— Правильно, это яблоня из нашего сада, — сказала Анни.
— Вполне возможно, — отозвался Визенклее. — Но это всё мелочи. Взгляните лучше на этот изумительный бассейн.
Бассейн для Пиппы и в самом деле был готов и уже до половины наполнился водой.
— Бегемоту здесь будет отлично, — сказал бывший ночной сторож и гордо обошёл вокруг большой лужи.
Потом из-за угла дома выглянул бегемот, радостно потянул носом и, промаршировав к луже, молча съехал в воду.
— Очаровательно! — захлопала в ладоши фрау Свобода.
— Что здесь происходит? — спросил вдруг сердитый голос из подвала.
— A-а, это сыновья фрау Шнурпетер, — сказал Горошек, показывая на окно подвала.
— Что здесь происходит? — повторил тот же голос, и к решётке окна протиснулись три разгневанные физиономии.
— Мы строили бассейн, — сказал папа Штенгель.
— И фонтан, — добавила мама.
— Это неслыханно! — крикнул старший сын фрау Шнурпетер. — Мы мирно играем в дурачка, и вдруг мне на голову падает фонарь! Вот, видите эту шишку?
— О, мы очень сожалеем, — сказала мама.
Намочив в воде свой носовой платок, она поспешно подошла к решётке и положила пострадавшему на голову мокрую нашлёпку. I от крепко пожал сквозь решётку руку мамы Штенгель:
— Надеюсь, этого больше не случится.
Водные игры в Плутен-Глупинге
— Сегодня в город автобус уже не идёт, — сказала мама Штенгель госпоже Свобода. — Вам придётся остаться у нас до завтра.
— Ничего, — сказала фрау Свобода. — По крайней мере я помогу вам расставить мебель.
А Визенклее потёр руки и сказал:
— Отлично, приводите в порядок комнаты, а я пока налажу водопровод.
Мама Штенгель чуть слышно застонала. Она сомневалась, что Визенклее это дело удастся. Только Горошек и Анни всё ещё верили в бывшего ночного сторожа.
— Вот увидишь, водопровод будет первый сорт, — сказал Горошек, — ведь бассейн-то получился замечательный.
— А фонтан? — льстиво подхватила Анни. — Не правда ли, господин Визенклее, вы сделаете водопровод так, что он не повредит фонтану?
Визенклее смело огляделся вокруг.
— Конечно. Я проложу новые трубы в десяти метрах от фонтана. Кое-что придётся заменить и в доме. Старые трубы наверняка уже проржавели.
Папа Штенгель задумчиво рассматривал глубокие следы, оставленные бегемотом. Потом он поглядел на крышу и сказал:
— Пойду попрошу у фрау Шнурпетер лестницу. Ведь не может же дерево расти на крыше.
Сунув руки в карманы, отец медленно пошёл к дому соседки.
— Папочка! — крикнула Анни и хотела догнать отца, чтобы сказать ему что-нибудь ласковое. Она чувствовала, что он расстроен.
Но отец уже позвонил и исчез в прихожей.
Мама Штенгель и фрау Свобода принялись за уборку. Они расставляли мебель, вбивали гвозди для картин и раскатывали ковры. Тем временем брат и сестра до блеска протёрли окна.
Визенклее не было ни видно, ни слышно. Он с головой ушёл в строительство нового водопровода. Только закончив работу в саду, он появился со своими инструментами на кухне и с видом знатока простукал все стены.
— Так, — сказал он потом, — а теперь оставьте меня одного. Чтобы подключить новые трубы, зрители мне не нужны.
— Как вам угодно, — сказала мама Штенгель и уже в дверях добавила: — Это очень мило с вашей стороны, господин Визенклее. Вы — добросовестный человек.
Но Визенклее не слыхал её слов. Он долбил долотом большую дыру в стене и при этом насвистывал песенку.
Тем временем папа Штенгель снял с крыши яблоню и посадил её в углу сада. Теперь он разглядывал деревце, с которого сорвало почти все листья.
— Они ещё вырастут, — попыталась утешить отца Анни, осторожно прижимаясь к нему. — А как ты себя чувствуешь?
Отец погладил её по голове:
— Всё в порядке, Анни. Только я думаю, чем мы будем кормить бегемота.
— Макаронами, — сказала Анни. — Они ведь не очень дорогие.
— Лучше бы фрау Свобода подарила нам канарейку… — вздохнул отец. — Канарейка съест одну макаронину в день, а бегемот, наверное, десять тысяч?
