– Кто это был? – спросила она.
– Ты представляешь, друг детства! – Папа снял шапку и взъерошил себе затылок. – Совсем не изменился…
– Он что, и в детстве с бородой ходил? – удивилась Тося.
Папа рассмеялся.
– Ну, борода – дело наживное, – сказал он. – А вот доброта, задор и склад ума – это уже врожденное. Ты представляешь, его сын теперь в твоем классе учится. Димкой зовут. Знаешь такого?
Тося кивнула.
– Ух, сколько мы с Суздальским крыш в детстве облазили! – вспоминал папа. – Теперь, когда он в Москву вернулся, уже не потеряемся. Встречаться надо будет почаще…
Тем временем Тося, знай свое дело, тащила папу прямиком к дому. Пока он замечтался и не задавал лишних вопросов, прямо тепленьким, его надо было доставить на ужин к маме. Уже выводя папу со школьного двора, Тося оглянулась. К бородачу подъехал на сияющем «Мерседесе» отец Немова. Он опустил заднее стекло и что-то говорил, приглашая в свою машину. Бородач улыбался, но продолжал идти своей дорогой. Тогда Немов-старший выскочил из машины и буквально кинулся бородачу наперерез. Тот остановился, закивал, хлопнул Немова по плечу, хохотнул и залез в «Мерседес». Немов радостно уселся рядом с ним на заднем сиденье. Водитель нажал на газ, и машина рванула с места…
Подходя к дому, папа все еще рассказывал Тосе о днях своей юности. И она уже отчетливо представляла себе Димкиного отца – смелого, веселого и открытого. Только такому могли доверить сына с Планеты Счастья. Тося будто сама видела похождения друзей детства. Вот они отбивают девушку у хулиганов, вот спасают от живодеров бездомного пса, вот вытаскивают тонущего в реке мальчишку. Может, в рассказах папы и имелась доля выдумки, но в то, что они с Суздальским были неразлейвода, Тося верила охотно. Хотя сейчас ее больше всего волновала встреча папы с мамой. Поймут ли друг друга? Простят ли? Она открыла дверь квартиры и буквально втолкнула папу в коридор.
– Мам! – крикнула она. – Папа вернулся!
Но в квартире было тихо. Никто не вышел их встречать. Тося скинула сапоги и носилась по комнатам.
– Мам! – выкрикивала она. – Мам, где ты?
– Не зови, нет ее, – гаркнул из кухни папа.
Тося подошла к нему и увидела на столе записку: «Буду поздно, ужин на плите. Мама». Сердце у Тоси будто упало куда-то вниз. А в горле запершило. Где-то в глубине души она понимала, что мама специально не пришла этим вечером домой, и не могла этого понять.
– А мама, смотрю, времени даром не теряет, – глухо сказал папа.
И Тося увидела, как ходят желваки у него под скулами.
– Пап, она всегда рано-рано возвращалась, – схватила его за руку Тося. – Подожди немного, скоро она будет, я уверена!
– Нет уж, – от папиного мечтательного настроя не осталось и следа. – Я поеду.
И больше не говоря ни слова, он поцеловал Тосю в лоб и вышел за дверь. Дома стало так мрачно и одиноко, что Тосе ничего не хотелось делать. Она села на стул возле двери, как была: босиком и в шубе. Прислонилась головой к стене и закрыла глаза. Но тут замок щелкнул, и Тося решила, что папа передумал и вернулся домой. Она подскочила к двери. Та распахнулась: на пороге стояла мама. Будто она следила за папой и вернулась сразу же, как он уехал. Тося смотрела на маму, и глаза ее были полны слез.
– Зачем? Зачем ты ушла? – шептала она. – Ты же знала, что папа придет!
– Не все ему одному прохлаждаться, – огрызнулась мама. – Пусть знает, что и я могу найти себе развлечение…
Но глаза у мамы почему-то были очень грустные. И Тося совсем не поверила, что она развлекалась этим вечером. Но разговаривать с мамой ей сейчас совсем не хотелось. Тося скинула шубу и ушла в свою комнату, плотно закрыв дверь за спиной. И там упала на кровать, прижимая к себе Кристофера. В голове у нее вертелись воспоминания сегодняшнего дня: засахаренные конфетки Сомовой, встреча папы с другом детства, мамина выходка. А главное, Тося вспомнила, что с завтрашнего дня больше не сможет сидеть рядом с Димкой… Так и не поужинав, прямо в одежде, она заснула раньше обычного.
