— Ну так что? Вы за или против? — спрашивает Изабель.
— Конечно против! — резко отвечает Свен. — Если нас тут застукают, то мало нам не покажется!
— Успокойся, — говорит Юсуф. — Нам все равно не попасть в квартиру. Посмотрите на эти замки! Среди вас есть специалисты по замкам? То-то! Такие двери по зубам только профессионалам. Я не удивлюсь, если эта дверная ручка бьет током.
Юсуф осторожно, двумя пальцами жмет ручку вниз — и у всех пяти сыщиков во главе с суперсыщиком Освальдом глаза лезут на лоб: дверь не заперта! А теперь и вообще приоткрыта.
Сыщики молча смотрят друг на друга и хлопают ушами. Но тут на лестнице вдруг раздаются шаги.
— Сейчас или никогда! — шепчет Изабель и первой ныряет в раскрытую дверь.
— Стой!.. — шипит ей вслед Свен, но уже поздно: остальные двинулись вслед за ней.
Свен стискивает зубы, думает две-три секунды и бежит прочь. Правда, недалеко — всего метров на пять. Потом останавливается, опять думает две-три секунды и возвращается. Перед дверью он собирается с духом и решительно входит в квартиру. Я за ним.
ГЛАВА 22, в которой я чуть не погиб в дамских объятиях
Тим, Юсуф, Изабель и Маруша стоят, прижавшись друг к другу в прихожей. Они не шевелятся и не произносят ни звука.
Свен стучит Изабель пальцем по спине.
— Чего это вы тут стоите в тем…
— Чччч!.. — Изабель показывает пальцем на пол.
Хм. Чего там такого интересного?
О боже!.. Питбультерьер! Сердце у меня уходит в пятки. Это, наверное, и есть Тигр, боевая собака господина Мюллера.
— Теперь понятно, почему дверь не заперта… — шепчет Маруша.
— Вряд ли он выпустит нас отсюда живыми… — тоже шепотом откликается Юсуф.
Тигр обнажает клыки.
— Хорошо еще, что Освальд остался в холле, — бормочет Тим. — Этот крокодил разорвал бы его на куски.
Блестящая перспектива, ничего не скажешь! Брррр! С замирающим от ужаса сердцем я задом, беззвучно ступая, пячусь к двери. Но когда мне уже остается всего один шаг до порога, происходит как раз то, чего я больше всего опасался: Тигр издает такой жуткий рык, что у меня застывает в жилах кровь. Через полсекунды я уже заживо погребен под этой зубастой тушей.
Бом-бом! — пробил мой последний час. А я даже не успел составить завещание. Сыщики возбужденно галдят над нами:
— Сделайте же что-нибудь!
— Помогите же ему!
— Он же его разорвет!
И вдруг… Я не верю своим ушам: Маруша и Изабель хихикают.
— Смотрите! Он же просто играет с ним! — слышу я голос Изабель.
Играет?!. Ничего себе игры! Мне нечем дышать, потому что это чудовище навалилось на меня всем телом! Вместо того чтобы просто быстро и безболезненно перекусить мне глотку, Тигр, похоже, решил медленно замучить меня насмерть. Эти свирепые питбультерьеры и предназначены для того, чтобы… Стоп! Минутку!.. Да это же… не Тигр, а Тигрица! Или я ошибаюсь? Нет, ошибка исключена — я лежу под питбультерьершей.
В этот момент она раскрывает свою страшную пасть. Все, Освальд, скажи тете «до свидания»… Я закрываю глаза и жду смертельного укуса. И что происходит? Фрау Тигрица облизывает мне всю морду своим слюнявым языком. Ффффу! Отчаянным рывком я высвобождаюсь из ее объятий и несусь в гостиную. Тигр с громким лаем мчится за мной. И мы играем в догонялки вокруг дивана. При этом я краем глаза наблюдаю за сыщиками и заклинаю судьбу, чтобы они как можно скорее отыскали украденные картины.
Марушу, которая умеет громче всех свистеть, отсылают в холл. Если кто-то появится, она должна подать сигнал. Свен, Изабель и Юсуф со скоростью ветра обыскивают шкафы и ящики, а Тим достает из рюкзака видеокамеру и усердно снимает все происходящее в квартире.
