И в этот момент кто-то сильно и дробно постучал в стекло.
Ребята вздрогнули.
Колька – первым, а за ним остальные выскочили наружу в темноту.
Никого. Тихо. Ни убегающих шагов, ни дыхания затаившегося человека, ни лая встревоженных собак.
Глухая ночь.
Вернулись на терраску.
– Подслушивал кто-то. Однозначно, – сказал Миха.
– А стучал зачем? – возразил Колька.
– А я знаю? Назло, к примеру.
Галка переставила лампу на подоконник:
– Так нас снаружи не видно будет, – пояснила она.
И тут снова кто-то еще настойчивей забарабанил в окно. Ребята аж подскочили. И не успели закрыть распахнувшиеся рты, а Вовчик уже вылетел за дверь, сверкнув пятками, и тут же влетел обратно, сжимая в руке что-то трепещущееся.
– Вот он! Ну я тебе! – и Вовчик показал громадного, с воробья, ночного мотылька. – А ты, Колян, испугался, да?
– Все, Тема, – сказал Вася по кличке Жучка и хлопнул ладонью по столу – ровно таракана прибил. – Хватит на этого дурака горбатиться. Сундучок тот – есть ли, нет его, да и найти оказалось непросто. А вещички – вот они, бери и смывайся. Продам хорошо, надолго хватит. Идешь в долю?
Тема подумал и согласился.
– Только как мы в музей попадем? Там, этот малец говорил, новую сигнализацию установили.
– Этот малец нас и проведет. И выведет. Он большой проныра. Посулим ему какую-нибудь безделицу, и все будет в абажуре. А дурак наш сам пускай ищет вчерашний день.
– Вон он, легок на помине. Встречай.
В кухоньку вошел Владик – радостный, оживленный. Будто рубль в дырявом кармане нашел, подумал Жучка.
– Все, парни, похоже, нащупал я проход в музей. Думаю так, что там и добыча нас дожидается. Нынче вечером – тихонько ко мне. Я оттуда вас в музей проведу... Вернее, покажу, как пробраться. Поищете как следует – найдете. Тыща баксов – ваша.
Тема и Вася переглянулись. Хорошо, что «шеф» не перехватил их взгляды. Он бы прочел в них очень нелестное и неприятное для себя.
– Жду вас, друзья мои. Как музей закроется. – И Владик гордо вышел.
– Видал? – с усмешкой кивнул Жучка на захлопнувшуюся дверь. – «Тыща баксов», – передразнил он. – Мы за одну табакерку вдвое больше возьмем. Благодетель! Сам туда лезть не хочет, боится. Пошли к этому пацану. Сегодня и хапнем.
Глава VIII
Оперативная информация
– Я по тебе уже соскучился, – усмехнулся Ратников, наливая Костику молока. – Как там, в музее?
– Здорово интересно, – выпалил одним духом Костик. – Илья Муромец, оказывается, историческое лицо. Яблоки в старину чистили специальными машинками. А пылесосы монтировали прямо в стены. Здорово?
– Здорово. Нам бы такой...
– Я сейчас подмету, – догадался Костик и достал из кармана железячку, подобранную на полу возле двери его номера. – Что это такое, дядя Андрей?
Ратников взял железячку в руки и присвистнул:
– Откуда это у тебя?
– Нашел, – Костик допил молоко, отнес стакан в кухню, взялся за веник.
– Где?
– Валялась где-то, подобрал.
– Это отмычка, – сказал участковый. – Воровской инструмент. Надеюсь, ты...
– Как вы могли подумать? – театрально возмутился Костик, даже веник выронил.
– Такой отмычкой можно открыть практически любой отечественный замок. Постарайся все-таки вспомнить, где она «валялась». Это важно, может, кто-то готовится совершить преступление.
– Да что вы говорите, дядя Андрей! – Костик широко распахнул глаза. – Какие плохие люди! Я обязательно вспомню! И сразу вам скажу. Как только – так сразу! Клянусь веником! – он поднял свое орудие труда высоко и торжественно над головой.
Ратников усмехнулся, стал собираться в горотдел.
– Что у вас там новенького? – спросил Костик. – Как идет борьба с преступностью?
– Довольно успешно, – опять улыбнулся участковый. – А что конкретно тебя интересует? – Он уже понял, что вопрос этот мальчик задал не случайно.
