Кай Су не выдержал и рассмеялся:
— Э-э-эй, храбрый атаман, пощади меня!
Пек Чан добрался до отлогой тропинки и, высоко подпрыгивая, сбега?л вниз. Не останавливаясь, он наскочил на Кай Су и сбил его с ног. Земляки с наслаждением боролись. Кай Су начал одолевать противника, во тот резко вырвался и сказал серьёзно:
— Погоди.
По дороге двигалось странное шествие.
Запряжённый в двухколёсную телегу полураздетый, худой крестьянин, с белой повязкой на голове вместо шляпы, покачиваясь, брёл по дороге. На телеге сидела дряхлая старуха со слезящимися глазами. Вокруг неё копошились голые ребятишки. За телегой, как за гробом, опустив головы, шли трое юношей и молодая женщина. Поодаль, прихрамывая, шагал мальчик. Он нёс на спине плетёную клетку; в ней, раскрыв рты, лежали тощий петух и курица.
Пек Чан подбежал к мальчику:
— Вы куда?
— Прогнал, — неохотно сказал тот.
— Кто прогнал? — приставал Пек Чан.
— Помещик.
— За что?
— Не знаю.
— Куда же вы идёте?
— Не знаю… Проходи, куда тебе надо.
На краю деревни, под кустами, лежали двое корейских полицейских в пробковых американских шлемах. Они лениво играли в кости.
Один из них поманил ребят крючковатым пальцем.
Когда они подошли, он спросил:
— Куда?
Кай Су и Пек Чан растерялись и молчали.
Полицейский бросил на землю кости, сосчитал очки и, не глядя на ребят, сказал:
— Ну?
Пек Чан откашлялся.
— Мы идём домой… В Прохладную Долину…
Полицейские переглянулись и разом повернули головы.
В следующую секунду Кай Су и Пек Чан бежали через редкий кустарник…
На опушке соснового леса ребята отдышались.
— Надо итти лесом, — решил Кай Су.
…Деревья шуршали и скрипели.
Кай Су улыбнулся:
— Боишься?
— Ну вот ещё!.. А что мы будем есть?
— Сейчас увидишь.
Кай Су выбрал старое, треснувшее дерево и постучал по нему ногой. Из расщелины выскочила белка. Кай Су стал карабкаться по стволу. Из дупла высунулись две мордочки крохотных бельчат и сейчас же скрылись.
— Не бойтесь, — пробормотал Кай Су, — мы поделимся честно.
Набив карман орешками, он спустился на землю.
Завтрак запили ледяной водой из ручейка. Пек Чан повеселел и стал рассказывать, как хорошо бы найти в этом лесу пещеру и собрать отряд разбойников. Потом оба стали вспоминать страшные истории о тиграх…
В лесу потемнело, и Пек Чан всё чаще цеплялся ногами за корни деревьев.
Они шли уже много часов, а лес не кончался, не редел. Кай Су несколько раз влезал на деревья, но вокруг были только густые шапки сосен. К вечеру, измученные и голодные, земляки поняли, что заблудились.
— Надо было итти через деревни, — сердито ворчал Пек Чан.
— Устал? В постельку захотелось? — насмешливо отозвался Кай Су. — А как же солдаты Ким Ир Сена?
— Так они же на конях…
Вечерний сумрак мешал разглядеть лицо Кай Су, но Пек Чан догадался, что тот смеётся, обиделся и замолчал.
— А ведь, пожалуй, ты прав! — Кай Су положил руку на плечо Пек Чана. — Хорошо бы найти большую пещеру и собрать ребят со всей Кореи.
— Конечно! — оживился Пек Чан. — У входа поставить пушку…
— Я стал бы атаманом, а ты…
Пек Чан вскрикнул и исчез. Кай Су провёл руками по воздуху. Пек Чана не было…
— Пек Чан! — тихо позвал Кай Су.
В ответ ухнула какая-то птица. Кай Су прислушался. Под его ногами что-то зашуршало… Кай Су в ужасе бросился бежать, но зацепился за корень и упал.
Закрыв глаза руками, он лежал, боясь шевельнуться.
Вдруг у самого уха он услышал кряхтенье и какие-то слова.
«Демон! — подумал Кай Су и сжался в комок. — Он похитил Пек Чана, а теперь ищет меня…»
Голос из-под земли отчётливо произнёс:
— Кай Су, где ты там спрятался?
