— Вон, вон, вон, где вороны, — сказал Цзеба. — С-ско-рей, они его съедят!
Тут все увидели черных воронов, которые то взлетали, то опускались на невидимую добычу. Врачи и заклинатели, спотыкаясь и путаясь в сухой траве, побежали к этому месту, второпях выпустив веревку. А Цзеба от неожиданного толчка упал и закатился под кустик, нырнул под второй и скрылся за третьим. Здесь, закусив зубами губы, с лицом напряженным и сосредоточенным, он снова потер живот кистями рук, и — о! — веревка лопнула, наконец перетершись о медную пряжку пояса.
Цзеба потянулся, чтобы размять застывшее тело, и взмахнул руками, будто собрался взлететь.
Вдруг земля ушла у него из-под ног, и он исчез, словно растворился в голубом воздухе. И, если бы кто вздумал ворошить обломанные ветви и комья земли на месте свежей осыпи, не нашел бы он ни заики, ни дурачка, ни Цзеба. Ничего этого уже не было на свете. Но пусть читатель не плачет. Не пройдет и двух — трех глав, как он снова встретит знакомое лицо.
Рот мой один и сердце одно.
Мое слово крепче закона.
Я смело спущусь на морское дно
Щекотать чешуйки дракона.
Так, напившись, он пел, а навеселившись, плакал на плече Гао Цзян-ли.
У людей сердца замирали, когда они слушали его песни, и они с радостью платили за вино, которое он пил, и мясо, которое он ел, и слава Цзин Кэ все росла и наконец достигла ушей наследника Даня.
Честному человеку нелегко переступить через порог княжеского дворца, но вздорные слухи просачиваются сквозь стены, проникают в закрытые покои, проползают мимо стражи, передаются устами слуг, и таким образом наследник Дань узнал о храбрости и учености Цзин Кэ.
«Это тот человек, который мне нужен», — подумал он и послал за ним.
Цзин Кэ, думая, что его призвали за советом, смело переступил через высокий порог личных покоев наследника, поклонился и громким голосом, по правилам, назвал свое имя. Тут же им овладело сомнение, не затем ли его позвали, чтобы выгнать из страны, как уже раньше с ним случалось. Продолжая кланяться, он сзади нащупывал ногой порог, чтобы незаметно отступить, но, подняв глаза, увидел, что наследник, сидя на циновке, машет ему рукой, чтобы он подошел поближе. Цзин Кэ расправил могучие плечи и торжественно ступил два шага. Но, вновь засомневавшись, отступил было и, вновь набравшись духу, шагнул вперед и так то приближался, то останавливался, пока не очутился рядом с наследником.
— Вы тот самый Цзин Кэ, чьей славой полна Поднебесная? — спросил наследник Дань, удивленно глядя на его странные движения.
— Тот самый, — ответил Цзин Кэ, приосанившись.
— В таком случае, прошу вас присесть, — сказал наследник.
И Цзин Кэ расправил полы халата и сел на циновку, упершись кулаками в колени.
— Видно, небо сжалилось над Янь, что привело сюда такого храбреца и отчаянного человека, о каких говорят, что все тело у них из желчи, — сказал наследник. — Про вас ходят слухи, что вы не побоитесь спуститься на дно моря за драконом и взобраться на гору за тигром. Я хотел бы, чтобы вы исполнили мое заветное желание.
— Почтительно принимаю повеление, — сказал Цзин Кэ, хоть и не знал, о чем шла речь.
Тогда наследник воскликнул:
— Небо обрушивается, и земля проваливается, и вся Поднебесная кипит, как котел! Янь и Цинь не могут существовать рядом, а меж тем Цинь завоевывает одно государство за другим и скоро приблизится к нашим границам. Где же искать спасение? Подумайте об этом, прошу!
В ответ Цзин Кэ долго молчал, а потом проговорил:
— Я человек неразумный, не отличу черное от белого, не увижу снега среди светлого дня, а попросту говоря — не пойму ваших слов.
— Как! — спросил удивленный наследник. — Разве вы не тот Цзин Кэ, кому неземные духи предсказали славу на десять тысяч лет?
— Тот самый, — ответил Цзин Кэ.
— Тогда подвиньтесь ко мне, чтобы ваши колени коснулись моих и никто бы не мог услышать мои слова.
И, когда Цзин Кэ подвинулся, он прошептал:
— Придется убить циньского вана.
После долгого молчания Цзин Кэ произнес:
— Это великое государственное дело. Я же человек низкий. Как говорится, рука длинная, а рукав короткий. И рад бы вам услужить, но это мне не под силу.
— Я прошу вас не сомневаться, — важно сказал наследник, — награда превысит работу.
Но Цзин Кэ ни за что не соглашался.
— Я не таков, — сказал он, — как тот человек, который распорол себе живот, чтобы спрятать в нем жемчужину. Или, говоря другими словами, зачем мне ваша награда, если это дело грозит мне смертью!
