Добрый вечер… господа! Чем могу служить?
Ребята переглянулись, словно говоря друг другу: "Начинай ты!" Потом Антуан решился:
В общем, мы… А Лулу дома? Мадам Дюмарбр колебалась.
Позвать его?.. Он в мастерской. Или, может, сами к нему пройдете?
Если мы вас не слишком побеспокоим, — отозвался Робер, — то, конечно, лучше мы сами.
О, разумеется. Я вас провожу. Сюда, пожалуйста! Антуан и Робер вошли в небольшую кухню, где еще стоял
запах чего-то печеного, и, удивленные, остановились на пороге: у ^адам Дюмарбр был гость.
Добрый вечер, мсье Брюнуа! — произнес Робер, который первым пришел в себя.
Добрый вечер, мсье! — эхом откликнулся Антуан. Толстый, очень аккуратно одетый человек повернулся к ним. Стул под ним жалобно заскрипел.
Кого я вижу! — улыбаясь, воскликнул он. — Какие милые мальчики! Держу пари, вы пришли подбодрить вашего приятеля… Что я вам говорил, мадам Дюмарбр? — не дожидаясь ответа, продолжал он. — Видите? Эти молодые люди не считают, что если у вашего мужа неприятности, то вы должны страдать из-за этого. Они по-прежнему дружат с вашим сыном, который этого вполне заслуживает. Он храбрый мальчик, и он выбьется в люди. Это я вам говорю, а уж я-то знаю!..
И он пустился в пространные рассуждения о том, как должен вести себя в подобной ситуации человек. Заключил он словами:
Люди у нас очень плохо информированы! Я веду свое маленькое расследование! Есть вещи, которые ускользнули от внимания полиции… Я пока не могу ничего сказать… и рассчитываю на вашу сдержанность… Но уверен, что я на верном пути. А пока, если вам потребуется моя помощь… без раздумий обращайтесь ко мне, мадам Дюмарбр. Я всегда к вашим услугам!
Робер почувствовал облегчение, как будто эти слова относились к нему лично. Значит, есть в городе человек — пуекай пока один, — который не считает, что за обвинение, выдвинутое против Гюстава Дюмарбра, должна расплачиваться его семья… Но что имел в виду Брюнуа, когда говорил про собственное расследование? Может, он считает, что Дюмарбр стал жертвой судебной ошибки?.. Робер пожалел, что Брюнуа, с его состоянием и авторитетом, занимает в городе слишком видное положение, — иначе он все-таки попытался бы поподробнее узнать его мнение по этому делу. Во всяком случае, человек этот, несмотря на свою расплыв-шуются фигуру, стал ему глубоко симпатичен. "Сколько же ему лет? — подумал Робер. — Волосы его основательно поседели… Сорок пять? Пятьдесят?.."
Веки Брюнуа выглядели тяжелыми, как у очень усталого человека Но умный, проницательный взгляд вступал в противоречие с выражением апатии, казалось, прочно застывшей на его одутловатом лице. "С ума сойти, как он напоминает своими манерами майора Шарена! — подумал Робер. — Брюнуа — по меньшей мере офицер в отставке. Видно, что он привык командовать. Во всяком случае, то, что он сделал, просто великолепно! Не побоялся прийти к Дюмарбрам, когда от них отвернулся весь город".
Простите, мсье, — сказал он, проходя мимо него.
Передайте Люсьену, пускай не отчаивается. Я убежден, что его отец скоро вернется домой.
Спасибо, мсье. Мы тоже очень на это надеемся.
Мадам Дюмарбр извинилась перед Брюнуа: она вынуждена оставить его одного, чтобы проводить Робера и Антуана в мастерскую.
Не беспокойтесь, мадам! — заявил Брюнуа. — Мне составит компанию этот милый ребенок.
Сюзанна Дюмарбр, младшая сестренка Люсьена, сидела, склонившись над школьной тетрадкой, сосала кончик ручки и морщила брови, поглощенная какой-то трудной задачей.
Выведя мальчиков во двор, мадам Дюмарбр повела их к одной из построек, в окнах которой желтел слабый свет. За соседским забором залаяла собака
— Он там… Я вас оставлю. Вы легко найдете дверь. Робер понял: из деликатности она не хочет мешать их встрече с Люсьеном. Они вошли в мастерскую, тускло освещенную одной-единственной лампочкой под зеленым абажуром, к которому был прикреплен козырек из пожелтевшей бумаги. В помещении стоял такой же горьковатый запах, как и в гараже Антуана; может быть, даже более едкий… Это был запах типографской краски.