Это говорил Пек Чан.
«Знаю я эти штуки!» Кай Су плотно заткнул пальцами уши. Стоит только откликнуться… Все демоны так хитрят!…
— Кай Су! Кай Су!
Через закрытые уши голос доносился слабо, но Кай Су казалось, что демон кричит то с верхушки дерева, то из-под земли.
Наконец, голос утих. Кай Су приоткрыл глаза.
Какое-то чудовище, растопырив мохнатые лапы, ощупывало стволы деревьев и, спотыкаясь и всхлипывая, приближалось к Кай Су.
Он вскочил на ноги. Чудовище тотчас же бросилось к нему и принялось трясти его за плечи.
— Что же ты не отзывался! — орал на него Пек Чан. — Я провалился в какую-то яму, еле выбрался… Пойдём скорей! Это замечательная пещера… Мала немного, но мы потом найдём другую.
Под корнями скрипучей сосны ребята обследовали нору неизвестного зверя. Она была набита листьями и хвоей. Оба решили, что лучшего места для ночлега желать не надо.
Земляки завалили вход в берлогу сучьями. Прижались крепко друг к другу и стали согреваться. Кай Су вспомнил, что завтра не надо вставать до восхода солнца и чистить ботинки, что скоро они доберутся до Прохладной Долины и он увидит свою бабушку. Ему захотелось рассказать всё это Пек Чану, но тот уже спал…
Пек Чан был доволен: он спал в настоящей пещере! И если у входа не стояла пушка, это была такая мелочь, на которую не стоило обращать внимания.
…Кай Су проснулся и, не открывая глаз, стал прислушиваться.
Что произошло? Почему не слышно автомобильных гудков и резких выкриков уличных торговцев? И двери не хлопают, и старая Ан Хи не стучит вёдрами, и пахнет не жареным луком, а цветами и хвоей. И никто не кричит: «Бой!»
Вспомнив по порядку, всё, что случилось, Кай Су набросился на спящего Пек Чана и стал его тормошить.
Пек Чан испуганно шептал:
— Я сейчас, хозяин, сейчас… Ещё немного, и я проснусь…
Кай Су вытащил его из берлоги.
Солнечные зайчики прыгали по сосновым веткам. Неистово голосили птицы. Трудно было представить себе пыльный Сеул, гостиницу, слесарную мастерскую, хозяев, американца из девятого номера…
Всё это таяло, как бессвязный сон, который никогда не повторится.
Друзья обезумели. Телята, выпущенные из тесного стойла, показались бы рядом с ними самыми спокойными, самыми благонравными животными. Ребята прыгали через кусты, лазили на деревья, боролись, орали, спели все известные им песни и сочинили несколько новых.
Утомившись, они решили составить план дальнейших действий.
Пек Чан настоял, чтобы совещание происходило в пещере.
Надо было выбраться из леса и найти путь в Прохладную Долину. После возни ребятам особенно сильно захотелось есть. Пек Чан стал вспоминать все кушанья, от которых он бы в данную минуту не отказался. После жаркого спора он согласился, что вкуснее орешков, которыми его вчера угостил Кай Су, он ничего в своей жизни не пробовал.
— Верно! — подтвердил Кай Су. — Лучше грызть кору с деревьев и знать, что никто не позовет тебя: «Бой!», чем…
Он замолчал и прислушался. Где-то недалеко захрустели сухие ветки. Послышалось частое дыхание какого-то зверя.
— Т… т… тигр! — заикаясь, шепнул Пек Чан.
Ребята замерли.
Низкий, густой голос повелительно произнёс:
— Бой, Бой, иди сюда! Где ты там запрятался?
Хриплое пыхтенье приближалось.
Стало отчётливо слышно, как неведомое существо нюхает воздух.
Кай Су прижался к Пек Чану и с трудом глотал воздух.
— Если это демон, ты не бойся, — быстро заговорил Пек Чан. — Я знаю отличное заклинание…
И он закричал нараспев высоким, дрожащим голосом:
Се-ме-не, кле-мане…
Фьюнь си-па, жень ме-не…
Кут, кут
Фуст!..
Он трижды плюнул в отверстие берлоги и добавил: «Фуст! Фуст!»
Сквозь сучья, которыми был заложен вход в «разбойничью пещеру», просунулась мохнатая лапа.
Густой голос окликнул:
— Бой!
Лапа исчезла. Вместо нее показались руки и разметали сучья.
