту ссору посудачить. Такие вот мы старушки, без внимания никак не можем.
– Я люблю тебя, бабуль, – ласково сказала Марина, чмокая бабушку в щеку. – Ну я побежала.
– Беги, беги, – улыбнулась Генриетта Амаровна. – Теперь тебя все равно не удержишь.
Дверь открыла Анна Борисовна.
– Мариночка, проходи, – позвала она, увлекая ее в квартиру. – Обедать будешь?
– Ой; нет, спасибо, Анна Борисовна. Меня только что бабушка накормила, – сообщила Марина.
– Ну хотя бы чаю попьем, – продолжала уговаривать Анна Борисовна.
– Ну хорошо, – согласилась Марина. Анна Борисовна пригласила Марину на кухню, налила в чашки чай и поставила на стол хрустальную вазочку с клубничным вареньем и тарелочку с домашним печеньем.
У Марины на языке вертелись тысячи вопросов о Мите, но она никак не могла выбрать из них тот, с которого можно было бы начать разговор. Однако Анна Борисовна сама пришла ей на помощь:
– Митенька приезжает в субботу. Мы поедем встречать его на машине, и ты непременно должна поехать с нами.
– Конечно, Анна Борисовна, – кивнула Марина, – только вот со мной еще бабушка и Юля хотели поехать. – Она смутилась и почувствовала неловкость оттого, что тащит за собой все семейство.
Но Анна Борисовна не увидела в этом ничего предосудительного. Наоборот, она кивнула и с улыбкой сказала:
– Ничего, уместимся. Если честно, я очень рада, что за моего сына переживают столько людей.
– А что он вам говорил по телефону? – наконец осмелилась задать волнующий вопрос Марина. – Мне так интересно знать, как он там, как себя чувствует, какое у него настроение?
– У него все хорошо, – засмеялась Анна Борисовна. Было видно, что она по-настоящему счастлива. – Повязку ему снимали в затемненном помещении, чтобы не травмировать глаза ярким светом, но он увидел очертания стола, врачей. В его голосе было столько радости, когда он говорил мне об этом. Пока он еще привыкает к свету, но постепенно сможет появляться на улице без очков даже днем.
– Здорово! – Марина захлопала в ладоши, не в силах больше сдерживать свою радость.
Анна Борисовна тоже улыбалась. О чем она думала в этот момент, так и осталось неизвестным, но по ее глазам было видно, что ей очень приятна радость сидящей перед ней девушки.
– А во сколько он прилетает? – внезапно вспомнила самое главное Марина.
– Утром, в одиннадцать часов, но думаю, что мы еще созвонимся и обо всем договоримся.
– Хорошо, – кивнула девушка.
Когда Марина уже уходила, Анна Борисовна вдруг окликнула ее:
– Марина…
Она обернулась и увидела, что Анна Борисовна смотрит на нее с такой теплотой и нежностью, как обычно смотрели мама или бабушка.
– Ты замечательный человечек, Мариночка, – сказала Анна Борисовна.
– Все будет хорошо, – пообещала в ответ девушка. – Мите очень повезло, что у него такие замечательные родители.
В ночь с пятницы на субботу Марина почти не спала. Сначала она думала о том, что скажет Мите при встрече – ведь они так давно не виделись. Затем ее мысли плавно перетекли к вопросу о том, понравится ли Мите как она выглядит.
«Может, надеть сиреневые брюки, в них у меня ноги длиннее», – ворочаясь на кровати, соображала Марина. Но тут она вспомнила, что совсем недавно зацепилась брюками за какой-то гвоздь, и теперь в том месте красовалась маленькая, но заметная дырка. Сиреневые брюки автоматически отпадали. «Тогда надену длинную юбку. А может быть, зеленое платье? Но под дубленкой его совсем не будет видно», – терзалась сомнениями девушка.
Марина так и уснула, не решив, что надеть на встречу с Митей.
– Мариночка, деточка, вставай. – Голос был нежным и убаюкивающим. – Мариночка, уже половина девятого.
Генриетта Амаровна никогда не будила внучек криком. Она всегда ласково поглаживала их по голове и говорила нежно и мягко.
– Полдевятого?! – Марина подскочил а на кровати. – Ой, у меня же времени не хватит собраться. А где Юлька?
– Уже в ванной плещется, – сообщила бабушка. – А почему ты не успеешь собраться? Самолет прилетает в одиннадцать, значит, выезжать надо в десять. Так что у тебя еще целых полтора часа.
– Полтора часа, – с досадой проговорила Марина, залезая под кровать в поисках затерявшейся тапочки. – Разве это время? Я даже еще не придумала, что мне надеть.
Тапочка нашлась не под кроватью, а под столом. Натянув обе тапки, она побежала в ванную и чуть не сбила по дороге Юлю.
– Вот сумасшедшая. Куда несешься?!
