Митек удивился:
— Я думал, они едят бананы и апельсины.
— Да нет, бананы же не круглый год бывают. Обезьяны едят и молодые ветки, и насекомых, и, кстати, змеями не брезгуют. Словом, они — часть природы, и могу тебе сказать наверняка: если где-то истребить всех обезьян, там человеку станет плохо. Только не всем до этого есть дело. Крестьяне рады подзаработать, о преступниках и говорить нечего. Пойманных обезьян они перевозят контрабандой. Скажем, везут в Россию самолетом какие-нибудь фрукты. Среди ящиков с ананасами прячут десяток набитых обезьянами…
— Набитых?! — переспросил Блинков-младший. — В ананасовом ящике одной тесно будет!
— Им делают уколы. Есть одно лекарство… Название тебе знать не обязательно. Обезьянка не спит и все понимает, но при этом не может и пальцем пошевелить. Укладывают их плотно, «валетом»: головой к ногам, головой к ногам. В два, в три ряда, как дрова. А потом самолет взлетает на высоту в десять километров. В багажном отделении почти нечем дышать и мороз градусов сорок. Бывает, что у обезьян обмерзают лапки. А главное, им невыносимо страшно — и лежать без движения в темной коробке, и потом жить в неволе. Обезьяны начинают гибнуть еще в полете, а неделю-другую спустя из десяти остается в живых одна. Они умирают от ужаса. Но контрабандистов это не беспокоит. Значит, они получат не четыреста девяносто девять долларов прибыли с каждой проданной обезьянки, а четыреста девяносто, только и всего.
Блинков-младший сглотнул ком в горле. Он представил, как эти гады вынимают из ящиков покрытые шерстью маленькие тельца. Эту в помойку, эту в помойку, эту в помойку, а эта вроде дышит. Остальных — в помойку, в помойку…
— А что же вы-то?! — спросил он, чувствуя, что голос его дрожит. — Какие же вы таможенники, если не можете переловить этих гадов?!
— Почему не можем? — возразил Владимир Владимирович. — Ловим, только не всех. — Ты представляешь, сколько грузов идет через границы? Танкеры и сухогрузные суда, железнодорожные составы, самолеты, автомобили. Вместе с нужными грузами везут и контрабандных животных, и наркотики, и золото, и валюту. Если, например, моряк что-нибудь спрячет на своем судне, найти это почти невозможно. Пришлось бы разбирать все судно по винтику. Если в одной из ста банок с ананасовым компотом спрятан героин, мы не можем открывать все подряд и портить девяносто девять, чтобы найти одну! У нас нет времени даже осмотреть снаружи каждый ящик. А то самолеты проводили бы на земле недели, поезда стояли бы месяцами, а очереди машин на границах выстраивались бы на годы. Так никто не стал бы торговать с нашей страной.
— А таможня, выходит, для красоты? — съехидничал Митек, потому что возразить по делу было нечего.
— Нет, — не обиделся Владимир Владимирович. — Наркотиков мы каждый год находим тонны, а сколько другой контрабанды — и сосчитать трудно. У нас и рентген, и металлоискатели, и собаки-ищейки, и, главное, привычка замечать мелкие детали. Идет хорошо одетая дама, а туфли по полу — цок-цок-цок на весь аэропорт, как солдатские сапоги. Проверили туфельки металлоискателем, а в каблуках — золотой песок, украденный на приисках. Золото тяжелое, в каждый каблук вместилось по килограмму, вот она и цокала…
— Вы служили в аэропорту? — догадался Митек.
Владимир Владимирович молча кивнул. Было ясно, что ему не хочется рассказывать о себе.
— Был смешной случай, когда одна контрабандистка подпоясалась набрюшником с тремя маленькими живыми удавами. Их тоже накачали лекарствами, а один возьми да проснись. И зашевелился!.. Или вот еще таможенный прием. Приземлится самолет; мы спросим стюардессу, кто в полете не пил и не ел. Угощаем этого пассажира слабительным и отправляем на горшок.
Митек разинул рот:
— Зачем?!
— Затем, что это «верблюд» — их так называют сами контрабандисты. Перед вылетом они глотают полиэтиленовые шарики с наркотиком внутри — по килограмму, иногда и больше. С такой начинкой «верблюд» и чихнуть боится, а не то что попить-поесть… Нет, брат, процентов десять-пятнадцать контрабанды мы вылавливаем! — довольным голосом заключил отставной таможенник.