— Это мы сейчас проверим, — сказала Анни.
Дома она достала из чемодана свою розовую копилку и отправилась к молочнику:
— Пожалуйста, на все деньги макарон. Только самых дешёвых.
Молочник пересчитал горку мелочи и положил на прилавок девять пакетов.
— Будете есть с маком или с тёртыми орехами? — поинтересовался он.
— Это не нам, — ответила Анни. — Мы кормим макаронами наших зверей.
— Так-так, — сказал молочник и озабоченно покачал головой. — Тогда для вас вот это. Денег не нужно. — И он положил перед Анни головку тминного сыра.
Анни сердечно поблагодарила его за сыр и за корзину, которую он ей одолжил. Без корзины она бы не донесла свои пакеты.
Подходя к дому, Анни услыхала голос Визенклее:
— Оля-ля! Можете входить, всё, уже управился!
Вся семья Штенгель протиснулась в кухню и с опаской уставилась на свежие следы строительства. Фрау Свобода, заглянув в окно кухни, крикнула:
— Чего же вы ждёте? Откройте кран!
Мама Штенгель отвернула кран, но вода почему-то не потекла. Заглянув одним глазом в отверстие крана, мама сказала:
— К сожалению, я не вижу ни одной капли!
— Наверное, труба засорилась, — сказал Визенклее. — При работе в неё мог попасть осколок кирпича.
— Во всяком случае, воды нет, — сказала мама Штенгель. — Пойду наберу у фонтана.
— Хорошо, что он под боком, — сказал Горошек и, взяв у матери чайник, выбежал в сад.
Когда он вернулся, мама Штенгель зажгла спичку, поднесла её к горелке газовой плиты и повернула кран. И тут из всех отверстий горелки ударили водяные струи. Описав в воздухе крутые дуги, они дождём зашлёпали по полу.
— Батюшки мои! — закричала мама Штенгель.
Папа Штенгель и дети испуганно прижались к стене и буквально онемели. Фрау Свобода крепко зажмурилась, а господин Визенклее занялся шнурками своих ботинок. Только когда папа Штенгель пришёл в себя, бывший ночной сторож поднял голову и сказал:
— Непостижимо! Откуда в вашей плите столько воды? Ведь я подключал трубы абсолютно правильно!
Мама Штенгель, обмотав половую щётку тряпкой, вытирала пол. Глаза её сверкали гневом.
— Для меня это загадка, — сказал Визенклее.
Мама Штенгель мрачно посмотрела на него:
— Для меня загадки нет. Любопытно только, как вы всё это исправите!
— Над этим я должен вначале подумать, — пробормотал Визенклее.
Рыцарь Визенклее
— Не о чем вам думать! — крикнула в окно фрау Свобода. — Я уже знаю выход. Фрау Штенгель будет готовить в вашем доме, пока вы здесь не наведёте порядка. Или у вас нет газовой плиты, господин Визенклее?
— Плита-то есть, — отвечал бывший ночной сторож. — Только она сломалась ещё год назад.
— Так вы никогда не едите горячего? — строго спросила фрау Свобода.
— Большей частью я питаюсь бутербродами. Но иногда ем овощной суп, иногда яичницу, а бывает, и бобы с салом.
— И всё это вы готовите на сломанной плите? — допытывалась фрау Свобода, нетерпеливо барабаня по подоконнику.
— Нет, я варю в прачечной. Там есть печка.
— Вот и прекрасно. А пока всю посуду и продукты мы перенесём в вашу прачечную.
Господин Визенклее проглотил слюну.
— Я пойду сначала один, — печально сказал он. — Печка доверху полна золы, и, кроме того, я там два месяца не прибирался.
— Мы пойдём вместе и поможем вам, — объявил Горошек.
Анни радостно добавила:
— Прихватим заодно и корзину с макаронами.
Маленьким Штенгелям было очень любопытно посмотреть, как выглядит дом Визенклее. Наверное, там найдётся немало интересных вещей. И в самом деле, таинственное началось уже в прихожей. Они увидели большой манекен, до пояса одетый в рыцарские доспехи. Эти доспехи могли бы на кого угодно нагнать страху, если бы рыцарь не был так смешон. Поверх его шлема Визенклее нахлобучил чёрную фетровую и жёлтую соломенную шляпы, а также серую спортивную кепку. На железных руках рыцаря висели зонтики, трости и разные садовые инструменты.
