– Ну-ка, – говорит Мальчик грозно, – сделай меня опять большим. Я хочу домой. У нас мама сегодня блины печёт, а я блины очень люблю. Особенно со сметаной.
Гном потряс бородой, почесал её в задумчивости, а потом говорит:
– Сколько мальчиков я этой тропой водил, а никто домой не просился. Странно ты себя ведёшь. Не по правилам.
А Мальчик возьми, да и скажи:
– НЕ БОЙСЯ ДЕЛАТЬ НЕ ТАК, КАК ДРУГИЕ – ДОЙДЁШЬ ДО ЦЕЛИ.
Гном спрашивает:
– Ты откуда третий закон мудрости знаешь?
А Мальчик отвечает – невежливо, может быть, но по сути верно:
– Превращай меня в большого!
Гном превратил, конечно, что ж делать?
Мальчик сразу домой побежал.
А гном сел на пенёчек и задумался: «Как же так получилось, что Мальчик оказался мудрей гнома?»
Невдомёк ему было, что Мальчики нынче не те пошли, и, чтобы блинов со сметаной поесть, не то, что закон мудрости изобретут, а, может, что и покруче.
Вот и вся история.
Да! Чуть не забыл. Мальчик потом блинов гному принёс. Они сидели на пеньке, ели блины и говорили о мудрости. Гном очень много интересного узнал.
Впрочем, это уже совсем другая история.
Две истории про гнома Пузю
История первая
Собственно говоря, ничего страшного. Конечно, можно быть гномом. Многие так делают – живут себе гномами и ничего. А вот гному Пузе жилось очень плохо.
Знаешь, почему? Потому что гному надо жить среди гномов. Или хотя бы среди людей обычного роста. А гном Пузя жил среди великанов.
Так мало этого: гном Пузя был ещё некстати тщеславен. Ты понимаешь, разумеется, что это за слово такое? Больше всего на свете гном хотел, чтобы на него показывали пальцем и говорили: «Вот гном Пузя идет. Как замечательно!»
Надо обязательно заметить в оправдание гному, что очень трудно не стать тщеславным в городе великанов, где все, кроме тебя, такие большие и все – опять же, кроме тебя – смотрят вверх, туда, где небо. А ты, даже если и захочешь, посмотреть в небо – увидишь чужие ноги…
«Как же внимание обратить на себя?» – бывало, думал Пузя, сидя в маленьком домике на окраине городка. И однажды он понял: ничего не остаётся, как пойти на Хитрость.
Хитрость возвышалась в самом центре города. У её подножия гудел великанский базар. Гном пошёл на Хитрость, невзирая на то, что это была самая высокая гора в городе. Впрочем, это была единственная гора, и ей ничего не оставалось, как стать самой высокой.
Когда гном находился на середине пути – великаны заметили его. «Гляди-ка, – закричали они, и от этого крика поднялся такой ветер, что гном Пузя чуть не упал. – Гляди-ка, гном пошёл на Хитрость. Того и гляди, доберётся до вершины!»
И, действительно, гном Пузя добрался до вершины Хитрости. Все базарные торговцы показывали на него пальцем и говорили: «Смотрите-ка, гном на Хитрости!»
А гном сидел на вершине и думал, что сейчас он выше всех в городе и это, конечно, замечательно! И внимание обратилось на него: смотрят во все глаза. А у внимания, знаешь, сколько глаз? И не счесть…
Но очень скоро гному Пузе захотелось кушать – всё-таки восхождение совершил! Пришлось сойти с Хитрости. И сразу про гнома Пузю все забыли.
И снова, сидя в своем маленьком домике, Пузя думал: «Ну как же обратить внимание на себя? Это ж, если всё время на Хитрость восходить – умаешься…»
И то, правда: нельзя же всю жизнь прожить на Хитрости?
А вот ещё вторая история
Плохо жилось маленькому Пузе среди великанов. Мало того – грустно. Мало того – без внимания. Так ещё и очень тяжело. В практическом смысле. Выйти из дома – проблема. Шаг ступишь и обязательно напорешься на какую-нибудь железяку или вляпаешься в какую-нибудь лужу.
Всё это особенно обидно потому, что гном Пузя был чрезвычайно аккуратным гномом. В его домике всё было начищено и надраено, словно на корабле перед приездом адмирала. Но вот великаны…
Великаны смотрели в небо – оно было им ближе. А на то, что творится у них под ногами, не обращали никакого внимания. Перешагивая кучи мусора, поскальзываясь на грязи, – они считали звёзды, тыкали пальцем в небо и качали на радуге своих детей.
