– Ты прости меня, – наконец произнесла Юлька. – Ты правильно поступил, а я даже не знаю, что со мной случилось.
– Я не обижаюсь, – повернулся Коля и попытался обнять ее, но она отстранилась.
– Не надо.
– Почему?
– Потому что я слишком расстроена.
Коля ничего не ответил, но обнимать Юлю больше не стал. До ее дома они шли молча, боясь нарушить неосторожным словом установившееся между ними перемирие. Перед Юлиным подъездом они остановились.
– Встретимся завтра в школе? – спросил Коля.
– Да, конечно… – Юля замялась и, не глядя на него, сказала: – Ну я пошла. Генриетта Амаровна уже, наверное, места себе не находит от беспокойства.
– Иди, – кивнул Коля, и девушка, не оборачиваясь, быстро вошла в подъезд.
Марина очень удивилась, когда, вернувшись домой, узнала от бабушки, что Юли еще нет дома.
– Муся, что случилось? Вы же уходили все вместе.
– Потом они с Колей пошли гулять, – не моргнув глазом, соврала Марина. – Бабуль, когда она вернется, скажи, чтобы зашла ко мне.
– Что за таинственность? – удивилась Генриетта Амаровна. – Разве ты сама не можешь этого сделать?
– Ба, так надо, и не спрашивай меня больше ни о чем. – Марина умоляюще посмотрела на бабушку.
– Ну хорошо, – растерянно проговорила та. – Раз надо – значит, надо.
– Спасибо, ба. – Марина чмокнула бабушку в морщинистую щеку и скрылась за дверью своей комнаты..
Юля пришла минут через двадцать. У нее было такое лицо, что проницательная Генриетта Амаровна сразу поняла – девочки поссорились.
– Юленька, Марина просила тебя зайти к ней, – осторожно начала бабушка.
– Зачем? – буркнула Юля.
– Ну этого-то я уж точно не знаю, – развела руками Генриетта Амаровна.
– Тогда передайте ей, что если надо, то пускай сама заходит.
– Но, Юля…
– Я устала, – отрезала Юля и пошла к себе.
– Детский сад какой-то, – покачала головой бабушка и пошла к Марине в комнату, чтобы передать ответ Юли.
Марина слышала все, о чем говорили бабушка и сестра, а потому, не успела Генриетта Амаровна переступить порог комнаты, Марина сказала:
– Я все слышала. Хорошо, я к ней пойду, – и, вскочив с кровати, бросилась в коридор.
– Что-то будет, что-то будет, – взволнованно бормотала Генриетта Амаровна, но вмешиваться до поры до времени не собиралась, считая, что молодежь должна сама улаживать возникающие проблемы.
А Марина тем временем ворвалась в комнату Юли.
– Мне надо с тобой серьезно поговорить, – начала она.
– Говори, – спокойно кивнула Юля.
– Я знаю, почему ты убежала из кафе.
– Да-а?.. – протянула Юля, усаживаясь на свою кровать. – И почему же?
– Потому что ты не можешь видеть, как нам хорошо с Митей вдвоем, потому что я знаю, как он поцеловал тебя в аэропорту, потому что ты влюбилась в него, – безжалостно сыпала обвинениями Марина. – Ты, моя лучшая подруга, моя сестра, предала меня.
– Я не предавала, – попыталась защититься Юлька, мгновенно изменившись в лице. – Я не хотела тебя расстраивать, я не хотела, чтобы ты переживала и страдала.
– А ты думаешь, я сейчас не страдаю? – с сарказмом спросила Марина. – Если бы ты мне сразу рассказала… А теперь я тебе больше никогда не смогу доверять.
– Марина, это получилось случайно. – Юля вновь сделала попытку защититься. – Я не хотела.
– Чего ты не хотела? – Марина перешла на крик. – Не ври мне! И вообще, здорово ты это придумала. Значит, когда Митя был слепым, он тебе и даром был не нужен. Кто, как не ты, отговаривал меня встречаться с ним? Кто говорил, что слепой – это обуза на всю жизнь? А теперь, когда он стал видеть, ты сразу на него и накинулась.
– Неправда! – выкрикнула Юля. – Не нужен мне твой Митя! Мне вообще никто не нужен.
– Я тебе не верю, – замотала головой Марина. – Больше не смей приближаться ни ко мне, ни к нему. Слышишь?
– Ну и пожалуйста, – изо всех сил стараясь сохранять самообладание, проговорила Юля.
