— Сейчас, сейчас. Вашек уже все отыскал. Ты не очень замерз? Сейчас принесем чаю.
— Нет, не замерз, — отвечает Пип, и голос у него дрожит немного.
Но это все-таки его голос. Мама Пипа прислоняется к забору. Теперь пани Фиалова заметила всех:
— Вы Марековы, да? А я — Фиалова. Не сердитесь на нас, пожалуйста. Наверное, ваш Пип пришел навестить Вашека, а он по нечаянности запер его в гараже, а потом мы не смогли быстро найти ключ.
Вашек уже снимает замок. С улицы в гараж пробивается немного света. Пип сидит на обрубке дерева посреди невообразимого разгрома. Перед ним — какое-то чудовищное сооружение из трубок, на котором укреплено одно большое и два маленьких колеса. Над большим под каким-то странным углом прикреплено седло. С обеих сторон — педали, а на шесте, укрепленном между маленькими колесами, — цилиндр, на котором намотано несметное количество бечевки.
— Ты это все размотал? — спрашивает удивленный Вашек. — Ну ты даешь!
— Пип… — произносит мама.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Данка.
Сидящий на каком-то пеньке Пип кажется маленьким и бледным.
— Да все в порядке. Я только боялся испугать маму.
Пани Фиалова протягивает ему руку.
— Пойдем, Пип. Пойдемте все и выпьем чаю.
Посреди комнаты на стуле сидит вспотевший пан профессор. Не удивительно, что он измучен. Массивный шкаф отодвинут от стены. Диван выдвинут на середину комнаты. В дверь почти невозможно протиснуться, потому что рядом — огромная библиотека. Похоже, что здесь она размещается временно.
— Это ты еще не видел нашей кухни, — шепчет Вашек Пипу.
В это время из кухни возвращается несколько смущенная пани профессорша.
— А вы не откажетесь выпить кислого молока? — спрашивает она. — Вашек забыл купить чай и кофе.
Все слегка растеряны, только папа Пипа, которому жаль маму Вашека, мужественно соглашается:
— Угостите меня кислым молоком, будьте так добры.
— Это все то же самое молоко? — потихоньку спрашивает Пип.
— Конечно, нет, — отвечает Вашек, — из того мы сделали творог. Это новое.
— А теперь объясни нам, Пип, как это тебя угораздило? — спрашивает пан профессор. — Нет, сначала ты укройся вот этим одеялом. И ешь!
Пани Фиалова ставит на стол тарелку с бутербродами. Пип немножко растерян от такого множества указаний и приказов, которые он должен исполнить одновременно.
— Ешь, ешь! — повторяет пан профессор. — Конечно, все могло получиться очень просто, тут и расспрашивать нечего.
Пани Фиалова кивает и улыбается Пипу.
«Какие славные! — думает Данка. — Не из тех, что без конца понапрасну изумляются».
— Скорее всего, наш чудила обещал показать тебе клад, который он запрятал на этой свалке, а потом забыл о своем приглашении, — сам себе отвечает папа Вашека.
— Не знаю, хотел ли Вашек показать мне клад, — учтиво отвечает Пип. — Скорее всего, нет.
— А откуда тебе известно, что он у меня там есть? — удивляется Вашек. — Я всем хотел его показать, но только когда будет готово.
И тут Пип загорелся:
— Спорим, ты сам не знаешь, что там есть.
— Спорить я не стану, — бурчит Вашек. — Но я действительно кое-кому говорил, что мне нужны разные шесты и колеса, вроде как от детской коляски. Вот мне и нанесли — видно, люди не знают, как от этого избавиться. А колясочек привезли по меньшей мере пять.
Пани Фиалова только вздыхает в ответ на это признание.
— Так, — замечает Пип, — а я-то думал…
И вдруг — к ужасу мамы — кладет недоеденный бутерброд на скатерть.
— У тебя фонарик есть? Пойдем поглядим.
Вашек охотно поднимается, но вдруг спохватывается:
— Фонарик-то у меня есть, но ведь уже поздно, а? Приходи завтра, я тебе все объясню, и ты мне поможешь. Вот будет здорово!
— Хорошо, — соглашается Пип. — Но пока я хочу показать тебе кое-что еще.
Папа строго глядит на Пипа, но он этого как будто не замечает.