— А ну, мышатки, выбирайтесь на солнышко!
Поражённые такими быстрыми превращениями, земляки вылезли из берлоги. Перед ними стоял высокий, сухой старик в меховой ушанке. К нему жалась большая лохматая собака. Её-то старик и называл «Бой». И старик и собака глядели на ребят весёлыми глазами и улыбались.
Старик расспросил ребят, как они сюда попали, и когда узнал, что им надо в Прохладную Долину, покачал неодобрительно головой:
— Так, так… Я доведу вас до дороги. Зайдём в мою фанзу… Бой, не крутись под ногами!.. Раз уж так случилось, вместе и поужинаем… Американцы запретили нам иметь оружие. Интересно, скоро ли они запретят летать птицам и рыбам плавать? — Старик усмехнулся. — Я сорок лет охотничаю в этих лесах. Меня так же трудно свалить, как это дерево — корни глубоко: чем старше, тем глубже…
Старик показал ребятам самострел, тройку золотых фазанов, поражённых его стрелами, похвалился своей старой собакой Боем, которая, зная, что охота запрещена, перестала лаять и делает своё дело молча.
Фанза старика стояла на опушке леса.
В ожидании ужина старик поставил перед ребятами деревенскую снедь — вяленую рыбу и яйца — и принялся щипать птицу.
Старик был рад гостям и говорил не умолкая:
— Вот при японцах было… Я растил рис, помещик брал его себе — мне оставалась солома… Был неурожай. Целую зиму я выкапывал из-под снега горькие корни. Но к весне не стало и корней… Я отдал сына на год в город на фабрику… Он убежал. Его поймали и били палками… А на моей фанзе разметали крышу и сожгли… Я не забыл этого. Не забыл и сын. Когда ему исполнилось пятнадцать лет, он убежал в горы и отыскал Ким Ир Сена. И они ходили вместе по Корее и убивали японцев… Пришли русские и сбросили японцев в море… Мой сын работал в крестьянском народном комитете. Комитет поделил между крестьянами помещичью землю. Но пришли американцы. Моего сына бросили в тюрьму… Корею поделили на юг и север… На севере новая жизнь уже началась — там Ким Ир Сен. А здесь опять в силе страшный закон «семь — три»…
— Что это такое? — спросил Пек Чан.
Старик вынул из миски десять долек редьки. Уложил рядышком. Покачивая головой, заговорил нараспев:
Бедняк посеял рис и просит солнце:
«Не забудь его согреть — это моя надежда!»
Над бедняком закон раскинул чёрные крылья,
Неумолимый закон «семь — три», «семь — три»…
Бедняк, сидя в воде, смотрит, как рис растёт.
Радуется бедняк, как отец над колыбелью сына,
Пестует всходы, благодарит солнце
И забыл закон «семь — три», «семь — три»…
Собран урожай! Пришла пора молотить.
Работают бедняк с женой, четыре сына, дочь, три внука…
Насыпали десять мешков риса.
Помещик каркает: «Семь моих, три ваших!»
«Семь — три»…
Бедняк зарывает в землю жену,
А с ней заодно двух сыновей, дочь и всех внуков.
Семь с голоду умерло, трое живых…
Неумолимый закон «семь — три», «семь — три».
Все трое долго молчали.
Сидя на пороге, ребята маленьким топориком рубили сучья для костра. Старик опускал вертел с фазаном в весёлое пламя и рассказывал ребятам, как из коры делать лепёшки, как искать ячменные зёрна в норках полевых мышей и как отыскивать в лесу воду для питья.
Старик начинил брюхо одной из птиц орехами и улыбнулся Пек Чану:
— Этим ты угостишь приятеля в пути.
После ужина старик набросал на глиняный пол пушистых шкурок и сказал:
— Тот долго живёт, кто прежде солнышка встаёт. А ещё дольше тот живёт, кто вместе с солнышком уснёт…
Но Кай Су долго не мог уснуть. Сначала ему мешал залетевший в фанзу жук. Он грозно гудел и ударялся в стены, а Бой глухо ворчал.
Потом, кашляя и охая, поднялся старик и подошёл к окну. Он долго смотрел в дырочку в промасленной бумаге, и Кай Су показалось, что старик с кем-то разговаривает.
Со стороны леса раздался крик совы. Бой засуетился и, скуля, стал царапаться в дверь. Старик оторвался от окна, сказал собаке: «Щип!» Кай Су едва успел закрыть глаза. Он понял, что старик прислушивается к их дыханию, и стал слегка всхрапывать.
