— Кто хозяин этого четвероногого пассажира? — спрашивает контролер на весь автобус.
Я поворачиваюсь, и мой бедный нос опять подвергается зверской пытке вонючими носками. Интересно, как выглядит хозяин этого уникального орудия пытки? Я поднимаю голову. И что происходит? Контролер в ужасе распахивает глаза и запрыгивает на сиденье. Потом орет как полоумный:
— Осторожно! У этой таксы явные признаки бешенства!
Остальные десять пассажиров тоже в мгновение ока оказываются с ногами на сиденьях. Они что, решили поиграть в акробатов, что ли? Все пялятся на меня квадратными от страха глазами, как будто у меня в каждой лапе по автомату Калашникова. Что за бред?
Я озираюсь по сторонам, но нигде не вижу бешеной таксы, о которой болтал контролер. Или этот придурок принял взбитые сливки на моей морде за пену? И принял меня за… за таксу?!.
Я с злобным лаем бросаюсь на контролера и впиваюсь в его джинсы.
— Помогите! Эта шавка загрызет меня насмерть! — кричит контролер.
Мое рычание звучит так угрожающе, что я сам себя путаюсь.
— Вызовите полицию! Вызовите полицию! — орет этот горлопан.
Я бы с таким удовольствием разорвал на куски и джинсы, и самого контролера. Но этот тип обладает смертоносным оружием и безжалостно обращает его против меня: вонючие носки. Ффффу!.. Против такой газовой атаки не устоит даже грозная служебная собака.
Тут трамвай останавливается. Как только двери открываются, я выпрыгиваю на улицу и несусь в ближайшие кусты.
— Закрывайте двери! А то эта зверюга еще вернется! — кричит контролер.
«Зверюга»… Хм. Звучит недурно. Во всяком случае в сто раз лучше, чем… э… чем это ужасное ругательство на букву «т»… Трамвай исчезает за ближайшим поворотом. Интересно, вызвал водитель трамвая полицию или нет? Если вызвал, то меня сейчас начнут ловить, как бабочку, огромным сачком. Или палить по мне усыпляющими пулями. Честно говоря, я не испытываю острого желания получить в зад такую пилюлю, которая в мгновение ока перенесет меня в царство грез. Так что, пожалуй, надо поскорее уносить… О боже! Что это там за вой? Ну, так я и знал: сирена! А вот и полицейская машина — выскакивает из-за угла и с визгом тормозит прямо перед трамвайной остановкой.
Прощай, Освальд! Приятных тебе сновидений…
ГЛАВА 9, в которой я превращаюсь в фарфоровую собаку
Просыпайся, Освальд, это всего лишь дурной сон! Или я действительно вижу в десяти метрах от себя двух полицейских с пистолетами в руках? Неужели они собираются застрелить меня только за то, что я слопал чье-то недоеденное мороженое со взбитыми сливками?
О боже, сливки!.. Я быстро вытираю морду о траву. Потом включаю мозг. Мне срочно нужна идея, иначе остаток жизни я проведу в маленьком гробике на собачьем кладбище — если это, конечно, можно назвать жизнью.
Где я вообще? Место мне кажется знакомым. Ну конечно, я в Восточном парке, где неделю назад выследил Марушину кошку Кору. Маруша живет где-то здесь неподалеку. Это я знаю, потому что самое первое заседание Клуба сыщиков состоялось в ее хибаре. Если бы у меня был мобильный телефон и я умел говорить, я бы не раздумывая позвонил Маруше и попросил помощи.
Полицейские подходят все ближе. Их пистолеты, к сожалению, совсем не похожи на ружья, которые заряжают снотворными уколами. Сердце мое колотится у самого ошейника. Что же делать? Врубить турбопривод и рвануть что есть мочи? Чушь! От пули не убежишь.
— Ну и что мы будем делать, если найдем эту собаку? — спрашивает большой полицейский маленького.
— Пристрелим, что же еще! Это же бешеная собака. Ты что, не знаешь, как это опасно?
Я затаил дыхание. Они стоят уже в двух метрах от меня. Я бы не стал возражать, если бы они уже наконец сунули свои пистолеты в кобуры. Я бы не прочь набить чем-нибудь брюхо, но свинцовые пули не самое мое любимое блюдо.
— Проклятые комары! — ворчит Большой. — Всю руку искусали.
— Покажи, — говорит его коллега, и Большой сует ему под нос свою правую ладонь.