Глава 7
Карикатура
Утром Тося вышла на кухню. Ужин стоял на плите нетронутым. Видимо, мама вчера вечером тоже потеряла аппетит. Тося заглянула в ее комнату. Кровать не была разобрана, и мама спала в рабочем костюме. Тося села рядом и укрыла ее пледом. Мама повернулась, открыла глаза.
– Зачем ты вчера так? – спросила Тося.
– Не знаю, дочь, не знаю…
Мама уткнулась лицом ей в колени. И с той минуты Тося не могла больше обижаться. Она погладила маму по волосам и сказала:
– Все будет хорошо. Обязательно! Я знаю…
Тогда мама взяла ее ладошку, поднесла к губам и поцеловала, ничего не ответив.
В школе все готовились к Новому году. Четверть подходила к концу. Почти все итоговые оценки были определены, и ребята уже настроились на каникулы. В вестибюле на огромном стенде вывесили новогоднюю стенгазету. Она была необыкновенная! Большая бумажная елка занимала расстояние от пола почти до потолка. А заметки были написаны на бумажных игрушках, что украшали каждую ее веточку. Шары, звезды и снежинки, на которых ребята от первоклассников до выпускников написали свои наблюдения или пожелания школе. Были тут и рисунки, и стихи, и очерки. Ученики так и облепили эту елочку, желая узнать все новости первыми.
– Ух ты, вот это да! – распихал младшеклассников Пряшкин. – Вы видели Дубкову?
И он начал хохотать так, что малыши отшатнулись от него.
– Что там такое? – спросила из задних рядов Алька.
– Где Дубкова? – начала расталкивать локтями ребят Валька.
Тут следом за Пряшкиным засмеялись еще несколько ребят, к ним присоединялись все новые и новые.
– Вот страшилище!
– Вот умора!
Хихикали они, призывая своих друзей полюбоваться на это чудо.
– Алька, гляди, кто-то на нашу Дубкову карикатуру сварганил! – пролезла вперед Валька. – И кто бы это мог быть?
– Уж не ты ли? – глянул на нее Пряшкин.
– Да что ты, – отмахнулась Валька. – Я и рисовать-то не умею.
Пряшкин недоверчиво глянул на Вальку. А потом снова уткнул пухлый палец в карикатуру и начал гоготать, точно гусь.
– Хороша, нечего сказать! – хихикала Алька, которая пробралась поближе, вслед за сестрой. – Какие волосы! Какая физиономия! Видать, кто-то ее очень сильно не любит…
А карикатура и впрямь была уморительная. Девчонка с глупым лицом и улыбкой до ушей одной рукой прижимала к себе куколку, а в другой руке держала грязный леденец, по которому ползла крупная муха. На шее у нее висела пустышка. И один глаз был полностью залеплен снежком. А волосы все состояли из нечесаных клочков, торчащих в разные стороны. Внизу была надпись «Антонина-дубина» 7 «Г».
– Токарь, гляди сюда! – Пряшкин тащил к карикатуре Мишку Токарева. – Кто-то Дубкову запечатлел!
Мишка мельком глянул на карикатуру и скинул с плеча руку Пряшкина.
– Делать, что ли, больше нечего? – пробухтел он.
– Ах, да, ты же у нас деловой, – протянул Пряшкин.
Но Токарев его уже не слышал, наверное, поспешил списывать у кого-нибудь домашнюю работу для первого урока. Но его место возле карикатуры быстро заняли другие ребята. Они галдели и веселились вовсю. А Тося стояла тихонько неподалеку и наблюдала за ними. Вот к елочке пробрался Димка. И почему-то не рассмеялся, как остальные. Он начал оглядываться и, заметив Тосю, пошел к ней.
– Хочешь, я сниму эту дурацкую карикатуру? – спросил он.
– Почему дурацкую? – заглянула ему в глаза Тося. – Разве не похоже?
– Совсем не похоже! – возмутился Димка.
– Но всем же весело, – улыбнулась Тося. – А ты почему не смеешься вместе с остальными?
– Не вижу ничего смешного, – Димка взял Тосю за плечи. – Вот найду этого художника от слова «худо» и поколочу как следует!
– А его искать не надо, – у Тоси даже дыхание перехватило, так близко оказался сейчас Димка.
