На поиски самой себя
А где прощение грехов,
там не нужно приношение за них.
Послание к Евреям, 10:18
Бетси Байерс родилась 7 августа 1928 года, по ее собственным словам, в тот самый год, когда на свет появились жевательная резинка и Микки-Маус, и тоже добилась немалых успехов. Она написала 62 детские книги, получила множество наград за свое творчество, а в 1971 году за книгу "Лебединое лето" ей присудили самую почетную американскую премию, которую только может получить произведение для детей, - медаль Ньюбери.
Как и многие другие мамы, она начала писать детские книги после рождения трех дочек и сына. Есть у нее и еще одно увлечение. Бетси и ее муж-профессор оба летчики-любители, и их маленький самолетик стоит прямо рядом с домом в Южной Калифорнии, где никогда не бывает зимы. Вернее, дом стоит прямо рядом с маленькой взлетной полосой. Сейчас Бетси давно уже бабушка, но она продолжает писать и летать, а две ее дочери тоже пишут детские книги.
"Лебединое лето" - история грустная, но вместе с тем и счастливая. Как и сами лебеди - прекрасные, величественные птицы с невыносимо печальной песней. Это история девочки-подростка, переживающей самое трудное время в жизни - период взросления. Еще вчера ты - веселый, всем довольный ребенок, а сегодня проснулась, и весь мир (включая тебя саму и твои обожаемые кеды) - ужасен. И скажем прямо, жизнь и правда не мила, если у тебя еще вдобавок умерла мама, папа живет далеко, приезжает редко, и ты его почти не знаешь, а маленький братишка после тяжелой болезни сильно отстал в развитии и совсем не умеет разговаривать.
Вот и приходится Саре отправляться на поиски - не только пропавшего, заблудившегося в лесу брата, но и на поиски самой себя и новых отношений с миром. Ей предстоит убедиться, что не весь мир против нее и ее братика. Что, когда слабый нуждается в помощи - а он в ней всегда нуждается - на помощь приходит весь городок. Чарли - отсталый, бессловесный и бесполезный - оказывается той драгоценностью, найти которую мечтают все.
И тут происходит еще одно чудо, чудо прощения. Сара искренне верит, что именно Джо, парень из ее класса, украл у маленького, беззащитного Чарли его любимые часики - в сущности, все, что у него есть. Но когда девочка узнает правду, у нее хватает мужества попросить прощения. Хоть и стоит ей это немалого труда.
Попроси прощение, и оно тебе будет даровано. Получи прощение, и сам научишься прощать. Может быть, Саре когда-нибудь удастся простить отца за то, что, как ей кажется, он бросил своих детей. Покаяние и прощение - сила куда более действенная, чем вечная фигура умолчания, за которую ратует мама подружки, считая, что "такие вещи лучше как можно скорее предавать забвению".
Хочется надеяться, что скоро Сара, как гадкий утенок, действительно превратится в прекрасного лебедя, и дело тут не во внешности, а в том, что ее чувства, умение любить и сострадать, претерпевают самые серьезные изменения, взрослеют, становятся настоящими. "Господи, я же за лето ревела раз сто, - говорит сама себе девочка. - Я ревела над своими большими ногами, над тем, что я тощая, что у меня кривой нос - я даже из-за идиотских кедов плакала! А теперь случилась настоящая беда - и слез больше не осталось".
А как же Чарли? Чарли нашелся, и хочется верить, что те девочки и мальчики, дяди и тети, которые, бросив все свои дела, искали его так долго, больше не станут дразнить малыша или отворачиваться от него при встрече. И не страшно, если Чарли не умеет говорить, в глазах младшего братишки не только Сара, но и всякий другой (только захоти) может прочесть всю гамму обычных человеческих чувств - удивление, страх, восторг, печаль и радость. А еще там скрывается надежда, надежда на понимание. Ведь именно этого ребенку сильнее всего не хватает.
Ольга Бухина
Глава 1
Сара Годфри валялась на кровати и примеряла шарфик на голову пса Бойси.
