— Я не хочу в погреб! Не хочу! — закричал Аслан.
— Не хочешь?! Тогда выбрось все из майки и скажи, кто тебя привел сюда? В мой сад не так-то просто забраться! С кем ты пришел?!
«Задание! — испугался Аслан. — Старик может поймать ребят!»
— Тебя спрашиваю! — кричал старик.
— Мя-а-а-у! Мя-а-а-у! — завопил Аслан.
— Сейчас я сам узнаю, с кем ты пришел! Тогда ты у меня залаешь!
— Мя-а-у! Мя-а-у! Мя-а-у!
Аслан услышал в ответ кряканье и улыбнулся.
Злой старик подумал, что мальчишка насмехается над ним, и ударил его палкой по ногам.
Аслан упал и закричал от боли, а старик потащил его по дорожке, выложенной бетонными плитами, в свой огромный двор.
Сын полка вырывался, но старик крепко держал его в костлявых руках. Мальчик стукнулся о коряжку головой, содрал кожу с ноги, а с колена бетонная дорожка счистила старые болячки. Это было больнее всего!
— Не смей бить ребенка! — закричал подбежавший Боз.
Он вырвал Аслана из рук вредного старика. И мальчики выбежали на улицу.
— Милицию вызову! В тюрьму отправлю! — несся им вслед скрипучий голос Алибека.
— Ты не бойся! Маленьких в тюрьму не сажают, — успокоил Аслана Боз, когда они свернули за угол.
— Я и не боюсь, — расхрабрился Аслан.
Ребята дожидались Боза и Аслана на поляне. Они выстроились перед командиром.
— Товарищ командир, задание выполнено! Школьный мяч спасен! — доложил Тотырбек и добавил: — Убитых нет, без вести пропавших нет, ранен только… один боец.
— Молодцы! Вольно! — скомандовал Боз.
— Пусть Аслан расскажет, как он попал к врагу, — попросил Тотырбек.
Аслан, сбиваясь и путаясь, рассказал, как он спасал ежика.
Одни ребята смеялись, другие сердились: из-за пустяка мог провалить важное дело.
Боз поднял руку, и ребята стихли.
— Аслан задание выполнил, — сказал он. — Ежика Алибек не тронул бы, но мальчик этого не знал. И все же он — молодец: не дал в обиду беззащитного. А главное, Аслан не выдал своих товарищей. Он оказался храбрым бойцом. Перед строем объявляю ему благодарность!
Ежика выпустили на волю, а раненого командир приказал отнести домой! Ребята сцепили руки и понесли Аслана.
…«Хорошо все-таки, что старик не поймал маленького ежика», — упрямо думал Аслан, сидя за кустом.
— Аслан! Асла-ан! — позвал дедушка Тасо. — Где же он? Уже поздно. Заигрался совсем с ребятами, забыл про дом, — ворчал дед.
— Я здесь, дада… — отозвался рядом мальчик.
— Что это с тобой? — испугался дедушка, даже в сумерках различив синяки.
Аслан виновато опустил голову и молчал.
— Ну, идем домой! Нечего тут сидеть!
Бабушка заахала, стала спрашивать, не больно ли ему, видит ли он глазом.
Мама жалеть не стала.
— Ты с кем подрался? — спросила она строго.
Мальчик стоял около дивана и молчал.
— На вопросы взрослых положено отвечать, — напомнил ему дед.
Аслан с мольбой посмотрел на него. Дедушка сидел за столом, сердито смотрел на мальчика из-под лохматых седых бровей и подкручивал пальцем кончик пышного уса.
— Я не могу… Это военная тайна. Я обещал мальчикам…
В комнате наступила тишина. Было слышно, как тикали настенные часы и сопел Аслан.
— Тайна так тайна, — наконец сказал дедушка Тасо и попросил бабушку накормить мальчика, а Зере сказал: — Неси теплую воду и аптечку. — И добавил: — Кажется, ремонт в садике уже закончился. Нельзя его оставлять без присмотра.
— Можно, дедушка. Ты положись на меня. Я — храбрый, так сказал Боз.
Вот так сдержал обещание
У мамы Аслана был день рождения. И дедушка с бабушкой подарили ей магнитофон. Загорелся на нем зеленый огонек, завертелись кассеты. Дом наполнился веселой музыкой.
