Бесси замечает на груди собаки рваную рану. В голове Тэдди возник великолепный рассказ об ужасной ночной схватке пса с кошачьим королём. Он уже открыл рот, но изумительное зрелище заставляет его вскочить на ноги.
В том месте, где грузовик сбрасывал мусор, стоит мотоцикл с коляской. Он пылает жёлтой, зелёной и красной эмалью, слепит никелем и бронзой и так выхлопывает газ, что хочется маршировать в такт весёлым выстрелам.
На сиденье коляски стоит человек в морской фуражке и сверкает золотыми пуговицами, кокардой и стёклами очков. Вокруг мотоцикла движутся люди.
Для человека, незнакомого с обычаями здешних мест, такое явление, как небольшая толпа, не покажется ни удивительным, ни необъяснимым, но Тэдди, привыкший видеть людей высохшего водоёма в состоянии окаменелого равнодушия, был поражён.
Люди, утратившие не только работу, но и надежду на то, что когда-нибудь они найдут работу, оживлённо размахивают руками! Люди, вылезающие из щелей, из-под мостов, спускающиеся с чердаков только для того, чтобы порыться на свалке, в отбросах, рядом с бродячими собаками, — эти люди бодро карабкаются по откосу, шумят и кричат!
Тэдди и Бесси бегут, поднимаются по обрыву. Мотоцикл оглушительно хлопнул и рванулся с места. Толпа, как по команде, двинулась за ним. Тэдди и Бесси нагоняют идущих у начала широкой улицы. Эта улица вливается в порт.
В ту же сторону попарно и небольшими отрядами шли полисмены.
Скоро ребята Очутились в людской гуще, и Тэдди увидел человека в солдатском плаще. Они обменялись весёлыми взглядами, как добрые знакомые.
Тэдди осторожно касается его локтя и спрашивает:
— Дяденька Стефен, куда они идут?
— Ну, это, малыш, едва ли тебе интересно…
Тэдди деловито замечает, что там, куда спешат «бобби», всегда интересно.
На перекрёстке толпа внезапно остановилась. Тэдди стал пробираться в первые ряды, чтобы выяснить причину задержки.
Путь был преграждён портовыми грузчиками. Инвалид на деревяшке держал руку на крыле мотоцикла. Мотор поворчал, щёлкнул и утих. Молчали и люди. Одни тяжело переминались с ноги на ногу, как бы пробуя прочность мостовой, другие сосредоточенно разглядывали носки своих стоптанных сапог. Некоторые старательно набивали короткие трубки табачными крошками.
Инвалид покраснел, решительно поднял глаза и откашлялся так неожиданно громко, что Бесси присела.
— Перемените курс, ребята! Порт забастовал. В гавани стоят сотни «купцов» с потопленной ватерлинией — так здорово набиты они товарами. Чтобы разгрузить их в срок, пожалуй, во всём Лондоне рук нехватит…
— Вот и я то же самое говорю, — сказал кто-то сладеньким, мяукающим голоском.
Тэдди оглянулся и увидел, как с той стороны, где стояли полисмены, выбежал юркий старичок в новенькой морской фуражке.
— Давайте все в порт!.. Пора поправить свои делишки… — Старичок захихикал, застонал и осторожно похлопал по плечу человека в солдатском плаще.
Тот передёрнулся, словно ему за воротник попала холодная капля, и крикнул инвалиду:
— Говори, Роджер, мы слушаем тебя!
— Есть. Ребята не хотят гнуть спину за ту жалкую подачку, что швыряют им хозяева… Так?
Грузчики дружно вздохнули:
— Так.
— Этот джентльмен предлагает вам работу… — Инвалид костылём указал на весёлого старичка.