Вашек недоуменно вертит головой, но идет за фонариком. Остальные поднимаются тоже.
— Спасибо, — благодарит папа, — простите, что на сон грядущий мы вам устроили такое развлечение.
— Не за что. Вы не сердитесь на нашего чудного малого. Он у нас немного с приветом. И приходите опять. Я рада была с вами познакомиться, — уверяет пани Фиалова.
Вашек с Пипом уже возятся в гараже.
— Ты упадешь, Пип! — в отчаянье восклицает мама.
Пип забирается на кучу хлама.
— Вот эта штуковина, — Пип показывает Вашеку на его удивительное сооружение, — сделана из твоего велика, да?
Вашек кивает, с некоторой опаской поглядывая на папу.
— Тогда лезь сюда, — зовет Пип.
Вашек лезет следом за ним.
— Погляди, а тут еще один велик стоит целехонек.
— Не дури! — возмущается Вашек.
Верхушка пирамиды, на которую он взгромоздился, колеблется у него под ногами. Вашек стоит и смотрит не обрываясь: в углу сарая прислонен к стене еще один совершенно целехонький велосипед.
— Откуда он взялся? — оторопело спрашивает Вашек и направляет свет фонарика на двери, словно опасаясь, что его творение исчезло.
Нет, оно спокойно стоит на своем месте. Вашек снова оглядывается на неизвестно откуда взявшийся велосипед. И велосипед не исчез. По-прежнему стоит, где стоял.
— Ты увез его у Павла, понимаешь? — объясняет ему Пип.
— Что?! — кричит пан профессор. — Ты у кого-то украл велосипед, Вашек?
Все поражены.
— Не украл, — объясняет Пип, — только приехал на нем, чтобы взять домашнее задание.
— Так отчего же ты его не вернул? — допрашивает Вашека отец и обращается к Пипу, потому что Пип, в отличие от Вашека, знает об этом все.
— Потому что считал, что это его велосипед. Он поставил его здесь в углу, а потом люди нанесли сюда весь этот хлам, так что велосипед не стало видно. Вашек не знал, что ездил на чужом велике. Он точь-в-точь такой же, как его. Помнишь, Павел все еще допытывался, где вы купили твой велосипед? Он хотел, чтобы у него был точь-в-точь такой же.
Мама помогла Пипу слезть, а Вашек все еще стоит наверху и сосредоточенно думает.
— Спускайся! — просит его мама Пипа и тоже протягивает ему руку.
Вашек спускается, все еще уставясь куда-то отсутствующим взглядом.
— А как же ты его отыскал, если его даже не было видно? — изумляется он.
— А я его специально искал, — признается Пип. — Потому и забрался сюда. Я почему-то думал, что он здесь. Я знал, что у тебя какие-то трудности. Ты сам все время говорил об этом. Когда я отыскал велик, я понял, что тебя заботило. Шнур наматывается прекрасно. А вот седло ты пристроил как-то по-чудному. Сидеть на нем невозможно.
— Стой, стой! — перебивает его Вашек. — Это я тебе объясню завтра.
— Ну, а если тебя что-то заботит, ни о чем другом ты уже думать не можешь, — добавляет Пип. — Ты сам говорил. Как в походе, с тем…
— Ну да, ну да, — снова перебивает Пипа Вашек. К счастью, папа не замечает этой поспешности.
— Ты совершенно прав, — присоединяется он к Пипу. — А вообще Вашек вполне разумный мальчик, когда не дурит.
«Фиаловы любят повторять одно и то же», — отмечает про себя Данка.
— Ну, на чем же он свихнулся? Рассказывай дальше! — побуждает Пипа пан профессор.
— Он не свихнулся, — отрицает Пип. — Он, как и все, размышлял над тем, кто мог взять велосипед Павла. И даже если бы у него не было других забот, он бы все равно не вспомнил, как все вышло на самом деле, потому что он этого не забывал. Он просто не знал. А сегодня он сказал, что не может уже ездить на своем прежнем велосипеде, разве что когда-нибудь потом. А потом вдруг припомнил, что и потом ездить не будет тоже. Поэтому я догадался, что свой велосипед он для чего-то разобрал.
— Но откуда ты знал, что велосипед Павла тоже у меня?