— У вас просто чудесно! — сказал Горошек.
— Как в сказке, — подтвердила Анни.
После этого дети поставили на пол корзину и стали разглядывать стены. Повсюду из стен торчали гвозди, а на гвоздях висели сотни всяких мелочей: ржавые ключи, зажигалки, штопоры, очки, расчёски, поводки для собак и пуговицы от пальто.
Визенклее гордо описал рукой полукруг:
— Всё это я нашёл, когда работал ночным сторожем!
— Не может быть! — восхитилась Анни, — И рыцаря тоже?
— Рыцари на улице не валяются, — сказал Горошек.
— Совершенно верно, — сказал Визенклее. — Рыцарь уже стоял здесь, когда я переехал. Видимо, его забыли прежние хозяева. Честно говоря, он мне не особенно нравится.
— Что вы, он удивительный! — сказала Анни. — Пожалуйста, наденьте его костюм. Мне кажется, он подойдёт вам.
— Да-да, примерьте его, — сказал Горошек.
— Ну, что это вам пришло в голову, — слабо защищался Визенклее. Но видно было, что он польщён.
— Пожалуйста, сделайте это для нас, — тихо сказала Анни.
Визенклее скромно посмотрел на носки своих ботинок и, вздохнув, сказал:
— Ну что ж, если вам непременно хочется…
Прошло довольно много времени, прежде чем Визенклее удалось напялить на себя кольчугу, наплечники и железные перчатки. Горошек надел ему на голову ещё и шлем и приоткрыл забрало.
— Вам хватает воздуха? — спросил он заботливо.
— Да, — ответил Визенклее и чихнул. — Только в шлеме очень много пыли. Ну, а как я вообще выгляжу?
Анни сняла со стены осколок зеркала и подняла ого на уровне забрала:
— Вы видите себя?
Господин Визенклее снова чихнул и сказал:
— Вижу кусок жести и больше ничего. Как вы считаете, идут мне доспехи?
— Вы просто великолепны! — сказала Анни, умолчав о полосатых брюках, голубых носках и ботинках господина Визенклее.
А Горошек заметил напрямик:
— Мне нравится только верхняя половина.
В этот момент фрау Свобода открыла дверь. За нею стояли и Штенгели. Увидев полу рыцаря, они разом вскричали:
— Батюшки мои!
А фрау Свобода, которая несла тарелки и стеклянную солонку, поскорее прислонилась к стене.
— Постыдились бы, господин Визенклее, — сказала мама Штенгель. — Вместо того, чтобы почистить печь, вы нас вздумали пугать.
— Это неуважение, — сказал папа Штенгель.
— Я сейчас иду, — сказал оскорблённый Визенклее. — Мне очень жаль, что вы…
Тут забрало внезапно захлопнулось, и Штенгели больше ничего не смогли разобрать.
— Пожалуйста, проходите, — сказал Горошек. — Мы должны помочь господину Визенклее раздеться. И не ругайте его. Он это сделал для нас.
— Да! — крикнула Анни. — Только для нас! А сколько он пыли проглотил!
Визенклее со скрежетом поднял свою железную Руку, приоткрыл забрало и трижды чихнул.
— Будьте здоровы! — сказали все и гуськом отправились в прачечную.
Разговор в темноте
В прачечной нельзя было сделать и шага, чтобы не споткнуться. Здесь валялись пустые цветочные горшки, печные трубы, еловые лапы, сухие ветки, газеты и каштаны.
— Хозяйство! — сказала фрау Свобода.
А мама Штенгель заметила:
— Прежде чем готовить, нужно всё прибрать.
Папа Штенгель уселся на перевёрнутое корыто, вытянул ноги и сказал:
— Если бы я не был так голоден!
— Собственно, мы все проголодались, — возразили фрау Свобода и мама Штенгель.
Они быстро вычистили печь, набили её бумагой и дровами и разожгли огонь. Через некоторое время чайник начал посвистывать.
Потом в прачечную пришли Визенклее, Горошек и Анни. Дети поставили корзину с макаронами возле большого котла и молча уселись на корыто рядом с отцом. Визенклее тем временем подобрал газеты, и еловые лапы и сунул под котёл.
— В обыкновенной посуде столько макарон не сваришь. Они либо слипнутся, либо пригорят, — сказал он.
Мама Штенгель, которая намазывала масло и печёночный паштет на толстые ломти хлеба, кивнула.