Старичок заулыбался, открыл записную книжку и ласково поглядывал на толпу. Тэдди услыхал его шопот:
— Отличную работу, сказочную… Вы о такой и не мечтали…
— …Но если вы возьмётесь за разгрузку, забастовка будет сорвана… Так что вы уж, ребятки, не мешайте нам довести это дело до конца. Хозяева вот-вот сдадутся…
— Не слушайте его! — закричал старичок. — Это большевистская агитация. В гавани стоит русское судно — это от них…
— Не трогайте русских! Русские — хорошие ребята. Я-то уж знаю их по сорок второму году…
Старичок поднял руку:
— Подумайте о своих детях! — Он указал пальцем на Тэдди и Бесси.
Человек в плаще подхватил Бесси на руки и встал рядом с инвалидом.
— Да, да… Подумайте! — В ушах Бесси звенело — так громко он кричал. — Подумайте, и вам станет ясно, почему мы не можем заменить бастующих…
Теперь Тэдди стоял в рядах грузчиков, и ему хорошо были видны лица тех, кто шёл в порт.
Из толпы вышел бородач, который отнял у Тэдди монетку. Покачиваюсь на дряблых ногах, он подошёл к инвалиду и, дыша вином, заорал:
— Почему? Мне дают заработать, а я должен отказываться? Мои дети голодают, а я буду выслушивать всякие речи… Не работайте, если вам не нравится, а я буду!
Тэдди заметил, что бородач переглянулся со старичком.
— Я хочу получить работу, сэр… Запишите меня, сэр…
— Отлично, отлично… Кто следующий?
К инвалиду подошёл матрос:
— Вот штука-то, Роджер… У меня их трое таких-то… — Он кивнул на Бесси. — Эта работа мне очень бы пригодилась… Как ты думаешь, Роджер? Я, пожалуй, запишусь, а?
— Это будет изменой, Томас. Изменой своим товарищам…
— Вот штука-то… Ну, ладно…
Матрос положил тяжёлую руку на плечо Тэдди:
— Потерпим, что ли?
Тэдди не успел ответить. Бесси сложила ладони трубочкой и протяжно звала:
— Тэ-э-э… Тэ-э-э…
— Что ты?
Бесси показала пальцем в сторону переулка:
— Бобби!..
Она сказала это тихо, но головы грузчиков разом повернулись. Человек в плаще поставил Бесси на мостовую и тихо сказал Тэдди:
— Отведи леди в сторонку, малыш.
Тэдди подхватил сестрёнку и выбрался из толпы. Когда он по скользким ступенькам поднялся на высокое крыльцо, полисмены уже стояли по обе стороны улицы.
— Пропустите, пропустите! — Старичок часто махал руками и поглядывал на полисменов. — Эти люди идут разгружать…
Инвалид легко заглушил его голосок:
— Одумайтесь, ребята!.. Покажите хозяевам, что вы не трусы!
Небольшая кучка людей нерешительно поглядывала по сторонам.
— Не бойтесь! — надрывался старичок. — Мы не дадим вас в обиду…
Человек в плаще бросил пилотку себе под ноги:
— Нет, бойтесь!.. — Он поднял кулаки выше головы. — Бойтесь суда своих товарищей — он будет беспощаден!
— Ага! — Старичок шипел и плевался. — Хватайте его! Он подкуплен русскими большевиками… Он хочет сорвать срочную разгрузку…
Тэдди видел, как полисмены подтянулись и двое из них подошли сзади к человеку в плаще. Толпа загудела. Тэдди уже хотел предупредить его, но инвалид поднял костыль, и стало так тихо, что Тэдди услыхал биение своего сердца.
— Не торопитесь, молодчики!..
Постукивая деревяшкой, инвалид не спеша подошёл к записавшимся:
— Дело ясное, ребята… Расходись!
Бородач заголосил:
— Это насилие!.. Я хочу работать…
Полисмен оттолкнул инвалида и крикнул бородачу:
— Не волнуйтесь: вас проводят до места работы! — И он коротко свистнул.
Записавшихся окружили полисмены. Впереди, важно фыркая, полз мотоцикл. Он был похож на большую помятую бабочку.