Костик отставил веник, сделал вид, что задумался, и деловито спросил:
– Вам что-нибудь говорят такие фамилии, как Жучков и Андреев?
– Говорят. Василий Жучков и Артем Андреев – профессиональные квартирные воры. «Работают» они в паре: Артем выбирает «объект», проводит разведку, Жучков осуществляет кражу. Их так и зовут в определенных кругах – Тема и Жучка. А почему ты спрашиваешь?
– Они возле музея вертелись. Что-то высматривали.
– Если опять появятся там, дай мне знать – я разберусь.
Участковый среди массы дел и обязанностей про музей не забывал, но и особо за него не беспокоился. Новая сигнализация работала как часы: сигнал тревоги поступал не только на пульт, но и прямо в патрульную машину. За полторы минуты ограбить музей невозможно. Но тем не менее забывать о его охране не следовало.
И в то же время милиционер был рад, что ребята прижились в музее. Во-первых, при деле, при хорошем деле, а во-вторых, от их острых любопытных глаз не укроется ничего подозрительного или необычного.
– Ты готов? – спросил Ратников Костика у порога. – Могу подбросить тебя до Дубровников.
– Когда вам машину выделят, дядя Андрей? – поинтересовался мальчик, забираясь в коляску мотоцикла.
– А зачем? По нашим дорогам – самое оно.
В Дубровниках Андрей высадил Костика у музея. В это время к зданию подходил француз – в шляпе с перышком, с мятым портфелем в руке и с темными очками на носу.
– А это что за пижон? – вполголоса спросил участковый Костика.
– Как вы догадались? Это Николя Пижон, французский журналист. Собирает материалы о музее. Чудак. Почти придурок.
– Костик!
– Ну а если это так? Другим словом его не назовешь. Ну никак! Все уговаривает меня поменяться с ним комнатами. А я из вредности не соглашаюсь.
– А зачем ему это? – поинтересовался Ратников.
– Не знаю. Говорит: «Мой работать твой апартаментер люче два ста раз».
«Странно, – подумал участковый. – Что-то они все завертелись вокруг музея?» А вслух сказал:
– А ты сам не подумал, зачем ему твоя комната?
– Разве, дядя Андрей, угадаешь, что у психа на уме?
– А ты постарайся.
– Вообще-то эта комната легендарная, с привидениями. Кто-то стучит в стенки. Кто-то подбрасывает записки...
– Кто-то теряет у порога отмычки, да?
– Ну... не совсем так, – увильнул Костик.
– А вещи не пропадают? – серьезно спросил Андрей.
– Нет, – удивленный таким вопросом, ответил Костик.
– Мой совет, будь повнимательней. И чуть что – меня информируй. Договорились? Так будет лучше.
– Ага. В два ста раз.
И Костик пошел в гостиницу. Ему оставалось проработать еще два документа, и он надеялся, что после этого картина с исчезновением князя Оболенского прояснится окончательно.
...Но этого не случилось. Наоборот, картина стала еще более запутанной.
Документов в номере не оказалось.
Ни на столе, где они до этого лежали. Ни в столе, куда иногда, уходя надолго, складывал их Костик. Ни на кровати. Ни под кроватью. Их не было нигде. Будто и не было никогда.
Костик похолодел. Ему доверили ценные исторические бумаги, а он их утерял. Не сберег. И кому они могли понадобиться?
Он лихорадочно перерыл весь номер – напрасно. Бумаги бесследно исчезли.
Костик выбежал в коридор.
Оля была на месте.
– Что с тобой? – с улыбкой спросила она. – Привидение увидал?
– Ага! – Костик перевел дыхание. – Ко мне никто не заходил?
– Ну что ты! – Оля чуть заметно смутилась. – Как можно! Да что случилось-то?
– Из номера исчезли все архивные материалы, которые дал мне Саша.
– Что ты говоришь! – Оля прижала ладони к щекам. По всему видать, она испугалась по-настоящему. – Ты хорошо смотрел?
– Даже в стаканчике для зубных щеток, – нашел в себе силы пошутить Костик.
– Пойдем, вместе посмотрим, – Оля захлопнула книгу.
В номере она старательно вела поиски, но Костику показалось, что ищет она совсем не то, а что-то другое. Не записку ли, подумалось ему. И снова нехорошее подозрение кольнуло где-то внутри. То ли у сердца, то ли в желудке.
