А потом она увидела внизу большой город. Увидела трубы и крыши. Парк с деревьями. Колокольни.
Она плавно спустилась пониже и села на плоскую крышу, возле трубы. У нее побаливало левое крыло, сзади и внизу.
Рядом с плоской крышей находилась покатая крыша с открытым чердачным окном. Туда и перелетела Птишка. Посидела немножко на водосточном желобе и заглянула в окошко. Внутри была тихая комнатка с кроватью, стулом, шкафом и книжной полкой. На полу лежали игрушки, а на стенах висели картины. Птишка залетела в комнату и легла на кровать. Прямо в пелеринке, потому что пальчиками ног не могла достать до пуговицы.
Она быстро заснула, и в комнате еще долго стояла тишина.
Птишка спала и не видела, что по потолку разгуливает вкусная толстая муха. Что небо постепенно становится серым с зеленым оттенком. Что в комнату вошла девочка и прогнала тишину.
Девочку звали Лутье. Она сразу заметила, что у нее гости. Увидела Птишкины босые ножки, пальчики с перепачканными в земле ноготками.
И крылышки.
Но девочка не удивилась. Ни капли. Она так и думала, что рано или поздно к ней в гости придет кто-нибудь необыкновенный. Во всяком случае, она часто изо всех сил, зажмурившись, представляла, что когда-нибудь, вернувшись домой, обнаружит у себя в комнате кого-нибудь совершенно необыкновенного.
Например, такого:
Или такого:
Или такого:
Вот ее мечта и сбылась. Теперь она знала, какой способ мечтать самый действенный.
Она потрогала крылышки: точно ли они не снимаются. От этого Птишка проснулась.
— Привет, — сказала Лутье, — так я и думала.
— Пип, — ответила Птишка.
— Ты наверняка сама прилетела сюда на крылышках.
— Мими.
— Так и есть, — сказала Лутье. — Приделаны крепко-накрепко. Это правильно. Потому что если крыло отвалится, то упадешь на землю.
— Пипи.
— Я надеюсь, ты сможешь пожить у меня подольше, — сказала Лутье, — потому что мне будет жалко, если ты сразу улетишь. Но, если тебя увидит мой папа, он тебя прогонит: А я так не хочу. Как тебя зовут?
— Птишка, — сказала Птишка.
— А меня Лутье.
Лутье жила с папой. Он всегда был очень занят. Казалось, он постоянно должен следить за тем, чтобы все на свете происходило правильно. За тем, чтобы машины ездили по правильной стороне, чтобы листья с деревьев успели убрать до наступления зимы, чтобы дома стояли вертикально. У него всегда была уйма забот, и об этом можно было догадаться по выражению его лица и по форме брюк.
Он считал, что от гостей одна морока. И от Лутье в основном тоже морока. В таких случаях он ей говорил: «Я занят, не морочь мне голову». Хотя от нее могла быть не морока, а польза, если бы папе только пришло это в голову.
Папа мог бы использовать ее
— Скажи, а где можно достать такие крылья? — спросила Лутье у Птишки.
— Пип, — ответила Птишка.
— Наверняка за границей.
В своей собственной стране Лутье никогда еще не встречала людей с крыльями. Но она совсем не удивилась, что такое бывает. Она видела по телевизору, что есть люди, которые превращают мужчину в женщину и наоборот. И что можно вывести дерево, на котором будут расти полуперсики, полусливы. А также полуяблоки и полуклубника. Этакие клублоки или яблоника. И что отрезанные пальцы и кусочки кожи можно снова пришить куда угодно и когда угодно. Она видела по телевизору крупным планом, как пришивают указательный палец. Поскольку это было снято с очень близкого расстояния, Лутье не рассмотрела, к какому месту его пришивают. Наверное, куда-нибудь, где он не слишком будет бросаться в глаза.
Значит, не ко лбу.
И не к ноге.
