И Витя понял, что все эти лица, золоченые одежды, сияния вокруг голов нарисовал великий художник. Но кто он? Как его зовут?
«Вот бы куда Зою, — подумал Витя. — Посмотреть эти картины».
Тихо, гулко было в церкви. Солнце уже, видно, зашло. Розовый свет струился в окна. А боги и ангелы все смотрели на Витю, появилось ощущение, что, кроме них, кто-то еще присутствует в церкви…
Вовка тоже глазел по сторонам, но без всякого интереса.
— А я думал, ты испугаешься, — разочарованно сказал он. — Там, наверху, где-то сова живет. Или филин. Только разве долезешь туда.
— Зачем? — спросил Витя.
— Как зачем? Гнездо разорить. Хищная ведь птица.
— Злой ты, Вовка, — сказал Витя. И мальчики обиделись друг на друга.
И в этот момент за своими спинами они услышали шорох.
Витя увидел, как округлились глаза у Вовки, почувствовал: волосы на затылке встали дыбом.
Разом, как по команде, оглянулись — в нише, уже заполненной дымчатыми сумерками, стоял человек. Нет, смутная фигура. У Вити как-то все сдвинулось перед глазами.
— О-о-о! А-а-а! — заорало вокруг.
Витя и Вовка даже не поняли, что это они вопят одновременно. Все дальнейшее произошло молниеносно.
Потом мальчики даже не могли вспомнить, как очутились снаружи.
Кусты бузины — по лицу. Свист ветра. Увидел Витя — ласточки летают вокруг церкви. Услышал — попискивают. Впереди — Вовкина спина. Ноги сами несут, тело валится вперед, в глазах рябь, не хватает воздуха. Вовка дышит, как загнанная лошадь.
Остановились только у первого плетня. Церковь далеко на холме. В розовом небе отпечатан ее черный силуэт. Бухает кровь в висках, все лицо мокрое от пота.
Тихо. Березка шелестит листьями у обочины дороги. Женщина идет с тяжелой корзиной, кренясь набок. Стук топора. Тянет дымком. Слышно — ветер приносит: лопочет радио на столбе возле правления колхоза. Как мирно, как хорошо! Мальчики посмотрели друг на друга.
— Видел? — прошептал Вовка.
— Привидение? — прошептал Витя.
— Какое привидение! — замахал руками Вовка. — Это же тот… Ну, с транзистором! Он же в руках черные очки вертел!
— Что? — разинул рот Витя.
— То самое!
«А я ничего не заметил, — с отчаянием подумал Витя. — Трус паршивый».
— Что же делать, Вовка?
— Побежали в правление!
По тропинке — ураганное шлепанье ног.
Вскоре вся деревня видела, как к церкви промчался «газик».
Но очень немногие знали, что в «газике», кроме шофера и двух веселых мужчин, сидят Вовка и Витя.
Мальчики наотрез отказались первыми лезть в лазейку. Сначала в церковь проникли мужчины, и только за ними ребята.
В церкви было уже темно, и мужчины включили фонарики.
Конечно, никого не оказалось.
— Не померещилось, молодцы? — спросил один из мужчин, которого звали Петром Семеновичем.
Ни Витя, ни Вовка не успели ответить — из угла церкви послышался голос второго мужчины («Зовите меня дядей Колей», — сказал он ребятам еще в «газике»):
— Петр! Скорей сюда!
Под ветошью были спрятаны три приемника «Урал» и связка плащей.
— Я так и думал, — задумчиво сказал Петр Семенович. — На легковой они. Двумя рейсами вывезли. Сюда, в церковь. А отсюда — дальше. Первую партию, видно, сразу успели. А вот эту ночью собирались.
— Ребята спугнули, — сказал дядя Коля.
— Ребята спугнули… — Петр Семенович потер лоб рукой. — Только зачем он сюда пришел? Не сторожить же! Значит, где-то близко была машина! Ребята, машины поблизости не видели? Какой-нибудь легковушки?
— Нет, — сказал Вовка.
— Нет… — повторил Витя.
Вылезли из церкви. Уже был вечер; в небе замигали первые звезды.
— Ищейку вызвать? — спросил дядя Коля.
— Посмотри на небо, — сказал Петр Семенович.
Мальчики тоже посмотрели — с востока надвигалась темная тяжелая туча с фиолетовыми краями; она уже захватила полнеба.
