Шутки тут неуместны
Пестряков Валерий остался у доски приказов и объявлений уговаривать Шарика, а Гришка пошёл по деревне. Он размышлял над той простой мыслью и почему-то девочку Лизу жалел. Представлялась ему девочка Лиза, с носом, так высоко задранным, словно она хочет проклюнуть небо. Но ведь небо иллюзия, просто-напросто оптическая синева.
Здравствуйте, Григорий Я, Григорий, домой вернулся.
От неожиданности Гришка вздрогнул, голову поднял на ветке воробей сидит нахохлившийся, Аполлон Мухолов.
Здравствуйте! закричал Гришка. Вы в отпуск?
А вы, как я вижу, стали шутником, сказал воробей Аполлон Мухолов. И пожалуйста. И на здоровье.
Что случилось?
И не спрашивайте!
А когда они помолчали немного, не мешая друг другу вопросами, Аполлон Мухолов сказал:
Разбита мечта.
Вы поссорились с чайкой?
Нет. Я улетел тихо.
Но, надеюсь, вас теперь можно называть моряком?
Аполлон Мухолов кинул на Гришу несколько быстрых булавчатых взглядов.
Нет. Моряка из меня не вышло. Хотя, если быть справедливым, морских воробьёв нет в природе. Морские птицы питаются рыбой. У меня от неё изжога и дурной запах во рту А волны! Вы видели волны?
Нет ещё, честно сознался Гришка. Крупных волн я ещё не видел.
А ветер! Бешеный ветер, и спрятаться негде. Весьма неприятное и постыдное чувство неуправляемость. Тебя куда-то несёт, а ты не можешь противостоять и бороться Конечно, справедливости ради, нужно отметить, что тамошние береговые воробьи приноровились. Они умеют предчувствовать ветер и научились скрываться вовремя. А в затишье, когда тепло и безопасно, они купаются в море на мелком месте. Вы бы видели, какими они тогда становятся гордыми и надменными, прямо микробакланы. Но с моей отвагой на море невозможно. Последний раз я утомился, летая, как буревестник, над морем, там, где волны, сел на плавающий предмет, и что вы думаете? этот предмет оказался уткой-нырком, которая сунула голову в воду и высматривала добычу. Она её высмотрела и нырнула. Не кривя душой, я скажу я испугался. Вы бы не испугались, оказавшись в открытом море? К тому же, как вы, наверное, догадались, я не умею плавать.
Вас спасли пограничники? спросил Гришка.
Аполлон Мухолов посмотрел на него с укоризной.
Шутки тут неуместны. Меня спасла моя чайка И это ужасно. Я потерял престиж. И я решил уйти тихо. Аполлон Мухолов нахохлился. Именно в тот трагический момент в моих суждениях появились ирония и сарказм. Надеюсь, вы это заметили?.. Любовь, Григорий, дело ответственное. Нужно быть всегда на высоте и не выглядеть мокрой курицей. Ах, какое это сложное дело любовь!
Чуждый стук копыт
Придя домой, Гришка спросил прямо:
Дядя Федя, любовь сложное дело?
Смотря как посмотреть. Если любовь, так любовь. А если нет её, тогда сложное дело дядя Федя оживился, воскликнул вдруг: Вот оно! Полез на печку и, достав оттуда пишущую машинку, сказал: Мемуары писать старикашечье дело. А я ещё молодец займусь поэтическим творчеством. Я в себе силы чувствую прилив.
Дядя Федя принялся шагать по избе, размахивая руками, дёргая головой. Потом набросился на пишущую машинку и зафиксировал:
Она была красивая, как сон,
Как воздух сна,
Как сна очарование.
В неё влюбивши был весь первый эскадрон.
И резкий фокус расставанья.
И чуждый стук копыт
Это про что? шёпотом спросил Гришка.
Про любовь. Разве про что другое пишут стихами?
А фокус какой был?
Дядя Федя глянул на Гришку и глаза прикрыл, словно Гришкины щёки с ярким румянцем от витаминов ослепили его.
Фокус в оптическом смысле. Очень резкий был фокус Её махновцы казнили. Они её связанную затоптали конями
Когда дядя Федя руку от лица отнял, то увидел Гришка в его глазах сырой блеск.
Да сказал дядя Федя. И голова его опустилась к столу. И ещё опустилась И
Видать, шрамы от многочисленных ран, а также ожогов, ушибов и вывихов в некоторых случаях сдерживаться не помогают. Даже наоборот.
Отдайте, пожалуйста
Ночью Гришка спал плохо, ворочался. Всё слышался ему тот чуждый стук копыт. Под утро он крепко уснул и заспался.