— Я не знал. Просто мне пришло это сегодня в голову, пока Анежка искала ручку, а ты держал свою, показывая ею на такую же, и думал, что ручек не две, а одна.
— Значит, он еще и ручки крадет? — пугается пан профессор.
— Нет, не крадет, — успокаивает его Пип, — просто мы вручили девочке ее же собственную ручку.
«Ну вот, и выяснилось, что Ярда здесь ни при чем», — уже лежа в постели думает Данка. Она страшно гордится Пипом, который привел в изумление всю семью Фиаловых. «И было чему изумляться», — думает Данка и так раздувается от важности, что на ней едва не лопается пижама. «Но себе Пип вряд ли помог», — приходит ей в голову. Ведь это значит, что исправилка Ярде уже не грозит.
Вашек принес учителю Штёвичку письмо от своего папы. Учитель, прочитав, пригласил к себе в кабинет и Пипа.
— Давай думай, — предлагает он ему, — что теперь делать? Отец пишет, что сегодня во второй половине дня отвезет велосипед Павлу. Да только папа твой не знает Шебеков, не правда ли? А я с ними знаком. По классным собраниям.
Пан учитель трет себе нос.
— Пожалуй, я лучше загляну к вам, возьму велосипед и отвезу его Павлу сам. — Учитель вздыхает. — Наверное, так будет вернее. А в классе обо всем расскажем завтра. Когда покончим с этим делом.
Вечером пан учитель снова зашел к Фиаловым. На этот раз у них был не только кофе, но кое-что покрепче, как объявил отец Вашека, появившись с бутылкой в руках.
— Это было ужасно? — спросил он, с благодарностью глядя на пана учителя.
— Пережить можно.
— Они вам поверили?
— Нет. Пан Шебек высказался в том смысле, что это очень странная история. В их представлениях люди или честные, или воры. Скорее, воры. О рассеянных они ничего не слышали. Наверное, думают, что велосипед украл я. Но, судя по его заявлению, никаких оргвыводов в данном случае не последует. Очевидно, опасаются, что тогда я их Павлика провалю. Он осматривал велосипед не меньше получаса, проверял, не нанесен ли ему какой ущерб. Признаюсь, — с меня семь потов сошло. А что, если Вашек на это свое новое изобретение и оттуда вывернул какой-нибудь шурупчик?
— Мне очень нужна была цепь, — признался Вашек. — Вот если бы знать, что она у меня была под рукой!
— Пойдем посмотрим твое сооружение, — предложил пан учитель.
Пан профессор, по соображениям такта, не трогается с места.
— Знаете, — объясняет Вашек, — это перестроенный сарай. Старый был очень ветхий. В углу сада — глубокая яма. Папа говорил, что, скорее всего, раньше там был колодец. И предупредил, чтоб я туда не лез. Да туда и нельзя влезть. Но у своего дядюшки я как-то нашел журнал, где были нарисованы разные машины, в которых можно ездить по стенам. Вот это я и испробовал. Наших часто не бывает дома, а если и бывают, то им не до меня — ну, вот люди и наносили мне разных вещей. Сперва мне нужно было посмотреть, как та яма выглядит, чтобы сообразить, что крепить наверху. Журнал я прихватил с собой. А он упал в яму. Уж и не знаю, как быть. Это старый номер, и я нигде не могу его разыскать. Если бы машина была готова — съехал бы вниз, и все. Только тогда он мне уже был бы не нужен.
Пан учитель исследует незавершенное творение.
— Ты прекрасно все придумал. Привод к канату — великолепный.
«Уж кто великолепный — так это Штёвичек!» — мелькает в голове у Вашека. — Разбирается, что это привод, а не шнур, как говорил Пип. Пип в таких делах не очень силен».
— Вот только мне кажется, что ты затеял сложное дело. А главное — молодец, что догадался о таком способе. Как модель — это очень хорошо. Но если бы ты на этом самом сооружении задумал спуститься вниз, наверное, машина двигалась бы чересчур быстро. Я думаю, ты преодолел бы глубину со скоростью прыжка.
Вашек немного озадачен.
