— Ого! Какой я умный!
— Вы помните, какой была наша газета раньше?
— Какой?
— Всякой! Кто что захотел, тот то в ней и гово-рил. Сейчас я все проверяю! Возьмите любой лис-ток — король мудрый, король справедливый! Все везде хорошо, а мы самые счастливые. Не жизнь, а малина!
— Так и продолжай.
— Так и продолжаю. Но… мой король!
— Что еще?
— Вы моложе. У вас глаза лучше видят. По-смотрите, кто сидит там в углу? — Ученый Секре-тарь показал Филе на подозрительную точку, вы-звавшую его тревогу.
— Где? Ничего не вижу.
— За портретом вашего дедушки.
— А, это Паук, — презрительно сказал король.
— Шпионит? — подозрительно спросил Ученый Секретарь.
— Ты думаешь? — заволновался король и крик-нул Пауку. — Эй, Хам! Ты что здесь ищешь? Под-слушиваешь?
— Что вы, король! Я мух ловлю!
— Смотри у меня! Если мух, то лови. А если мои секреты ловишь, если шпионишь — голову от-рублю.
— Проваливай, пока цел, — пригрозил Ученый Секретарь.
— Пожалуйста, если гоните, я провалю, — сказал Хам. — Пусть мухи вас кусают, на клочья рвут, пальцем не пошевелю. Я же для вас старался.
Паук нехотя уполз в другие комнаты.
Ученый Секретарь подождал немного и завор-чал.
— Заботишься, заботишься, а тебе мешают.
— Кто мешает? Покажи мне его! Сейчас же при-кажу голову отрубить!
— Вы мешаете, мой король!
— Но-но!
— Дайте мне свободу и власть! — закричал Уче-ный Секретарь, приближаясь к королю.
— Ох какой хитрый!
— Я не употребляю ее во вред вам. Я воспитаю для королевства целые армии таких же преданных слуг, как эти филины. По всей земле, в каждом городе, дворе, доме они будут с трепетом ждать любого вашего приказания и не задумываясь, вы-полнять его! Я начну с тех щенят, что живут в бе-седке, и со всех кошек, собак, птенцов, которые появятся на свет в городе, где у вас похитили тай-ну. Через год, два, три все они будут за нас. А по-том и за человеческих детенышей примемся.
— Ты глуп, — охладил его пыл Филя. — Я давно это заметил.
Ученый Секретарь растерялся.
— Ждать твоих опытов годы, не зная получится или нет? Ну уж дудки! Мне нужно сейчас, сию минуту! И чтобы наверняка!
— Так не бывает! Надо и о завтрашнем дне ду-мать. Искать во всем сиюминутную выгоду нель-зя! Доверие и преданность звонкой монетой не измеришь, мой король! А если и попытаешься, то ничего кроме убытков не обнаружишь. Но в том-то все и дело. Сегодняшние убытки завтра боль-шой прибылью обернутся.
— А если я послушаюсь тебя, дам тебе власть, много власти, затрачу кучу средств. А завтра кто-то придет раскроет им глаза? Что ты на это ска-жешь, умник?
— Скажу честно — все может быть.
— И ты меня не утешаешь, ты меня не уговари-ваешь, не обманываешь, наконец?
— Зачем? Лучше горькая, но правда.
— Мне страшно от твоих речей.
— Мой король! Это ради вашей славы.
— Уйди, уйди! Я боюсь тебя, — взмолился Филя. Он спрятал голову под крыло и попискивал отту-да. — Дай мне подумать, дай мне опомниться, по-советоваться с моей любимой прабабушкой.
— Каждый час дорог.
— Кто знает эту тайну?
— Вы, мой король, и я, ваш друг и слуга.
— И все?
— Честное филинское.
— А если я отрублю тебе голову?
— Ничего не изменится. Рано или поздно слуги сами догадаются. Но вы и я знаем, откуда грозит опасность, и, может быть, сумеем помешать. Двое всегда больше, чем один.
— Двое… один… Король всегда один. Одиноче-ство — удел сильных и великих. Кто сказал? Не помню. Но как точно выразился, подлец! Один… Всегда один…
— Мой король…
— Оставь меня! Прочь! Прочь с глаз моих! — Филя Первый разбушевался. — Эй, слуги! Ко мне! Все сюда! Вытолкайте его в шею! Да нет же, нет! Толкайте в шею, но пусть он вылетит в дверь! Вот так! Получай, умник. То-то же! Лезешь со своими советами. У-у! Давно бы голову отрубил, да страшно. С кем останусь? Вот и терплю. А куда денешься? Ох, не сладко королем быть. Ну нис-колько не сладко. Сбежать, что ли?