Открыл глаза у окна дядя Федя. Фуражка-капитанка на нём, китель с орденами и морские брюки, но босиком наверно, ботинки парадные куда-то засунул и не найдёт.
Письмо от Пашки пришло. Испытания проходят успешно, сказал дядя Федя торжественным голосом.
Гришка вскочил, глаза ополоснул.
Кто испытывал? Дядя Вася?
Васька сбежал после второго прогона. Заскучал. Языком чесать ему запретили, на гармонии играть нельзя. Игра на гармонии аппаратуру разлаживает. Не понимает аппаратура, где настоящие переживания, где от музыки. Устроился Васька в молодёжный клуб Романтики гардеробщиком. Там ему болтать будет с кем Дядя Федя оглядел Гришку с придирчивым одобрением. Пашка спрашивает, как твоя становая ось? Зовёт в Москву на нетрясучем транспорте прокатиться.
Гришка перебил дядю Федю повторным нетерпеливым вопросом:
Так кто же испытывал?
Пашка сам. И ещё один человек Наш командир, товарищ Гуляев.
Гришка остановился посередине избы и отчётливо ощутил, что становая ось за эти дни у него покрепчала.
Ух ты прошептал он.
За завтраком, попивая чай с молоком, Гришка воображал нетрясучий транспорт шарообразной формы и себя машинистом. Бурное море вообразил, в котором Аполлон Мухолов тонет, и, чтобы не засмеяться, закашлялся.
Знаю, проворчал дядя Федя. Некоторые внуки воображают, что до всех тонкостей и глубин они своим умом дошли. Возмутительное самомнение! Я спрашиваю: что они понимают в жизни? И отвечаю на этот вопрос категорически: мало чего они понимают. Дядя Федя запил эту длинную тираду чаем и спросил как бы исподволь: Ну и как же мы в этом наступившем дне будем жить?
Нормально, ответил Гришка. А то как же?
Да, сказал дядя Федя. У некоторых внуков развивается заносчивый стиль в разговоре.
Правда в дяди Фединых словах была, Гришка покраснел. Но тут, не постучав, поскольку дверь была нараспашку, вошёл Пестряков Валерий.
Очень хмурый.
Очень угрюмый.
Весьма озабоченный.
Вошёл и сказал:
Фёдор Иванович, отдайте обратно.
Или вот некоторые, проворчал дядя Федя. Входят в дом без стука и не здороваются. Где уважение?.. Я вот, к примеру, создал передовую бригаду из дачного населения, научил её колхозной работе на сенокосе, так научил, что они теперь без меня управляются, и не горжусь этим. Сейчас я чувствую в себе прилив сил, чтобы заняться изобразительным творчеством, и носа не задираю. Гришка, неси рубанок, я буду подрамник мастерить.
Фёдор Иванович, снова сказал Пестряков Валерий. Отдайте обратно, будьте добры.
Что отдать? Что ты ко мне пристал?
Удивление моё отдайте.
Мы с тобой поменялись? Поменялись. Ты сам настаивал? Сам. Я ему удар без промаха подарить хотел, а он настоял поменяемся.
Теперь разменяемся.
Удивляюсь, сказал дядя Федя. Это нехорошо, Валерий. Через мой удар без промаха в широком смысле ты знаменитым Пестряковым стал. Своего добился, а теперь обратно? Что ты на это скажешь?
Гришка и без удара знаменитый, проворчал Пестряков Валерий. Что, думаете, я слепой? И жить ему не скучно А мне хоть плачь У меня такое мнение, что я сам собой преданный и теперь уже я это не я. А Гришка, он есть как есть, да ещё с прибавкой.
Гришка проворчал дядя Федя. Гришка другое дело Гришка, неси молоток и пилу-ножовку.
Лоб у Пестрякова Валерия сморщился, коротко стриженные волосы засверкали, как металлические.
Вот я и говорю, сказал он. Шарик со мной без удивления не хочет в лесной поход идти.
Дядя Федя метнулся через комнату к двери, потом к окну метнулся, потом к печке. Потом остановился посередине избы.
Ну, ты злодей, Пестряков! Трудно старому человеку без удивления, печально. К примеру, лечу я на самолёте. Знаю законы знаю, отчего самолёт в воздухе держится. С инженерами знаком, даже академику этого дела Пашке старинный товарищ. И всё равно удивляюсь. Как не падаем? Столько железа, столько народа. И хорошо мне от этого удивления. И на всех я смотрю ласково. Может, я ещё об этом музыку сочиню. Или вот транзистор у девушки Тани. Что в нём? Ни шнура нет, ни лампочек, ни солидности. А звучит. Подумаю жуть. В любом месте природы включи а там мысль человеческая бьётся. И я везде вместе со всеми. Гришка вот Дядя Федя глянул на Гришку, словно впервые его увидел, и поразился: Сила в нём небольшая, становая ось пока тонкая, образование, прямо скажем, дошкольное. Что в нём? Весьма удивительно. Весьма
Отдайте, твёрдо сказал Пестряков Валерий.
