Я даже голос папы услышал, как будто он меня позвал из прихожей.
И я подумал: а вдруг все это неправда - про папу. Просто они решили так подшутить надо мной или меня испытать. А завтра утром или даже сегодня вечером папа войдет, засмеется - и все сразу наладится.
Я не стал разбирать дорогу, а прошелся по квартире. В квартире было пусто и страшно.
Потом я долго сидел на своем диване и представлял, как папа к нам возвращается. Например, я смертельно заболею, и мама пошлет ему телеграмму, и он прилетит из Москвы. Или бы с ним что-нибудь такое произошло. Он сломает обе ноги, и его внесут к нам на носилках. А мы будем за ним ухаживать.
Когда вошла в прихожую мама, я все еще сидел на диване в своей комнате.
- Дверь у тебя не заперта, - сказала мама.
Но я ей не ответил.
- Я шла назад с Анной Григорьевной и обо всем ей рассказала. О том, что мы разошлись с папой, тоже рассказала.
Потом, когда мы попили чаю, я снова сидел в своей комнате.
Мы с папой разошлись… Шли, шли - и разошлись. Я сегодня утром тоже разошелся. Утром шел в школу, а рядом со мной - старичок незнакомый. Потом он пошел направо - за газетой к киоску, а я - дальше, в свою школу. И мы с ним разошлись. Только мы с ним и были не знакомы. А папа - он же родной. Разве можно разойтись с родным сыном? Раньше я думал, что только плохие люди, негодяи, расходятся с детьми. А теперь вот и папа разошелся. Но он же хороший. И мама тоже хорошая. А мне-то жить как же?
- Папа просит, чтобы ты пожил у них, - сказала мама из своей комнаты. - Он сегодня звонил. Все такой же наивный человек. Ведь ему надо часто уезжать, а у тебя школа и музыка…
***
На первом уроке Анна Григорьевна сказала:
- Наш класс будет шефствовать над первоклассниками. Это наша пионерская работа. Кто хочет быть октябрятским вожатым?
Я об этом вообще не думал - хочу или не хочу. Но Анна Григорьевна посмотрела вдруг на меня, и я тоже поднял руку.
Нас было одиннадцать человек. А требовалось только семь.
- Можно быть и по двое, кто хочет, - сказала Анна Григорьевна.
- Давай будем с тобой по двое, - предложила Галя Кругляк.
- Ваша первая звездочка, - сказала нам Анна Григорьевна.
Мы шли к первоклассникам, и я не очень-то знал, о чем мне надо там говорить.
- Хочешь, я буду девочками командовать, а ты - мальчиками, - предложила Галя Кругляк.
В первом классе учительница нам обрадовалась.
- Хорошо, что пришли. Вот ваша звездочка. - И она показала на три парты слева. - Пять лучей - пять человек.
В нашей звездочке было два первоклассника и три первоклассницы. Тот, что был у стены на третьей парте, принадлежал уже к другой звездочке.
Ученики смотрели на нас и молчали.
- Это ваши вожатые, - сказала учительница им, - Коля и Галя. Выбирайте в звездочке главного, - прошептала она нам.
- Сначала выберем главного, - сказал я громко. И сразу рослый первоклассник поднял руку.
- Кого ты предлагаешь главным?
- Я сам хочу главным.
- Так нельзя, это ведь выборы. - Я даже растерялся.
- А я хочу сам.
Тут поднял руку другой первоклассник.
- Его спроси, - подсказала Галя Кругляк.
- А ты кого предлагаешь? - обрадовался я.
- Я тоже хочу главным.
Первый первоклассник как услышал это, так схватил букварь и стукнул второго по голове. А второй громко заплакал. К нам подошла учительница.
- В чем дело?
- Они оба хотят быть главными, - пожаловалась Галя Кругляк.
- Главными надо выбирать девочек, - сказала учительница, - они спокойные и старательные. Вот Наташа сидит. Она будет у вас главная. Все согласны? - Учительница показала нам на девочку с краю. У нее и в самом, деле был умный вид.