Тут я вдруг замечаю пожилую женщину, сидящую на остановке под навесом, и меня осеняет мысль! Пока полицейские изучают комариные укусы, я потихоньку выползаю из кустов, бегу к старушке и сажусь рядом с ее розовыми лакированными туфлями на задние лапы. Моя новая «хозяйка» даже не заметила, что у нее появилась собака. Вот и хорошо.
Полицейские обшаривают кусты, в которых я еще несколько секунд назад прятался. Потом, обследовав прилегающую территорию, они прячут наконец пистолеты и возвращаются к своей машине. Но прежде чем сесть в нее, Маленький бросает взгляд в мою сторону.
— Я бы советовал вам взять вашу собаку на поводок! — кричит он старушке. — Здесь где-то бегает бешеная такса.
— У меня нет никакой собаки, молодой человек, — отвечает та.
Полицейские, переглянувшись, подходят к остановке. Боже, теперь главное — сохранить самообладание!
— А это разве не ваша собака? — спрашивает Большой и показывает на меня.
Старушка только теперь замечает меня.
— Представления не имею, чья это собака. Во всяком случае не моя, — отвечает она с улыбкой.
Я сижу неподвижно, как будто я — фарфоровая собака. Полицейские сверлят меня недоверчивыми взглядами. Маленький снимает фуражку и чешет затылок.
— На таксу она что-то не похожа… — говорит он.
Его коллега кивает:
— И пены у нее на морде нет…
— Верно, — соглашается Маленький. — А с другой стороны, ты когда-нибудь видел, чтобы гангстер в жизни выглядел так же, как на плакате «Разыскивается опасный преступник»?
— Хм… — задумчиво произносит Большой. — Так-то оно так, но бешеная собака не гангстер?
— Это как посмотреть! — возражает коллега.
Старушка встает со скамейки, потому что подходит ее трамвай. Она идет к краю тротуара, я не отстаю от нее ни на шаг. Полицейские тоже.
— Это действительно не ваша собака? — спрашивает Маленький.
— Нет-нет, — отвечает старушка. — Может, его бросили?
— Тогда нам придется взять его с собой и сдать в приют для бездомных животных.
Трамвай останавливается. Старушка садится в него. Маленький полицейский опускается передо мной на колени и протягивает ко мне руки. А что делает Большой? Он опять достает свою пушку и говорит:
— Осторожно! Кто его знает, может, это все-таки та самая? Пусть мне только дернется!..
— Эй! Отстаньте от моей собаки!
Тим! Он выскакивает на своих роликовых коньках из трамвая и берет меня на руки. Мой хвост от радости превращается в пропеллер. Я мигом облизываю своему-хозяину все лицо.
— Это ваша собака? — спрашивает большой полицейский.
— Вы же сами видите! — отвечает Тим. — Его зовут Освальд. Что он тут натворил?
Тим опускает меня на землю, так как ему задают кучу вопросов. Смешно! Как будто у полиции нет более важных дел! Пока полицейские болтают здесь с Тимом, где-нибудь крадут еще одно седло.
Кстати, я совсем забыл — седло! Я же удрал из дома, чтобы ловить вора! И, недолго думая, суперсыщик Освальд вновь со всех ног пускается в погоню за преступником.
— Куда? Опять за свое?!. — отчаянно кричит мне вслед Тим. — Освальд! Стой, придурок!!.
ГЛАВА 10, в которой мой хозяин превращается в хамелеона
Согласен: то, что я сейчас делаю, — полная бессмыслица. Я представления не имею, кто этот вор, которого я должен поймать, и где его искать. И все же я несусь по городу в таком волнении, как будто уже преследую преступника. А почему? Потому что так всегда делают служебные собаки-ищейки в полицейских сериалах. Да, неумеренное потребление телекинопродукции может свести с ума даже собаку.
Тим мчится за мной на своих роликах. Мы уже сделали пару кругов по Восточному парку, и я потихоньку выдыхаюсь. Ну хоть бы кто-нибудь наконец случайно перебежал у меня перед носом дорогу с седлом под мышкой! Я же должен поймать вора! Пусть для Тима Клуб сыщиков больше не существует, но я-то пока еще суперсыщик!..
