– Бенни!
– Па.
– Держись, малыш.
И Бенни держался, ни на секунду не ослабляя мёртвой хватки удерживающих Кахину рук. Он видел, как от дыхания у неё на губах вспухают пузырьки, а рубашка у него на груди промокла, когда она выдохнула полный нос воды. Слава Богу! Мимо промелькнуло что-то огромное и синее, окунувшись в бурный поток. Это был Мохаммед Гама. В попытке спасти Омара. Он продрался сквозь колючие ветки, будто их там вовсе не было.
Па вытащил их на дорогу, подальше от потока. Остальные, стоя по колено в грязи, ждали около Лэнд Ровера. Па уложил Бенни и Кахину на капот. Они прижались друг к другу, свернувшись калачиком и дрожа. Бенни не мог отпустить её. Его об этом просил Омар.
Все сгрудились вокруг, растирая промокшую насквозь парочку куртками и одеялами.
– Они в порядке, – произнёс Пат. Прозвучало это так, будто он убеждал сам себя. – Они в порядке!
Джессика могла только всхлипывать и сжимать в объятьях промокший, покрытый ранами и сломанными веточками клубок, который был её старшим сыном. Бенни медленно открыл глаза, всё ещё не в силах поверить, что вода оставила его в покое.
– Джорджи? – проговорил он, стуча зубами. – Где Джорджи?
Его брата отослали на заднее сиденье, чтобы не путался под ногами.
– Джорджи?
Впервые в жизни продемонстрировав ловкость, Джордж перелез через сиденья и через окно выбрался на капот. Пат и Джесси не имели ни малейшего понятия о том, что происходило. Бенни никогда не звал Джорджа. Никогда.
– Ты в порядке, Бенни? – шмыгнул носом Джордж. В этот раз слёзы были самыми настоящими, не очередная актёрская игра.
Бенни махнул рукой своему брату. Джордж инстинктивно отпрянул назад, ожидая подвоха, но это был жест иного рода. Он опустился на колени, взглянув поверх головы тунисской девочки.
– В чём дело, Бенни? Что такое?
Бенни закашлялся, на его подбородок выплеснулась вода.
– Прости меня, Джорджи, малыш. Прости. Я теперь всё понял. Прости.
Это было похоже на концовку фильма о Лесси или что-нибудь такое. Рыданиями, последовавшими вслед за этим, они чуть не вызвали ещё одно наводнение. Даже Талал Кхайсси, который бродил около другой машины, пару раз хлюпнул носом.
Пат Шоу заметил, как на размытую недавним наводнением пойму вылез насквозь мокрый Гама. Огромный охранник молча покачал головой из стороны в сторону. Пат вздохнул. Как он и предполагал.
– Хорошо, поехали, – сказал он угрюмо. – Доставим парня в больницу.
Мохаммед Гама с трудом забрал Кахину у судорожно вцепившегося в неё Бенни и осторожно взял её на руки.
– Погоди-ка минутку… – начал было Пат, но Джессика положила ладонь на его руку, и это, как всегда бывало, его успокоило.
– Оставь их, Пат. Она одна из них. Они присмотрят за ней.
Пат кивнул. В этом есть смысл, решил он. В тот момент он не мог ясно думать. В его голове теснилось множество различных эмоций. И самой сильной из них был страх. Парализующий страх перед моментом, когда ему придётся сказать Бенни, что его приятель исчез при наводнении.
– Вы передумали? – спросил он.
Пат потряс головой.
– Нет, сынок. Просто это невозможно. Юридическая служба компании против того, чтобы сотрудники ЕвроГаза были вовлечены в какие-либо конфликтные ситуации на территории этой страны.
– Да, но…
– Это прописано в моём контракте, Бенни. Меня могут уволить. И тогда не будет ни работы, ни Кахины.
Бенни понимал, что его отец прав. Но он обещал Омару. Он дал слово.
– Впрочем, я сейчас не об этом.
– А о чём, Па?
– О том, что твою маленькую знакомую уже удочерили.
Бенни вскочил с места.
– Что?! Ты шутишь?
– Нет, малыш, не шучу.
– Ты говорил, что только на юридические формальности уйдет не один месяц.
– Я бы сказал, что тут не обошлось без пары-тройки взяток. Ты же знаешь, как делаются дела в этой стране. Небольшая взятка имеет большое значение.
Бенни не мог в это поверить. Он развернул целую кампанию, чтобы переубедить родителей. Он считал, что Кахина никуда не денется. Конечно, кому нужна девятилетняя девочка, уже выросшая из того возраста, когда могла вызывать у окружающих умиление? А теперь всё, поезд ушёл. Он попытался успокоиться.
– Кто же тогда? Кто её взял?
Джессика и Пат обменялись обеспокоенными взглядами.
– Ну же, Па! Кто это?
Пат Шоу глубоко вдохнул… и сказал ему.
Мохаммед Гама стоял возле ворот.