— Да, господин Визенклее. Кстати, мы будем очень рады, если вы в виде исключения возьмётесь сегодня сварить макароны.
— С удовольствием, — ответил Визенклее и, бросив в котёл несколько пригоршней соли, прикрыл его крышкой. — Можете на меня положиться, дорогая фрау Штенгель. В чём, в чём, а уж в макаронах, я кое-что смыслю.
Визенклее сказал правду. Он знал в точности, когда макароны нужно помешивать и когда снимать.
Всё семейство смотрело, как Визенклее вылавливает из котла ароматные макароны и наполняет ими корыто. Семейство осталось довольно работой Визенклее. Только фрау Свобода хмуро заметила:
— Зачем вы сварили все девять пакетов? Я думаю, хватило бы и пяти.
— Конечно, — сказала мама Штенгель. — Такую порцию не съест даже бегемот.
— Тогда поедим макарон и мы, — радостно сказала Анни.
— Но только сейчас, — вставил Горошек, — пока бегемот не сунул в корыто своё рыло.
Мама Штенгель раздала всем вилки, и каждый, кто хотел, съел маленькую горку макарон из общей огромной горы.
— Мне кажется, бегемот уже орёт. Нужно отнести ему ужин.
Пиппа вылез из своего бассейна и ждал возле изгороди. Как только Визенклее, Горошек и папа Штенгель опустили корыто на землю, Пиппа с топотом ринулся к макаронам.
В несколько минут он очистил корыто до блеска и разочарованно стал соваться во все углы посудины.
Визенклее взглянул на фрау Свобода и улыбнулся:
— Вы всё ещё считаете, что девять пакетов слишком много?
— Ах, — сказала фрау Свобода, — купанье на свежем воздухе любого сделает голодным! Во всяком случае, у меня он ел намного меньше.
Папа Штенгель засунул руки в карманы. Лицо его было серьёзно. Потом он сказал:
— Самое лучшее, дети, это пойти спать.
— Если хотите, я сыграю вам пару песенок на губной гармонике, — предложил Визенклее.
— В другой раз, — ответил папа Штенгель, покачав головой. — Сегодня мне не хочется музыки. Спокойной ночи, господин Визенклее.
— Спасибо. — И, попрощавшись, Визенклее отправился домой.
Позднее, когда уже стемнело, семейство Штенгелей услышало колыбельную. Наверное, бывший ночной сторож снова сидел на балконе и играл.
Горошек и Анни лежали в постелях, в своей комнате.
— Эй, Горошек, — шепнула Анни. — Я слышала разговор между родителями и тётей Митци. Они немного поспорили.
— То есть?
— А вот, представь себе, папа говорит тёте Митци, что она должна попробовать обменять бегемота. На какого-нибудь маленького зверя. А тётя Митци обиделась. Что это, говорит, за новая мода обменивать бегемотов! А мама на это говорит: лучше бы у неё не было никаких зверей, лучше бы тётя Митци привезла ей электрическую кофейную мельницу или две плитки шоколада для нас с тобой.
— Но ведь бегемот нам совсем не мешает, — пробурчал Горошек.
Анни села в своей постели.
— Да, но ему нужно слишком много корма! Мышке, змее и кошкам идёт куда меньше.
— Ну да, — сказал Горошек. — В конце концов, мы тоже должны что-то есть. Как ты думаешь, чем мы будем кормиться завтра?
— На завтра у меня есть сыр, — успокоила Анни брата. — А знаешь что, Горошек? Мы с тобой пойдём просить милостыню!
— Дурацкая затея, — сказал Горошек.
— Тогда я пойду одна!
— Вот смех-то!
— Ты трус! — сказала Анни. — Ты ничего не хочешь делать! И бедные звери, и мы сами погибнем!
Горошек молчал.
Анни встала, на цыпочках подошла к постели Горошека и стала искать голову брата. Но Горошек спрятал голову под одеяло.
— Ага, прячешься! — сказала она и, сдёрнув одеяло, зашипела в самое ухо брата: — Трус-с!
Но, коснувшись рукой щеки Горошека, она почувствовала что-то мокрое.
— Ты плачешь?
— Да… — всхлипнул Горошек. — Ты меня оскорбляешь, а у меня столько забот с этим бегемотом.
Анни присела на кровать брата и некоторое время молчала. Потом она сказала:
— Не сердись, Горошек. Мы больше никогда не будем ссориться. Хорошо?