- Бойси, подбородочек повыше, трудно тебе, что ли? - уговаривала она, приподнимаясь на локте. Пес был старенький, все время спал - и теперь он лежал на боку, с закрытыми глазами, пока девочка приподнимала ему голову и повязывала шарф.
Ванда, ее сестра, сидела у туалетного столика и причесывалась.
- Оставь Бойси в покое, - посоветовала она.
- А мне больше делать нечего, - отозвалась Сара, не оборачиваясь. - Хочешь посмотреть шоу?
- Да не особенно.
- Шоу называется "Многоликий Бойси".
- Теперь я точно знаю, что не хочу.
Сара подняла псу голову, аккуратно завязав концы шарфа у него на шее:
- Итак, мы с гордостью представляем на суд прихотливой публики первое лицо Бойси - "русская крестьянка"! Ту-ду-ду-дум!
- Отстань ты от него.
- Но он обожает участвовать в шоу, правда же, Бойси? - Сара развязала шарф, расправила его и аккуратно приладила псу на лоб. - А сейчас нам предстоит увлекательное путешествие далеко на восток, где Бойси явит нам свое второе лицо - образ "таинственного индуса"! Ту-ду-ду-дум!
Ванда со вздохом обернулась и взглянула на собаку.
- Жалостное зрелище. На человеческий счет бедному псу восемьдесят четыре года, не меньше. - Она встряхнула баллончик со спреем и побрызгала волосы. - И вообще, это мой шарфик, я иногда его ношу.
- Ладно, ладно, - Сара яростно откинулась на подушку. - Больше я ничего не делаю. Даже не пытаюсь.
- Слушай, если ты решила впасть в депрессию, давай я лучше посмотрю твое шоу.
- А я больше не хочу его показывать. Уже не смешно. В комнате воняет, как на парфюмерной фабрике. - Набросив шарф себе на лицо, девочка уставилась в потолок через прозрачную голубую ткань. Бойси у нее под боком завозился и свернулся клубком. Несколько секунд полежав неподвижно, Сара резко села на кровати, глядя на свои длинные худые ноги.
- У меня самые здоровенные ступни в школе.
- Слушай, Сара, я надеюсь, ты не собираешься перечислять все свои многочисленные недостатки? Просто мне неохота снова выслушивать эту тягомотину.
- Ну, по крайней мере с ногами так оно и есть. Один раз на физре парни начали бросаться девчоночьей обувью, и Бык Дерхем поймал мои кеды и напялил себе на ноги - и они ему оказались в самый раз! Думаешь, приятно носить такой же размер обуви, как Бык Дерхем?
- На подобные мелочи никто не обращает внимания.
- Да ну!
- Ни малейшего внимания. У меня вот, например, просто ужасные руки - глянь на мои пальцы! - просто я не тычу их в лицо всем и каждому, чтобы они заметили, не кричу: "Смотрите все, какие у меня кривые пальцы, народ, у меня не пальцы, а просто кошмар!" Тут волей-неволей кто угодно заметил бы. И тебе нужно просто научиться не заостряться на своих недостатках. На самом деле людям куда важнее их собственные проблемы, чем...
- Очень трудно, знаешь ли, не заостряться на том, что у тебя огромные ступни, когда Бык Дерхем скачет по спортзалу в твоих кедах. Они даже ни капельки не растянулись, когда он их снял наконец.
- Джеки Кеннеди Онассис носит тот же размер, что и ты, если тебя это утешит.
- Откуда ты знаешь?
- Однажды она вошла в индуистский храм и оставила обувь снаружи, и репортеры быстренько подглядели, какой у туфель был размер. - Ванда наклонилась к зеркалу, чтобы как следует рассмотреть свои зубы.
- Но ее ноги выглядят меньше.
- Потому что она не носит оранжевых кедов.
- А я люблю свои оранжевые кеды. - Сара села на край кровати, натянула кеды и высоко задрала ноги. - И что же, по-твоему, с ними не так?
- Все так. Просто если ты хочешь скрыть что-нибудь, не стоит красить это в оранжевый цвет. Мне пора, Фрэнк вот-вот приедет.