– Я тебя ненавижу! – в слезах выкрикнула Марина и бросилась вон из комнаты.
Юльку тоже душили слезы, но она не стала плакать – просто из принципа. Да, она была виновата, она предала Марину. Но с другой стороны, вся ее вина заключалась только в том, что она просто влюбилась не в того человека.
«Я уйду отсюда», – решила для себя Юля. Теперь, когда Марина не хотела ее видеть,
– Оставаться жить в этой квартире было бессмысленно. Как хорошо, что папа живет в том же подъезде и всегда, в любое время, она может уйти к нему.
– Можно? – в комнату заглянула Генриетта Амаровна.
– Можно, – тяжело вздохнула Юля.
– Что-то произошло? Вы поругались? – осторожно спросила бабушка. – Марина плачет, на тебе лица нет. Что происходит? Может быть, кто-нибудь мне объяснит?
– Да, мы поссорились, – кивнула Юля.
– Из-за чего?
– Я не могу этого сказать, – ответила девушка, бессмысленно перебирая бахрому на покрывале кровати.
– Та-ак, понятно, – кивнула бабушка. – Я не буду вмешиваться, просто хочу посоветовать, что никогда нельзя ссориться, какие бы разногласия между вами ни происходили. И все равно я думаю, уже завтра вы помиритесь, – улыбнулась она.
– Нет, – сурово покачала головой Юля. – Я ухожу жить к папе.
Генриетта Амаровна оторопело посмотрела на Юлю: в ее лице было столько решимости, что бабушка решила не спорить.
– Ты действительно считаешь, что это необходимо? – спросила она.
– Да, – не собиралась отступать Юля.
– Что ж, тогда иди, хотя меня твое решение очень расстроило.
– Простите меня, Генриетта Амаровна, – искренне попросила Юля, – но так будет лучше. – Делай как знаешь, – обреченно махнула рукой женщина и вышла из комнаты.
9
Юля ушла в тот же вечер. Папа очень удивился, когда она заявила, что остается у него, но вопросов задавать не стал. Александр Иванович вообще очень уважал свою дочь и всегда, даже когда Юля была маленькой, обращался с ней на равных. Юля очень это ценила и была благодарна отцу за то, что он никогда без разрешения не пытался влезать в ее личную жизнь.
Зато Елена Викторовна просто измучила Юлю расспросами, потом собственными домыслами, потому что Юля наотрез отказалась что-либо объяснять, а в заключение женщина заявила, что вообще отказывается понимать современных подростков. На том все и успокоились. Юля стала жить вместе с отцом и Марининой мамой, а Марина осталась с Генриеттой Амаровной.
На следующее утро Юля собралась буквально за считанные минуты.
– Что это ты так рано? – спросил дочь Александр Иванович, когда та уже одевалась в прихожей.
– Сегодня мне нужно пораньше, – уклончиво ответила девушка.
На самом деле она не хотела признаваться, что идет так рано только потому, что у нее нет никакого желания встречаться с Мариной.
Около школьного крыльца Юля увидела Ежова. Уже подходя к нему, она заметила, как парень кинул в сугроб недокуренную сигарету. Раньше Юля постоянно боролась с этой вредной привычкой, но теперь – и Юлька сама этому удивилась – ей было все равно, курит он или нет.
– Привет, – поздоровался Коля.
– Привет, – кивнула Юля. – Ты почему не заходишь?
– Я это… – замялся Коля, – воздухом дышу, – нашел он не самое удачное объяснение.
– Я видела, как ты выбросил сигарету, – сказала Юля, – так что можешь не врать.
И она, обойдя парня, направилась к дверям школы.
– Я тебе звонил, но Генриетта Амаровна сказала, что ты теперь живешь у отца, – услышала она голос Ежова.
Девушка повернулась:
– Да, ну и что?
– Вы поссорились с Мариной? – вопросом на вопрос ответил Коля.
– Да.
– Из-за чего?
– Не скажу.
– Почему?
– Не скажу, и все, – начала злиться Юлька. – Что за дурацкая манера – вечно доставать меня своими «зачем» и «почему».
– Юля, что с тобой? Тебя в последние дни совершенно нельзя узнать. – Коля подошел к Юле почти вплотную. – Ты хочешь поссориться?
– Я не хочу ссориться, если ты не будешь меня доставать, а ты именно этим в последнее время и занимаешься, – отрезала Юля и не оборачиваясь вошла в школу.
