Ключ в дверях за занавеской звякнул ещё раз.
— Слишком поздно, красавица, — присвистнул младший Флинт.
Послышался стон.
Долгий стон.
Потом скрип.
Потом старший Флинт разочарованно протянул:
— Да нет тут ничего!
А потом его же вопль:
— О, чёрт возьми! Что это?
И в следующее мгновение на них на всех обрушилась лавина воды.
В таверне у моря Мариус Войнич ещё молчал. Он только рассеянно заметил какого-то мальчика со связанными руками и с кляпом во рту, который бежал со всех ног в переулок. Но не это заставило его заговорить.
А тот самый тучный доктор, который всё ещё улыбался, стоя возле них.
Близкий друг Вивианы Войнич.
Его проклятой сестры.
Придя в ужас от слов доктора Боуэна и даже пошатнувшись на краешке стула, Поджигатель замер, словно соляная статуя.
— Я что-то не так сказал? — озабоченно поинтересовался доктор Боуэн, когда почувствовал, что молчание длится слишком долго.
— Гм, Боэун… — заговорил Блэк Вулкан, поднимаясь со стула и намереваясь увести его к другому столику. — Не знаю, что именно… но… думаю, и в самом деле, что-то не так. Не мог бы ты…
— Я ведь только спросил, не знаком ли он с Вивианой Войнич! — возразил доктор Боуэн.
— И судя по всему, он не желает ничего знать об этой Вивиане Войнич. Может, это его бывшая жена, которая преследует его с целым полчищем адвокатов, откуда мы знаем?
Доктор Боуэн высвободил руку:
— Я понял, но это совсем не значит, что ты должен выталкивать меня отсюда таким образом.
— Извини, я не хотел тебя обидеть, — согласился Блэк Вулкан, который и в самом деле обошёлся с ним грубее, чем было необходимо.
— А вот и
Ровно в час Нестор услышал первые крики.
Далёкие, ритмичные. Казалось кто-то зовёт на помощь.
Он остановился на середине тропинки. Спокойно колыхалась трава, жужжали в ветвях насекомые. Быстро двигались со стороны моря золотистые облака, на всём водном просторе не видно было ни единого судёнышка.
Внезапно крики прекратились, но потом возобновились, как будто люди, просившие о помощи, нуждались в передышке.
Крики доносились из усыпальницы.
Нестор помрачнел, повернув обратно, достал связку ключей и открыл ворота, которые вели к последнему прибежищу его семьи.
Крики зазвучали отчётливее.
— Эй! Кто-нибудь слышит нас? Помогите!
— Выпустите нас!
Но это же голоса…
Рика!
Джейсона!
Он не ответил, решив, что сейчас так или иначе подойдёт к ним, и хромая, спустился по лестнице и направился по коридору. Прошёл мимо пустых могил — своей собственной и жены, укрытых цветами, которые приносил сюда каждый день.
Как он уже понял, ребята звали с другого конца коридора, где находился выход из усыпальницы семьи Мур в подземелье виллы «Арго».
Нестор подошёл к калитке с бьющимся сердцем. Включил освещение.
И увидел их.
Их почему-то оказалось пятеро. Они держались за решётку, которая отделяла могилы от моста со скульптурами животных.
Джейсон, Рик, Анита.
И…
— НЕСТОР! — закричал Джейсон, увидев хромающего в полумраке садовника. — Нестор, слава богу! Я не сомневался, что ты услышишь нас!
Нестор не сразу смог сообразить, что спросить у ребят, направляясь к ограде с ключами в руках, но всё же поинтересовался, как всегда ворчливо:
— Можно узнать, что вы тут делаете?
— Открой! Пожалуйста, открой! — взмолились ребята.
— Минутку, минутку… Но… А эти господа?
Слишком много вопросов. Все сразу.
Он почувствовал, как из-за решетки Джейсон и Анита ласково тянут к нему руки, желая приласкать, невольно отстранился и принялся возиться с замком.
— Открываю. Открываю. Но вы должны всё объяснить мне.
Полчаса назад он показывал усыпальницу Маляриусу Войничу, и вряд ли удалось бы объяснить ему, что здесь сейчас происходит.
Садовник заметил рваные одежды двух незнакомых мужчин.
— Это братья Ножницы, Нестор, — объяснил Джейсон.
— Поджигатели, — уточнил Рик.
— Да, но мы раскаялись… — умоляющим тоном добавил кудрявый.
— Ещё как! — уверенно подтвердил белокурый.
Нестор поколебался.
— Выпусти их, — попросил Джейсон. — Они спасли мне жизнь.
— Жизнь?
Дверца скрипнула, повернувшись на петлях, и как только немного приоткрылась, ребята вырвались из-за неё и бросились на шею садовнику.
— Нестор! Если бы ты только знал, как мы счастливы видеть тебя!
— Мы дома! Дома!
Для него, всегда столь сдержанного и осторожного в проявлении чувств, это объятие оказалось настоящим потрясением. Уже многие годы никто не обнимал его. Во всяком случае с тех пор, как Пенелопа упала с утёса. Он чувствовал себя как дедушка с внуками. И это нисколько не нравилось ему, потому что напомнило о том, как он стар уже. Старый усталый ворчун.