Марина ее не слышала. Быстро приняв ванну, она стала сушить волосы феном, решив красиво уложить их, но потом подумала, что под шапкой все равно прическа испортится, и просто досушила волосы и принялась подкрашивать лицо.
Было уже без четверти десять, а Марина все никак не могла подобрать себе наряд. Зазвонил телефон.
– Я подойду, – сказала Генриетта Амаровна и взяла трубку. – Да… Уже выходим… Хорошо… Сейчас спустимся… – проговорила она, а затем, положив трубку, повернулась к Марине: – Мариночка, Анна Борисовна звонила. Они нас будут ждать у подъезда, так что собирайся быстрее, нельзя же быть такой копушей.
– Ба, ну что мне надеть? – Марина с отчаянием на лице разглядывала себя в настенное зеркало.
Зеленое платье, которое она надела, выгодно облегало ее худенькую фигурку, от чего она казалась еще более очаровательной и трогательной. Однако Марину все равно не устраивал этот наряд. Ей казалось, что в длинном она выглядит словно старая бабка.
– Ты уже одета, – сообщила Генриетта Амаровна. – Чем тебя не устраивает это платье?
– Ничем, – мрачно отвечала внучка. – В нем я похожа на гиппопотама-рахита.
– Боже, откуда такие сравнения? – покачала головой бабушка.
– Люди, между прочим, ждут, – заглянула в комнату Юля. – Неудобно все-таки.
Юлька была уже одета, и потому ее начинала раздражать Маринкина медлительность.
– Ну как же вы не понимаете? – не обращая внимания на замечания бабушки и сестры, чуть не плакала Марина. – Он же увидит меня в первый раз. Я просто обязана выглядеть хорошо. А как я могу выглядеть хорошо, если у меня и надеть-то нечего?!
– Лучше, чем сейчас, ты выглядеть не сможешь, – критически осмотрев сестру, заметила Юля.
– Девочки, девочки, успокойтесь! – Почувствовав, что назревает скандал, вмешалась Генриетта Амаровна. – Ты, Юленька, спускайся и скажи Анне Борисовне и ее мужу, что мы сейчас будем. Времени, правда, маловато осталось, но, я думаю, мы все же успеем. Иди, Юленька, иди. – Она настойчиво подталкивала Юлю к двери.
– Ну смотрите. – Юлька бросила из-за плеча укоризненный взгляд. – Только недолго.
Она, будучи человеком очень обязательным и ответственным, всегда старалась делать так, как положено, а не как хочется. Ведь недаром ее несколько лет подряд выбирали старостой класса. Именно из-за этих личных качеств учителя всегда ставили Юльку в пример нерадивым ученикам. Юля терпеть не могла, когда окружающие проявляли безответственность или каким-либо образом не выполняли свои обещания, что как раз и делала сейчас Марина по отношению к Митиным родителям.
Выскочив на площадку, Юля дождалась, пока подъедет лифт, затем спустилась вниз. Митины родители топтались возле машины и с нетерпением поглядывали на двери подъезда.
– Юленька, ну что же вы так долго? А где же бабушка и Марина? – спросила Анна Борисовна, заметив, что девочка одна.
– Они просили еще совсем немного подождать, – девушка поплотнее укуталась в дубленку. – Марина все никак не соберется, – пояснила она.
– Как бы не опоздать. – Анна Борисовна с беспокойством взглянула на часы.
4
Марина все же выбрала темно– вишневый брючный костюм. Она в последний раз оглядела себя в зеркало и выбежала из комнаты.
– Ба, я уже готова, – позвала она бабушку.
– Ну слава богу! – Генриетта Амаровна уже надевала шапку в прихожей перед зеркалом. – Я уже думала, что этого никогда не произойдет. Леночка, – окликнула она Маринину маму, – мы ушли.
– Хорошо, – откликнулась из комнаты Елена Викторовна, – удачи вам!
Через минуту Генриетта Амаровна и Марина вошли в лифт. По всей видимости, его так толком и не починили, поэтому ехал он очень медленно, как будто испытывая терпение пассажиров.
– Ну быстрее, ну быстрее, – вслух торопила Марина. – Вот старая развалина!
И тут произошло то, чего они даже и предположить не могли. Лифт вдруг издал скрежещущий звук, пискнул и… остановился.
– Ой, что же это? – воскликнула Марина.
– Тихо, сейчас все будет хорошо, – не теряя самообладания и нажимая на кнопки, проговорила Генриетта Амаровна.
Однако лифт даже не тронулся с места. Хорошо еще, что не погас свет, поэтому было не так страшно.
– Ба, что же делать?! – спрашивала Марина, глядя на бабушку полными слез глазами.
– Не знаю, Мариночка, не знаю, – серьезно ответила бабушка, – но мы так просто не сдадимся. – Она решительно поправила шапку и, повернувшись к щелке между дверьми, начала кричать: – Люди, помогите! Мы застряли!