— Р-р-р! — зарычал наследник. Лицо его искривилось гневом, и он вскочил на ноги. — Сердце мое подобно спутанной конопле! Р-р-р! Ненависть пронзила меня до костей и мозга костей! Неужели вы думаете, что уйдете отсюда живым, узнав мои потаенные мысли?
Тогда Цзин Кэ повалился в ноги наследнику Дань и на все согласился.
После этого наследник подарил ему прекрасный дом, поднес редкие и драгоценные вещи, прислал колесницы и верховых коней. Но дни проходили за днями, а Цзин Кэ продолжал пьянствовать с мясниками и будто и не собирался уезжать в Цинь. Каждый раз, когда наследник посылал за ним, он находил предлог и причину, почему он не может ехать.
Так, один раз он сказал наследнику:
— Как же я убью циньского вана моим простым кинжалом? Ведь, наверное, на нем надеты доспехи, и мой кинжал не пробьет их, а пробив, притупится. Я вас попрошу достать мне самый острый кинжал.
Наследник тотчас послал своих слуг в соседние государства, чтобы они всюду искали самый острый кинжал. А когда его нашли, он заплатил за него сто золотых и велел закалить в ядовитом зелье.
Позвав Цзин Кэ, он вручил ему кинжал, но Цзин Кэ не взял его в руки, а посмотрел издали и сказал:
— Быть может, это слабый яд и, возможно, он не подействует вовсе?
— Это страшный яд, — ответил наследник. — Он сделан из перьев сокола Чжэнь. Этот Чжэнь питается змеями и так ядовит, что рыба погибает в реке, из которой он пьет, и трава иссыхает вокруг его гнезда. Раб, который добыл перо из крыла птицы Чжэнь, принес его и пал мертвым. Это перо варили в вине, в этом вине закалили кинжал.
— Возможно, что это так, — сказал Цзин Кэ, — а возможно, что вас обманули, воспользовавшись вашей молодостью. Нельзя ли испробовать его действие?
Обиженный наследник ударил в гонг, и вбежал его любимый слуга, мальчик такой красивый, что при виде его месяц стеснялся и цветы смущались. Наследник не успел его остановить, как Цзин Кэ, воскликнув: «А подойди-ка сюда!» — царапнул его кинжалом. Мальчик тотчас покатился на пол и, захрипев, умер.
— Удивительно! — сказал Цзин Кэ. — Я не успел посчитать до трех, а яд уже подействовал. Это очень хороший кинжал.
Но, получив этот кинжал, он опять не уехал, а меж тем циньские войска уже приблизились к границе Янь.
В тот день, которым начинается эта книга, наследник Дань послал за Цзия Кэ, но его не было дома и не было у соседей. На рынке посланцам сказали, что Цзин Кэ ночевал здесь на ларе, а потом ушел, а куда — неизвестно. Наконец его нашли в глухом тупике, в грязном кабачке, в обществе мелких воришек и нищих. Халат на нем был порван, лицо запачкано и волосы растрепаны. Он играл на лютне — цине — и пел:
Луна отражается в круглом пруду,
Она опустилась на дно.
Я в маленькой чашке счастье найду,
Ведь там не вода, а вино.
Когда слуги сказали ему, что его зовет наследник Дань, он затопал ногами и закричал:
— Что он гонит меня, что он меня торопит! Вот откажусь, пусть найдет другого храбреца на такое дело!
Слуги стали уговаривать его, принесли горячей воды, умыли ему лицо, так что он немного протрезвел и перестал кричать. Им удалось увести его с собой, и по дороге он совсем опомнился.
Придя в покои наследника, Цзин Кэ вежливо поклонился и сказал:
— Если я поеду сейчас, я не встречу доверия, и, пожалуй, циньский ван не допустит меня пред свое лицо. Кто с пустыми руками приходит, с пустыми руками уходит. Посоветовал бы я послать ему со мной хороший подарочек, потому что, если я к нему не проникну, как же я сумею избавить вас от него?
— Друг мой Цзин Кэ, — сказал наследник, — неужели вы думаете, что могли бы принести циньскому вану что-нибудь, чего у него нет?
— Конечно, я так думаю, и я крепко знаю, что мой подарок обрадовал бы его, — усмехаясь, ответил Цзин Кэ. — Ведь недаром он назначил за него такую высокую цену — тысячу золотых и город с населением в десять тысяч семей.
— Что вы хотите этим сказать? — побледнев, воскликнул наследник.
— Вы предоставили убежище циньскому полководцу Фаню, а за его голову назначена награда. Дайте мне эту голову, и я поднесу ее циньскому вану.
— Нет, — сказал наследник Дань, — я не могу нарушить свое слово. Я прошу вас, придумайте что-нибудь другое.
— Хорошо, — сказал Цзин Кэ, — я придумаю.
При этом зрелище Цзин Кэ не стал сдерживать свою веселость, хлопнул себя по бокам, шлепнул себя по коленям, засмеялся и воскликнул:
— Что я вижу! Неужто в стране Цинь знаменитые воины смотрят в зеркало подобно женщине, ищущей в нем следы ускользающей красоты и все истребляющего времени?