— Сейчас польет, — вздохнул Петр Семенович. — Интересно, проскочили они или нет?
— На всех постах проверяют, — сказал дядя Коля.
— На всех постах… Нет, не такие они дураки. Где-то отсиживаются. Но где? — Петр Семенович опять потер лоб; видно, у него была такая привычка. — Ладно. Давай погрузим вещи и — поехали. Будем думать, что делать дальше. А вам, ребята, спасибо.
«Сказать, что ли: «Служу Советскому Союзу!»? — подумал Витя. Но постеснялся.
Когда подъезжали к деревне, по крыше «газика» застучали первые капли дождя.
А через час уже вся Жемчужина знала о происшедшем. Мама заволновалась:
— Его могли убить! Больше не смей никуда ходить без разрешения.
Витя насупился, а папа сказал:
— Напрасно ты, Лида. Он уже взрослый парень.
Они еще немного поговорили в своей комнате, но о чем, — Витя не слышал. Он лежал на своей раскладушке и заново переживал последние события.
За темными стеклами веранды монотонно шумел дождь.
15. Витя думает о жизни
Несколько дней была неустойчивая погода: то дождь, то солнце. Плыли по небу тяжелые лохматые облака; дул сильный ветер, и Птаха становилась рябой, серой, в лозняке плескалась мелкая волна. Все было мокрым, свежим, а если из-за туч выглядывало солнце, мир сверкал и казался новым.
Витя и Вовка бегали к дедушке Игнату, ремонтировали свою лодку, о которой, конечно, никто не знал; это была тайна мальчиков. Часто Витя приходил домой с темными от дегтя руками, и мама недоумевала:
— Где ты перемазался?
А папа заскучал по своей работе. Он ничего не говорил, но было видно: сидит хмурый, задумчивый. Или начнет что-то чертить на листке бумаги. Однажды сказал, вздохнув:
— Зарежет без меня Савельев второй вариант. Мама привычно возмутилась:
— Ты можешь отдыхать, как все нормальные люди?
Папа, видно, не мог отдыхать, как все нормальные люди, и поэтому промолчал.
Из-за дождя приходилось часто сидеть дома.
Витя открывал дверь террасы и смотрел, как дождевые капли стучат по листьям, и листья вздрагивают, отряхиваются. Все мокрое кругом — деревья, трава, крыши. А от Птахи прилетает легкий звон — это дождь шумит по воде. Сильно пахнет мокрой землей и дымом — он не улетает в небо, а стелется понизу. На лужах надуваются пузыри и тут же лопаются. Надуваются и лопаются. И так без конца. По двору ходят мокрые куры — им, наверно, приятно гулять под теплым дождем.
Вите нравится сидеть на террасе, когда идет дождь, слушать его спокойный шум, и думать обо всем на свете.
Между прочим, Витя под шорох дождя сочинил стих. Вот он:
Небо туманное, дали пустынные.
Ветер все дует и дует в трубу.
Скучно в такие денечки дождливые
Дома сидеть одному.
Ветер, правда, в трубу не очень дует. Это Витя так, для красоты придумал. Стих он послал Зое. Написал ей письмо и в конверт вложил листок со стихом.
В эти дни Витя сдружился с бабушкой Нюрой. Его заинтересовала корова Зорька. Бабушка Нюра разрешала Вите приходить на дойку. И он приходит каждый вечер.
Зорька стоит в сарае, где полутемно, пахнет теплым навозом и сеном, а на шестах, вверху, сидят куры и рыжий голенастый петух; они тихо переговариваются и сердито поглядывают вниз. Зорька большая, черная, с белым пятном на лбу; она спокойно, мерно дышит, бока ее вздымаются она жует жвачку и смотрит на Витю фиолетовыми туманными глазами, в которых отражаются открытая дверь, небо, деревья.
Приходит бабушка Нюра, говорит ласково:
— Сейчас, Зоренька, сейчас, моя ягодка.
И корова в ответ тихо мычит. Вите кажется, что она все понимает. Бабушка Нюра садится на маленькую скамейку, подставляет под вымя ведро и начинает доить.
Цвирк! Цвирк! — стучит молоко в алюминиевые стенки подойника. Молоко пенится, над ним плывет легкий парок, а Зорька переступает с ноги на ногу, иногда смотрит на бабушку Нюру, мычит протяжно, и с ее мягких губ нитями тянется клейкая слюна.