Стоп! Минутку. Клуб сыщиков! Здесь же где-то живет Маруша. Стоит ей только услышать об украденном седле, и все пойдет само собой. Я покидаю парк и бегу по улице. На всякий случай я бросаю взгляд назад: Тим не должен потерять меня из вида. Ага, вот он несется! Кстати, он уже однажды переехал мне хвост на своих проклятых роликах. С тех пор я приблизительно представляю себе ощущения собаки, которой купируют хвост.
На следующем перекрестке я поворачиваю налево. Маруша живет в конце этой улицы. Хотя я, конечно, могу ошибаться. Ошибаться свойственно не только человеку, но и животному. Но вот уже через пару метров я стою перед Марушиным домом. Самое время поторопиться! Я уже еле держусь на ногах. Из последних сил я подпрыгиваю и нажимаю на одну из четырех кнопок.
— Слушаю! — раздается в домофоне низкий мужской голос.
Я так запыхался, что не могу ни лаять, ни скулить. Мое пыхтенье способно разжалобить даже камень.
— Это ты, Сюзанна? — спрашивает тот же голос.
Я продолжаю пыхтеть, и вот, пожалуйста, — мне открывают дверь! У этой Сюзанны, наверное, жуткая астма, иначе бы меня с ней ни за что не спутали. Навалившись всем телом на стеклянную дверь, я открываю ее и — шмыг в подъезд. Уфффф, как вовремя! Только дверь успела захлопнуться за мной, как к ней подлетает мой хозяин. Он барабанит по стеклу кулаком и в ярости кричит:
— Освальд!! Сейчас же выходи! Ты слышишь?
He-а, не слышу. Я никогда не слышу того, чего мне не хочется слышать. Я тащусь вверх по лестнице на третий этаж, где живет Маруша. Если Тим желает меня поймать, пусть тоже звонит.
Именно это он и делает. Только он почему-то звонит не Маруше, а в какую-то квартиру на первом этаже. Что бы это значило? Я влетаю на площадку перед дверью Маруши и начинаю лаять. Тим со своими роликами на ногах не может так быстро бегать по лестницам.
— Заткнись!.. — шипит он снизу, и я лаю еще громче.
Тим все ближе и ближе. Почему никто не реагирует на мой лай? Когда Тиму остаются всего три ступеньки до меня, Марушина мать наконец открывает дверь. Она смотрит на меня со злостью, но, заметив Тима, улыбается.
— Тебя, кажется, зовут Том? — говорит она.
— Тим, — отвечает мой хозяин и проворно берет меня на руки. — Все, я уже ухожу.
Он и в самом деле собирается смыться, но Марушина мать кричит:
— Маруша! К тебе гости!
Тим краснеет как рак, так же, как неделю назад в Восточном парке, когда Маруша поцеловала Юсуфа. Не иначе, мой хозяин влюбился.
В дверях появляется Маруша и делает удивленное лицо.
— А ты-то что здесь забыл? — спрашивает она Тима.
Мой хозяин пожимает плечами и вдруг становится белым как мел. Вот это да! Он запросто мог бы работать в зоопарке хамелеоном!
— Зайдешь? — спрашивает Маруша.
Тим отрицательно качает головой. Маруша хмурит брови:
— Что-нибудь служилось?
Тим опять мотает головой. Что это с ним? Язык проглотил, что ли? Они какое-то время стоят друг перед другом, не произнося ни слова. Мать Маруши тем временем ушла к себе. Проходит по крайней мере полвечности, прежде чем Тим понимает, что дальше молчать уже неприлично. А так как он не знает, что говорить, он рассказывает Маруше об украденном седле.
— Врешь!.. — радостно произносит Маруша, но тут же с притворным равнодушием вздыхает и говорит: — А мне-то какое дело? Свен сказал, что ты уже не член нашего Клуба сыщиков.
— Чего?.. Он что, совсем обалдел? — отвечает Тим и опять краснеет. Врун!
Маруша смотрит на часы:
— Сейчас уже поздно собирать ребят. Но завтра надо обязательно встретиться и подумать, как поймать этого воришку. Так ты и вправду еще член Клуба?
— Конечно, — отвечает Тим. — И Освальд тоже.
Маруша улыбается и чешет меня за ушами. Тим смотрит на меня с ревностью и довольно неласково опускает на пол. Ну, не знаю — если мне докажут, что он не влюбился, я готов с завтрашнего дня лопать только птичий корм.
— Ну ладно, нам пора отчаливать, — говорит Тим, покачиваясь на своих роликах. — Уже темнеет.
