— Наши. Чтоб проверить, была ли собака.
— Зачем?!
— Ну, как же… Он такой. Никому не верит.
Маруська судорожно вздохнула:
— Если на стоянку нашу наткнется, сразу все поймет. Забыл, нет? Там к лежанке волчьи следы ведут, а уж от нее — только твои.
Володька ошеломленно посмотрел на девочку: он об этом совсем не подумал. И ему совершенно не хотелось, чтоб этот деревенский кретин таскался за ним с охотничьим ружьем, как за зверем. Или начал трепаться о нем в селе. Поверят ему, нет — все равно противно. И дед, к тому же, просил…
Володька машинально двинулся к берегу и вдруг улыбнулся:
— Пусть ищет. Не найдет!
— Почему?
— Болота огромные, все ему ни за что не обойти. А мы с тобой почти все время по щиколотку в воде брели. Он тут в жизни не пойдет, вот увидишь. Решит, что топко. По кочкам козлом прыгать будет. А перед этим их своей осинкой охаживать…
Маруська доверчиво закивала. Володька потянул носом воздух. Посмотрел на небо и улыбнулся:
— А к полудню дождь польет, я уверен. Смотри, каких туч нагнало…
Маруська задрала голову вверх и радостно воскликнула:
— И правда! Туч-то сколько!
Она покрепче сжала ладонь мальчика и мечтательно пробормотала:
— Дождь — это здорово. Пройдет он, и грибы сразу же полезут. Ты любишь грибы? Я — так очень уважаю. Особенно рыжики…
ГЛАВА 15
ВПЕРЕДИ — ЛЕТО
На переговорный пункт Володька с дедом успели вовремя. Хотя и шли туда почти все время под проливным дождем. Володька оказался прав: ливень начался, едва они добрались до деревни.
Перепачканную донельзя Маруську отмывали в четыре руки, и деду дважды пришлось греть воду. Свалявшиеся за сутки бродяжничества светлые, чуть кудрявые волосы Володька с дедом трогать расческой так и не решились. Просто нацепили на девчонку длинную Володькину футболку и уложили спать.
Мальчик клятвенно пообещал Маруське принести из лесничества самое красивое платье, какое только найдется в магазине. И для мамы ее объяснение есть: порвали на охоте. Вот, мол, дед рваное платье и выбросил, а ей прикупил новенькое. Сам же виноват, раз взял с собой.
Накормленная девочка противилась вяло, лишь сонно хлопала ресницами. А оказавшись в мягкой постели, почти мгновенно заснула.
Роман Феоктистыч довольно усмехнулся:
— До нашего возвращения вряд ли встанет.
— А ее мать? — встревоженно посмотрел на него Володька. — Наверное, беспокоится будет?
— С чего вдруг? — удивился Роман Феоктистыч. — Ей же сказали: девчонка со мной. А подкинем два-три глухаря, так и вовсе Маруське спасибо скажет.
— Дед, а если Петро чего сболтнет? Он-то знает, что Маруська со мной была.
— Промолчит, — отмахнулся от его слов старик. — Иначе придется признаваться, что стрелял в девчонку. За это, сам понимаешь, по головке не погладят. В селе Петро и без того недолюбливают.
— Но он же не знает, что Маруська ничего своим не скажет, — возразил Володька.
— Он-то? Знает. Девчонка маленькая, но ябедой никогда не была. Думаешь, этот стервец ее в первый раз обижает? Вот уж нет. И меня не любит из-за того, что порой ручонку его пакостную придерживаю.
— Ты про что это? — непонимающе посмотрел на деда мальчик.
Роман Феоктистыч помолчал немного и недовольно бросил:
— Не спрашивай! Много всего за эти годы случалось, не хочу лишний раз ворошить.
Про волчьи ягоды и священный источник, оба, как сговорились, не вспоминали. Лишь когда сплошным потоком хлынул ливень, и им пришлось спрятаться под старым дождевиком, Володька неуверенно спросил деда:
— Я теперь навсегда человеком останусь?
— Это как тебе захочется, — насмешливо фыркнул Роман Феоктистыч.
Володька хмуро пробормотал:
— Что, как приспичит перекинуться, нужно в то болото лезть, да? За лиловыми ягодами?
— Вот уж нет. Хотя… ежели дурак, так пожалуйста!
— Почему сразу — «дурак»?! — оскорбился Володька.
— А как еще тебя назвать-то? Ежели не понимаешь ничего? Говорил же: рано тебе! Человеческим языком говорил, заметь.
Володька надулся, и почти до самого лесничества они шли молча. Уже сворачивая на знакомую тропу, Роман Феоктистыч притормозил на секунду и обеими руками развернул к себе лицо мальчика:
— Слушай внимательно, Владимир. Повторять не буду. Никогда. — Он сделал многозначительную паузу и холодно, размеренно произнес: — Ежели случайно, понимаешь? — случайно! — ты перекинешься волком, то помни: второй раз пить священную воду необязательно. Достаточно вспомнить ее вкус. Понял меня? Вспомнишь — считай, ты ее выпил. И все сработает.