– Ты хочешь сказать, что знаешь, кто накалякал эту горе-карикатуру?
– Знаю, – кивнула Тося.
– Говори скорее! – прямо подпрыгнул на месте Димка.
А Тося стояла такая радостная, что ее улыбка сейчас была похожа на карикатурную. И Димка казался ей ужасно смелым, добрым и отважным. Скрывать от него правду она не могла.
– Я, – ответила Тося.
– Что? Ты?
– Это я накалякала горе-карикатуру, колоти меня как следует! – и засмеялась.
– Не верю, зачем тебе это делать? – уставился на нее Димка.
– Хотела всех повеселить. Показать, что и сама умею над собой смеяться. Не все же другим, – тараторила Тося. – Решила доказать, что я тоже сильная. И не надо меня защищать!
И тут Димка почему-то отшатнулся от нее и вовсе не рассмеялся, как Тося ожидала.
– Ну точно сумасшедшая, – сказал он и почесал затылок.
К ребятам подошел Сашка Немов.
– Карикатуру на Дубкову снял, – серьезно сообщил он и посмотрел на Тосю. – Не переживай, скоро все про нее забудут.
– А я и не переживаю! – крикнула Тося и побежала в класс.
Немов посмотрел на Суздальского. Тот пожал плечами и махнул рукой. Рассказывать о том, кто автор нашумевшей карикатуры, у него почему-то не было никакого желания. Ну, сняли и сняли. Кончен разговор.
Анна Антоновна вбежала в класс уже после звонка. Вид у нее был какой-то торжественный и немного смущенный, что случалось крайне редко. В руках она держала бархатную коробочку и несла ее очень осторожно, будто боясь уронить или разбить.
– Дети, здравствуйте! – сказала она и огляделась.
Класс выстроился стройными рядами возле парт.
– Да садитесь, – улыбнулась Анна Антоновна.
– А что это у вас?
– Какая красивая коробочка!
– Что у вас в коробочке? – закричали ребята наперебой. Анна Антоновна подняла руку, а затем сжала ладонь в кулак, что обозначало – закройте рты, я сейчас все объясню в тишине.
– Вчера мне вручили награду «Учитель года», – сказала она.
– Ура!
– Здорово!
– Поздравляем! – понеслось над рядами.
– Эта награда у вас в коробочке?
– Покажите!
Анна Антоновна улыбалась. Она опять ждала тишины. И класс затих. Тогда Анна аккуратно положила коробочку на стол и откинула ее крышку.
– Можете подойти, – сказала она. – Только тихо, не толкайтесь.
И ребята облепили учительский стол. В длинной бархатной коробочке на мягкой подушке лежала необыкновенная указка. Она была прозрачная и сияла, как драгоценный камень.
– Она алмазная?
– Бриллиантовая? – спрашивали ребята.
– Это горный хрусталь, – сказала Анна Антоновна. – Но награда дорога мне не только этим. Я работаю в школе всю свою жизнь. И это первый раз, когда меня удостоили такого почетного звания. Указка всегда будет напоминать мне о самых счастливых моментах жизни…
Анна Антоновна мечтательно смотрела поверх детских голов, а потом вдруг будто что-то вспомнила.
– Ах, да, чуть не забыла, зачем пришла, – сказала она. – Коллеги меня поздравить решили. Последний урок отменяется. Все могут идти по домам. А Немов и Суздальский останутся, они сегодня дежурят. – Взглянув на Сашку, она добавила: – Сотрите тут с доски, заприте кабинет, а потом занесите ключ мне в учительскую.
И Анна вышла из класса. А ребята начали бодро собираться по домам.
– Подождите! – сказала вдруг Валя. – Надо и нам Анну поздравить. Как считаете?
– Верно! – согласился Сашка. – Нужно ей букет цветов купить. И завтра вручить перед уроками.
– Голова! – кивнул Пряшкин. – А кто покупать будет?
– Думаю, поручим это Вальке с Алькой, – сказал Немов. – У них вкус хороший. Выберут что надо.
Сомовы закивали.
– Ребята, перед уходом скидываемся Сомовым по двадцать рублей, – сказал Немов, доставая из кармана кошелек. – Если у кого сегодня нет денег, я дам.