– Пойдем к Саше, – вздохнула Оля. – Может, он забрал их. Вдруг что-то понадобилось уточнить?
– А как он в номер попал?
Оля в ответ пожала плечами. Видимо, это означало: откуда я знаю или – ты что, Сашу не знаешь?
И то, и другое Костика не успокоило. Не успокоила его и реакция Саши.
– Как же ты так? – не на шутку огорчился тот. – Я эту подборку несколько лет создавал. Это же материал моей будущей диссертации.
Костик опустил голову. Что он мог ответить?
– Ты ключи никому не давал?
– Ну что ты!
– Не терял? Не оставлял где-нибудь?
Костик покачал головой.
– И кому они могли понадобиться? – Саша поскреб затылок. – Ничего в них особенного нет. Частная история, давняя притом...
Но у Костика вдруг что-то мелькнуло в голове. Мимолетное. Что никак не вспоминалось.
– Я дяде Андрею скажу, – произнес он.
– Участковому?
Костик кивнул.
– Вряд ли его это заинтересует. Это ведь даже не экспонаты еще.
– Я попрошу, он поможет.
– Валяй, – без особой надежды вяло согласился Саша.
Вечером Костик едва дождался Ратникова. И с ходу выложил ему все: о попытке неизвестного проникнуть в его номер, об угрожающих записках, о пропаже старинных бумаг.
– Записки у тебя? Давай их сюда. А завтра попробуй взять у работников музея образцы почерков. Сможешь? Только не явно, придумай что-нибудь. Я отдам их на графологическую экспертизу. И постарайся припомнить, что все-таки важное, с определенной точки зрения, могло заинтересовать неизвестных лиц в этих бумагах? Какой-нибудь компромат? Сведения о кладе? Еще что-нибудь в том же духе.
И тут Костик вспомнил! В тех материалах, которые он не успел изучить, был перевод воспоминаний какого-то царского чиновника о всяческих «роскошах и причудах» в доме графа Шувалова. Он начал читать восторженные строки о павлинах в саду, о зверинце, в котором содержались диковинные животные дальних стран, о пальмах и апельсиновых деревьях в оранжерее... Вот-вот! А дальше была такая фраза: «И тут, государи мои, граф любезно посвятил меня в тайну, ведомую ему одному. Из оранжереи, в конце коей была потайная дверца...» На этом лист заканчивался, а следующую страницу Костик начать не успел – ребята позвали в музей.
Может, эта потайная дверца и заинтересовала неизвестного? Чтобы этим путем проникнуть в музей. А кому это надо? Теме и Жучке!
Все это он залпом выложил Ратникову, но тот с сомнением покачал головой:
– Не так это просто. Откуда Теме и Жучке знать про твои архивы? Как эта парочка могла попасть в твой номер? Не действует ли параллельно с ними кто-то еще? Подумай. А завтра, как добудешь образцы почерков, – сразу ко мне.
С образцами трудностей не было. Костик сразу же отложил черновой листок из научной работы Саши по истории Оболенского, квитанцию, которую выписывала ему Оля на проживание в гостинице, обращение Афанасия Ивановича в гордуму с просьбой о выделении средств на охранную сигнализацию, листок из настольного календаря аспиранта. Каждую бумажку он снабдил фамилией ее автора.
И понял, что отдавать на экспертизу ничего не нужно. На записках и квитанции была одна рука. Да еще и красный фломастер из стаканчика и листок бумаги из стопки на Ольгином столе.
Записки писала она! И в номер могла войти только она. Да еще тетя Мотя. Ну, она отпадает – мотива нет. Значит, и бумаги Оболенского похитила Оля.
Зачем? На этот вопрос ответа не было.
Не хотелось Костику нести бумаги участковому. Но раз обещал...
Ратников забрал их, оставил мальчика дожидаться в своем кабинете, а сам ушел к экспертам.
Вернулся он довольно скоро. Костик поднял на него глаза. Милиционер был озабочен, но не встревожен. Скорее – наоборот.
– Заключение графолога передаю устно. Записки угрожающего содержания написаны рукой Ольги Воронцовой. Это несомненно.
– Но зачем? Что это значит?
– Не знаю. Но наш графолог добавил, что специалисты его профиля могут по почерку определить многое: и возраст человека, и его пол, образование, характер. То есть дать полный психологический и социальный портрет.