Птишка встала с кровати. Похлопала крылышками, чтобы совсем проснуться.
Потом вдохнула побольше воздуха и сказала:
— Дий мин бутирбрид с ирихисивым мислим.
Лутье подняла на нее глаза. Она поняла, что говорит Птишка. И ответила:
— Орохосового мосла нот. Ёсть шоколодноё посто.
Она спустилась в кухню и сделала два бутерброда с шоколадной пастой — один для Птишки, второй для самой себя. Нарезала их на маленькие квадратики: ведь у ее гостьи не было рук.
Увидев свой бутерброд, Птишка наклонилась к нему и стала брать губами кусочек за кусочком. Лутье хотела последовать ее примеру, но у нее не вышло. Всякий раз, как она ухватывала один кусочек ртом, другой прилипал к носу.
— Я хочу, чтобы ты у меня осталась, — сказала Лутье.
И закрыла окно.
13
Варре с Тине гуляли по нолям и холмам около дома. Тине попросилась пойти с Варре, потому что не хотела оставаться дома одна. Ей теперь стало ужасно трудно подолгу сидеть в четырех стенах. Там слишком сильно не хватало Птишки. Ее не было ни за столом, пи на шкафу, ни в корзинке. Ее настолько повсюду не было, что Тине все время думала об этом.
Поэтому она предпочитала ходить с Варре смотреть птиц.
Варре не возражал. Он даже разрешал ей держать его книгу и бинокль. Но смотреть в небо у них плохо получалось. Потому что горе еще слишком сильно сдавливало им головы в области лба.
Как-то раз они решили поехать в город. Там много других людей, незнакомых, и им ничего не надо рассказывать. Другие люди могут заполнить пустоту вокруг. И еще в городе можно полакомиться чем-нибудь вкусным. От вкусного горе утихает. И когда тебя гладят по головке, тоже. Наверное, когда тебя гладят но головке чем-то вкусным, горе утихает вдвойне. Но такое бывает уж очень редко.
В городе они пошли в кафе с мягкими диванчиками и теплыми ковриками на столах. Они очень долго изучали меню, ведь если ты что-то выберешь, а потом поймешь, что хотел другого, такое утешение плохо подействует.
Они выбрали мягкое-мягкое пирожное со сладким желтым соусом, которое будто таяло во рту. И еще взяли по чашке кофе с толстым слоем взбитых сливок.
Надо было следить, чтобы кусочек слоеного теста под сладким соусом держался на десертной вилочке и не падал. Чтобы соус не капал с кусочка. Чтобы от взбитых сливок не выросли белые усы. А потом надо было подобрать крошки облизанным указательным пальцем и разжевать их на еще более мелкие крошки.
— Варре, — сказала Тине.
— Что? — отозвался Варре.
— Я понимаю, что она должна была улететь, раз ее так тянуло в небо, но можно же на прощание сказать «до свидания» или «всего доброго», что-нибудь такое? «Ди свидипия», «всиви дибриви»? А она улетела, ничего не сказав.
— Да, правда, — ответил Варре. — Но, может быть, птицы об этом не знают.
— Но я же ее учила. Учила ее говорить «здравствуйте», «приятного аппетита» и «разрешите, пожалуйста, пройти». Если она должна улететь, я не моту ее удержать, но мне бы так хотелось, ах, мне бы так хотелось сказать ей на прощание «всего доброго» и «улетай, если нельзя иначе», а уже потом ее отпустить. Тогда было бы ощущение, что в конце предложения поставлена точка. А если поставлена точка, то можно начинать новое предложение. А когда нет точки, то предложение не законченное и тогда не знаешь, все думаешь и думаешь, что вот, мол, понимаешь…
— Типе, но ведь ее с нами уже давно нет!
— Так можно же ее поискать? Хотя бы ради того, чтобы сказать «счастливого пути» и «залетай к нам иногда».
— Да, но как ее искать? В каком направлении?