Лулу появился из тени, которую отбрасывал козырек на лампе. Когда он вышел на свет, светлые спутанные волосы его заблестели. Привычным жестом он пригладил их. Увидев > друзей, он побледнел и замер с приоткрытым ртом. Может быть, он казался таким бледным в полутьме…
Добрый вечер, Лулу, — просто сказал Робер.
Добрый вечер, — повторил за ним Антуан.
Привет, ребята… — с видимым усилием ответил Люсьен. Последовала мучительная пауза. Робер решил прервать ее, дабы не усугублять неловкость, возникшую между ними. Лучше всего было перейти прямо к делу.
Мы с Антуаном подумали: может, тебе помощь нужна? — начал он. — Знаешь, мы много размышляли обо всем этом… и решили, что ты не имеешь отношения… к тому, что случилось.
В общем, — подхватил Антуан, — мы хотим сказать, что ты можешь на нас рассчитывать.
Люсьен Дюмарбр свел брови; в глазах его вспыхнул огонек оскорбленной гордости.
Погодите, погодите!.. Вы очень добры… но что вы хотите сказать? Что значит: не имею отношения к тому, что случилось? Вы что, тоже считаете, что папа в чем-то виновен? Если так, то скажите сразу и проваливайте, как пришли!
Друзья стояли в замешательстве. Конечно, это естественно, что Лулу не верит, будто его отец виновен… Но ведь полиция… Они не знали, как им себя вести.
Вы представить себе не можете, — тихим, дрожащим голосом сказал Люсьен, — каково это — понимать, что твой отец ни в чем не виновен… и все же находится в тюрьме.
В его словах звучала такая глубокая боль, такое негодование, что Антуан и Робер ощутили настоящее потрясение.
Мы потому и пришли, — ответил Робер, — что тоже сомневаемся в его вине.
Эта простая фраза, кажется, немного успокоила Люсьена.
Это, конечно, здорово… Только я не пойму, как вы…
Вот мы все сейчас и обсудим!
Несмотря на уверенный тон Робера, дело было совсем не таким простым. Тем не менее он продолжал:
Скажи, когда приехала полиция… у вас было много заказов?
Да. А что?
Робер объяснил: они хотят помочь ему в типографии. Люсьен, грустно улыбнувшись, ответил:
Троим тут нечего делать. Программки кино, афиши футбольных матчей — вот и все. Для программок есть готовые клише, нужно только впечатать названия фильмов. Управляющий "Селекта" предупредил маму, что следующий заказ он разместит в другом месте. И не только он! Председатель спортклуба передал то же самое… Ему даже не хватило смелости сообщить это лично, он письмо прислал…
Робер почувствовал, что энтузиазм, еще недавно переполнявший их с Антуаном, лопнул, как воздушный шарик.
Ерунда! — сказал он наконец, и в тоне его было больше решительности, чем в душе. — Работать все равно нужно. Управляющий "Селекта" воевал вместе с моим отцом, я поговорю с ним…
Нет, Робер! Я не хочу, чтобы ты просил своего отца о чем бы то ни было. Понимаешь, папа не виновен, я точно Знаю, и он скоро будет дома… Нужно, чтобы клиенты сами вернулись к нему…
Робер не настаивал. Он лишь жалел, что у него слишком длинный язык. Да, такую помощь он не должен был предлагать Лулу…
Ладно, пустяки… Тогда скажи, что нам делать. Давай сейчас возьмемся за программки кинотеатра, а там видно будет.
Очень скоро он убедился, что, если реальной помощи от них с Антуаном было немного, их присутствие все-таки оказалось совсем не напрасным. Лулу, увлекшись объяснелиями, почти забыл про свое горе. Когда, чуть позже, они приступили к набору, он весело расхохотался, услышав, как днтуан жалуется:
Черт побери, ну и работка — набирать слова задом наперед!
Даже мадам Дюмарбр, заглянув к ним и увидев, что у них дым стоит коромыслом, не удержалась от улыбки. Возвращаясь в тот вечер домой, Антуан заявил:
А ведь неплохо получилось, а, Робер?