— Звездочка ты моя, — приговаривает бабушка Нюра, — кормилица. Еще немного постой, красавица писаная.
В дневнике Витя сделал такую запись:
«Я об этом никогда не думал раньше. Пил себе молоко из бутылок и все. И не размышлял об этой удивительной тайне природы. Ведь как интересно! Поела корова травы, воды попила и, пожалуйста! — в ее большом организме образуется молоко, собирается в вымя. Это же настоящее чудо! Обязательно достану книгу про коров и все узнаю про их жизнь».
В эти дождливые дни Витя часто видел бабушку Нюру. Постоянно она что-нибудь делает: то в огороде копается, то в саду ветки собирает в кучу или подрезает что-то, то сарай чистит, то возится у печки. Ни разу Витя не видел ее без дела.
Только вечером бабушка Нюра садится на лавку у окна и смотрит на фотографию сыновей — оба они сняты вместе, еще совсем маленькими. Фотография старая, выцветшая, в деревянной рамке. Смотрит на сыновей бабушка Нюра, тихо улыбается, шевелятся ее губы — что-то шепчет. А что — разобрать невозможно.
Сердце Вити наполняется жалостью.
«Неужели все старые люди были молодыми, — смятенно думает он. — Были мальчиками и девочками, как мы. Играли, бегали. И наоборот. Зоя, например, превратится постепенно в старуху? Согнется, высохнет, станет шамкать беззубым ртом? И моя мама… И я? Как страшно…»
Вечером, прислушиваясь к далеким гудкам катера на Птахе, Витя записывает в дневнике:
«10 июня.
Я часто думаю: как мало я еще знаю о людях, которые живут в нашей стране. Пока мы не приехали в Жемчужину, я даже не предполагал, что есть на свете тетя Нина, Вовкина мать, бабушка Нюра. Мне казалось, что все люди похожи на моих родителей и живут, как мы».
Теперь часто приходил к Вите Вовка. Мальчики играли в шашки или тайком обсуждали предстоящее путешествие на лодке.
Однажды с Вовкой пришла длинноногая девочка в коротеньком платье. Она осталась в дверях, застеснялась, опустила голову. Девочка показалась Вите некрасивой: лицо скуластое, глаза будто выгорели на солнце, рот большой, а волосы редкие, гладко причесанные.
— Познакомьтесь, — солидно сказал Вовка. — Моя двоюродная сестра. Тоже в седьмой перешла.
— Катя. — Девочка протянула Вите загорелую руку, посмотрела на него открыто, смело, лукаво. И улыбнулась. И от улыбки лицо ее стало светлым и очень привлекательным. — Мне о тебе Вовка говорил. Правда, что твой Альт умеет все в зубах таскать?
— Правда, — сказал Витя, пожал тонкую Катину руку и вдруг смутился, даже краснеть начал.
«Чего это я?» — с ужасом подумал Витя и, чтобы как-то исправить положение, сказал:
— Давайте в подкидного дурачка играть. Я сейчас. — И Витя, весь красный, выскочил в комнату — за картами.
Там он отдышался, пришел в себя, поправил перед зеркалом свою челку. На террасе хихикнула Катя.
«Надо мной, что ли?» — с тоской подумал Витя.
Играли в подкидного дурачка, и как раз выглянуло солнышко.
— Айда на Птаху! — вскочил Вовка. — Сейчас водичка — как в бане.
Ребята побежали купаться.
Река ослепительно сияла. Над самой водой, пронзительно, радостно попискивая, летали стрижи.
Долго плавали, кувыркались в теплой воде, потом уставшие, тяжело дыша, упали на еще влажный после дождя песок.
Высоко в небе тянул за собой белую паутинку реактивный самолет, похожий на прозрачную букашку.
Катя долго, прищурившись, смотрела на него и сказала мечтательно:
— Хотела б я сейчас на нем оказаться.
— Зачем? — без интереса спросил Вовка.
— Чтобы на Рио-де-Жанейро посмотреть. Есть такой город необычайный. — Катя вздохнула. — Я в книжке прочитала. Витя так и обомлел:
— Катя! Так не увидать с самолета Рио-де-Жанейро! Хоть он и высоко, самолет, а земля-то в миллион раз больше. Не может быть видно. С него, если хочешь знать, и Москву не видно.