Ты опять за своё? Дядя Федя руками взмахнул. Как я буду заниматься изобразительным творчеством без удивления?
Вы по памяти, посоветовал Пестряков Валерий.
Если по справедливости, произнёс за окошком Аполлон Мухолов, то вы, Фёдор Иванович, уже устарели для творчества. Старость не радость. А удивление, о котором вы сейчас говорили, происходит от невежества и бескультурья.
Дядя Федя возмутился. Дядя Федя высунулся в окно.
Я устарел? Кто это говорит? Ты почему вернулся? Что, Аполлошка, хлебнул горя? Не выдержал трудностей морской жизни?
Удивление простейшая эмоция, пробрюзжал воробей.
Вот и отдай его Пестрякову. Командую. Раз на раз. Два на два. Аполлошка без удивления ура!.. Это я устарел? Я вам ещё покажу! Гришка, я помчался к художнику Мартиросяну за консультацией. Дядя Федя выскочил на крыльцо и уже на крыльце сказал: Глупый ты, воробей, исключительно глупый. Удивление радость разума.
Аполлон Мухолов повертел головой, позёвывая. А Пестряков Валерий порозовел вдруг. Глаза его расширились, в них засветилось нечто такое, чем должен владеть всякий поступающий в первый класс.
Ну и дела! голос Пестрякова Валерия был похож на глубокий вздох после долгого недышания.
Гришка смотрел на Пестрякова и любовался.
Воробей Аполлон Мухолов заметил с сарказмом:
Пестряков, у вас теперь глупый вид.
Не задевай! Это сказал щенок Шарик. Он лежал у порога и уже мечтал, как они с Пестряковым Валерием поедут в Сомали охотиться на большого льва. А может быть, отыщут его где-нибудь в здешней местности.
Может быть, мы не будем его кусать, думал Шарик. Может, мы с ним подружимся. Конечно, лев из кошачьих зверей, но всё-таки он не кошка
Пестряков Валерий сел на лавку рядом с Гришкой. Ткнул его в бок локтем, плечом толкнул и воскликнул:
Ну, дела!.. Лизка сейчас перед корреспонденткой из Новгорода выкаблучивается. Три банта на голову нацепила и врёт Ну, дела!
Именно эти ненатуральные существа
Дядя Федя сколотил подрамник, натянул холст, загрунтовал его, спросив рецепт у художника-живописца Мартиросяна, и написал картину в ярких красках. Картина называлась День моей жизни. На ней были бурые, как пахота из-под снега, пятна с пронзительными синими прожилками, сиреневые зигзаги, красные змеи, голубые проталины и зелёные взрывы, не просто зелёные, но кислые, как уксусная кислота. По всем этим краскам, искореженно-сжатым, как сплетённые пальцы воюющих рук, в самых тугих узлах были явственно нарисованы мелкие человечки то ли с красными волосами, то ли в алых шапочках.
Опыта у меня мало, сказал дядя Федя. Не полный день на картину поместился, только раннее утро. Может, дальнейшее поверху нарисовать, пунктиром?
Гришка спросил:
Что ранним утром случилось?
Дядя Федя повернул к нему перепачканное краской лицо.
На рассвете мы взорвали эшелон с горючим. Цистерны в болото вползли. Болото горело, шипело и трещало, как масло на сковороде, если ещё воду на сковороду брызнуть. Кочки по воздуху порскали, объятые пламенем. Нам уходить было некуда, только через болото После этого мы отступили к Окуловке, раненых унесли.
Гришка сказал:
Ясно.
Аполлон Мухолов и тут проявил иронию:
Вам, Фёдор Иванович, лучше всего безразмерную картину создать, вроде киноленты. Но не в этом вопрос. Что это за человечки нарисованы в красных шапочках?
Партизаны же! крикнул Гришка. В дыму и в огне!
Дядя Федя отвернулся от Гришки и от картины, в окно уставился. Загрустил, что ли?
Тут нарисовано всё, что перед глазами. Я впереди шёл. Дым, стало быть, кочки те, вода, огонь Дышать нечем гарь.
И всё-таки что они значат?
Гномы! догадался Гришка.
А где это вы видели гномов? спросил Аполлон Мухолов. Если мы даже перейдём на рассмотрение темы в мифологическом плане и то.
Что и то? грустно спросил дядя Федя.
Аполлон Мухолов приосанился.