— Я могу отвезти тебя на велосипеде, — предлагает Маруша. — Прицепишься за багажник, а Освальда посадим ко мне в рюкзак. Идет?
— Неплохая идея!
Я тоже так считаю. В конце концов, я сегодня уже набегался за троих.
Маруша приносит свой рюкзак, прощается с матерью, и мы спускаемся по лестнице.
— Мой велосипед стоит во дворе, — говорит Маруша.
Мы с Тимом идем за ней во двор.
Ну а теперь отгадайте с трех раз, какой сюрприз ждет нас во дворе! Нет, не горилла, жонглирующая осьминогами. И не банда саблезубых крыс, а… Верно! Угадали: седло — тю-тю, Маруша с Тимом — в осадке, суперсыщик Освальд на ушах в поисках следов.
Выражаясь языком протокола: неизвестный похититель седел, пятьдесят семь минуг назад впервые попавший в поле зрения правоохранительных органов, совершил повторную кражу и может быть квалифицирован как опасный вор-рецидивист.
ГЛАВА 11, в которой суперсыщик Освальд опозорился до мозга своих собачьих костей
Через день члены Клуба сыщиков собираются в саду Изабель. Юсуф и Маруша уже на месте, когда мы с Тимом заруливаем в сад. Нет только Свена.
— Ну и жара! — стонет Тим, слезая со своего нового седла.
Он бросает быстрый взгляд в сторону Маруши, которая устроилась с комиксом под вишней, и краснеет, как эти самые вишни. Потом вынимает меня из корзинки и опускает на траву.
— Освальд! Иди ко мне! — зовет Изабель, которая сидит с Юсуфом на скамье-качелях.
Я трусцой направляюсь к Изабель и прыгаю ей на колени. Она начинает меня гладить, и по мне, так пусть это ее занятие никогда не кончается. Юсуф корчит кислую рожу и ноет:
— Меня ты никогда так не гладишь! Почему такая несправедливость?
— Потому что у тебя нет такой мягкой шерстки, — с улыбкой отвечает Изабель.
— Еще как есть! — заявляет Юсуф. Он берет правую руку Изабель и кладет ее себе на голову. — Ну как? Что ты чувствуешь?
Изабель стучит костяшками пальцев по юсуфовской макушке и говорит:
— Пустоту!
Юсуф отталкивает ее ладонь, скрещивает руки на груди и дуется. При этом он закрывает свою варежку на целых несколько минут. Такого продолжительного молчания у этой болтливой сороки Юсуфа я еще ни разу не наблюдал.
Тим, который, судя по всему, не решается приблизиться к Маруше, разгуливает по саду, засунув руки в карманы. Перед каждой розой он останавливается и пялится на нее, как будто никогда в жизни не видел ни одного цветка. Готов поспорить, что при этом он каждый раз косится на Марушу! Та читает себе свой комикс. А Изабель гладит меня именно там, где мне приятнее всего, то есть везде.
Странная это штука — Клуб сыщиков! Когда мы наконец перестанем бездельничать и начнем обсуждать, как поймать вора? Тут опять берет слово Юсуф. По-видимому, его рот просто не в состоянии находиться без дела.
— Ну где болтается этот Свен? Мы же договорились встретиться в три. Сейчас уже пятнадцать мину четвертого.
— У него сломались часы, — объясняет Маруша.
— Ну и что? — Юсуф пожимает плечами. — Пусть купит новые.
— У него нет денег, — возражает Маруша. — Его мать не очень-то много зарабатывает у вас, верно?
— Может быть, — говорит Юсуф, слегка смутившись. — Что поделаешь, если труд уборщиц стоит меньше, чем услуги специалистов в области пластической хирургии. Но я-то в этом, кажется, не виноват?
— Никто и не говорит, что ты виноват, — вмешивается Изабель. — Чего это ты сегодня на всех бросаешься?
— Не знаю! — вздыхает Юсуф. — Наверное, возраст такой — период полового созревания.
В этот момент в калитке показывается велосипед Свена.
— Ну наконец-то! Мог бы и поторопиться! — ворчит Юсуф.
— У меня цепь слетела, — объясняет Свен. Он ставит велосипед и плетется к качелям.
Юсуф вдруг хватается за живот и хохочет как сумасшедший.
— Чего ты ржешь, придурок? — возмущается Изабель и толкает его в бок.