— А если я вспомню вкус волчьих ягод? — испуганно пробормотал Володька.
— Соображаешь! — хмыкнул старик и пожал плечами. — Скорее всего, тоже перекинешься. Так что осторожней с этим. Вот вырастешь…
— И что? — жадно воскликнул мальчик.
— Тогда будешь владеть собственным телом как следует. И сознательно. Недорослем же…
Володька вдруг жарко вспыхнул. Дед негромко рассмеялся:
— Вот-вот! Говорил же: не торопись! Так нет, все по настроению. Вечное щенячье любопытство, никакого терпения…
Поднимаясь к лесничеству, Володька нечаянно сделал еще одно открытие: его стали бояться животные. Это поразило мальчика чрезвычайно и напугало почти так же.
Он же не волк!!!
И не хочет им быть.
Кажется.
Дождь почти кончился. Дед, как всегда, ушел вперед. Он не умел ходить медленно.
Володька, огибая старый, покосившийся сарай, плотно прилепившийся к бревенчатому дому, наткнулся на своего старого знакомого: толстого серого кота. Здешнюю копию своего Васьки.
Он брезгливо касался лапкой бурного ручейка и не решался перейти тропинку. Лишь фыркал недовольно.
Решив помочь, Володька с невольной улыбкой подошел к трусливому коту. Но вот дальше…
В благодушного секунду назад пушистика как бес какой вселился! Он затрясся всем телом, мявкнул по-дурному и, забыв о недавней осторожности, пулей сиганул прямиком через воду. А перемахнув ручей, тут же взлетел на ближайшую березу. Потрясенный подобной прытью Володька только присвистнул.
На все попытки мальчика сманить его вниз, кот упорно не реагировал. Только шипел злобно и забирался все выше, пока совершенно не скрылся среди густой зелени.
Расстроенный Володька пожал плечами да бросился догонять деда. И озабоченно подумал: «Ну и финт! А как же Васька? С ним-то что будет? Или привыкнет, как дедов Ивасик?»
Вспомнив смирную, лохматую лошадку, Володька немного утешился: «Точно, привыкнет. Почему бы и нет? И потом, Васька же меня знает. Я его еще котенком в дом притащил. Может, повезет, и он вообще не поймет в чем дело? Городской же котяра, откуда ему что о лесном зверье знать…»
Последняя мысль нешуточно встревожила. Володька даже приостановился:
«Неужели от меня волком несет?! Да нет, не может быть! Разок всего и перекинулся…»
Серый кот с дерева спускаться по-прежнему не желал, и Володька медленно двинулся вслед за дедом. Ему до сих пор было приятно чувствовать собственное тело. Крепкие ноги, две руки, которые можно запросто сунуть в карманы джинсов. За семечками, например.
А возможность говорить?!
Володька окинул взглядом яркую после прошедшего ливня зелень. Вдохнул всей грудью изумительно свежий, насыщенный множеством разнообразнейших запахов воздух. И счастливо улыбнулся.
Ему вдруг вспомнился загазованный Череповец; душная комната, в которой ждал его приезда компьютер; ящик стола, почти полностью забитый лазерными дисками с играми; новенький музыкальный центр…
Если честно, Володька и сам не понимал, хочется ли ему ко всему этому возвращаться. В конце концов, до школы оставалось еще целых полтора месяца!
Еще Володька вспомнил, как они с Маруськой, возвращаясь домой, сделали небольшой крюк. К тому самому ягоднику свернули, где Маруська прошлым летом объелась голубики. И где пряталось так называемое «каменное зеркало». То самое, что девчонка упрямо связывала с внезапными исчезновениями деда.
В последнее, правда, Володька совершенно не верил. Мало ли что выдумает семилетняя малявка?
Но вот к ягоднику почему-то пошел. Из любопытства, наверное. И потом, легенду об оборотне он тоже для начала всерьез не воспринял.
Маруська и на этот раз не обманула. Странный камень — скорее небольшая скала! — действительно прятался в овражке, заросшем старыми деревьями и густым кустарником. Он рассекал на две почти равные части огромную поляну с недозревшей пока голубикой.
Володьке стало не по себе. Не то, чтобы он вдруг поверил девчонке…
Просто его поразила необычная форма камня. Он был словно стесан с одной стороны! И плоская его часть, влажная от недавно прошедшего слабенького дождичка, блестела, будто после полировки. И чем-то в самом деле напоминала большое зеркало.
Удивило Володьку и другое: каким образом здесь оказался этот громадный камень? Вокруг на многие километры простирались леса, никаких тебе гор или даже холмов.