Сыщик не понимал, чем тут гордиться.
— А остальные девяносто спокойно едут через границу?!
— Это и есть русская рулетка, — спокойно пояснил Владимир Владимирович. — Мелкие контрабандисты попадаются не всегда сразу, но обязательно. Начинающие нервничают, а таможенники это замечают и просят раскрыть чемоданы. Но, допустим, у него крепкие нервы. Провез он контрабанду, не попался и везет снова. А таможенник смотрит отметки в его загранпаспорте: почему житель Варшавы каждый месяц летает в Лиму через Москву? Ясно, что это не туризм, а бизнес, и ясно какой: он из Лимы возит наркотики!
Владимир Владимирович счастливо улыбался. Он жил своей работой, и, конечно, ему было горько с ней расстаться…
Когда за сыщиком закрылась дверь восемьдесят третьей квартиры, он подумал, что к Делу Зеленой Мани добавилось Дело таможенника. «Я надеюсь вернуться. Жду, когда мой враг щелкнет курком в седьмой раз»… На что намекал Владимир Владимирович? Одно понятно: в прошлом у него какая-то тайна, и надо в ней разобраться, потому что он — наш человек.
Это долго объяснять словами, а почувствовать легко. Необязательно хорошо знать друг друга, необязательно любить одно и то же. Но ты видишь, что человек поступает по справедливости, и понимаешь: наш. А нашим надо помогать.
Глава VII
Переписка с Тютюней
У отставного таможенника он пробыл минут сорок. Для Ирки это не рекорд болтовни по телефону. Без особой надежды Митек зашел в свою квартиру — все равно по дороге — и, не раздеваясь, попробовал дозвониться до напарницы.
— Где ты ходишь?! — взвилась Ирка. — Почему я одна должна за всех отвечать?!
— Я вообще-то к тебе шел…
— Через Красную площадь?
— Нет, через четвертый этаж. Ир, ты будешь злиться или слушать?
— Одно другому не мешает, — остывая, буркнула Ирка. — Ладно, проехали. Кто первый докладывает?
Блинков-младший понял, что напарнице нечем похвастаться.
— Как хочешь, — сказал он. — А лучше зайди, чем телефон занимать. Поедим что-нибудь, уроки сделаем.
— Не обедал еще?! — ужаснулась Ирка. — Ладно, сейчас тебя покормлю. Что бы ты без меня делал, Митяище?!
«Да уж ложку бы до рта донес», — хотел ответить Блинков-младший, потому что не любил, когда Ирка разговаривала с ним, как с маленьким. Но напарница уже бросила трубку.
Он снял куртку и сапоги, сел за стол и включил компьютер.
Переписка по электронной почте отличается от обычной тем, что твое письмо сразу доходит по адресу. Разумеется, надо не писать от руки, а набирать письмо на клавиатуре компьютера. Можно набрать заранее и отправить письмо целиком. А можно разговаривать: ты спросил, тебе ответили. Но это «разговор» в кавычках, по переписке. Голоса ты не слышишь и можешь не знать, с кем имеешь дело.
Скажем, Орел однажды наткнулся на такое послание:
— Поцелую всех, кто решит… — И алгебраический пример, который сам Орел решил только полчаса назад!
Орлу стало интересно поцеловаться на халяву, и он отправил незнакомке ответ. Поговорили (то есть по переписывались), и незнакомка назначила ему свидание.
— Я буду в красной куртке.
— А я в спартаковском шарфике, — ответил Орел, заодно прощупывая и отношение незнакомки к любимой команде. А то ведь известно, как не любят друг друга фанаты команд-соперников. Порвали же Суворовой спартаковскую фенечку.
— Во всей Вселенной нет пока команды лучше «Спартака». Я тоже шарфик надену, — ответила незнакомка, и Орел полетел к ней через всю Москву, к метро «Варшавская». Он заранее начал влюбляться.
Приехал, а на условленном месте в красной куртке — и спартаковском шарфике стоит комод вроде Князя!!! Наверное, такой же дважды второгодник, а то зачем ему пример для восьмого класса?