– Я все равно выясню, что с тобой такое творится!
Первое, что сделала Юля, когда вошла в класс, – это пересела со своего места на первой парте, где она сидела вместе с Мариной, на другой ряд. Коля предложил было ей место рядом с собой, но Юля решительно отказалась.
Марина как будто и не заметила перемен. Она как ни в чем не бывало села за свою парту и принялась готовиться к уроку.
Зато Людмила Сергеевна Кошкина, которую Юлька просто терпеть не могла, не преминула спросить, почему это Туполева оказалась на другом месте.
– Мне так захотелось, – с вызовом ответила Юля. – По-моему, у нас места еще не приватизируют.
Юля невзлюбила Кошку с тех пор, как папа Марины, Евгений Николаевич, ушел от Марининой мамы к Людмиле Сергеевне. Юлька до сих пор помнила, какая обида за Марину и ее маму поднялась тогда в ее душе. Именно в тот самый момент она решила, что сделает все, чтобы отравить жизнь Кошке, по крайней мере, хотя бы в школе. И даже то обстоятельство, что спустя некоторое время Евгений Николаевич ушел и от Людмилы Сергеевны, нисколько не умаляло ее вины в глазах Юли.
– Нет, места у нас ни за кем не закреплены, – внимательно посмотрев на Юлю, проговорила Людмила Сергеевна. – Но, может, ты объяснишь, чем тебе не нравится сидеть за первой партой?
– Всем, – буркнула Юля. – Я не хочу никому ничего объяснять.
– Мировая новость – АББА распалась! – съязвил Борька Шустов.
– Заткнись, – повернулась к нему Юля.
– Я прошу прекратить препираться, – ледяным голосом оборвала Кошка. – Хорошо, Туполева, можешь сесть.
Юлька демонстративно отвернулась к окну, при этом краем глаза заметив, что Марина даже не обернулась в течение всего этого скандального диалога.
– А теперь начнем урок. – Кошка, усевшись за учительский стол, раскрыла журнал: Так, кто пойдет к доске?
Все разом замолчали и притихли.
– Шустов, ты уже сегодня подал голос, горло прочистил, поэтому, думаю, для тебя не составит труда ответить домашнее задание, продолжала говорить Кошка.
– Я? – удивленно вскинул брови Шустов, как это обычно всегда и бывало, когда его вызывали к доске. – А почему я?
– Потому что домашнее задание существует для всех, и для тебя в том числе тоже.
Шустов нехотя поднялся и поплелся к доске.
– Все из-за тебя, Туполева, – прошипел он, проходя мимо Юлиной парты. – Я с тобой еще разберусь…
Шустов получил двойку, и, как только прозвенел звонок с урока и Юлька, взяв сумку с учебниками, вышла из класса, перед ней возник Борька.
– Слушай сюда, Туполева, – начал он. – Ты это, давай бросай Кошку доводить.
– Я никого недовожу, – покачала головой Юля. – Ты бы лучше учил уроки, Шустов, тогда и к доске не страшно выходить.
– Но, но, поговори еще, – сразу набычился Шустов. – В общем, я тебя последний раз предупреждаю: если еще раз Кошку разозлишь – в глаз получишь.
– От тебя, что ли? – высокомерно спросила Юля.
– От меня.
– Ну давай попробуй.
– И попробую…
– Отойди от нее. – Рядом с Борькой возник Ежов.
– Чего?
– Того, отойди, – повторил Коля.
– Ты чего, Колян, совсем сдурел? Из-за зубрилки на старых друзей бочку катить? Сэр, эта любовь вас погубит, – захихикал Шустов.
– Я, по-моему, ясно сказал, чтобы ты отстал от нее, – все тем же угрожающим тоном продолжал Ежов, и Юлька увидела, как он сжал руки в кулаки.
Шустов, по всей видимости, совершенно не ожидал такого. Он посмотрел на Колю, потом на Юльку, потом снова на Колю.
– Придурки, – наконец изрек он и, повернувшись, пошел прочь по коридору.
– Ты так и будешь за мной шпионить? – накинулась на Ежова Юлька, как только Шустов скрылся из виду.
– Я не следил, я случайно мимо проходил, – нисколько не смутившись, ответил Коля. – Я просто не мог ему позволить угрожать тебе. Я хотел помочь.
– Помог? Вот и спасибо. – С этими словами Юля развернулась и ушла, а Коля беспомощно смотрел ей вслед.