«Доколе! – гневно подумал однажды гном. Но даже гневные мысли гнома, увы, мало кто слышит. – Не обращают внимания на меня, обратили бы его на свой город. Сколько можно бедному гному маяться не только внутри себя, но и внутри города?»
И гном Пузя начал конструировать огромную рогатину. Не ту, с которой охотятся на медведя, а просто такую большую рогатку.
Два дня он старался и соорудил гигантскую рогатку на длинной ножке. После чего гном поднял с земли железку и выстрелил в небо.
На самом же деле это был очень хитрый манёвр. Ведь выстрел в небо, как ты понимаешь, – это всё равно выстрел в землю. Великаны, которые были от природы весьма любопытны, следили за полётом железки. Они поднимали головы, а потом, естественно, опускали: ведь это очень интересно – посмотреть, куда падает то, что летает в небе.
И они увидели, куда оно падает. Увидели – и поразились.
– Какая грязь! – воскликнули великаны.
– Гляди-ка, – удивились великаны, – какая мерзость. Это в нашем-то городе! Кошмар! Ужас!
И они пошли за вениками и метёлками.
И тогда самый маленький, но уже великан, точнее – великанский сын сказал: «Смотрите, вот стоит маленький гном. Он стоит и стреляет. Он стреляет в небо, а попадает в землю. Он попадает в землю, и мы видим, в какой грязи живём. Если бы не гном, мы так никогда б и не узнали, какой на самом деле неухоженный мир нас окружает».
И сын великана подошел к Пузе, поставил его очень аккуратно на ладонь, а другой рукой осторожно и мягко пожал гному руку.
– Слава гному! – закричали великаны. И великанскому сыну пришлось придержать Пузю, чтобы тот не упал, ведь от крика великанов поднялся страшный ветер.
– Слава Пузе! – шёпотом закричали великаны. – Маленький гном показал большим великанам, где они живут. Гном показал нам нашу землю! Это героический гном, это исторический гном!
С тех пор исторический гном Пузя живёт в историческом музее города: переселился с окраины в центр. Его домик теперь стоит в стеклянной витрине, а под витриной подпись: «ГНОМ ПУЗЯ, УКАЗАВШИЙ НА ЗЕМЛЮ. ИЗБАВИТЕЛЬ ОТ ГРЯЗИ».
Все экскурсанты обязательно обращают внимание на Пузю. Но никто не показывает на него пальцем, потому что когда настоящее внимание – тогда пальцем не тычут.
А по понедельникам, когда музей закрыт, гном Пузя шагает по чистому, убранному городу, и все великаны с ним здороваются: мужчины снимают шляпы, а женщины делают реверанс.
Вот так!
Колесо радуги
М
Сын.
Глава первая,
Здравствуй!
ДО ГОРОДА …… ОСТАЛОСЬ
ЧУТЬ-ЧУТЬ ТЕРПЕНИЯ
А названия-то и нет. Но это не страшно: ты ведь и сам можешь его придумать, правда? Тогда имён у города будет много, и их не будут склонять столь часто.
Придумал? Вот и прекрасно. Теперь ты можешь вписать имя города в табличку. Я же буду называть город просто – Город.
А ещё неподалеку от города есть Прекрасный Лес. Впрочем, с тех пор, как там стал править Одуван, он называется Ужасный Лес. Представляешь, жители Города никогда не бывают в Лесу, а жители Леса никогда не заходят в Город. Потому что – зачем машине Лес? А, с другой стороны, зачем Лесу машины?
Но на самом-то деле – всё не совсем так. И когда наступили в Прек… то есть, в Ужасном Лесу ужасные времена, тогда…
Но в этот самый момент в мой рассказ вмешалась первая Глава. Да-да, та самая первая Глава, которую ты сейчас читаешь. А что, главы уж и поговорить не могут?
Она спросила:
– А что, правда, с меня всё будет начинаться?
– Да, – ответил я честно, – потому что если глава первая – значит, она начальная.
Первая Глава подумала и согласилась.
– Ну что же, – всё-таки продолжала любопытствовать она, – ты ещё хочешь, чтобы во мне что-то происходило? Да к тому же хочешь бежать впереди событий и рассказывать о них до того, как они произошли?
– А зачем нужна глава, в которой ничего не происходит? – удивился я. – Тогда это уже не глава будет, а непонятно что!
– Очень даже понятно! – возмутилась Глава. – Я не какая-нибудь там происходительная главка, которых в книжке о-го-го сколько. А я – уникальная начальная Глава. Первая и единствен-на-я! Не могу же я нести сразу две нагрузки? Это будет нечестно!
Тут настал черёд задуматься мне, и я согласился со строптивой Главой. Пришлось сразу перейти к следующей.