***
Мы шли с Галей Кругляк после октябрятского сбора, и вдруг я увидел Свету.
Света стояла на углу и ждала, пока проедут машины, чтобы перейти улицу.
- Вон та самая девчонка стоит. - И Галя Кругляк показала на Свету. - Опять будешь на нее смотреть?
А я не знал, что сейчас делать: побежать к Свете или спокойно идти и разговаривать с Галей Кругляк, Света тоже увидела нас. Я хотел крикнуть: «Света!».
Но она сразу повернулась к нам спиной и пошла в обратную сторону.
- Я пойду, - сказал я Гале Кругляк.
- За ней побежал? Я тогда с тобой не буду в одной звездочке вожатой.
- Ну и не будь, - ответил я и побежал догонять Свету. Мне еще машины мешали, потом трамвай ехал, и было никак не перейти улицу. А Света все уходила.
И я побежал быстро, как мог, чтобы ее догнать.
- Света! - кричал я. - Света!
Она услышала, но вместо того, чтобы остановиться, пошла еще быстрее.
Наконец я ее догнал. И она остановилась.
- Ты куда идешь? - спросил я.
- Никуда, - ответила она.
- А я хотел к тебе: Можно? С Барри поиграем.
- Нельзя. Я весь день буду делать уроки, а ты гуляй со своей подругой, - сказала она и быстрыми шагами пошла к своему дому.
- А завтра? - спросил я. Но она даже не ответила.
***
Утром я шел в школу, и вдруг ко мне подбежали две первоклассницы.
Я сначала и не узнал их.
- Коля, за нами Арьев гонится! - крикнули они.
- Какой Арьев?
- Вон, за дерево спрятался.
Из- за дерева выглядывал тот рослый первоклассник, который хотел быть главным.
Малышки так и дошли рядом со мной до школы. У крыльца нас догнал Арьев и сказал: - Я все равно главным буду!
***
Я думал, что Галя Кругляк не будет со мной разговаривать из-за вчерашнего.
Я сел за парту рядом с ней и молчал. Но она сразу попросила:
- Дай линейку, я свою дома оставила.
Я дал ей линейку, и дальше мы разговаривали, как обычно.
После уроков я поехал в магазин покупать звездочки для своих октябрят. Деньги мне дала на последней перемене их учительница.
До магазина надо было ехать две остановки на трамвае.
А рядом с магазином был кинотеатр.
И только я вышел из трамвая, как увидел маму.
Она стояла у кинотеатра и смотрела по сторонам.
Я в первую минуту подумал, что это она меня ждет, оставила дома записку, чтоб я в кино бежал. А я дома не был, потому что сразу из школы в магазин, и о записке не знаю.
Только выражение лица было у нее странное, я такого никогда не видел.
Вдруг мама заулыбалась и замахала рукой. И смотрела она не в мою сторону.
Тут я увидел Федора Матвеевича. Он тоже улыбался и шел очень быстро маме навстречу.
Они остановились, что-то сказали друг другу, мама достала билеты, и они вошли в кинотеатр.
А я так и остался стоять и все продолжал смотреть на дверь. И совершенно забыл, зачем я приехал. Потом я подошел ближе к кинотеатру и посмотрел афишу фильма. На ней было написано, что фильм только для взрослых.
Я повернулся и пошел домой.
Я прошел так больше остановки и все думал про папу, про маму и про себя.
Я шагал, ни на кого не глядя, и вдруг кто-то встал прямо передо мной.
Это была Галя Кругляк.
- Ты уже купил звездочки? - спросила она. И тут я вспомнил про магазин. - Покажи, какие купил. Красивые?
- Я еще не купил, - сказал я.
- Пойдем вместе, купим.
И мы пошли с ней назад к магазину.
Я еще боялся, что вдруг кино кончилось и мы наткнемся на маму и на Федора Матвеевича. Я поэтому все время всматривался в людей, которые шли навстречу, чтобы вовремя убежать.