– Ну и что?
– Так вот. По поводу автора записок красным фломастером он высказался примерно так: человек романтического склада, с чувством юмора, начитанный. Несмотря на явную угрозу в содержании записок, реально они представляют собой просто шутку, розыгрыш. Это возможно, как ты считаешь?
– Хороши шуточки! Ночью пыталась взломать дверь, подбрасывала записки. И бумаги стащила! Романтический юморист!
– Не так все просто, Костик, повторяю. Все это может быть совпадением во времени и месте. Записки – одно, а все остальное – совсем другое. Я чувствую, здесь действует кто-то еще...
Зазвонил телефон. Андрей снял трубку:
– Слушаю, участковый инспектор Ратников. Да. Вас понял, выезжаю, – милиционер положил трубку, взял со стола фуражку. – В общем, Костик, я бы посоветовал тебе покинуть гостиницу. Что-то заворачивается вокруг вашего музея. И я бы не хотел, чтобы ты оказался втянутым в какое-то опасное дело.
Костик благоразумно промолчал.
– Что же касается пропавших бумаг, мы, конечно, примем меры. Но мне кажется, что они у нас под носом. Скорее всего где-то в музее.
– Почему? – с надеждой спросил Костик. – Почему вам так кажется?
– Профессиональная интуиция.
Колька, узнав о последних событиях, высказался решительно:
– Идем в музей, спускаемся в подвал и обшарим оранжерею. Каждый уголок прощупаем. Если там есть какой-то тайный ход, мы должны найти его раньше всех.
– Вы все наоборот делаете, – смело возразил ему Вовчик.
– Задом наперед, – поддержал его Миха.
– Может, объяснитесь? – ядовито предложил Колька.
– Однозначно. След надо брать оттуда, где он оборвался.
– Тебе виднее, конечно, следопыт, – Колька не скрывал иронии. – Чин-гач-гук. А практически?
– Они правы, – вмешался Костик. – Если Оболенский исчез из своей комнаты, оттуда и надо искать.
– Ладно, попробуем, – неохотно согласился командир. – Не по мне так, только время потеряем, и нас обгонят. Пошли!
Как-то так получилось, что инициативу по обследованию номера сразу взял на себя Вовчик.
С порога оглядев комнату, он заявил:
– Так, начинаем от двери по часовой стрелке. Во – кровать, все ясно!
– Еще бы! – хмыкнул Колька. Но Вовчик не смутился.
– Под ней люк в подвал, спорим? – он ящерицей вильнул под кровать и замогильным голосом продолжал оттуда: – Я в одной книжке читал – таверна там стояла у дороги, а рядом две виселицы. Усталый путник – бряк на кровать, а она – хлоп! – и перевернулась! Он – брык! – и в подвал. А хозяева наутро других путников человечьим мясом...
– Да помолчи же ты, – прервал его Колька. – Бряк, хлоп, брык! Что у тебя там?
– Я ж говорил, – Вовчик высунул голову и показал всем находку – пластмассовую зажигалку: – Оболенского! Закатилась под кровать в пылу борьбы.
Ребята даже не стали объяснять ему, что газовая зажигалка в прошлом веке... да ну его! И вытащили пропылившегося Вовчика за ноги, как занозу из пальца.
– Надо стены простучать, – вспомнил Миха. – Где гулко – там пустота, где пустота – там какой-нибудь подземный ход.
Послушались Миху. Каждый взял себе по стенке и принялись в нее дубасить – кто чем. Кулаками, пепельницей, стаканчиком для карандашей. Вовчик лег на спину и колотил в стенку каблуками.
Результат получился мизерный. Из-за одной стены, куда Вовчик ломился, послышался приглушенный голос:
– Этот русски ремонтер много шума делать. Пижон разбить лампа при рабочий стол и два стакан за тумбочка. Желайт узнавать что есть русски полициум.
– Во дурак, – прошептал Вовчик. – Да еще и вредный.
– Игнорируем. Однозначно.
Отодвинули от стены и перевернули кресло – ничего. Перетащили письменный стол, тумбочку, трельяж – ничего. Сняли со стен картины. Распахнули окна, поглядели по сторонам – кладбищенская кирпичная стена, два деревца перед ней и кадка с дождевой водой.