Я делаю круг за кругом вокруг дивана; у меня уже начинает кружиться голова. В конце концов я валюсь без задних ног на пол и высовываю язык. В ту же секунду Тигрица прыгает мне на спину и ласкается как сумасшедшая. Ну и зверские ласки, скажу я вам! Даже наша газонокосилка и то, наверное, нежнее, чем эта ведьма.
Неожиданно звонит телефон. Изабель, как раз стоявшая у аппарата, недолго думая, снимает трубку.
— Алло! — говорит она.
Юсуф и Тим смотрят на нее, окаменев от ужаса.
— Ты что, спятила? — шипит Свен и стучит себя пальцем по лбу.
Изабель опускает трубку и задумчиво морщит лоб.
— Кто это был? — спрашивает Тим.
— Не знаю… — отвечает она. — Но голос показался мне знакомым. Могу поклясться, что я его уже…
В холле раздается пронзительный свист.
— Это Маруша! — кричит Свен. — Быстрее! Смываемся!
Все бросаются к двери. А я? Мне что — до конца дней терпеть ласки этой чокнутой питбультерьерихи? Отчаянным лаем я напоминаю своему хозяину, что он кое-что забыл.
— Освальд! — кричит Тим, и через миг он уже вместе с Изабель и Свеном стоит рядом со мной.
Им приходится попыхтеть, чтобы освободить меня из лап Тигрицы. На прощание это чудовище вырывает у меня из гривы клок шерсти. Оказавшись в безопасности, на руках хозяина, я долго не могу поверить, что выдержал это страшное испытание и остался жив.
Сыщики выскакивают из квартиры и захлопывают за собой дверь. Вовремя! Через секунду в конце холла показывается Лысый. Маруша, белая как мел, с облегчением вздыхает при виде нас.
Господин Мюллер проходит мимо, не обращая на нас никакого внимания. Потом мы слышим, как он открывает дверь своей квартиры.
— Пронесло!.. — говорит Свен дрожащим голосом. — Теперь надо срочно сматывать удочки!
Мы садимся в лифт и едем вниз. У всех сыщиков страх написан на лицах заглавными буквами. Мистер Лысый чуть не накрыл нас!
Когда мы выходим из дома, Маруша с любопытством спрашивает:
— Ну, где он их прячет?
— Ты о чем? — отвечает Тим вопросом на вопрос.
— О картинах. Или вы их так и не нашли?..
Юсуф качает головой:
— Скорее всего Свен бы прав и этот господин Мюллер не имеет к краже никакого отношения.
— Этот голос по телефону… — бормочет Изабель и тормошит свои коротко стриженные волосы. — Клянусь вам, я его уже где-то слышала.
— А что он сказал? — спрашивает Свен.
— Что ошибся номером. Откуда же я знаю этот голос?
— Во всяком случае, Освальд нас всех спас, когда отвлек этого пса, — говорит Тим и треплет мой загривок.
— Это точно, — подтверждает Свен. — Если бы не Освальд, он бы сделал из нас фарш. И поэтому Освальду присваивается очередное офицерское звание «старший суперсыщик», согласны?
Все согласны. Кроме Изабель, которая даже не слышала, что предложил Свен. Она, как лунатик, таращится куда-то прямо перед собой и бормочет:
— Голос… Чей же это голос?..
ГЛАВА 23, в которой я кусаю себя за хвост
На следующее утро про меня пишут в газете — но не по поводу моих героических любовных утех с Тигрицей или моего гениального трюка с писаниной на фонарных столбах.
— Не ходи больше с Освальдом в Восточный парк, — говорит за завтраком отец Тима моему хозяину, который занят своими мюсли.
— Почему?
Отец Тима складывает газету и делает глоток кофе.
— Я только что прочел в газете, что там завелась какая-то бешеная такса. Вчера она напала на двух женщин. На нее уже охотится полиция.
— Хм… — бормочет Тим, смотрит на часы и начинает жевать в резко ускоренном темпе.
Мой хозяин опять слишком долго провалялся в постели и теперь опаздывает.
— А где ты вчера проторчал целый день? — спрашивает мать Тима. — Ты же пришел только в полвосьмого.
— Да я… я… э… — мямлит Тим. — Ну, короче, я сейчас очень спешу!
Он вскакивает из-за стола и пулей вылетает из столовой.
Родители обмениваются озабоченными взглядами.
— Он наверняка вчера опять носился на этих своих опасных для жизни… как их там… сколлертейтах, что ли? — говорит мать.
— Боллертейпах, — поправляет ее отец.