Орел поскорее застегнул куртку под горло. Но комод уже заметил его шарфик и говорит:
— Братан, выручай! Сейчас одна герла притащится и будет искать пацана в спартаковских цветах. А у тебя шарфик наш. Покарауль пять минут, пока я сбегаю цветы ей куплю.
«Одна герла»! Орел как дунул от него, так и не опомнился до самого дома.
Ладно, это была ошибка. А многие в Интернете нарочно придумывают себе дурашливые роли. Женщины притворяются мужчинами, старушки девчонками.
Хозяйка (или хозяин) пропавшей зеленой мартышки оказалась одной (или одним) из таких темнил. Адрес у нее (или у него) был не простой и четкий, как у Влинкова-младшего — Bleen, а какая-то Tutunya — Тютюня.
— Женщина, — решила Ирка. — На гласные буквы кончаются женские имена: Таня, Тютюня…
— Или музыкант Гусля, как в «Незнайке», — подсказал Блинков-младший.
— Гусля — придуманное имя.
— А Данила?
Ирке нечего было возразить, и она показала сыщику язык.
— «Тютюн» по-украински табак, — не обращая внимания на выходку напарницы, сообщил Блинков-младший. — Тютюня может быть фамилией, вроде Табакова.
Так ничего и не решив, они стали делать уроки.
Время от времени Блинков-младший вызывал Тютюню. Она ответила в десятом часу вечера, и сыщик отправил свое объявление о найденной макаке подсемейства мартышковых.
— Может, моя была и макака, ее же не спросишь, — беззаботно ответила Тютюня.
Тогда сыщик стал выяснять приметы:
— Зеленая?
— Зеленая, то есть скорее желто-бурая, но спинка с прозеленью.
— Подмышки седые?
— Белые.
— А третий коренной зуб у нее не с пятью бугорками? — задал контрольный вопрос Блинков-младший.
— Привози обезьяну, вместе посчитаем.
— Я не шучу.
— Я тоже.
— Девчонка, — решила Ирка. — В гости тебя зазывает!
Блинков-младший пожал плечами.
— Мне-то что? Может, ей лет двадцать.
— Как хочешь, а я тебе не разрешаю к ней ехать!
— Я и не собирался, — ответил сыщик, стуча по клавишам:
— Какие у вас любимые духи?
— Так тебе и скажи, — отпечатала Тютюня.
Блинков-младший тоже перешел на «ты»:
— Я Дима, а ты?
— Тютюня.
— Мужчина или женщина?
— Отстань.
— Мне важно, — настаивал Митек.
— А мне нет.
— Передай фотокарточку.
— Чью?
— Обезьяны, конечно.
— У меня нет.
— Она жульница, — сказала Ирка. — Жульничица… Как будет «жулик» в женском роде?
— Жужелица, — отмахнулся Блинков-младший. — Ир, погоди, я думаю.
Нельзя было выдавать главную примету — «Ангел». Обезьянка дорогая. Раззвонишь всем, что ее хозяйка душилась «Ангелом», и что получится? Какая-нибудь мошенница попрыскается теми же духами и заберет макаку, чтобы сразу же продать. Тогда кто знает, где и когда кончатся дни Зеленой Мани! С ее характером из макаки могут чучело набить.
— Как я узнаю, что ты ее хозяйка? — спросил сыщик.
— Привози обезьяну, она меня узнает.
— Ага! Я же говорила! — обрадовалась Ирка. — Проглотила «хозяйку» — значит, девчонка!
— Или парень. Сидит и думает: «Хотели меня подловить на «хозяйку»? Фигушки!» — возразил Блинков-младший, набирая ответ Тютюне:
— Она сейчас не у меня.
— А у кого?
Ирка порылась в карманах и положила перед сыщиком бумажку с телефоном Константина Петровича Трохдрована, ветеринарного врача.
На, я у Суворовой списала. Передай Тютюне.
— А надо? — засомневался Блинков-младший. — Вдруг она не Манина хозяйка?
Тогда Маня ей физиономию расцарапает. Как Синицкой, — уточнила Ирка, хотя, кроме Синицкой, макака разукрасила еще Ломакину и Суворову.
Блинков-младший передал телефон и объяснил:
— Это ветеринар в зоопарке. Позвони ему.
— Некогда мне. Пусть он со мной свяжется, — без промедления отстукала Тютюня.
Блинков-младший удивился:
— Тебе что, не нужна макака?
— Да надоела она мне, — призналась Тютюня И отключила свой компьютер.