— А я зато тебе дарю песенку — самую, самую, самую… Называется просто «Божья коровка», — сказал сын и запел тоненьким голоском:
Божья коровка,
Полети на небко,
Там твои детки
Кушают котлетки!
Всем детишкам раздают,
А тебе не дадут!
Всем по ложке,
А тебе ни крошки!
— А еще я обещаю не баловаться сегодня, — уверил ее Аслан, как только песенка была пропета.
— Как, целый день проживешь без замечаний? — удивился дедушка.
— Проживу! Честное слово, проживу! Только не отправляйте меня в садик.
— Нельзя, — сказала мама. — В садик надо ходить каждый день. И потом, скоро в подготовительной группе выпускной утренник. Разве ты не хочешь спеть и сплясать на нем?
— Я и в садике проживу без замечаний, — согласился Аслан. — Ну, я пошел тогда.
По широкой улице села он шел спокойнее обычного. Не рубил «саблей» невидимых врагов, не стрелял в них из пальца, как из пистолета, не скакал, как всегда, а шагал со скучным серьезным лицом.
Около моста нагнал его на палке-коняшке Тимур.
— Аслан, подсядь, прокачу! — позвал его друг.
— Мне нельзя, — тихо ответил он.
— Заболел? — Тимур соскочил с коня и подошел к другу.
— Просто нельзя, — нахмурил брови Аслан.
— Ишь ты?! — рассердился на него Тимур.
— Я маме пообещал не баловаться.
— Никогда-никогда? — испугался Тимурка.
— Не-ет, — улыбнулся Аслан. — Только сегодня.
— Разве сегодня мамин день? — все допытывался Тимурка.
— День рождения у моей мамы, понимаешь?
— Да, — озабоченно сказал Тимурка и почесал за ухом. — Ты слово давал?
— Да, — ответил Аслан.
— Октябренское или пионерское?
— Я давал честное мужское слово!
— Вот как! Тогда тебе в садик идти нельзя. Там без замечаний разве проживешь?
— А как? — оживился Аслан.
— Не пойти и все. Говорю тебе — в садике без замечаний не проживешь. «Толкнет» тебя дерево — упадешь и запачкаешь штаны. Дереву за это ничего не будет, а тебя накажут. Принес я как-то бархатную гусеницу. Ребятам ее хотел показать. Думаешь, простую? Она могла по ниточке от дерева до дерева переползти. Ты бы смог?
— По ниточке? — переспросил Аслан, но Тимурка не дал ему подумать.
— Ты не сможешь, а она могла. Она сперва в цирке выступала! — доказывал Тимурка. — А воспитательница назвала ее «дрянью» и велела выбросить.
— И дед не любит гусениц. Они, говорит, листья съедают. Они вредные.
— Так те простые гусеницы. — А эта была циркачка! Понимать надо! — помолчал немного и предложил: — Не ходи в садик.
— А как?
— Можно до самого вечера просидеть в огороде или на поляне с зажмуренными глазами. Никто тебя не накажет. Тебе, самое главное, слово сдержать.
— Не-ет, нельзя…
— Мне что? — обиделся Тимурка. — Честное слово ты давал, а не я. Может, боишься в огород идти?
— Кто боится?! — нахмурил брови Аслан.
— Ты!
— Я?! — Аслан взмахнул «саблей» и побежал к узкому переулку, через который ближе пройти к огородам.
Тимур помчался за ним.
Среди высокой кукурузы повстречалось мальчишкам раскидистое дерево, яблоня. Тимур взобрался первым. Он повис на самой толстой ветке, крикнул Аслану: «Смотри!», раскачался и спрыгнул на землю.
Аслан тоже залез на дерево, руками ухватился за ту же ветку, что и Тимурка, чуть раскачался и посмотрел на землю.
«У-у, как высоко», — подумал он и хотел ногами обхватить ветку спереди, чтобы по ней сползти немного ниже, как услышал насмешливый голос друга:
— А-а, боишься?
Аслан сильно зажмурил глаза и разжал руки. Ушиб ногу, но плакать не стал. Пошли дальше.
У длинного ряда вишен они играли в прятки, по ровным коридорам картофельной ботвы ползали, как ящерицы, наперегонки, отчего почернели их руки, животы и ноги.
— Запачкались как! — огорчился Аслан. Но Тимурка его успокоил:
— Рубашки снимем, а руки и ноги помоем.