ГЛАВА 13
В АВТОБУСЕ
Двери захлопнулись перед самым Коськиным носом. Он разочарованно взмахнул рукой.
— Эх, чуть-чуть не успел.
Но водитель, заметив мальчика в зеркало, вновь открыл двери. Коська запрыгнул на заднюю площадку, перевел дух и… увидел своего одно-классника Вадика. Тот, от нечего делать, рисовал пальцем на пыльном стекле глупые рожицы.
— Ха! — обрадовался Вадик и ударил Коську по плечу. — Привет!
— Привет, — нехотя ответил Коська, пристраива-ясь рядом. — Только мы уже виделись сегодня в школе. Зачем же в один день два раза здоровать-ся?
— В школе — это одно, а на улице — совсем дру-гое. Это как будто мы с тобой целый день не ви-делись, — нравоучительно сказал Вадик и тут же спросил. — У тебя, что, язык отсохнет, если поздо-роваешься лишний раз?
— Не отсохнет, — признался Коська.
— И у меня не отсохнет. Хоть я сто раз с одним человеком поздороваюсь, хоть тысячу, — похва-стал Вадик. — А ты чего здесь делаешь?
— Еду, — ответил Коська и спрятал сумку за спи-ну.
— Это я и сам вижу, что едешь, — усмехнулся Вадик. — А сумку зачем прячешь?
— Ничего я не прячу, — тихо возразил Коська, оглядываясь по сторонам — куда бы уйти от этого надоедливого Вадика. В автобусе было полным-полно людей и все стояли, тесно прижавшись друг к другу. Хочешь не хочешь, стой и терпи пустые разговоры.
— Нет, прячешь, — нарочито громко повторил Вадик. — Я ви-и-жу!
— Не прячу, зачем мне прятать? — оправдывался Коська. — Так удобней, вот и все.
— Ну ладно, — примирительно сказал Вадик, — чего ты заводишься? Мне ведь все равно, прячешь ты или не прячешь. Это я так просто спросил, для поддержания разговора. Надо же о чем-то гово-рить. Знаешь как скучно одному ехать? Молчи да в окно смотри. А на что смотреть? Окно грязное, почти ничего и не видно.
— А ты думай, — посоветовал Коська.
— Не-е, — протянул Вадик. — Это я не люблю. Это не интересно. В школе думай, дома над уроками думай, еще и на улице думать? Так через год лы-сым станешь. Или старым стариком.
— Что по-твоему все умные обязательно старые да лысые?
— Не все. Только которые много думали. Вот они и полысели.
— А которые не полысели, они как? — спросил Коська.
— Те как я — не любят думать.
— Разве люди лысеют от этого?
— А кто его знает, от чего? Может вообще ни-кто не лысеет.
— А наш директор?
— Бреет голову по ночам, чтобы умнее казаться, — нашелся Вадик.
— Почему по ночам?
— А чтобы никто не увидел и не разоблачил его!
— Глупый ты, Вадик.
— А я знаю, — легко согласился он. — А ты куда поехал?
— Так, никуда.
И Коська повернулся боком. Ему не хотелось продолжать разговор. Он смотрел, как за мутным стеклом стремительно убегают деревья и лениво поворачиваются дома. И слушал, как охают, про-валиваясь в выбоины на дороге, колеса.
Коська сторонился Вадика. Не потому что сла-бый! Вовсе нет! Просто Вадик любит над всеми посмеиваться. И не над чем, кажется, смеяться, а он найдет и обязательно посмеется. Такой он че-ловек, этот Вадик. Лучше с ним не разговаривать, лучше молчать, а то опять зацепится и не отце-пится.
Но Вадику молчать совсем не хочется. Осо-бенно сейчас, когда рядом есть кто-то, с кем мож-но поговорить. Вот если бы он ехал в автобусе один, тут хочешь не хочешь, молчать приходится. Не будешь же разговаривать сам с собой или с незнакомыми? Еще подумают, что у него не все дома, или крыша поехала, или язык в дырявом рту не держится.
— А я в кино поехал, — похвастал он, поднял вверх большой палец и прищурил левый глаз. — Такой фильм! Закачаешься! Там мушкетеры на шпагах дерутся. Ох и здорово!
Он показал, как дерутся на шпагах, толкнул Коську и толстого сердитого дядю, за что неза-медлительно получил выговор и затих. Но совер-шенно ненадолго.