Ясно одно: консультанты по налоговым делам гораздо лучше разбираются в своих налогах, чем в молодежном спорте. Если бы хозяева Тима знали, что их дорогой сыночек вчера влез в чужую квартиру, чтобы спереть краденые картины, они уже давно лежали бы в шоке на полу. Но, к счастью, Тим, щадя нервы родителей, не стал посвящать их в тонкости своей секретной работы.
После обеда сыщики собираются у нас на военный совет. К тому же им хочется посмотреть, что Тим наснимал в квартире господина Мюллера. Вполне возможно, что камера увидела больше, чем сыщики.
Я валяюсь на горячем от солнца подоконнике в гостиной, когда начинают сползаться друзья Тима. На этот раз я твердо намерен пробыть на совещании с начала до самого конца и ничего не упустить.
В качестве приветствия каждый из вновь прибывающих участников совещания чешет меня под подбородком. Когда все наконец собрались, Тим включает телевизор, видеомагнитофон и начинает киносеанс.
Да, признаться, я видел и более захватывающие фильмы, чем этот: все так качается и трясется, что ничего толком не поймешь.
— Что за бред?.. — возмущается Юсуф. — Чего это у тебя камера пляшет, как пьяная? От страха руки тряслись?
Маруша решительно выступает на защиту Тима.
— Кончай ныть, придурок! — шипит она на Юсуфа. — Ты и сам трясся не меньше, чем все остальные.
Тим бросает Маруше взгляд типа «Если бы мои глаза могли говорить, они, не умолкая, болтали бы часами».
— О’кей, допустим, мне тоже было в этой чужой квартире, скажем так, не очень уютно… — оправдывается Юсуф. — Но я бы все равно не…
— Вот он!.. — кричит вдруг Изабель, широко раскрыв глаза, и вскакивает с места. — Ну-ка отмотай чуть-чуть обратно! — просит она Тима, и тот безропотно повинуется.
— Стоп!!! — орет Изабель.
Тим останавливает кадр. В нем отчетливо видно огромное фото, висящее в гостиной господина Мюллера прямо над телевизором. На фото — три мужчины в плавках: Лысый, какая-то накачанная, как Геракл, блондинистая длинношерстная такса и еще какой-то жирный усатый кабан.
Изабель подходит к телевизору и показывает на блондина в центре.
— Это он! — возвещает она, весело ухмыляясь. — Я же знала, что мы с ним знакомы.
— С кем? — спрашивает Свен.
— С человеком, который вчера звонил, когда мы были в квартире Мюллера.
— Ну, давай говори, кто он такой! — торопит Маруша.
— Марсель, новый массажист моей мамы! — Ее слова производят эффект разорвавшейся бомбы. — Жутко скользкий тип, я его с самого начала терпеть не могла. Но маме он почему-то кажется безумно симпатичным.
— Когда мы ей расскажем, какое отношение он имеет к украденным картинам, она в нем слегка разочаруется, — говорит Свен и чешет свою длинную шею.
— Ага, размечтались! — вздыхает Изабель. — Да она не поверит ни одному нашему слову. Во всяком случае до тех пор, пока у нас не будет доказательств.
— Значит, нужно их ей предоставить, — говорит Тим.
— И где же их взять? — спрашивает Маруша.
Тим морщит лоб и задумывается. Через пару минут его физиономия проясняется.
— Есть идея! — радостно сообщает он.
— Выкладывай! — требует Юсуф.
И Тим излагает сыщикам свой план.
Первые несколько фраз я еще слышу, но потом вдруг, случайно взглянув на улицу, чуть не падаю с подоконника. Кто бы, вы думали, шествует по тротуару напротив нашего дома вместе со своей хозяйкой? Жаклин!
Мое сердце колотится как бешеное. Я не видел эту красавицу из семейства чау-чау с самой нашей первой встречи. Но моя любовь к ней по-прежнему огромна, как… как… э… От волнения мне ничего подходящего в голову не приходит. К тому же нельзя терять ни секунды.
Я прыгаю в сад, несусь через открытую калитку на улицу и ищу глазами Жаклин. А, вон она! Остановившись на краю тротуара, она слегка приподнимает свою изящную заднюю ножку и роняет на траву несколько потрясающе ароматных капель. Не успевает она отойти, как я бросаюсь к оставленному посланию и зарываюсь в него носом. Вот это аромат! Просто не оторваться.