Люди, окружённые полисменами, тронулись за ним. Тэдди насчитал девять человек и пьяного бородача.
Толпа заволновалась:
— Трусы!
— Предатели!
— Одумайтесь!
Вдруг все словно по команде побежали и окружили идущих. Шествие остановилось. В руках некоторых полисменов блеснули револьверы.
Тэдди поспешно открыл ногой дверь и с Бесси на руках вбежал в тёмный коридор. Пошарив по стенам, он обнаружил другую дверь. Она выходила на пустырь. За ним виднелись склады. Тэдди знал, что они тянутся до гавани.
— Стой здесь! — приказал он сестре и выскочил на крыльцо.
На улице всё переменилось… Полисмены, окружив толпу с трёх сторон, размахивали дубинками и теснили людей к узкому переулку. Бородач стоял у стены и обеими руками держался за живот. Инвалид размахивал костылем и громко ругался. Огромный полисмен старался отнять у него костыль.
Человек в плаще вырвался из окружения, но сейчас же упал — полисмен подставил ему ногу. Вскочив на ноги, он встретился глазами с Тэдди. Тэдди показал ему на дверь. Человек улыбнулся и стал отступать к крыльцу. На него наседал полисмен с револьвером в руке. Человек сбросил плащ и накинул его на голову полисмена.
Защёлкали выстрелы. Грузчики прорвали цепь и побежали в разные стороны. Тэдди и спасённый им человек были уже за дверью.
— Сюда, дяденька! Бегите всё время вдоль забора, мимо складов, а там и порт рядом.
— Спасибо, сынок!
— А правда, что пришёл русский пароход?
— Да.
В голове Тэдди сверкнула великолепная мысль: в порту советский корабль — надо показать Бесси русских ребят.
Он нащупывает Бесси в самом тёмном углу под лестницей и сообщает свой план.
— А мы скоро пойдём?
— Сейчас.
Он прижимается щекой к двери и вслушивается в шумы затухающей схватки…
Тэдди не раз видел, как полицейские разгоняли толпу изнурённых и оборванных людей.
Но тогда они шли рядами и несли трепещущие алые ленты. И хотя Тэдди был неграмотен и не понимал, что? означают белые буквы, но по тому, как люди твёрдо держали в руках шесты с огненными знамёнами, по тому, как пылали их запавшие глаза, по тому, как громко и отчётливо они пели и как трусливо ныряли в переулки чистенькие автомобили и закрывались ворота нарядных домов, — по всему этому он чувствовал, что люди идут сражаться…
Случалось ему стоять в толпе перед балконом, с которого длинный джентльмен произносил непонятные слова и то помахивал шляпой, то, сложив руки на груди, вздыхал и, закатывая глаза, поднимал квадратную голову к небу. Когда джентльмен умолкал и вытирал платком вспотевшую шею, все, кто слушал его, свистели и мяукали. А Тэдди не только мяукал и свистел, а визжал, как щенок с отдавленным хвостом.
«Бобби» набрасывались на шумящую толпу и разгоняли её дубинками. Джентльмен съёживался и исчезал за стеклянной дверью.
Поведение полисменов было понятно: нельзя так пугать человека только за то, что он говорит скучно и долго.
Но почему «бобби» встревожились сейчас, когда народ спокойно обсуждает свои дела? При чём тут русские? Нет, попасть в порт просто необходимо. Тэдди знает много окольных дорог и намечает путь, свободный от полицейских преград.
Крики прекратились, свистки стали реже и короче. Взвыла автомобильная сирена.
Тэдди понял, что это означает, и осторожно открывает дверь. Бесси щурится и трёт глаза кулачками: после темноты коридора она не может смотреть на свет.
— Ты зажмурься, — советует Тэдди.
На улице было тихо. Фырчал только полицейский автомобиль. В него заталкивали арестованного инвалида.