А про Ужасный Лес придётся рассказать попозже. Что делать? Чтение сказок, как и всякое хорошее дело, – требует терпения. А иначе будет неинтересно.
Глава вторая,
довольно происходительная, в которой появляются два главных героя
Маленький Мотороллерчик ехал по Большой Дороге и думал печальную мысль следующего содержания: «День идёт. Я ничем не занимаюсь. Это грустно и неправильно».
Ты, наверное, замечал, что печальные мысли думать как-то лучше вдвоём, и поэтому нет ничего удивительного в том, что Маленький Мотороллерчик поехал к своему другу – тоже не очень большому «Запорожцу» по имени Оселок.
Смотри-ка, уже появился второй главный герой. Теперь их ровно столько, сколько надо, чтобы рассказать о жизни Города.
Вообще-то у маленького «Запорожца» было очень хорошее и благородное имя – Колесо. Но «Запорожец» постоянно всё путал, и очень редко называл вещи своими именами. Для себя он делал исключение: назывался хоть и своим именем, но наоборот – Оселок.
«Запорожец» вообще машина очень странная, «наооборотная». У всех автомобилей мотор спереди, а у «Запорожца» наоборот – сзади. Так что «Запорожцы» большие путаники. Даже взрослые.
Оселок стоял около своего домика-гаража и качался. Ты, конечно, знаешь, что колёса у всех машин (и даже Маленького Мотороллерчика) резиновые, так что приходится их постоянно накачивать, чтоб не сдувались.
Правда, Оселок накачивался странно: он подпрыгивал около насоса, будто хотел взлететь.
– Ты занимаешься зарядкой? – спросил Мотороллерчик и начал гордиться другом, который с утра занимается зарядкой.
– Отчасти, – ответил Оселок, – накачиваюсь я.
Маленький Мотороллерчик перестал гордиться своим другом, потому что – кто ж сегодня не накачивается? Это совсем не то, что делать зарядку…
Мотороллерчик объяснил другу, как надо накачиваться правильно и после того как подкачались оба, они стали думать в две машинные головы.
Думали они такую мысль: «Что бы такое сделать?» Иногда они думали другую мысль: «Чем бы таким заняться?» А потом вдруг начинали думать совсем по третьему: «Не заняться ли нам чем-нибудь?»
(Мне скучно даже описывать, как друзья скучали, ну а уж как им было скучно скучать, представляешь?)
Когда Оселку совсем уже надоело думать (а это, согласись, занятие не из лёгких), он предложил:
– В прятки нам ли не сыграть, – ещё подумал и добавил, – …ли.
Получилось так: «В прятки нам ли не сыграть ли».
– Так ты же – поэт, – восхитился Мотороллерчик. Оселок был очень скромный «Запорожец», и потому от такой похвалы покраснел, даже колёса у него покраснели, даже ручки на дверях…
– Ты такой хороший, – прошептал он своему другу. – Такой хороший ты… что я… что… буду водить.
С этими словами он повернулся к своему домику-гаражу и начал считать:
– Один грузовик проехал, два грузовика проехали, три грузовика…
Конечно, можно было считать: один, два, три… Но ведь это неинтересно. Куда интереснее считать грузовики.
Оселок считал грузовики, и всё было хорошо, пока дело не дошло до двадцать восьмого грузовика, на котором совершенно неожиданно оказались насосы. Оселку пришлось прервать счёт, и он начал размышлять, как лучше перевозить насосы: лёжа или стоя?
«Если насосы класть, – размышлял Оселок, – то можно положить несколько рядов ввысь… А если ставить…»
Но тут раздалось какое-то «ТРАХ!!!», потом «БДУМ!!!», потом голос Мотороллерчика сказал: «Я уже…» Потом добавил как-то хрипло и неуверенно: «Всё…»
И ничего больше не раздавалось, кроме ватной тишины. Она была очень противная, эта тишина: так и норовила залезть в уши.
Оселок подумал: если сначала был шум, а теперь – вязкая тишина, то, может быть, нужно уже не просто искать, а спасать? А ведь это совсем не одно и то же…
На самом-то деле, Оселок думал, конечно, как всегда путано и непонятно, но чтобы Оселку не было обидно, давай, хоть иногда представлять, что он думает правильно и чётко. Договорились?
– Эй! – крикнул Оселок сначала тихо, а потом погромче. – Э-гей!
Но никто не ответил маленькому Оселку.
И Оселок поехал спасать своего друга.
А Мотороллерчик никак не хотел спасаться.
«Это даже вовсе и нехорошо с его стороны, – решил Оселок. – Если друг стремится тебя спасти, то можно ему в этом хоть как-то помочь».