Совиный крик повторился. По лицу Кай Су пробежала струйка холодного воздуха. Дверь фанзы открылась и закрылась.
Шлёпнув Пек Чана по щеке, Кай Су вскочил и подбежал к окну. Небо розовело, и можно было разглядеть старика. Он неподвижно стоял лицом к лесу. Возле него, нетерпеливо перебирая передними лапами, стояла собака. Торчащие уши её вздрагивали.
Пек Чан жарко дышал в затылок Кай Су и подбородком отталкивал его от дырочки в бумаге. Он рванулся к двери, но она оказалась запертой снаружи.
— Кай Су!.. — только и мог прошептать Пек Чан.
Ему вспомнились рассказы о злых колдунах, что заманивают к себе детей, а потом превращают их в змей, лягушек и прочую нечисть…
Решили немедля бежать через окно, но когда Пек Чан поднял руки, чтобы сорвать с рамы бумагу, снаружи послышались голоса:
— Ли Чун пошёл вниз по реке. Он будет ждать вас у Синего Ручья.
Это говорил старик.
— У тебя всё готово?
— Как всегда, — ответил старик. — Заходите.
Кай Су и Пек Чан бросились на шкурки и притворились спящими.
Фанза наполнилась народом.
— Я жду вас третью ночь.
— Мы задержались на небольшой пирушке.
Все засмеялись. Кай Су приоткрыл левый глаз.
По фанзе, прихрамывая, ходил коренастый кореец. На загорелом лице его играли все красные оттенки, как бы отсветы яркого пламени. В чёрных глазах загорались и угасали раскалённые угольки. Он напомнил Кай Су весёлый огонёк, бегающий по сучьям, перед тем как вспыхнет весь костёр. Кай Су про себя назвал его «Весёлый Огонёк».
Весёлый Огонёк шагал по фанзе, обходя сидящих на полу корейцев. Казалось, никто не слушал его — все были заняты своим делом: одни чистили короткие ружья, другие бинтовали ноги… Старик, присев на корточки, перевязывал обнажённому по пояс юноше раненое плечо.
— Американский отряд вздумал нас угостить калёными орешками… Корейцы — вежливый народ, но самый вежливый из них — Кан Те My. — Весёлый Огонёк положил ладонь на голову раненого юноши. — Он первый отведал американского угощения…
Из его рассказа, пересыпанного шутками, Кай Су узнал, что гости старика — партизаны, что они борются против чужеземного ига и что недавно они выдержали бой с американским карательным отрядом и разбили его.
Старик и Весёлый Огонёк куда-то вышли и принесли ящик с патронами. Ящик был испачкан землёй, и нетрудно было догадаться, что он хранился у старика в огороде.
Так же легко было понять, что Весёлый Огонёк, несмотря на свою молодость и малый рост, начальник всех этих бесстрашных людей.
И уж совсем ясно было, чего так перепугались и жирный Хан Хо Сан и длинный американец из девятого номера…
Друзья давно сидели с широко раскрытыми глазами и жадно слушали беседу партизан, следя за каждым их движением. Весёлый рассказчик раза два небрежно взглянул на ребят и пошептался со стариком. Затем он присел перед Кай Су и двумя пальцами потянул его за нос.
— В Прохладную Долину? — спросил он.
— Да, да, — заторопился Пек Чан. — Но мы можем… Если вы нас возьмёте, мы… мы…
— Слушайте-ка лучше меня… В Прохладной Долине живёт Тек Сан. Это мой друг.
— Он наш сосед, — сказал Кай Су.
— Скажи ему, что Алая Бабочка прилетела к Синему Ручью. Если Тек Сан соберёт людей, пусть ведёт их через горы. Я жду его до конца месяца. Повтори!
Кай Су повторил.
— Повтори и ты.
Пек Чан медленно и торжественно, слово в слово, сказал всё, что надо было передать Тек Сану, и гордо взглянул на Кай Су. Весёлый Огонёк обнял старика, улыбнулся ребятам и сказал:
— В путь!
Партизаны поднялись и направились к выходу. Старик пошёл провожать отряд.
Когда он вернулся, шкурки, что служили постелью, были убраны, пол чисто выметен, а Кай Су и Пек Чан сидели у фанзы на камнях, поджидая хозяина.