– Asslama, Мохаммед, – сказал Бенни, щурясь от солнечного блика на бритой голове Гамы.
Охраник что-то проворчал. Что-то настолько же вежливое, насколько вежливый ответ рассчитывал получить.
– Как оно всё?
Мохаммед немного смягчился. Он опустил глаза, посмотрев на Бенни.
– Как оно всё – что?
– Ну, не знаю. Всё. Жизнь, семья, дети.
– Ты ведь о Кахине спрашиваешь?
– Типа, да, – сказал Бенни.
– Не волнуйся о ней. Она в порядке.
– Как её ноги?
Выражение лица Мохаммеда изменилось. Несильно, просто глаза чуточку потеплели.
– ЕвроГаз подарил нам инвалидное кресло. Девочка очень ему обрадовалась.
– Это просто прекрасно.
Гама присел и закурил сигарету. В его случае это было неслыханным нарушением дисциплины.
– Вчера она сделала два шага.
Бенни широко улыбнулся.
– Два! Должно быть, ты ей очень нравишься, Мохаммед, приятель.
Гама пожал плечами.
– Это всё моя жена. Она всегда хотела… – он замолк.
– Да, я знаю, что такое мать. И как, Кахина уже что-нибудь сказала, или ещё нет?
Хотя охраник сидел на беленой ступеньке, он по-прежнему был выше Бенни.
– Нет. Пока ни единого слова. Но я надеюсь, что скоро скажет. Сейчас она уже не так часто плачет.
– Да, ей через многое пришлось пройти, – Бенни положил руку на плечо Гама. – Послушай, Мохаммед, я знаю, что ты пытался спасти Омара. И ни в чём тебя не виню. Несмотря на то, что мы были, типа, врагами и всё такое.
Если бы вы знали Гама не так хорошо, могли бы поклясться, что он почти улыбается.
– Shokran, Sidee Бинни, – он встретился глазами с ирландским парнишкой. – Я уверен, что Омар Бен Али наверняка не хотел, чтобы его поймали. Для него это означало бы вернуться в исправительно-трудовую колонию. Я убеждён, что ему нравится жить так, как он жил.
– Нравилось, – поправил его Бенни.
Гама стряхнул пепел с сигареты на песок. Кого вообще волнует грамматика иностранного языка?
– Могу ли я видеться с ней время от времени?
Охранник ненадолго задумался.
– Спроси меня об этом через месяц. Если моё мнение о тебе станет лучше, тогда – да.
– Да ладно тебе, Мохаммед! Это шантаж!
Гама поднялся. Перекур подошёл к концу.
Бенни нахмурился.
– Я постараюсь. Хотя не даю никаких обещаний.
– Выбор за тобой.
– Asslama, Мохаммед, – сказал Бенни, поворачиваясь, чтобы уйти. – Увидимся.
– Inshallah, – произнёс тот.
– Ага, inshallah.
Бенни успел сделать всего несколько шагов, когда Гама окликнул его. Он обернулся и увидел солнечный блик, отбрасываемый прямо ему в глаза. Поначалу Бенни решил, что охранник нацелил на него свет, отражающийся от его лысины, так же, как вы отбрасываете солнечные зайчики линейкой на потолок класса. Но мерцающий объект, вращаясь, летел к нему. Мохамед упёр руки в бока на манер исполняющего ирландский танец. Что бы это ни было, Бенни поймал это прежде, чем оно долетело до его головы. Даже будучи зажатой в кулак, эта вещица своей угловатостью показалась ему очень знакомой. Медленно, он разжал пальцы. В животе тут же позникло ощущение, будто на кишечнике раскачивается мартышка. Это был медальон с театральными масками! Тот самый, что Омар сорвал у него с шеи. Что всё это значит? Он бросился назад к будке охранника.
– Мохаммед. Как это понимать? – требовательно спросил он. – Омар жив? Или кулон зацепился за деревья? Ты поймал его, когда он приходил к Кахине? Ну же, скажи мне!
Гама ничего не ответил.
Бенни от досады не мог устоять на месте.
– Имей совесть, Гама, кретин! Не оставляй меня в неведении, как придурка какого-то. Скажи мне! Скажи!
Мохаммед, который сначала намеревался насладиться маленькой местью, дразня ирландского мальчишку туманными намёками, сменил гнев на милость.
– Самир Асаад нашёл это в руке Кахины незадолго до того, как я забрал её из центра. Он понятия не имеет, как он попал к ней, – Мохаммед помолчал, сверля Бенни пристальным взглядом. – Так же, как и я.
Рот Бенни захлопнулся, как барная дверь от сквозняка.
– Ясно! Я понял!
Он развернулся и побежал назад к дому, с каждым шагом его напряжение спадало.
– Па! – крикнул он; сиплый, ломающийся голос сорвался на писк. – Па! Па! Ты где? Семейный совет! Семейный совет!
Мохаммед Гама не знал, смеяться ему или плакать. У него появилось стойкое ощущение, что впереди его ждут трудные времена.