Да, старина. И чем дальше, тем больше я убеждаюсь, что папаша Дюмарбр — такой же фальшивомонетчик, как я…
Тогда почему полиция не ищет настоящих фальшивомонетчиков?
Они шли через площадь Тьер. Робер еще раз оглянулся на магазин Дюмарбров — и вдруг, коснувшись руки Антуана, прошептал:
Не оборачивайся!.. По-моему, за нами следят…
5
Лишь добравшись до первых домов и завернув за угол, где начиналась улица Диг, они остановились.
Когда я обернулся, кто-то нырнул в подворотню.
Кто же это мог быть? Может, полицейский, который следит за домом? Не хватало еще, чтобы он принял нас за сообщников!
Ерунда! Возможно, это в самом деле полицейский… Но ведь он должен знать, что мы друзья Люсьена.
Во всяком случае, его нужно оставить с носом. Идет?
Идет!
Они со всех ног помчались в сторону улицы Рампар и, пробежав метров пятьдесят, спрятались в ближайшей подворотне. Почти сразу же из-за угла появилась тень; по всей видимости, это был тот человек, которого незадолго до того видел Робер. Он явно торопился, но, увидев, что улица Пуста, остановился в нерешительности, потом повернул назад.
— Он, должно быть, решил, что мы живем на улице
Рампар, — пробормотал Робер, неприятно удивленный тем, что губы у него слегка дрожат.
Пошли! — дернул его за рукав Антуан.
Во всяком случае, он нас не узнал. Иначе бы ему было известно, что мы живем вовсе не здесь!
Они быстро двинулись вперед и вскоре свернули в переулок. Никогда еще дорога домой не казалась им такой длинной, а шорох листвы, шелестящей под ветром, таким угрожающим.
Кажется, это Тюренн сказал: "О, ты дрожишь, скелет?" — с усмешкой спросил Антуан.
"… Но ты еще сильнее задрожишь, узнав, куда я приведу тебя сейчас!" — смеясь, закончил Робер, с облегчением обнаружив, что его товарищу тоже не по себе.
В один из ближайших дней Разэн, Патош и Жюстен Варже пришли в типографию вместе с Робером и Антуаном. Люсьен изложил им свою версию спектакля, разыгранного перед налетом полиции.
Папу подставили. Я в этом уверен. И самое скверное, что полиция отказывается в это верить.
Робер, которому очень хотелось, чтобы Люсьен оказался прав, произнес задумчиво:
Значит, ты уверен, что печатный станок и бумагу вам кто-то подбросил?
Абсолютно уверен! Да посмотрите сами! Вы увидите, что это было совсем нетрудно.
Он повел их во двор.
За соседским забором метнулась тень. Ребята вздрогнули, но это была всего лишь собака, молодая немецкая овчарка: она громко залаяла, кидаясь на забор.
Мерзкая тварь! — пробормотал сквозь зубы Жюстен. — Как она меня напугала, черт побери!
Тихо, Карус! Тихо! Ты хорошая собака! — крикнул Люсьен, и собака сразу успокоилась. Гавкнув еще два-три раза, она, громыхая цепью, ушла в конуру.
Робер оглядел двор. С одной стороны находилась кухня Дюмарбров; строение, в котором располагались склад и типография, было лишь немного выше ее. Бетонированная дорожка вела к двери подвала; такие дорожки обычно ведут к гаражу, хотя машина явно бы не прошла в эту дверь.
В глубине двора тянулась живая изгородь, отделяющая владения Дюмарбров от железной дороги; перед изгородью чернело несколько вскопанных грядок. Покосившаяся калитка из сетки едва ли могла остановить тех, кто, избрав своей жертвой Гюстава Дюмарбра, решил притащить сюда станок и бумагу… если, конечно, Люсьен не ошибался.
На двери подвала они увидели тесемки и сургучные печати.
Дверь опечатана, — объяснил Люсьен. — Там подпись комиссара. Открывать запрещено!
Почему? — спросил Разэн. — Станок… он что, еще там?
Ну да. Они унесли только бумагу.
И там в самом деле была бумага для ассигнаций? — переспросил Жюстен, который вечно витал в облаках.
Робер размышлял о чем-то. Потом тоже задал вопрос:
Послушай, Люсьен… Ведь этот станок — он, наверно, очень тяжелый?
Папа сказал комиссару, что вдвоем его вполне можно было дотащить.
