Снял Синь Хэн ключ, спустился к подножию и открыл гору с сокровищами.
Люди брали эти сокровища, и бедность покидала их жилища.
Это произошло в давние-давние времена.
Но до сих пор люди не забыли имя смелого Синь Хэна.
Помещик начал говорить ему о своих условиях. Эр-ху закивал головой в знак согласия.
— За каждое невыполненное поручение я буду удерживать из твоего жалования десять лянов, — предупредил помещик.
— Я смогу, все смогу, — перебил его Эр-ху.
Во время весенних полевых работ Эр-ху был занят по горло.
Наступило время цветения персиков. Живодер Чжао захотел пообедать среди цветов. Эр-ху он позвал с собой. На заднем дворе помещик велел Эр-ху большой кувшин вставить в маленький. Батрак подбежал к большому кувшину, схватил его.
Но кто же мог подумать, что он бросит кувшин на каменные плиты?
Раздался сильный треск — и кувшин разлетелся вдребезги.
— Ты рехнулся? — исступленно закричал Живодер Чжао. — Сейчас же заплати мне за кувшин!
— А как по-твоему нужно делать? — спросил Эр-ху. — Разве не так? Покажи мне тогда, как большой кувшин вставить в маленький. — А сам тем временем складывал черепки от большого кувшина в маленький кувшин.
Живодер Чжао молчал. Ему нечего было ответить находчивому батраку.
Настали пасмурные дни, пошли дожди, и в комнатах стало сыро. Эр-ху вернулся с поля, где он пропалывал посевы. Когда показалось солнце, Живодер Чжао дал батраку новое поручение.
— Просуши полы на солнце.
Эр-ху взял лестницу, приставил к дому, поднялся с киркой на крышу и стал ее разбирать. Разбитая черепица с грохотом посыпалась вниз.
— Что ты делаешь? Ты совсем взбесился! — закричал и затопал ногами Живодер Чжао. — Заплати мне за порчу крыши.
— Хозяин, не разобрав крышу, нельзя просушить земляные полы. Покажи, как можно это сделать иначе? — спросил Эр-ху.
— Прекращай работу! Ты прав, прав! — кричал помещик.
Минул год. Эр-ху пришел за деньгами. Живодер Чжао решил и тут сыграть злую шутку.
— Скажи, Эр-ху, сколько весит моя голова? Если не угадаешь, я не дам тебе заработанных денег.
— Три цзиня и шесть лянов, — не задумываясь, ответил Эр-ху.
— А вот и нет. Ровно четыре цзиня, — сказал Живодер Чжао.
Эр-ху быстро повернулся, побежал на кухню и принес нож и весы.
— Ты не веришь, давай тогда взвесим, — предложил он Живодеру Чжао.
— Не смей, не смей, — закричал испуганный помещик. — Положи сию минуту нож. Я отдам тебе твои тридцать лянов серебра.
Живодер Чжао открыл шкаф, трясущимися руками отсчитал тридцать лянов серебра и подал Эр-ху.
— Смотри, больше никого не обманывай, — сказал Эр-ху, — не делай из честных людей дураков, — и, не торопясь, вышел.
Живодер Чжао от злости и досады упал, потеряв сознание.
Кто богаче?
Давным-давно жил богач по прозвищу Тесуаньпань — Железные счеты. Он дрожал за каждую копейку. Было у него четыре дочери и ни одного сына, Дочери-бездельницы любили только сладко поесть да получше принарядиться.
«Четыре мои дочери скоро выйдут замуж, — думал Тесуаньпань, — и останусь я один на белом свете. Каждой дочери надо дать приданое. Ох, много же придется истратить денег!» От этих дум тяжело становилось у него на сердце.
Долго думал Тесуаньпань, как сохранить свое богатство, и решил, что надо зятьев принять в свой дом.
«А за кого же выдать дочерей? Сыновья богатых родителей не пойдут в дом тестя. Лучше выбрать мужей из бедняков, которые умеют хорошо работать. Это гораздо выгоднее, чем держать батраков. И дочерям приданого не надо давать».
Тесуаньпань присмотрел четырех сыновей из семьи Чжао Лао-да. Они выросли здоровыми, один сильнее другого, статные и широкие в плечах. Каждый легко мог поднять больше двухсот цзиней. В поле они работали, как тигры. Посевы у них самые лучшие во всей деревне.
Братья обрабатывали землю, арендованную у Тесуаньпаня, сучили веревки, рубили хворост и продавали на рынке.
Односельчане завидовали Чжао Лао-да и говорили, что такие сыновья лучше золота.
«Хорошие мужья будут у моих дочерей», — думал Тесуаньпань. И вот однажды он послал слуг за стариком Чжао Лао-да.
Выслушав помещика, Чжао Лао-да покачал головой и сказал:
— Этого никогда не будет. Жены должны уметь работать, а ваши барышни умеют только наряжаться, даже пищу и ту нужно подносить им к самому рту. Они похожи на людей, склеенных из бумаги. Нет, мы не можем породниться с вами.
Тесуаньпань в злобе закричал:
— У меня горы золота и серебра, много земли и большие дома! У меня хватит денег, чтобы купить тысячу бедняков!
— Разве все золото и серебро в твоем доме не мы для тебя добыли? А земля… не будь нас, бедняков, что бы ты с ней делал? Если мы не будем работать на твоей земле, ты со своими дочками умрешь с голоду. У меня нет ни золота, ни серебра, но мы ходим в горы, рубим дрова, ловим рыбу. Чего мы только не умеем делать! Ни на какие сокровища я не променяю своих сыновей.
Полный достоинства, Чжао Лао-да вышел из помещичьего дома.