Но потом я подумал, что кино ведь длится два часа и мы успеем даже домой вернуться до конца фильма.
В магазине Галя Кругляк выбрала самые красивые звездочки.
Я заплатил деньги, которые нам дала учительница первоклассников.
Потом мы шли назад, и Галя рассказывала, как она была недавно в гостях и участвовала там в пьесе, изображала принцессу.
- Я просто необыкновенная была принцесса! - повторяла она.
***
Когда я в субботу пришел из школы, дверь открыл Федор Матвеевич.
- Коля пришел, - сказал он весело. - А мы с твоей мамой работаем.
В комнате пела птица, красивым голосом. Она замолчала, как будто задумалась, потом снова запела.
Я заглянул за дверь - оказывается, это была не птица, а магнитофонная лента.
Федор Матвеевич как раз выключил магнитофон, и пение смолкло.
За столом сидела мама и записывала в нотную тетрадь это птичье пение - нотами.
Федор Матвеевич еще раньше говорил, что ему с друзьями музыкальное издательство поручило составить сборник лучших птичьих песен.
- Только я нотной грамоты не знаю, - жаловался он. И теперь мама ему помогала.
Потом мы пообедали все втроем, и Федор Матвеевич рассказывал смешные истории о своей работе.
У них в цехе есть рабочий - Никифоров. Он раньше ежедневно опаздывал, и ему цеховой комитет к каждому празднику дарил будильник. У него собралось восемь будильников. Теперь он не опаздывает, потому что кончил вечернюю школу и спит нормально. Теперь будильники ему не нужны. Он их принес назад, поставил на полку в цехе и каждый день заводит. И они все хором звонят, когда начинается смена.
А на рыбалке тот же Никифоров так махнул своим спиннингом, что леска обмоталась вокруг начальника цеха. Начальник цеха полчаса ходил вдоль берега весь связанный леской, его многие пытались распутать, и пришлось леску резать.
После обеда я читал книгу «По ту сторону кванта» - об истории современной физики. А мама с Федором Матвеевичем снова работали. И я тоже слушал пение их птиц.
Одна и та же птица пела свою песню в разные дни, то утром, то вечером. И песня была не одинаковой. Раньше я думал, что у птицы песня всегда одна, а сейчас, когда я прослушал ее раз девятнадцать подряд, я понял, что птица тоже поет песню с разным настроением. То с веселым, то с грустным. Как любое слово и имя можно сказать весело, а можно грустно. И от этого у слова получается разный смысл.
Вечером я остался один, а мама пошла в кино с Федором Матвеевичем.
***
Мы поехали в Театр Юных Зрителей. Раньше, в первых классах, мы ездили всем классом вместе с родительским комитетом. А теперь - первый раз поехали сами, кто как хочет.
Я приехал рано. В гардеробе было еще пусто, и в фойе - никого. Сначала я походил около растений, посидел у огромных окон, а потом вошел в зрительный зал. В зале было темно и тоже пусто. Лишь несколько лампочек светились над дверями.
Потом на сцену выбежал человек, посмотрел на меня и закричал:
- Никифор! Никифор!
Я подумал, что сейчас он скажет Никифору про меня, почему посторонние в зале, станет ругаться.
Никифор отозвался сверху, из темноты:
- Здесь я.
- Ну-ка, дай луну еще раз, - скомандовал человек на сцене!
Никифор звякнул у себя наверху какими-то железными штуками, и весь зал пересек луч света, а на сцене стало светлее.
Человек стал бегать вдоль сцены и ругаться:
- Ну что это за луна? Что это за луна, я тебя спрашиваю?! О чем мы с тобой вчера договаривались? Мы с тобой о такой луне договаривались? Опять халтуришь?
Никифор наверху завозился, сказал что-то, выключил свой прожектор, а потом включил снова. И сцена сразу засветилась по-другому.
Все предметы на сцене, которые раньше и не видны были совсем, теперь появились, только их было видно нерезко. Даже лодка, перевернутая вверх дном, и скамейка - они тоже как будто таяли, растворялись в серебристом воздухе.