Получив мощную дозу этого дурмана, я сажусь Жаклин на хвост и любуюсь ее потрясающими пятками. Нет, это, не пятки, а какое-то стихийное бедствие — в том смысле, что меня сразу же тянет на стихи! И так как одному Богу известно, увижу ли я еще когда-нибудь Жаклин, я решительно начинаю ее клеить.
Внимание всех робких мальчишек! Сейчас я открою вам секрет успешного сближения с любимым существом женского пола.
Я догоняю Жаклин и шагаю рядом с ней. При этом я впиваюсь в нее сияющим взглядом. Это действует всегда. Вернее… э… почти всегда. Жаклин, например, даже бровью не повела в мою сторону. Может, она слепая?
Когда мы останавливаемся на красный свет светофора, я пробую еще один трюк писаю на ближайший фонарный столб. Это срабатывает! Жаклин сразу же подбегает и обнюхивает столб. Сейчас она улетит от восторга, спорим?
Опять ошибка в расчетах: Жаклин брезгливо морщит свой носик и со скучающей миной плетется обратно к своей хозяйке. Ну вообще!!. Облом за обломом! Обычно мой запах действует безотказно на любую дамочку собачьей породы.
Я перехожу улицу бок о бок с Жаклин. На другой стороне я прибегаю к самому что ни на есть последнему средству привлечь к себе внимание: суперсыщик Освальд превращается в клоуна. Для начала я пару раз делаю колесо. Потом прыгаю у нее перед носом, как резиновый мяч. После этого становлюсь на задние лапы и сам себе аплодирую передними. И тут наконец лед тронулся: Жаклин завертела от удовольствия своим маленьким хорошеньким хвостиком.
«Победа!» — думаю я. И вдруг я понимаю, что она вертит хвостом не из-за меня, а из-за… из-за… Нет, это выше моих сил! Жаклин бросается на шею какому-то сопливому пекинесу. Пекинесу!.. Похоже, она давно уже знает этого сопляка. Уму непостижимо — Жаклин дружит с пекинесом! От отчаяния я кусаю себя за хвост и плетусь домой, почернев от разочарования и тоски.
Ну что, робкие мальчишки? Вы внимательно следили за моими действиями? Ну, тогда поскорее забудьте все, чему только что научились, — прежде всего писанию на фонарные столбы.
ГЛАВА 24, в которой я отправляюсь в путешествие
Через два дня Тим за обедом в рекордном темпе уминает свою порцию и сразу же исчезает у себя в комнате. В высшей степени подозрительно — такая спешка! Спорим, мой хозяин что-то затевает?
Когда я прихожу в его комнату, он как раз кладет видеокамеру в рюкзак.
— Сегодня я действительно не могу взять тебя с собой, Освальд, — говорит он и гладит меня по голове.
Почему это он не может? Наклонив голову набок, я жалобно смотрю на него. Более грустный взгляд у меня, наверное, не получился бы даже на моих собственных похоронах. Но Тим остается непреклонным.
— Мне очень жаль, Толстый! Но сейчас уже действительно запахло жареным и ты нам будешь только мешать.
Ага, значит, сыщики решили сегодня разобраться с массажистом мамаши Изабель. То есть тут уже не просто «запахло жареным» — тут запахло двадцатью жареными ромштексами, моим вознаграждением за поимку вора.
Тим тем временем достает из шкафа свои роликовые коньки и тоже сует в рюкзак.
— Тим! Телефон! — слышу я вдруг голос фрау Дёллинг из коридора.
(Стоп. А я вообще хоть раз упомянул фрау Дёллинг? Нет? Ну, это не страшно, друзья мои, поверьте, вы ничего не потеряли. Фрау Дёллинг приходит каждый день в девять утра и уходит в четыре. Это повариха, уборщица, нянька Тима и собаконенавистница в одном лице. Она меня терпеть не может. Я ее тоже. И поэтому фрау Дёллинг упоминается в нашей книге только в тех случаях, когда этого никак не избежать.)
— Мне сейчас некогда! — кричит Тим, но фрау Дёллинг невозмутимо повторяет тем же тоном:
— Тим! Телефон!
Тим со стоном закатывает глаза и бросается в коридор. А я бросаюсь к его рюкзаку, молниеносно вынимаю ролики, прячу их под кровать и — вжик-вжик — прыгаю в рюкзак. Там я без особого комфорта размещаюсь рядом с видеокамерой, на полотенце, которое Тим забыл вынуть после бассейна.