— Можно спросить. Наверное, кто-нибудь знает, куда можно улететь. Я читала, что в большом городе легко навести справки. В справочном бюро знают обо всем на свете. Они отовсюду получают ответы на все вопросы. Например, если ответ на твой вопрос можно найти в Китае, то его получают из Китая. В справочном бюро хранится невероятное количество справок для всех-всех людей. Наверное, нам там смогут помочь?
— Да, но тогда придется рассказать о Птишкиных крылышках, — сказал Варре. — Тогда не получится все скрывать.
— Мы скажем о них так, что нас поймут, но не будут знать наверняка, понимаешь? Должно получиться. Я ведь тоже знаю далеко не все, а понимаю совсем неплохо.
— Да, это я знаю, — сказал Варре, хотя вообще-то ничего не понял.
Тине, облизав палец, снова подобрала что-то с блюдечка. И сунула в рот. Варре видел, что это была малюсенькая мушка. Тине съела ее с аппетитом.
14
— Пойду куплю арахисовое масло, — сказала Лутье Птишке, — ведь ты его любишь. Сиди тут тихонько. Я скоро вернусь. Я буду хорошо о тебе заботиться.
И она пошла в магазин покупать арахисовое масло. Она хотела купить самую большую банку самого вкусного арахисового масла с настоящими кусочками арахиса.
Птишка осталась дома одна. Сначала она походила по полу, поискала вкусненького. Под кроватью нашла насекомых, но они были несвежие и покрыты пылью. Потом принялась порхать по комнате. Все смелее и смелее. Попыталась выпорхнуть в окно, но только ударилась о стекло. Потом стала биться о дверь, но и она была закрыта. Потом о книжный шкаф. С него попадали книжки и тетрадки. Птишка так ударилась о книжный шкаф, что поранила до крови пальчик на левой ноге. С испугу оставила на полу маленькую отметинку. Птишка очень устала и легла на кровать. У нее опять заболело левое крыло, там же, сзади и внизу.
— Пип-пип-пип, — кричала она облакам за окном.
В конце концов Лутье вернулась домой с двумя баночками арахисового масла, с виду совершенно обычными.
— Что ты тут натворила? — сказала она, взяла полотенце, стерла с пола Птишкину отметину и бросила полотенце в помойное ведро.
Потом Лутье подобрала с пола тетрадки. Среди них были тетрадки той поры, когда она еще только училась писать. В них тянулись длинные-длинные цепочки «а» и «о». Птишке было их не произнести. Наверное, чтобы хорошо уметь говорить, нужны руки. Может, поэтому многие люди так размахивают руками, когда останавливаются на улице поговорить.
В тетрадке встречались хорошо написанные «а» и «о».
Но попадались и неудачные.
Этими буквами можно было бы обозначить звуки, для которых еще не придумано букв. Например, чавкающие. Или звуки, получающиеся, когда резко вдыхаешь воздух или когда щелкаешь языком.
Лутье посмотрела в другую тетрадку. По окончании учебного года она принесла из школы все-все свои тетрадки.
В этой тетрадке было написано, что песчаные почвы — бедные. Да, в школе они проходили, что песчаные почвы — самые несчастные и что им надо посочувствовать. Но на пляже Лутье видела много песка, из которого можно строить чудесные замки. И никакие они не бедные и не несчастные. Разве что когда обрушатся. Тогда бедный песочек и правда можно пожалеть.
И вдруг Лутье услышала, что по лестнице на второй этаж поднимается ее папа.
— Скорее! — шепотом сказала она Птишке. — Прячься под кровать!
Она схватила Птишку и засунула под кровать, как сверток.
Папа вошел в комнату. Он был высокий-высокий. Еще немного, и голова его задевала бы потолок. Оп никогда не заглядывал под кровать. Для этого ему пришлось бы сложиться вчетверо.