— А теперь разожмурься… Видишь? Ну вот…
Бесси открывает глаза и видит уходящий автомобиль. На мостовой недвижно лежит человек. Она вопросительно глядит на Тэдди. Его губы плотно сжаты, над глазом маленькая складка. Это значит, что от него сейчас ничего-не добьёшься.
* * *
«Иртыш» готовится к празднованию Первого мая.
Баталёр Федя Раскатов репетирует номер для концерта. Он умоляюще складывает на широкой своей груди пальцы и со слезами в голосе говорит баянистам:
— Не рявкайте, прошу… Страдайте. Бездыханно… А теперь — рррясс!
Кубрик содрогается от грохота басов.
На юте — тесный кружок матросов. Все сидят на корточках. В центре румяный паренёк отбивает мелкую дробь. Обсуждается и оценивается каждое плясовое колено.
Критики поднимаются, переглядываются и решают:
— Пойдёт.
Монтёры скрепляют гирлянды цветных лампочек.
Столяры выпиливают гербы.
Капитан и Акопыч составляют меню праздничного обеда.
Но больше всех суетится, бегает и волнуется Ваня Чайченко. Кричат из библиотеки:
— Ваня! Взгляни — не жидковат заголовочек?
Чайченко склоняет голову вправо и молча протягивает руку. Ему подают кисть.
— А вот я сейчас ударю…
После «удара» буквы встают на место, и Чайченко бежит к Акопычу. Он уже набросал эскиз первомайского торта: на гребне пенистой волны возвышается алый корабль с раздутыми парусами…
Кричат из красного уголка:
— Ваня! Щит готов. Покажи, куда ставить.
На пути его задерживает дежурный:
— Чайченко, вы подкрашивали борт? А кто уберет штормтрап?
Чайченко взялся за концы трапа, вздрогнул и отскочил на шаг от борта… На палубу карабкается непонятное существо в лохмотьях, с двумя чумазыми головами. Оно ползёт на четвереньках, встаёт на колени, и от него отделяется маленькая девочка с бантиком в растрёпанных волосах. Потом перед изумлённым Чайченко, словно из-под пола, вырастает худой мальчик. Он глядит на матроса, мнёт в руках рваную шапочку, откашливается и сипловато восклицает:
— Сэр! Это моя сестра Бесси… Вы, русские, — славные ребята… А это что за флаг?
Через минуту дети стоят среди матросов. Боцман Крюков внимательно слушает жаркий рассказ Тэдди о том, как он узнал, что в порту стоят русские, о Стефене Пите, о «бобби», о мотоцикле, похожем на бабочку, — слушает и разводит руками.
Кто-то советует Тэдди:
— Ты не торопись.
Тэдди вслушивается в незнакомый говор и тоже разводит руками.
Прибегает запыхавшийся Федя Раскатов. Он докладывал капитану о «прибытии иностранцев».
— Ну что, Федя?
Раскатов передает распоряжение капитана:
— Накормить и проводить.
— Вот и займись, — говорит боцман, — только дипломатию соблюдай по форме. Как-никак — королевские подданные…
Отмытые, раскрасневшиеся, ребята сидят в камбузе[4]. Бесси с тревогой и восхищением смотрит на Акопыча. Таких громадных людей она ещё не встречала. Тэдди быстро поглощает кашу с мясом, кладёт в тарелку сестры свой кусок пирога и сердито ворчит. Как можно так медленно есть! Впереди столько дел: надо побывать в машинном отделении, на капитанском мостике… Где-то музыка — надо успеть и туда и сюда, а она сидит над едой, как старуха… Чем смеяться, лучше бы быстрее жевала! Может быть, лучше положить этот кусок в сумку?.. Тогда вот что: пусть она доедает не торопясь. Тэдди сходит по делам и придёт за ней. Раз попали на корабль, пожалуй, торопиться и нечего… Бесси не возражает — здесь так хорошо, только пусть он поправит ей бант и скорей приходит…
— Акопыч, понянчись тут, а я за парнишкой погляжу.