Такое ощущение он испытал в жизни ещё только однажды.
Когда решил продать виллу «Арго».
Они направились к выходу.
— Так вы наконец объясните мне, как оказались тут?
Ребята переглянулись, счастливые, не зная, с чего начать.
— Это благодаря Джулии, — начал Рик. — Это она объяснила мне, что Джейсон в опасности.
— И нам удалось уговорить его войти в дверь из слоновой кости, а потом и в Лабиринт, — добавил Джейсон, весело глядя на друга.
— И он пришёл как раз во время, — подчеркнула Анита.
— Это и в самом деле получилось прямо-таки
Дорогой Улисс, если читаешь эти строки, значит, всё сложилось не так, как я надеялась. И поэтому понимаю, что должна кое-что объяснить тебе. Надеюсь, сможешь простить меня, если не сумею сделать это так понятно, как ты любишь. И если мои подозрения окажутся совершенно необоснованными.
Начинаю именно с них, для простоты.
Я всегда думала, что в нашей компании Удивительного лета звучала одна фальшивая нота. Какая-то ошибка, которую, как ни старалась, я не могла понять. Как если бы кто-то из нас, кто-то очень близкий, вёл себя не так, как старался выглядеть. И я не думаю о Питере, пусть будет ясно, и о его смешной попытке скрыть от нас, что влюбился не в того человека и что совершил из-за любви самую банальную ошибку.
Я не говорю даже о «предателе»: это слишком резкое слово, которое открывает сценарий, и я не хочу в него вникать.
Я говорю о ком-то, кто не поддерживал твой план, кто грёб в обратном направлении и действительно не хотел открыть секрет дверей. Вот так, пожалуй, будет правильнее всего сказать.
И поскольку это моё подозрение рисковало оказаться лишь глупым пунктиком заботливой жены, я не стала говорить тебе о нём, предпочла держать при себе. Почему я стала подозревать кого-то из нашей группы? Подумай сам: никто никогда не сможет переубедить меня в том, что случай с Леонардо на самом деле не был ловушкой.
Ловушкой для всех.
Чтобы убрать нас.
И потому я начала действовать самостоятельно. Я сказала Питеру, что сама позабочусь о том воздушном шаре, который он создал для подземных пещер. И прежде чем уйти, исповедалась у отца Феникса. И заметь, никто из них ничего не знал о моём плане. Я ничего не сказала им и скрыла правду только для того, чтобы тебе не пришло в голову последовать за мной. Я решила, будет лучше, если ты поверишь в мою смерть из-за несчастного случая, чем из-за моего сумасшедшего решения.
Я хотела броситься в утёс. Не с утёса, дорогой мой, а именно на дно нашего подземелья.
Ну так вот, мы ведь оба знали, что тайна Дверей времени крепко запрятана под городом, в котором мы решили жить.
И любопытство, Улисс, просто пожирало меня. Что там… в глубине? Там, дальше, куда мы никогда не решались проникнуть.
Вот так я и решила попробовать спуститься туда.
Я провела несколько жутких часов в полнейшем мраке. Наверное, я спала, пока спускалась вниз. Боялась, что не хватит воздуха, что жар или холод станут нестерпимыми, а оказалось… ничего подобного. В конце концов я добралась. Не знаю ещё толком, куда попала, потому что обнаружила вокруг себя только руины и заброшенные комнаты.
Потом я встретила несколько человек и узнала, как называется это место, — Лабиринт.
Думаю, это самый древний когда-либо построенный лабиринт.
Все здесь очень приветливы. И точно так же, как жители Килморской бухты и других мест, где мы побывали, они странным образом не сознают, что живут в очень замкнутом и тесном пространстве, которое с одной стороны граничит с реальным миром, а с другой — с мраком забытых миров. Знаю, что эти слова покажутся тебе неуместными, но думаю, это присуще человеческой природе — ограничивать своё жизненное пространство тем местом, где родился. Потому что иначе они не смогли бы выжить. Каждый из нас, думаю я, рано или поздно признает, что существует некое определённое количество вещей, которое он в состоянии понять. И притворяется, будто это число включает в себя всё, потому что только так можно жить спокойно, без лишних сомнений.
Короче, вот и пишу тебе.
Пишу из самой сердцевины Лабиринта, находясь в зале, где, как я обнаружила, регулярно собираются представители разных воображаемых мест чтобы обсудить, как выжить. Мне рассказали о древних сражениях и распрях среди тех, кто именно здесь, в этих самых комнатах создавал Двери времени, с теми кто, напротив, считал, что их строить не нужно, и всячески старался помешать им.
Оставляю тебе это письмо, потому что не знаю, вернусь ли когда-нибудь на виллу «Арго», чтобы рассказать тебе о моём открытии. И это при том, поверь мне, что так хотелось бы верить в обратное, любовь моя!
И ещё потому, что, когда однажды и ты спустишься сюда, со мной или без меня, это письмо окажется конкретным доказательством, что я прибыла сюда раньше тебя.
Люблю тебя, старый ворчун.
Сейчас не могу представить, чего бы мне хотелось больше, чем обнять тебя ещё раз.
Твоя Пенелопа Мур