Ужин готов, сказал папа. Макароны с мясом. И что завтра ему опять придется уехать, чтобы уладить много дел. Улаживание дел займет, наверное, около недели, сказал папа. На это время к Лутье переедет жить няня.
Папа довольно часто оставлял Лутье с няней, когда сам уезжал по делам. Няня училась в университете. Она хотела сделать карьеру. И готовила для Лутье исключительно замороженные полуфабрикаты. Накладывала полную тарелку еды и давала Лутье в руки. Лутье садилась есть перед телевизором, чего папа ей никогда не разрешал. Лутье это очень нравилось, если только по телевизору не показывали крупным планом какую-нибудь операцию с большим количеством крови. Тогда у Лутье пропадал аппетит.
15
На следующий день Варре с Тине поехали на поезде в город. Тине взяла с собой большую сумку, куда сложила вещи, которые им могли понадобиться. Например, сложенные во много раз плащи, хотя дождя уже давным-давно не было. И складные зонтики, и шляпы от солнца. В поезде Тине с Варре сидели у окна и смотрели на голубое небо. Птишки в нем не было видно.
В центре города по улицам ходили толпы людей. Прежде чем сделать шаг, Варре с Тине приходилось выискивать место, куда поставить ногу. Люди покупали одежду, и духи, и музыку, и зубную пасту. Но где покупают информацию, Варре с Тине не знали. На витринах ее не было видно.
У одной стеклянной стены они остановились. Одни люди их толкали, другие все-таки обходили. За стеклом прямо из пола росло большое дерево, прямо как в девственном лесу. А рядом с ним за компьютерами сидели женщины, над которыми висела табличка с надписью «Информация».
— Смотри, — сказал Варре, — тут написано «Информация». Это такое место, где обо всем можно спросить.
Они вошли. Пол сверкал. Женщины улыбались.
— Чем мы можем вам помочь? — спросила одна из них. Нос у нее тоже сверкал.
Варре с Тине хотели рассказать им о Птишке, но не всю правду, и не знали, как бы это сделать.
— Мы, эээ… мы ищем, — заговорила Типе. — Понимаете, бывает, что улетают, не попрощавшись.
Женщина смотрела на нее какое-то время, потом сказала:
— Если вы хотите улететь, то мы можем предложить вам целый ряд авиатуров.
— Но дело в том, что мы не знаем, в каком направлении…
— Я дам вам наши рекламные проспекты, — сказала женщина.
И положила перед Тине стопку рекламных проспектов.
— Вы можете полететь куда угодно. В Африку, в Южную Америку, в Австралию. Везде есть пляжи и море, чтобы загорать и купаться. При покупке тура вы получаете в подарок полотенце. И два проспекта с полной информацией о пляже и магазинах.
— Но нам нужна не эта информация, — попытался раскрыть рот Варре. — Мы интересуемся не самолетами.
— Тогда чем же?
— Дело вообще-то касается… — сказал Варре, — дело касается скорее птицы, чем самолета.
— Скорее даже человека, чем птицы, — добавила Тине.
— Боюсь, что тут я ничем не могу вам помочь, — решила женщина, все еще стараясь быть вежливой. Но после этих слов она начала разглядывать свои ногти.
Варре с Тине вышли на улицу.
— Мы слишком смутно им объясняли, — сказал Варре.
— Я думала, что сумею рассказать им не всю правду, — сказала Тине. — Но, когда я так рассказываю, люди ничего не понимают.
— Нам не помогут ее найти, если мы не скажем, кого надо искать. Так что, Тине, мы с тем же успехом можем прекратить поиски, вернуться домой и ждать, пока Птишка к нам сама прилетит. Прежде всего надо знать, в каком направлении вести поиски. Если она здесь побывала и кто-нибудь ее видел, то о ней наверняка написано в газете, потому что в газетах пишут о всяких необыкновенных вещах.
Например, если кто-то обнаружил странные следы.
Или сфотографировал неясный летающий объект.
Или увидел морское чудовище.