Фань посмотрел на этого не знакомого ему человека, который вошел так бесцеремонно и разговаривал так невоспитанно, но ничем не высказал своего неудовольствия и ответил:
— Вы ошибаетесь. Я слишком стар, некрасив и печален, чтобы любоваться собой. Но бронзовые зеркала моей страны так совершенны, что мы приписываем им различные чудесные свойства. Мы вешаем их над входной дверью, чтобы злой дух и злой человек, увидев свои отталкивающие черты, повернул вспять и не вошел в наш дом. Наши врачи смотрят в зеркало, чтобы увидеть отражение болезни больного и тем вернее излечить его. Мы дарим зеркала судьям и сановникам, чтобы их совесть была прозрачна и поступки чисты и тем скорей поднимались они по лестнице почестей. Это же мое зеркало называется «защищающее сердце». Его берут с собой, отправляясь на войну или в опасный путь. Сегодня, достигнув убежища, я больше не нуждаюсь в защите и снял его с груди.
— Я нуждаюсь в защите, — быстро сказал Цзин Кэ. — Мне предстоит опасный путь, и я хотел бы, чтобы у меня было такое зеркало.
С этими словами он протянул руку, но Фань Юй-ци, взяв зеркало двумя руками, сказал:
— Прошу вас, не торопитесь. Прежде чем вручить вам зеркало, я осмелюсь спросить ваше знаменитое имя.
— Неужели вы меня не знаете? — спросил Цзин Кэ. — Я всего-навсего самый близкий друг наследника Даня. Моему уху поверяет он свои желания. Моя ничтожная фамилия Цзин, а зовут меня Кэ.
— Я счастлив отдать мое зеркало другу наследника. Возьмите его. Но будьте осторожны: оно тонко, а бронзовый сплав хрупок и его легко разбить. И я хотел бы показать вам еще одно его свойство. Вы видите, с лица оно гладко отполировано, блестит и отражает черты глядящего в него. На обороте — по краю узор бегущих облаков, а в середине — полукружия в поясе из полос и спиралей. Теперь смотрите!
Фань Юй-ци подошел к окну и задернул занавеси так, что только один луч упал на полированную поверхность. В то же мгновение на белой стене отразился невидимый оборот — по краю узор бегущих облаков и полукружия в поясе из полос и спиралей, как будто зеркало было видно насквозь.
— Это волшебство! — в ужасе откинувшись назад, закричал Цзин Кэ.
— Нет, это великое искусство наших литейщиков и полировщиков, а в чем их секрет, мы не знаем. Но все говорят и всем известно, что среди сокровищ циньского вана есть блестящее, как солнце и луна, волшебное зеркало. Кто бы ни посмотрелся в него, увидит лишь свое лицо. Но горе ему, если он скрывает коварный умысел. Ван, глядя через его плечо, мгновенно прочтет потайные мысли и чувства смотрящего в зеркало. Так ясно отразятся они в нем, как ваши мысли в ваших глазах, так что я могу их читать и читаю. — И с глубоким вздохом Фань протянул ему зеркало.
Цзин Кэ поспешно отвел глаза в сторону, принял зеркало и спрятал его за пазуху. Скосив глаза, посмотрел, не отразились ли на белой стене его мысли. На белой стене вверх и вниз качалась ветвь сосны, растущей за окном. Наверное, только что взлетела с нее птица. Но Цзин Кэ, подумав, достал зеркало и сунул в рукав, от сердца подальше.
— Циньский ван обошелся с вами слишком жестоко, — заговорил он. — Все ваши родные казнены. Кроме того, я слышал, что за вашу голову объявлена награда. Что вы об этом думаете?
Фань Юй-ци обратился лицом к небу, и слеза покатилась у него по щеке.
— Я думаю об этом постоянно! — произнес он. — Скорбь пронизывает меня, как раскаленное железо. Но я не знаю, что делать.
— Я дам вам совет, — предложил Цзин Кэ. — Если вы согласитесь, вы избавите страну Янь от беды, а я отомщу за вас.
— Мое сердце требует мести! — воскликнул Фань и заскрежетал зубами. — День и ночь я думаю о ней. Но, чтобы отомстить, что же требуется?
— Ваша голова, — ответил Цзин Кэ. — Я поднесу ее циньскому вану, тот обрадуется и примет меня. Тогда я левой рукой ухвачу его за рукав, а правой ударю ему в грудь кинжалом. Таким образом вы будете отомщены. Согласны вы на это?
Фань Юй-ци откинул рукава и, сжимая руки, воскликнул:
— Я счастлив, что вы придумали так хорошо!
С этими словами, взяв кинжал, который протянул ему Цзин Кэ, он закололся и упал мертвый.
Слуги помчались доложить об этой смерти наследнику Даню. Наследник в это время играл в сянци — шахматы.
Его противник только что двинул деревянный кружок с надписью «ма» — конь. Конь перепрыгнул через разделявшую доску надпись: «Желтая река — рубеж». Глаза наследника забегали по полю битвы. Противник наступал — конями, и колесницами, и легконогими пешими воинами.