Несколько метров — конечно. Но не несколько же сотен!
Разумеется! Они, видимо, подъехали с той стороны на машине: там железная дорога.
Железная дорога? Но, мне кажется… там должны быть следы. Следы обуви или колес…
Люсьен грустно улыбнулся.
— В ту ночь шел дождь… Все следы смыло! У Робера все еще оставались сомнения.
Хорошо… Согласен, снаружи их в самом деле могло смыть. Но в подвале-то — там бы остались следы свежей грязи.
Не было ничего… Земля там утоптана, и когда начинаются дожди, там очень влажно… Потом, станок могли принести за несколько дней до этого. Скорее всего, так они и сделали.
Но это же рискованно: твой отец мог спуститься в подвал и обнаружить его.
Нет, у него ревматизм, он в подвал никогда не ходил. Он говорил, там слишком сыро. И правда, мы даже не могли держать там готовый товар.
Они снова направились в мастерскую: что им еще оставалось?.. Программки вскоре были напечатаны. За три дня ребята сделали все, что еще не было сделано.
Ну вот мы и без работы, — попытался пошутить Антуан.
Нет, старина, — ответил Робер. — Мы должны найти новых клиентов. Пойдем по домам, будем искать заказы. Не важно, какие — визитные карточки, уведомления… что угодно.
Визитные карточки — еще куда ни шло, но уведомления!.. Если бы сейчас был сезон праздников, можно было бы печатать афиши, приглашения, входные билеты…
Но почему не попробовать? Мы ведь ничем не рискуем! Завтра же и начнем. А сегодня давайте поделим кварталы.
К сожалению, кроме визитных карточек, которые, из чистой солидарности, заказали родители молодых людей, затея не дала результатов. Скоро они лишились Жюстена: он отказался работать в типографии. В глубине души он не верил в успех плана, задуманного Робером. Кроме того, спертый воздух и едкий запах типографской краски плохо на него действовали. Ему нужен был свежий воздух.
Скудный урожай заказов едва не выбил Робера из колеи.
Однажды утром он допивал свой кофе и краем уха слушал новости по радио. Диктор говорил:
Ситуация в Новой Камбрии складывается благоприятно. Кампания в прессе, которой умело руководит правительство Фурасти, повернула настроение общества в нужном направлении. Камбрийцы, как представляется, стали более благосклонно относиться к реформам, предложенным министром сельского хозяйства этой страны…
Сначала Робер даже рассердился на себя за то, что с таким вниманием прислушивается к новостям из какой-то Новой Камбрии. Услышанное почему-то вызвало в нем глубокий резонанс, который удивил его самого.
"Идиотизм, да и только! — подумал он. — С какой стати меня так интересует ситуация в Новой Камбрии? Своих забот, что ли, нет?.."
Ты сегодня утром какой-то рассеянный, — заметила мадам Манье. — Плохо спал?
Да нет, мама, я спал как убитый. Может, поэтому? — Он и сам был удивлен. — Я еле-еле проснулся. Еще хорошо, что скоро Пасха! Неделя пройдет — и прощай камера! Буду спать хоть до восьми!
— Ах, Робер, что за выражения! "Прощай камера!"
Но ты же знаешь, мама, мы в школе так говорим. "Отсидел уроки — вышел на поруки!.."
Ты просто лентяй, вот и все! Впрочем, у тебя такой возраст… Как говаривала твоя бабушка, сон — половина еды.
Наверно, отсюда пословица "Кто спит, тому незачем ужинать"?
Может быть… Впрочем, я вижу, тебе сон ничуть не мешает завтракать. Ты уже пятый бутерброд уплетаешь! Ты уверен, что не уснешь в школе?
Не беспокойся, мама! У нас сегодня контрольная по математике.
Надеюсь, ты, по крайней мере, как следует повторил материал? Отметки у тебя в последнее время не блещут.
На этот раз все будет в порядке. Сегодня алгебра, а в ней я секу, ты же знаешь!
Мадам Манье улыбнулась. Перед каждой контрольной Робера переполняла уверенность в себе. Тем не менее иногда Результат был не таким выдающимся, как ожидалось. Но вообще Робер учился прилежно и, особенно если учесть его спортивные успехи, был на хорошем счету.
Попробуй хотя бы во время контрольной не думать °б очередном матче.