Только что рассказанная Маруськой легенда и непонятный страх ее бабушки заставили Володьку держаться настороженно. А уж мысль, что они с Маруськой вот-вот снова во что-нибудь вляпаются, и он не успеет с дедом к трем часам к лесничеству…
Короче, Володька так и не подошел близко к чудному камню. И Маруське не позволил. А вот небольшой эксперимент провел. Скромный такой. Ну не уходить же так?!
И теперь мучился в догадках, что же он видел. И видел ли хоть что-нибудь? А то, может, и показалось. Померещилось то есть. Устал-то он к тому времени прилично, едва ноги передвигал.
Эксперимент был элементарным. Володька просто-напросто набрал мелкие камешки и влажные комки земли. Для начала набил ими карманы, а потом начал поочередно швырять в загадочную скалу.
Со скромными снарядами ничего таинственного не происходило. Они звонко или глухо стукались о «каменное зеркало» и скатывались к его подножию.
Бросив с десяток камешков, Володька счел свой опыт законченным, и повернул было к деревне. Но уйти ему не дала въедливая, как репей, Маруська. Вцепилась в него клещом, не оторвешь.
Девчонка нахально уверяла, что он, Володька, не туда кидал! Его дед, мол, совсем не там пропал. А во-он там!
И, выклянчив у него камень, Маруська гордо бросила его сама. И завизжала от радости.
Снисходительно же наблюдающий за девчонкой Володька опешил: не долетев каких-нибудь жалких полметра до «зеркала», камень бесследно исчез! Как будто его и не было.
Потрясенному Володьке даже показалось, что в какую-то долю секунды воздух перед каменным зеркалом вдруг задрожал, и на них с Маруськой дохнуло холодом.
Стыдно сказать, но Володька испугался. Элементарно струсил! И чуть ли не за шиворот оттащил отчаянно упиравшуюся девчонку от опасного овражка.
Маруська рвалась прямо сию же секунду сунуться в загадочную зону сама! А он, Володька, мол, пусть убедится.
Дикие сказки Маруськиной бабки о пропадающих у этого камня людях неожиданно приобрели совершенно другой, зловещий смысл. И весьма интригующий.
Ведь если они и исчезали, то куда? И что за путь такой для «беспокойных» душ? Или как там Маруськина бабка обозвала этих несчастных?
И хотя Володька вот уже несколько часов подряд старательно убеждал себя, что глупо рисковать, не зная, каким образом оттуда, из этого таинственного «нечто», выбраться, но… Забыть все же не мог. Никак!
Недавно еще желанный Череповец сейчас казался Володьке скучным и неинтересным. Почему-то пропало всякое желание возвращаться. Жаль только, маму он давно не видел. Что она привезла ему из Германии?
* * *
К трем часам они с дедом, естественно, успели в лесничество. Еще и поболтались немного в томительном ожидании: оставшиеся минуты тянулись слишком медленно, словно резиновые.
Володька поговорил с мамой по телефону. Расспросил о Германии и о подарках. И неожиданно для себя наотрез отказался приезжать в город до конца августа.
Заявил с фальшивым энтузиазмом:
— Ма, ну свежий воздух же! Лес, вода… На кой черт мне в июле ваши экологические проблемы?!
Это Володькино заявление повергло в шоковое состояние не только далеких родителей, но и деда. Роман Феоктистыч с большим подозрением присматривался к внуку, но до поры до времени молчал.
Через десять минут он наблюдал, как внук увлеченно перебирает в крошечном магазинчике детские платья, выбирая Маруське, как и обещал, самое красивое.
Володькин пыл показался старику чрезмерным, и Роман Феоктистыч недоверчиво пробормотал себе под нос:
— Однако, за этой парочкой глаз да глаз нужен. Что они еще там задумали, а? Надеюсь, не Маруську волчьими ягодами кормить?
Расслышав последнюю фразу, Володька вполне искренне возмутился:
— Ты что, дед?! Да никогда! Я Маруське и насчет болота соврал, честно! Другое местечко указал. Да и с самого хватило. Клянусь! Никаких э-э… — Он фыркнул, подбирая нужное слово: — Перекидонов! С меня достаточно. Рыбалка, ягоды, грибы и все такое. По лесу немного побродить… Это-то можно?
Пытливо вглядываясь в лицо внука, Роман Феоктистыч обреченно вздохнул:
— Лес — всегда пожалуйста. Хоть с Маруськой, хоть с Пашкой, хоть один. У тебя до школы еще уйма времени. Целое лето, считай, впереди.
Володька радостно вспыхнул и с наслаждением потянул носом удивительно свежий, прямо-таки волшебный воздух. И подумал, что действительно: впереди у него целое лето. Целое лето, наполненное новыми, необычными приключениями.
КОНЕЦ