Катя всплеснула руками:
— Это с такой высоты! И чтобы Москвы не было видно? Ну и чудак ты, Витя! Все с него видно, с самолета. Вон он куда в поднебесье забрался.
Самолет уже исчез, только белый след остался в небе, и гаснущий звук его моторов долетел на берег Птахи.
— Ты пойми! — начал объяснять Витя. — По отношению к земле…
Но Катя ничего и слушать не хотела:
— Ой, лучше не смеши! Знаю я точно — все огромные города оттуда, с неба видать — и Москву, и Ленинград, и Париж, и, конечно же, Рио-де-Жанейро!
Посмотрел Витя на Катю и понял, что переубеждать ее невозможно: щеки пылают, в глазах — огонь. Будто она была там, в самолете, и все видела. Все, что хотела!
— Ну и скучные у вас разговоры, — сказал Вовка. — Пойду лучше искупаюсь. — И он зашагал к воде — худой, загорелый, сонный.
А Вите совсем не было скучно. Если уж говорить правду, он завидовал Кате. Ему тоже очень хотелось верить, что с самолета можно увидеть все большие города — и Ленинград, и Париж, и Нью-Йорк… Вечером Витя раскрыл дневник:
«12 июня.
Катя очень хорошая девочка».
Витя задумался и написал дальше:
«За нее хочется заступаться, как за Зою. Катя фантазерка.
А воров еще не поймали. Петр Семенович и дядя Коля часто приезжают на своем «газике», потом опять уезжают. Говорят, в какой-то деревне обокрали продовольственный киоск. Может быть, те же воры? Парень в полосатых плавках и темных очках?
Жить очень интересно».
16. Ночная рыбалка
Опять пришли ясные тихие дни. Только иногда на горизонте появлялись нагромождения туч, но они скоро исчезали, будто пугались чего-то. А ночи были черные, с редкими далекими звездами; выпадали обильные росы; в поле, за огородами, перекликались перепела:
— Спать пора! Спать пора!
Вот тогда Катя и придумала ночную рыбалку.
— Вовк, помнишь, — говорила она, — как в прошлом году. Костер жечь будем, может, раки на огонь вылезут.
Это же здорово! Ночная рыбалка. Витя никогда не ловил рыбу ночью. Если уж честно, то он вообще не рыбачил ни разу в жизни.
Но тут возникло непредвиденное обстоятельство — мама.
— Ни в коем случае, — сказала она. — На всю ночь, одного? «А что будет, когда она узнает про путешествие?» — подумал Витя и совсем расстроился. На помощь пришел папа:
— Другие ребята ходят, и ничего с ними не случается.
— Другие — пусть, он — нет, — твердо сказала мама.
— Почему? — спросил папа, и по голосу Витя понял, что он начинает сердиться. — Ты хочешь своего единственного ребенка… — Папа усмехнулся, — поставить в особые, привилегированные условия?
Ребенок, то есть Витя, в этот момент подумал, что папа у него молодец.
— Ты хочешь, чтобы у нас выросло комнатное растение? — продолжал папа атаку.
— Он там простудится, — уже не очень уверенно сказала мама.
— Мы будем жечь костер, — вступил в разговор Витя.
— Тебя не спрашивают! — крикнула мама.
— Ну зачем же так, Лида? — грустно улыбнулся папа. А Витя на всякий случай сказал:
— Я надену старый ватник.
— Вот видишь, — сказал папа, — он наденет старый ватник, и ему будет тепло.
— Даже жарко, — сказал Витя.
И мама сдалась: она молча ушла, тем самым признав свое поражение.
Весь день готовились к рыбалке: налаживали удочки, копали червей. Взяли с собой ватники, спички. Катя ведала едой и набила всякими припасами корзину.
Уже село солнце, когда ребята пошли к реке.
— Я место знаю — рыба пустые крючки хватает, — сказал Вовка. — Там омуток образовался. Кать, знаешь?
— Угу, — сказала Катя. — Где на берегу пень вывороченный, и похож он на старика с бородищей. Да? А один сук, как нос.
Ребята шли по тропинке через луга; трава была высокая, вся в росе, слабо пахло полевыми цветами, и сквозь самые длинные стебельки, которые качались над травой, виднелось розовое от заката небо на горизонте; и все кругом было немного розовое: луга, воздух, облака в темном небе над головой, лицо Кати, которая шла впереди. В травах покрикивали какие-то птицы; от деревни слышались петухи, и лаяли собаки.