- Вот это луна, - сказал довольно человек. - Умеешь ведь, а вечно ругаться надо. - Тут он снова взглянул на меня и вдруг проговорил: - Посторонних прошу покинуть зал.
И я быстрей пошел между рядами к двери.
Теперь в фойе уже было много людей. Наш класс тоже почти весь собрался. А в очереди за лимонадом я встретил Евдокимова из лагеря. Мы вместе выпили по целому стакану лимонада.
- Ты где сидишь? - спросил я.
- На десятом ряду.
- И я на десятом!
Только места у нас были не рядом. Но Евдокимов сунул свой билет девчонке, которая уселась на соседнее место, и девчонка молча ушла. Так мы с Евдокимовым просидели весь спектакль вместе.
Когда было смешно, мы оба хохотали и поворачивались друг к другу. А когда нашего разведчика взяли в плен, он поверил предателю и чуть не стал выдавать наши тайны, мы оба вскочили. И все, кто были рядом, тоже вскочили и стали кричать:
- Не выдавай! Не выдавай!
Наш разведчик как будто услышал, что мы ему кричали, кивнул головой и вовремя замолчал.
В антракте я записал адрес Евдокимова, а он - мой, и мы договорились писать и ездить друг к другу в гости.
А когда кончился спектакль, все побежали к своим очередям в гардероб, и я его потерял. Я получал пальто и все оглядывался, где же он. Потом оделся и ждал у выхода, но его нигде не было. Все уже вышли, в гардеробе погасили свет, а я надеялся и ждал.
Но так его и не увидел.
***
В субботу вечером к нам пришел Федор Матвеевич.
- Приглашаю вас в летнее путешествие на катере, - сказал он.
- В летнее? - засмеялась мама. - Ведь сейчас октябрь. А катер откуда появился?
- Катер мне подарили. Приятель мой переезжает насовсем на Север, а катер оставляет. Только нужно каюту отремонтировать и покрасить.
Мама достала с полки географические карты, расстелила их на столе, и мы стали смотреть, в какое можно отправиться путешествие по рекам.
- Можно выплыть в Балтийское море, - сказал я, - в Петродворец.
- Это нашему катеру на час работы.
- Можно проплыть всю Неву и выйти на Ладогу, - предложила мама.
- Это интереснее, но тоже - на день, - сказал Федор Матвеевич. - А что за путешествие на один день.
Мы долго рассматривали карты и составили такой маршрут.
Один день можно плыть по Неве до Ладожского озера. Там можно поселиться на необитаемом острове, прожить несколько суток и питаться рыбой. Потом можно плыть дальше по реке Свирь в Онежское озеро. Там тоже есть острова. Потом по каналам, которые еще проложил царь Петр Первый, переплыть в Волгу. А по Волге - через знаменитые города и шлюзы электростанций - можно доплыть до Астрахани и даже до Каспийского моря. Назад - мы сами - в поезде, а катер - в багажном вагоне или на специальной платформе.
- Вот это путешествие так путешествие - на целый месяц, через всю страну. Я с детства мечтал о таком, - сказал Федор Матвеевич.
- И я тоже мечтала, - ответила мама.
В воскресенье мы поехали смотреть катер.
Это был настоящий корабль. Он стоял на берегу на специальной подставке. Только краска на бортах у него была старая, и каюту надо было подремонтировать.
- Весной придется поработать, - сказал Федор Матвеевич.
***
А в следующее воскресенье утром за мной приехал папа.
Мамы уже дома не было, когда папа приехал. Она надела новое платье и пошла с Федором Матвеевичем смотреть какой-то фильм на утренний сеанс.
А я уже ждал с вечера папу и волновался.
Когда он вошел, я даже не поздоровался, а только стоял и смотрел на него. И он тоже молчал, а потом проговорил:
- Хочешь, поедем в аэропорт. Посмотрим, как самолеты взлетают.
Он положил на стол букет цветов, я надел пальто, и мы сразу пошли на трамвай.