— Я знаю, куда ты едешь, — через полминуты прошептал он Коське на ухо.
— Не знаешь, — насторожился Коська. "Ну вот, начинается," — печально подумал он.
— Знаю, знаю, будь спок! — уверенно сказал Ва-дик и заговорщицки подмигнул несколько раз.
— Ну? — Коська и не хотел спрашивать, даже разговор продолжать не хотел, как-то само собой выскочило.
— Что, сказать?
— Ты все равно не знаешь, — равнодушно отвер-нулся к мутному стеклу Коська. — Лучше и не га-дай.
— А вот спорим! — предложил Вадик.
— На что? — загорелся Коська. Кто же откажется от спора, когда шансы выиграть очень высоки? Ну откуда может он знать, куда в таком большом го-роде можно ехать? А Коська как раз считал, что друг болтает по привычке, и надуть его ничего не стоит.
Вадик задумался, но только на мгновение — дольше думать он не любил.
— На пять щелбанов спорим? Только чур "горя-ченьких"! Идет?
Коська потрогал свой лоб, прикинул что-то, и согласился.
— Идет. Ну, говори.
Вадик вздохнул поглубже — еще бы! На карту поставлен его лоб — посмотрел на толстого дядьку, посмотрел в окно, посмотрел под ноги, медленно поднял на Коську глаза и не сказал, спросил жа-лобно:
— В танцевальный кружок. Да?
Последняя надежда Коськи растаяла. Он густо покраснел, опустил глаза и еще дальше спрятал свою сумку. Как желал бы он сейчас оказаться за сто километров от этого автобуса! И зачем шофер пожалел его, открыл двери? Ничего страшного, он доехал бы на следующем, спокойно, без всяких любопытных Вадиков, сующих свой длинный нос в любую дыру. Так нет, надо доброту свою пока-зать, заботливость! А о том, что заботливость бо-ком иногда выходит, об этом он подумал? Где ему! У него свои думы, шоферские. Эх, надо же, как не повезло. Завтра по всему классу растрезво-нит. Засмеют! Хоть в школу больше не ходи. Все, и девчонки, и мальчишки пальцами тыкать будут. Говорил же! Это все мама. "Занимайся, сынок! Танцы — это и красиво, и для здоровья полезно. Как спорт." Вот тебе и спорт, получай. — И вдруг Коську осенило. — Спорт! Точно!
А между тем Вадик смотрел на друга сияющи-ми глазами. Он уже праздновал победу и демон-стративно разминал пальцы — готовился отвеши-вать "горяченькие".
— Ага! — радовался он. — Я же говорил, знаю! Ну, угадал?
— С чего ты взял? — с трудом собравшись, ус-мехнулся Коська. Ему, конечно же, было непри-ятно врать, но еще неприятнее видеть ухмыляю-щегося одноклассника, который сам ни к чему в жизни не стремится, только бы ему лодыря гонять да над другими подсмеяться. И он простил себе эту ложь, и сказал как можно увереннее. — Вовсе и не угадал… даже вот ни на столечко! — и показал кончик мизинца.
— Почему? — ухмылка враз сошла с лица Вадика. Он уже представил, как прямо здесь, в автобусе, влепит по такому умному Коськиному лбу один щелбанчик и великодушно скажет: — Остальные прощаю! — Скажет громко, чтобы услышал тол-стый дядя и ему стало бы стыдно за те ругатель-ные слова, которые тот сказал нечаянно толкнув-шему его Вадику.
— А потому, — разошелся Коська. Азарт овладел им. — Не угадал и все тут. Почему надо еще объяс-нять? Кончен разговор.
— Н-не кончен! Мы же спорили!
— Ну и что?
— Когда спорят, кто-то проигрывает, кто-то вы-игрывает.
— Ты и проиграл.
— А чем докажешь?
— А ничем! Я, может, просто так еду, катаюсь, к примеру. Имею я право кататься?
— Скажешь тоже! Катается он! Это если бы я такое сказал, еще бы можно было поверить. Мне делать чего? Мне делать нечего. А ты? У тебя всяких забот полно. Учить уроки, книжки всякие читать, дома помогать. В кружок ходить. Ты даже на улицу просто так побегать редко выходишь — тебе неинтересно впустую время транжирить. И еще хочешь, чтобы я поверил тебе? Коська и про-сто так катается в автобусе! Ха-ха! Скажи кому — засмеют!