Солнце было высоко на небе, когда они, исцарапанные, грязные и голодные, перелезли через ограду и вышли к реке.
На берегу было много рябят. Одни лежали на горячих камнях, самые маленькие барахтались у берега, а большие парни прыгали с невысокого обрыва в воду вниз головой.
— Здорово! — прошептал Аслан, когда рыжеголовый Саша взлетел в воздух, потом кувыркнулся разок и исчез в воде.
— Большие все могут, — сказал Тимурка.
— Саша — капитан команды школьных футболистов. Давай посмотрим, как ребята прыгают. Что, нам нельзя посмотреть?
— Посмотреть можно, — согласился Тимур.
Сердитая река у обрыва разглаживала волны, тихо кружилась на месте, будто отдыхала, и снова бежала по камням, шумливая и быстрая.
— Когда вырасту, буду прыгать с обрыва вниз головой, — размечтался Аслан.
— Я не буду. Что там хорошего? — опасливо поглядывая на речку из-за плеча Аслана, сказал Тимур.
Парни один за другим прыгали в воду. Аслан провожал каждого взглядом до самой речки, говорил свое тихое «здорово!» и радостно смеялся.
Саша стоял на краю обрыва и командовал:
— Приготовиться! По-шел!
Кто-нибудь из ребят разбегался, прыгал в воду и снова поднимался на обрыв.
Потом прыгнул Саша. Ребята выстроились по краю обрыва и спокойно смотрели вниз, туда, где только что исчез Саша. А бритоголовый парень оперся руками об колени и стал считать:
— Раз… два… три…
Саша все не показывался из воды.
— Утонул он! Нырнул и пропал! Голова его застряла в песке! — у самого уха Аслана кричал Тимур.
— Нет! Не может быть! — прошептал испуганный Аслан, — подбежал к краю обрыва, опустился на колени и заглянул вниз. Саши нигде не было.
— Потеряется он там! — крикнул он ребятам.
— Отойди-ка от обрыва дальше, — прикрикнул на него парень в синих плавках.
— … восемь… девять… десять… — медленно считал бритоголовый.
— Он утонул! Утонул! — кричал Тимур.
Аслан вскочил на ноги, побежал по берегу вниз туда, где обрыв кончался. Вдруг он поскользнулся на траве и очутился в воде.
Аслан хотел окликнуть Сашу, но парня не было. Вода стала вертеть Аслана, кружить и уносить куда-то вниз… Мальчик испугался и больше ничего не помнил. А когда открыл глаза, то лежал на горячих камнях на берегу реки, и небо над ним было полно ребячьих голов.
— А Саша нашелся? — спросил он, но ему сказали: — Лежи. Он и не терялся.
Солнце успело спрятаться за горой, когда Аслан и Тимур возвращались домой.
— Это я тебя спас, — хвастался по дороге домой Тимур. — Как только ты очутился в воде, я закричал: «Спасите его!», и все попрыгали в воду. Ты что, подземное царство хотел найти?
Аслану не хотелось разговаривать. Ему бы поплакать! Он посмотрел на Тимура и с тоской подумал: «Вот так сдержал обещание!»
Поверим ему
Аслан знал наказания: «стань в угол», «не пойдешь со мной в кино», «не расскажу тебе сказку». Они были знакомы ему и понятны. Но то, что придумал на этот раз дедушка Тасо, было для Аслана новым.
— Не желаю тебя видеть после этого, — сказал он Аслану в тот вечер.
Тогда мальчик не понял, что наказан. Но вот прошла целая неделя. Вечерами дедушка и мама играли в шахматы, смотрели телевизор или же молча брались за книги.
Если же Аслан подходил к дедушке с каким-нибудь вопросом, он злился:
— Ты глухой?! Ни о чем меня не спрашивай! И не подходи! Понял?
Аслан не был глухим. Он опускал голову и отходил от дедушки.
Еще обиднее было ужинать одному за маленьким столом в углу комнаты, когда его место рядом с бабушкой пустовало и никто на его стуле с толстой клетчатой подушкой не сидел.
Так прошла целая неделя.
Снова наступил вечер, и мама с дедушкой склонились над шахматной доской, подперев головы руками.
Бабушка шила себе платье в маминой комнате. Аслан слонялся по дому никому не нужный.
Он полистал книгу, повертел в руках автомат, просмотрел без всякого интереса мультфильм о правилах дорожного движения, потом пошел в другую комнату к бабушке.