— Но это ничего, — успокаивает его пан учитель и роется в богатом складе материалов, накопленных Вашеком. — Я вижу, у тебя тут, по крайней мере, три передних колеса. Одно заднее я тоже уже где-то видел. И руль — это уже третий. А тормоз — второй. Может, он бы еще поработал, если бы его чуть-чуть… Знаешь, что мне пришло на ум? Что, если бы ты заново собрал свой велосипед? А из того, что тут у тебя накоплено, запросто можно бы собрать еще один вполне приличный велик. Вашек, а ты не хотел бы привлечь к этому еще и Ярду? Я бы изредка помогал вам, если, конечно, это вам не помешает.
— Ярду? — удивился Вашек и кое-что сообразил: — Вы думаете, второй велосипед можно было бы собрать для него?
— Да, вот это я и имел в виду. У меня дома тоже кое-что найдется от старого велосипеда. И если у вас чего-нибудь не хватит — я разыщу.
— Да и у меня кое-что найдется. У меня даже деньги кое-какие есть, папины правда.
— Ну какой тут разговор, — вдруг раздается папин голос. Папа стоит в дверях и смотрит на пана учителя. — Собственно, ущерб мы нанесли Павлу — из-за Вашека он не смог пользоваться своим имуществом, а… возместим потерю Ярде, не так ли?
Пан учитель одобрительно кивает головой.
— Мы хотим про ковбоев! — орет шестой «Б».
— Вы с ума сошли! — восклицает пан учитель, косясь на дверь, как Вашек недавно косился на отца. — А если услышат? Про ковбоев сегодня не будет. Но и математики не будет тоже. Я вам расскажу удивительную историю. Историю? Тогда ладно…
— Вы когда-нибудь слышали анекдоты о рассеянных профессорах? Нам, правда, придется подождать, когда из Вашека получится профессор. Но ждать придется не потому, что он недостаточно рассеян…
Все обратились в слух и с увлечением слушают. Так вот как было на самом деле…
— Вы не очень-то смейтесь над Вашеком, — заканчивает пан учитель. — Не обязательно, конечно, из всех чудаков получаются профессора, но Вашек, может быть… Модель, которую он смастерил, очень любопытна. Хотя, конечно, в глубь подземелья я бы не отважился на ней поехать, да и вы не вздумай те… Впрочем, сейчас планы у Вашека тоже переменились. На этом и кончается наша странная история. А велосипед мы возвратили его законному владельцу.
Павел довольно кивает. Законный владелец — это здорово.
Ярда сидит неподвижно. Словно все еще слушает, хотя пан учитель уже договорил и в классе воцарилась абсолютная тишина. И в этой тишине раздается голос Андулы: — Ну, такое… такое мог только Вашек…
— Возможно, ты и права, — соглашается пан учитель.
Но догадаться об этом сумел только один Пип.
Андула тоже согласна с этим.
— Котелок у него варит.
— Золотые слова, барышня, — подтверждает пан учитель.
Оба смотрят в ту сторону, где сидит Пип. Но Пипа там нет.
— Где же он? — удивляется пан учитель. — Ведь он же был в классе.
— Он под партой, — объявляет Павел.
— Он хоть у нас и чудак, — уточняет Андула, — но котелок у него варит.
Пип опять готов скрыться под парту.
— Наверное, это самая правильная комбинация, — высказывает предположение пан учитель и на всякий случай держит Пипа за ухо. — Потому что, если обнаруживается пропажа, практичные люди чаще всего предполагают, что это сделали воры. А Пип так не подумал. Или просто не поверил. И начал размышлять — как же все это получилось.
— Много бы он придумал, если бы на парте у Вашека я не забыла ручку, — выразительно напоминает Анежка.
Пип что-то пищит невероятно тоненьким голоском.
— Он говорит, что это правда, — переводит Вашек писк Филиппа на человеческий язык.
Пип кивает.
Пан учитель не верит своим ушам.
— Да, — объясняет ему Андула, — Вашек понимает язык Пипа и язык учительницы Беранковой. Он даже понимает дельфинью речь.
— Очень рада, больше всего за тебя, Комарек, что все выяснилось. Хотя и считаю, что Вашек или пан профессор Фиала должны были прийти прежде всего ко мне, классной руководительнице.
Вашек щурится.
— Но в конце концов это не так существенно. Пан учитель Штёвичек рассказал мне, что все произошло по чистой случайности. Вашек моргает снова.
Разумеется, по чистой случайности он попросил отца написать Штёвичку.
— А главное, как я говорю, все счастливо разъяснилось.