Она вышла, и Сара услышала шаги сестры, удалявшиеся по направлению к кухне. Сара снова повалилась на кровать, рядом с посапывающим Бойси. Несколько секунд она смотрела на спящего пса, потом закрыла лицо руками и шумно заплакала.
- Ох, Бойси, Бойси, я плачу, - подвывала она.
Много лет назад, в пору своей собачьей молодости, Бойси не мог вынести чьего-либо плача. Стоило Саре притвориться, что она рыдает - и Бойси немедленно прибегал ее утешать. Он скулил и подпрыгивал, царапал хозяйку лапами и лизал ей руки, пока она не умолкала. А теперь он даже не шелохнулся, лежа с закрытыми глазами.
- Бойси, я плачу, - повторила девочка. - Сейчас я плачу взаправду. А Бойси меня не любит.
Пес беспокойно завозился во сне.
- Бойси, Бойси, я же плачу, мне так плохо, Бойси, - простонала Сара еще раз, после чего резко оборвала плач и села. - Тебе на всех плевать, так, Бойси? Можно обрыдаться до смерти, а ты даже и не заметишь.
Она вскочила и вышла прочь из комнаты. В коридоре она услышала цокот собачьих лап по полу - это Бойси увязался за ней. Не оборачиваясь, Сара бросила:
- Теперь ты мне уже не нужен, Бойси. Иди обратно в спальню. Убирайся. - Но пес продолжал следовать за ней, и через несколько шагов девочка оглянулась. - На случай, если ты что-то недопонял, Бойси: от собаки обычно ждут, что она будет утешать хозяев, прибегать к ним и ласкаться, и всячески повышать им настроение. А все, что ты хочешь делать - это валяться на мягкой кровати. Даже косточки в доме прячешь, потому что тебе лень выйти во двор. Давай, убирайся обратно в спальню.
Она двинулась в кухню, а Бойси по-прежнему плелся за ней, потому что терпеть не мог оставаться в одиночестве. На полпути Сара расслышала, как в кухне Ванда препирается с тетей, раздумала туда идти и вышла на крыльцо.
Позади Бойси стал скрестись в закрытую перед носом дверь, и Сара его выпустила.
- Иди и отстань от меня наконец.
Ее брат Чарли сидел на верхней ступеньке, и девочка присела рядом с ним. Она снова вытянула ноги, критически осмотрела их и заявила:
- Я люблю свои оранжевые кеды. А ты, Чарли?
Брат не ответил. Он сосал красный леденец, из которого вывалилась палочка, и мальчик тщетно пытался вставить ее обратно. Он так долго старался, что палочка погнулась.
- Дай сюда, - сказала Сара, - я тебе помогу. - Она вставила палочку в леденец и вернула конфету брату. - Теперь будь аккуратнее.
Некоторое время она сидела молча, потом взглянула на свои ноги и сообщила:
- Отвратительные оранжевые кеды. Терпеть их не могу.
Она откинулась на перила так, чтобы не видеть ненавистных башмаков, и продолжила:
- Чарли, я хочу тебе кое-что сказать. Это лето - худшее в моей жизни.
Сара сама не знала, почему дела обстоят подобным образом. Вроде бы она делала то же самое, что и в прошлом году - ходила с подружкой Мэри в "Дэйри Куин"[1], сидела с малышами миссис Ходжес, смотрела телевизор - однако же все изменилось. Как будто большой калейдоскоп ее жизни кто-то перевернул, и картинка стала совершенно другой. Те же цветные стеклышки после встряски больше не складывались в знакомый узор.
Изменений в узоре обнаружилось не одно, не два - сотни. Этим летом Сара ни в чем не могла быть уверена. То она чувствовала себя счастливой, то - через мгновение - абсолютно несчастной, то и другое безо всякой видимой причины. Час назад ей нравились оранжевые кеды - а теперь смотреть на них стало противно.
- Чарли, я тебе скажу, на что похоже это ужасное лето. Помнишь, когда подлюка Джим Уилсон тебя посадил на качели - помнишь, как оно было? Он тебя раскачивал изо всех сил, а потом долго-долго держал качели в воздухе, и вдруг неожиданно отпустил, и ты никак не мог слезть и думал, что это никогда не кончится? Вверх-вниз, вверх-вниз, до конца твоей жизни? Вот на что у меня похоже это лето.