— Не засмеют, — уже в голосе Коськи проскаль-зывала снисходительность. Он поверил в победу. Щелбаны ему не достанутся. Все в классе знают, как больно получать их от Вадика. Он спец, по-стоянно тренируется на переменах на малышах. Теперь поостынет, и болтать лишнего не будет. А захочет поболтать, Коська ему напомнит: — Сколько там я тебе "горяченьких" должен? Что-то я призабыл? — И все, и притихнет, язык длинный прикусит. — Так прогнозировал ход событий Кось-ка.
— А сумка зачем? — наугад спросил Вадик.
— Сумка? — Коську застали врасплох. Этот вари-ант он не просчитал. Опять выкручиваться. Быст-рей, быстрей, не давай ему опомниться, скоро твоя остановка. — Сумка… Ну сумка. Ну и что!? - "Эх, была не была. Врать так врать". — Так надо! Как же без сумки? В ней полотенце и маска. И еще это… шапочка!
— Красная? — усмехнулся Вадик.
— Какая красная? Ты чего?
— Вы же, наверное, "Красную шапочку" тан-цуете.
— Ну даешь! — натянуто рассмеялся Коська. — Я тебе говорю — полотенце, маска и шапочка! Я в бассейн иду. Купаться. — И он затараторил. — А те-бе ничего не сказал, чтобы ты не просился. Я знаю — тоже хочешь! Хочешь, хочешь! По глазам вижу! А кино? Подумаешь, мушкетеры! Да я сто раз видел. У нас видеокассеты есть. И американ-ская версия, и французская. И с Боярским все се-рии. Целых семь! А книга в сто раз интереснее любого кино. Ты, небось, и не читал даже?
— Не читал, — сник Вадик от такого напора.
— Ну вот. Я так и знал, он даже такой книги не читал! А туда же! В танцевальный! Да я с вышки сейчас как прыгну, как прыгну! А потом на самую глубину как нырну! — Коську явно занесло, но он не мог уже остановиться. Теперь уже он, опустив на пол злополучную сумку, размахивал руками, имитируя прыжки. А толстый дядя посмотрел на него и неодобрительно покачал головой.
— Врешь, небось, — робко спросил Вадик.
— Кто? Я? — наигранно обиделся Коська, словно на него посмели возвести понапраслину. — Да я, может, в секцию плавания хожу! А ты — в танце-вальный! Больно надо с девчонками танцевать. — Он врал и удивлялся, как легко у него это получа-лось, будто он всегда только и делал, что врал на-лево и направо. Р-раз, и обвел Вадика вокруг пальца. Но, видимо, где-то он переиграл. На лице Вадика растерянность сменилась ухмылкой. Он дождался паузы в словоизлияниях Коськи и ехид-но сказал.
— Ха, в плавание! Видел я как кто-то летом воз-ле берега барахтался. Ты только топориком уме-ешь! Ну насмешил! — но смеяться Вадик не спе-шил.
— А вот и не топориком! Такого стиля в плава-нии нет.
— А какой есть?
— Всякий! — Коська вспоминал — что он недавно читал в газете? — Король есть, то есть это, кроль! Брасс есть, потом этот, на спине. И еще, ну кото-рый… когда плывешь как хочешь… самостоятель-ный… нет, вольный! Вот сколько!
— И каким же ты научился?
— Я?
— Ты, ты! Кого же мне еще спрашивать? Дядь-ку, что ли?
— Я… кролем, — выпалил Коська, но подумал, а вдруг попросит показать, как это, а он и не знает, и торопливо добавил. — Кролем я пока не научил-ся, только собираюсь. А брассом умею. Потом по-кажу, если захочешь.
— Зачем потом? Сейчас покажи!
— Сейчас не могу. Пусти, моя остановка.
Вадик прижал его в углу и уговаривал.
— Ну, Коська, ну давай на следующей выйдешь? Там столько же идти до бассейна. Даже ближе! Я точно знаю, ближе! Мы с папой один раз на фут-бол ходили, на той остановке выходили. До бас-сейна один шаг! Ну, Коська? Чего я один поеду? А? Ты мне свой брасс покажешь.
— Пусти, ну пусти, — пыхтел Коська, отталкивая с дороги Вадика, а когда сумел, наконец, протис-нуться к выходу, двери захлопнулись и автобус покатил мимо Дворца пионеров к стадиону и дальше.
До следующей остановки ехали молча.
Коська стоял возле двери и ждал. Только они распахнулись, он пулей вылетел на тротуар.
Часы на башне показывали — до начала занятий осталось десять минут.
— Успею, — обрадовался мальчик, перебросил сумку в другую руку и, не оглядываясь, помчался назад.