После школы Юлька прямиком отправилась в фотоателье, чтобы проявить пленку и сделать фотографии, на которых был Митя. Как-то так получилось, что из-за всех событий, которые случились за последние два дня, Марина совершенно забыла о пленке. Зато Юля прекрасно о ней помнила. Юльке было даже на руку, что они с Мариной поссорились, потому что теперь она спокойно может заполучить фотографии любимого человека.
Где-то в глубине души у Юльки было предчувствие: все, что она делает, – совершенное безумие, Митя никогда не будет с ней. Однако ничего поделать с собой она не могла. Ее как будто затягивал черный омут, не позволяя даже на минуту задуматься о последствиях, о чувствах тех людей, которым она делает больно.
Ближайшее ателье находилось в большом универмаге, и Юля зашла в него. Дожидаясь, пока проявят пленку, она решила прогуляться по магазину.
В одном из отделов Юлька наткнулась на красивую рамку для фотографий и, поддавшись порыву, купила ее. «Я вставлю в нее Митину фотографию и никому ее не покажу», – решила она.
Через два часа Юлька пришла домой, бережно прижимая к груди пакет с отпечатанными фотографиями.
Дома был только Александр Иванович.
– Как дела на учебном фронте? – весело поинтересовался он.
– Хорошо, – кивнула Юля.
– Обедать будешь?
– Потом, у меня дело есть.
Заперевшись в комнате, Юля начала перебирать фотографии, разглядывая их, особенно те, на которых был запечатлен Митя. Правда, на всех, кроме двух сделанных Юлей, снимках Митя был с Мариной, и от этого у нее опять испортилось настроение. Однако, взяв себя в руки, Юля отложила две фотографии, где Митя был один, остальные убрала обратно в конверт и, выглянув из комнаты, крикнула:
– Пап, можно тебя на минуточку?
– Что случилось? – спросил Александр Иванович, входя в комнату.
– Пап, у меня есть просьба. Я тут фотографии отпечатала… Ты бы не мог отнести их Марине? – попросила Юлька и покраснела под внимательным взглядом отца.
– Отнесу, – кивнул Александр Иванович, взял у нее конверт, но уходить не собирался.
– Ты что? – вопросительно взглянула на него дочь.
– Юля, может, ты мне все-таки расскажешь, из-за чего вы поссорились с Мариной? – ласково спросил он.
– Ни за что! – замотала головой Юлька.
– Это личное?
– Да.
– Ну как знаешь, – вздохнул отец и повернулся, чтобы уйти, но Юлька вдруг кинулась к нему на шею и заплакала.
– Папа, папочка, что мне делать? Я так запуталась, – глотая слезы, бормотала она.
– Ну-ну, тихо, солнышко мое, тихо, – гладил дочку по голове отец. – Все будет хорошо. – Не будет, – продолжала всхлипывать Юля, – теперь уже не будет, и я во всем виновата.
Александр Иванович, не отпуская Юльку, уселся за письменный стол и посадил ее к себе на колени, как делал, когда она была совсем еще маленькой.
– А теперь давай вытрем слезы, и ты мне расскажешь все по порядку, – сказал Александр Иванович, доставая из кармана большой клетчатый платок и вытирая им Юлькины мокры е щеки.
– Папа, Марина меня теперь всю жизнь будет ненавидеть, – обреченно прошептала Юлька, немного успокоившись.
– Это почему же? – мягко спросил отец.
– Да потому, что я влюбилась в Митю.
И Юлька рассказала всю историю от начала до конца, начиная с того момента, когда ей пришлось вместо Марины ехать в аэропорт.
– Ну вот, а теперь я даже не знаю, что делать. Я сама себя не могу понять, но и поделать со своими чувствами тоже ничего не могу, – закончила свой рассказ Юля.
– Такое бывает очень часто, – подумав, сказал Александр Иванович. – Просто ты еще с этим не сталкивалась. Но мне почему-то кажется, что то, что ты испытываешь не любовь а всего лишь влюбленность. Вот ты можешь сказать, что именно тебе нравится в Мите?
– Ну… – протянула Юлька и задумалась. Честно говоря, вопрос этот застал Юльку врасплох. Раньше она никогда над этим не задумывалась.
– Наверное, глаза, – наконец сказала Юля после долгого размышления.
– Глаза. Раньше ты не видела его глаз, и Митя тебе не был нужен. Глаза – это не главное в человеке.