Ребята начали сдавать сестрам деньги и разбегаться по домам. Перед Новым годом у каждого были свои планы, желания и незавершенные дела. Лишь Тося так и осталась стоять в вестибюле школы, наблюдя, как хлопает дверь за спинами вырывающихся на свободу одноклассников. Ей непременно хотелось дождаться Димку, чтобы вместе пойти домой.
Глава 8
Хрустальная указка
Как только класс опустел, Немов тщательно вытер доску, а потом схватил мел и начал крупными и красивыми буквами выводить на ней слово: «ПОЗДРАВЛЯЕМ». А затем пририсовал к нему три толстых восклицательных знака.
– Завтра Анна Антоновна откроет кабинет, а тут наше поздравление! – улыбался Сашка. – А потом мы такие с цветами заходим!
И Димка тоже был рад, что все так здорово складывается. Конец четверти, конец года, да еще их классная руководительница получила почетную и заслуженную награду.
– А она красивая, эта указка, – Димка кивнул на учительский стол, где в черной бархатной коробке лежала сияющая как алмаз указка.
– Анна, наверное, сейчас празднует в учительской, – подошел к столу Сашка.
Он даже наклонился, чтобы еще лучше рассмотреть почетную награду. «Учителю года» – было написано на золотой табличке внутри бархатной коробочки. Повинуясь неожиданному порыву, Сашка сжал пальцами хрустальную указку и выхватил ее из коробочки.
– Эй, лучше не трогай, – Димка подошел к двери.
– Я на минуточку, – Немов разглядывал сверкающую награду. – Тяжелая, – говорил он. – И холодная!..
– Пошли, – поторапливал Димка, которому все это переставало нравиться.
– Иду, иду, – закивал Сашка.
Он хотел уже положить указку обратно в бархатную коробочку на мягкую подушку, но тут вдруг раздался звонок с урока. Немов вздрогнул всем телом и разжал пальцы. Указка тут же выскочила из его рук, упала на пол и со звоном раскололась ровно на три части. Сашка испуганно глянул на стоящего у двери Суздальского. Тот онемел, как рыба. Мальчишки и забыли, что урок еще не закончился: никто не ожидал звонка. Немов присел на корточки и собрал все три части хрустальной указки. Он положил их в коробочку и зачем-то захлопнут крышку. А затем пулей вылетел из кабинета: несся, будто от огня.
На последней парте потирал глаза Мишка Токарев. Как это часто бывало, он заснул прямо на уроке, пропустив то, как ребята сговаривались о подарке Анне Антоновне. Но главное он увидел. Звонок, так испугавший Немова, разбудил Токарева. И он с удивлением пялился на то, как Сашка роняет хрустальную указку и разбивает ее. А потом, собрав по кусочкам и сунув в коробочку, смывается с места преступления. Самого же Токарева Сашка с Димкой просто-напросто не заметили. Забыли о нем, как и о звонке с урока. Очень уж были увлечены приготовлением к поздравлению Анны Антоновны, а также ее чудесной указкой.
Немов и Суздальский стояли в школьном коридоре и смотрели друг на друга, будто видели впервые.
– И что теперь делать? – спросил Димка.
– Не знаю. – Сашка был не похож сам на себя. – Как рассказать об этом Анне, ума не приложу.
– Придется, – вздохнул Димка. – Нам еще класс надо закрыть и ей ключи в учительскую занести, помнишь?
Немов кивнул.
– Может, попробуем склеить? – старался поддержать друга Димка.
– Заметно будет, – отмахнулся Немов. – Анна теперь меня возненавидит! Плакала моя золотая медаль!
– Может, простит? – надеялся Димка.
– Это вряд ли, – Немов сам чуть не плакал. – Если бы кто другой указку хлопнул. А то я. С меня другой спрос, не понимаешь, что ли?
Димка не слишком хорошо понимал, о чем говорит Немов, но прекрасно чувствовал, как друг переживает и мучается. Но вдруг глаза Сашки загорелись.
– Димка, мне нужна твоя помощь, – он просящее смотрел на Суздальского.
– Чем смогу, помогу, – обрадовался, что может быть полезным, Димка.
– Слушай, – шепотом заговорил Немов. – А что, если и правда сказать, будто указку расколотил не я?
– А кто же? – смутился Димка.
– Ну, тот, кто постоянно попадает в глупое положение. Для кого это было бы нормальным – ничего нового. И все быстро бы успокоились и забыли эту историю.
– Про кого ты говоришь? – спросил Димка, уже догадываясь, чего хочет Немов.