Чарли протянул ей леденец и палочку.
- Что, опять? Сказать по правде, твой огрызок конфеты такой противный, что его и трогать-то не хочется. - Сара вставила палочку на место и вернула леденец брату. -Смотри, если он опять соскочит - я не шучу, Чарли Годфри! - я выброшу его в помойку, так и знай.
Глава 2
Чарли посмотрел на пустую палочку от леденца, пошарил пальцами во рту и вытащил саму красную конфету, вместе с палочкой зажав ее в руке. Сара сказала, что выбросит леденец в помойку, если он опять соскочит, так что мальчик крепко сжал кулак и стал смотреть в другую сторону.
Потом он начал медленно шаркать ногами взад-вперед по ступеньке. За много лет он так часто предавался этому занятию, что на досках протерлись две полоски от его ног. Это нервное движение всегда означало одно и то же - Чарли о чем-то тревожится, и Сара сразу распознала симптом.
- Ладно, Чарли, - устало сказала она. - Где твоя сосулька?
Чарли зажмурился и принялся качать головой из стороны в сторону.
- Я не собираюсь ее у тебя отнимать. Я просто опять ее насажу.
Он не торопился поверить сестре и продолжал мотать головой. Движение выглядело ритмичным и механическим, будто могло продолжаться вечно. Сара некоторое время смотрела на мальчика, потом со вздохом взяла его кулачок и попыталась разогнуть сжатые пальцы.
- Честное слово, Чарли, ты вцепился в противный липкий кусок карамельки, как в королевский алмаз какой-нибудь. Ну же, дай мне.
Он открыл глаза и смотрел, как сестра завладевает леденцом и снова втыкает в него палочку, которая теперь была согнута почти вдвое, так что конфету приходилось держать осторожно.
- Вот, пожалуйста.
Чарли взял леденец, но не подносил ко рту: его все еще тревожила кривизна гнутой палочки. Сара взглянула на свои руки и начала чистить сломанный ноготь. В эту минуту они с братом были до странности похожи - тот же овал лица, те же круглые карие глаза, веснушки на носу, русые волосы, падающие на лоб. Потом Чарли поднял голову, и иллюзия исчезла.
Все еще держа свой леденец в руке, он смотрел на самодельную палатку, которую соорудил во дворе сегодня утром, вытащив из дома старую простыню и перекинув ее через низко натянутую бельевую веревку. Сперва он просто набросил простыню на веревку и сидел под ней, и белое полотнище развевалось вокруг него, а потом пришла Сара и сказала:
- Чарли, тебе нужно как-нибудь закрепить концы. Настоящая палатка не должна трепыхаться от ветра.
Чарли так и думал, что палатке чего-то не хватает. Он подождал под простыней, пока Сара не вернулась с прищепками, которые она вбила в жесткую землю, зацепив ими края ткани.
- Ну вот, это я понимаю - палатка так палатка.
Палатка понравилась мальчику. Солнечный свет, проникавший сквозь тонкое полотно, и тени деревьев, колыхавшиеся над головой, навевали на него уютную дрему, и теперь Чарли хотелось обратно в палатку.
Сара снова принялась говорить об ужасном лете, но он уже не слушал. По тону сестры мальчик понимал, что на самом деле она говорит вовсе не с ним. Он медленно встал и потихоньку двинулся через двор к своей палатке.
Сара смотрела, как он идет - такой маленький для своих десяти лет, одетый в выцветшие голубые джинсы и полосатый растянутый свитер. Конфету на палочке Чарли нес перед собой, будто свечу, которая в любой момент может погаснуть.
- Не урони свой леденец в траву, - вслед ему посоветовала сестра. - Вот тогда он точно пропадет.
Она смотрела, как мальчик, согнувшись, заползает в палатку и устраивается там. Против солнца был ясно виден его силуэт, видно, как Чарли осторожно кладет леденец в рот.
Потом Сара улеглась на жесткие деревянные ступеньки и запрокинула голову.