— Нана, пусть дедушка простит меня, — попросил он тихим голосом.
— Сам поговори с ним.
— Сам? Я не хочу.
— Когда я виновата, подхожу к нему и говорю: виновата я, больше этого никогда не повторю, а ты прости меня.
— Он прощает? — засомневался Аслан.
— Прощает, — заверила его бабушка. — И ты сам проси его.
— Пойдем со мной, а?
— Пойдем, мой мальчик, — сказала бабушка, сняла очки и встала.
Они вышли в первую комнату и остановились около стола, за которым сидели дедушка и мама.
Аслан стоял рядом с бабушкой и молчал.
— Говори, — наклонилась к нему бабушка и упрашивала шепотом.
Мальчик молчал.
Аслан хочет тебе что-то сказать, — услышал он над головой голос бабушки, а потом увидел, как повернулись в его сторону носки дедушкиных коричневых чувяков.
— Слушаю тебя! — грозно сказал дед.
Аслан стоял с опущенной головой, теребил подол бабушкиного платья и молчал.
— Ты прости его на этот раз, — опять сказала бабушка.
— Если сам ничего не хочет сказать, то не мешайте. Мы заняты делом.
Аслан испугался, что дедушка отвернется к столу и снова перестанет замечать его, потому еле слышно, но быстро проговорил:
— Я больше так не буду.
— Что больше не будешь? — не понял его дед.
— Тонуть в реке, — совсем тихо ответил Аслан.
— Не только за это наказан. Хотя ты мог подумать головой и понять, что друзья Саши не могли спокойно смотреть, как тонет их товарищ. Нет у нас таких людей! Подумай-ка лучше, почему наказан.
Аслан рассматривал носки своих сандалий и думал.
— В то утро куда из дому ушел? — спросила его мама.
— В детский сад ушел… а сам пошел с Тимуркой в огороды, потом на речку.
— Так почему наказан? — допытывался дед.
— Потому что не пошел в садик, а без разрешения…
— Понимаешь ведь, что можно и что нельзя, а делаешь! А еще смеешь матери давать честное слово! В такой день ее огорчил! Настоящие мужчины так не поступают! Еще раз сделаешь что-нибудь подобное — и вовсе мне не показывайся на глаза. Понял?
— Я больше так не буду делать, — не поднимая глаз на деда, повторил Аслан.
— Поверим ему? — спросил дед бабушку и маму.
— Поверим! — ответили они.
И жизнь Аслана снова стала чудесной.
Дельный совет
Тимур перелезал через штакетник, зацепил за гвоздь новые брюки и порвал их. Потом поскользнулся и упал коленями в грязную лужу.
Тимур посмотрел на порванное место, поднял испуганные глаза на ребят и заплакал. Брюки были от новой школьной формы, и он их надел без разрешения мамы.
— Тебя она накажет? — спросил его Аслан.
— Побьет, — сказал Тимур и заплакал еще громче. — Она сама сказала, что побьет меня, если их надену до школы… А я их порвал.
Лица ребят стали грустными и озабоченными.
— Теперь его в школу не примут? — очень тоненьким, печальным голосом спросила Мадина.
— Примут! С порванными брюками принимают, — горячо заверила ее Фатима.
Тимуру же она сказала, что порванное место можно зашить, а грязь с брюк смыть у канавы.
Аслан с готовностью принялся смывать грязь с брюк друга у канавы. Но вот беда: при этом сильно намокли носки и ботинки Тимура.
— Не переживай, — пришла опять на помощь Фатима. — Носки отожмем, а мокрые ботинки кто увидит? Намокли же они внутри?
Фатима принесла белые нитки с иголкой и зашила порванное место. Ничего, что нитки белые, их намочили водой из канавы, и они стали такими же серыми, как и брюки.
— Все равно побьет, — сказал Тимур и снова заплакал.
— Ты скорее беги домой, — посоветовала ему Фатима. — Пусть мама побьет тебя сразу, а то получится два плача за одно дело. Сейчас плачешь, потом побьют тебя, и снова надо плакать. Лучше беги домой.
Тимур медленно пошел в сторону своего дома.
Аслан хмурил брови. Жалко друга стало. Он спросил Фатиму:
— Может, мы с ним пойдем?
— Еще чего? Чтобы и нам попало?
— Я пойду с Тимуром, нельзя, чтобы…