Вам, как начинающему художнику, следовало бы знать, что гномы, тролли и эльфы водятся лишь в заграничной мифологии. В русской жизни и в былинах таких существ не замечено.
Дядя Федя посмотрел на воробья терпеливым, тоскующим взглядом.
А кто же, по-твоему, вокруг нас бегает в красных шапочках?
Аполлон Мухолов от неожиданности икнул.
Как, спросил он, бегают?
Просто бегают, ответил дядя Федя. И шмыгают. А также шныряют. В красных шапочках.
Ну, знаете! Аполлон Мухолов перья распушил. С вашим воображением! Впрочем, наверное, к старости всё вокруг начинает шнырять и шмыгать.
А я всегда заявлял, что ты, Аполлошка, начётчик и формалист, сказал дядя Федя. Если ты в живописи не понимаешь, зови художника Мартиросяна.
Аполлон Мухолов вздорно чивикнул и полетел в деревню.
Гришке очень нравилась дяди Федина картина, поэтому он с тревогой ожидал прихода художника. Но Аполлон Мухолов пришёл не с художником, а с милиционером товарищем Дудыкиным и его замечательной розыскной собакой по кличке Акбар.
Ты кого привёл? спросил дядя Федя.
Кого надо, заносчиво ответил Аполлон Мухолов. Художник Мартиросян сам синих лошадей рисует. Вы с ним заодно. А этого не бывает!
Паршивый ты воробей, сказал дядя Федя. Уселся к окну, сделал скучное лицо и скомандовал: Дудыкин, Яшка, давай. Критикуй картину.
Милиционер товарищ Дудыкин долго на картину смотрел, щурился, бровью дёргал. Воробей Аполлон Мухолов скакал по верху подрамника, суетился и всё сказать что-то хотел.
Справедливости ради я промолчу, наконец сказал он, словно уже одержал победу.
А что? Милиционер товарищ Дудыкин взял табуретку, сел на неё крепко. Дядя Федя, нам нравится. Нам думается это неплохо.
Ты за себя говори, проворчал дядя Федя, смягчаясь.
Факт чувствовал, сказал Акбар.
Про меня картина Ранним утром я один на один с браконьером по кличке Глухарь. У него двустволка. Я без оружия. Поздней осенью дело. Холод и сырость. Не предполагал я, что у меня воспаление лёгких, думал, так себе кашель. Взяли мы его, чёрта. Силён был, силён. Ему бы железо на стадионе бросать, побивать мировые рекорды, а он душегубец. Не только взрослых лосей лосят не жалел. Вот он, милиционер товарищ Дудыкин погладил Акбарову голову, он из кустов в самый критический миг выскочил. Он меня искать пошёл самостоятельно, потому что без меня скучал и мою болезнь чувствовал.
При чём тут это? чивикнул Аполлон Мухолов.
Оно и есть, ответил ему милиционер товарищ Дудыкин. Потом меня в райбольницу отправили температура у меня оказалась критическая.
Согласен. Но зачем тогда эти мелкие человечки? Нет их! Не только в натуре, даже в русских народных сказках они отсутствуют!
Разве! Милиционер товарищ Дудыкин посмотрел сначала на своего верного пса Акбара, который ухмылялся едва заметно, потом обвёл глазами дяди Федино жильё. А кто же тогда бегает вокруг нас в красных шапочках? спросил он.
Никого нет! Никого! закричал Аполлон Мухолов. И не может быть! И сам себя клюнул в палец, не справившись с нервами. Клюнул и снова в деревню понёсся.
Наверное, за живописцем, сказал Гришка.
Но Аполлон Мухолов привёл в дяди Федин дом председателя колхоза Подковырина Николая Евдокимовича, известного на весь район трезвыми, продуманными суждениями. Николай Евдокимович долго смотрел на дяди Федину картину. Потом головой потряс.
Память у тебя, старик, беспощадная. Один жеребёнок сгорел. Остальных лошадей мы успели вывести. Ведь успели же!.. Зачем укоряешь? И замолчал.
Он так долго молчал, что Аполлон Мухолов не выдержал, спросил:
Кто вокруг в красных шапочках бегает?
Как кто? Председатель поднял на Аполлона усталые от забот глаза. Мормыши бегают Иногда их называют шнырями.
Аполлон Мухолов упал с подрамника, хорошо, на спину Акбару, который всё так же едва приметно ухмылялся.
Гришка принялся таращиться по углам, но ничего, кроме предметов обихода, не разглядел.
Аполлон их не видит, и я не вижу, подумал Гришка. Аполлон понятно: он теперь зловредным стал, ироничным. А я почему не вижу? Наверно, зрение у меня ещё слабое.