Из-за этой беззаботной личности расследование повисло на волоске. Продолжать розыск Маниной хозяйки? А вдруг она — Тютюня, которая только что, считай, отказалась от обезьянки? Прекратить розыск? А вдруг она — не Тютюня? Самое муторное занятие — поиски в темной комнате черной кошки, которой там нет.
Сыщик не успел обдумать это дело. Только он вышел из сети, как зазвонил телефон. Ирка подняла трубку, и лицо у нее стало кислое.
— Тебя, — она сунула трубку Блинкову-младшему.
Звонила мама Синицкой.
— Ира пропала, — сказала она.
Глава VIII
Версия недостижимого идеала
У Ирки Синицкой самые белые носовые платочки, самые отглаженные юбки, самый ровный почерк, самые твердые пятерки, да еще с плюсом, и всё, всё — самое выдающееся в классе. Словом, Недостижимый Идеал. Рядом с ней остальные чувствуют себя как будто неумытыми, невоспитанными и бестолковыми. Все равно что после «физ-ры», в потной футболке и трусах, очутиться на приеме у английской королевы. Из-за этого восьмой «Б» давно решил, что Синицкая выпендривается. На нее перестали обращать внимание.
По совести говоря, одноклассники были несправедливы к Ирке. Не выпендривается же спортсмен, когда первым прибегает к финишу. Он соревнуется и честно выигрывает. Вот и Синицкая соревновалась всегда — когда надо и когда не надо. В баскетбол играла, обводя своих игроков, как будто была одна против всех.
Она просто не умела работать в команде. Это самая истинная правда об Ирке Синицкой.
Розыски макакиной хозяйки начались с неудач.
Две газеты Синицкая проверила дома. Еще четыре, за Орла и Дэ, — в библиотеке. За последние две недели никто не давал объявления о пропавшей макаке, но это не остудило Ирку. Недостижимый Идеал победит, потому-что по-другому и быть не может!
Ирка стала просматривать газеты за месяц. Она не замечала, что за окном стемнело, не слышала, что библиотекарша предупреждает: «Читальный зал закрывается».
Начали гасить свет. Дочитывая на ходу, Ирка понесла сдавать газетную подшивку, и вдруг…
Победа! Целых три «обезьяньих» объявления: «Обезьянку», «Маленькую обезьянку» и «Симпатичную обезьянку, друга для вашего ребенка».
У Синицкой уже прыгало сердце от счастья, и тут она сообразила, что никто не станет разыскивать «друга для ВАШЕГО ребенка». Посмотрела еще раз, и оказалось, что на ходу она случайно заглянула не в ту колонку — «Продам»…
Сладкий мед победы оказался горчицей. Недостижимый Идеал чуть не разревелась. Ну почему «Продам», почему Манина хозяйка не ищет свою обезьянку?!
А МОЖЕТ, ПОТОМУ И НЕ ИЩЕТ, ЧТО ПРОДАЛА?!
Так Синицкая натолкнулась на мысль, которую упустил даже лучший сыщик из всех восьмиклассников Москвы.
Сейчас оперативная группа восьмого «Б» проверяла только две из четырех версий: или макака была похищена, или сбежала сама. Все искали объявление вроде «Пропала обезьянка, нашедшего просят вернуть за вознаграждение».
Но если Манина хозяйка продала макаку, то в тех же старых газетах могло остаться ее объявление «Продаю…».
Стоило проверить эту версию, и чем быстрее, тем лучше. Вдруг макака не нужна своей хозяйке? Тогда останется время подыскать ей новую. Не возьмут Маню в зоопарк — надо звонить цирковым дрессировщикам.
Она бегом вернулась домой, к уже просмотренным газетам, и стала искать объявления в колонках «Продам».
Продавали обезьянок гораздо чаще, чем теряли.
Аккуратность Недостижимого Идеала заставила Синицкую наклеить все объявления в тетрадку. Тут и стало видно, что «Симпатичную обезьянку, друга для вашего ребенка» с одним и тем же телефоном повторили за две недели пять раз!
Ирка не знала о контрабандистах, привозящих тропических животных из-за границы. Но пять одинаковых объявлений подсказывали, что где-то полно «друзей для вашего ребенка». Их не знают, куда девать. Наверное, объявления дает какой-нибудь зверинец.