– Помогите! Убивают! – вопил сеньор Лисицино. – Ради Бога! Откройте дверь!
Но король, верный договоренности, заперся на все замки и, не жалея сил, укрепил входы в свой кабинет.
Сеньор Альберти был бы непременно убит, если бы на шум не примчалась королева. Она была в одной ночной рубашке, с подсвечником в руке. Завидев ее, солдаты в страхе разбежались, а сеньор Лисицино, избитый и посрамленный, скрылся в своей комнате.
Проходя по коридору, Пьеро звонким фальцетом громко пропел на мелодию знаменитого ноктюрна слова, знакомые экс?министру до боли: «Ради Бога! Откройте дверь!»
Глава VII «С ПЕРВЫМ АПРЕЛЯ!»
Наступило 1 апреля. Короля, простоявшего всю ночь у замочной скважины, страшно просквозило, и он дрожал, как осиновый лист; а чихал он так, что стекла едва не лопались. Желая согреться, Его Величество отбивал такт, стуча по ножке трона.
Вдруг в зеркале он заметил какого?то человека с жутким лицом, повторяющего все его движения и косо на него поглядывающего.
Король испуганно вскрикнул и схватился за рукоять шпаги.
Человек в зеркале сделал то же самое.
Увы! – дорогие дети, незадачливый монарх не узнавал самого себя!.. Да и вас, наверняка, ввели бы в заблуждение эти неожиданно поседевшие волосы, покрасневшие глаза и страшно распухший нос!
В этот момент постучали в дверь.
– Откройте, сир! Это я! – раздался голос сеньора Лисицино.
Пятясь от зеркала, король потянул дверную ручку и впустил экс?министра.
– Берегитесь, сеньор Лисицино, – шепнул он, концом шпаги указывая на грозного человека в зеркале, повторяющего все его движения. – Вот еще один заговорщик!
Злая усмешка искривила тонкие губы Лисицино, решившего, что король помешался.
– Сир, успокойтесь, – произнес он, – мы одни.
– Как одни?.. В таком случае чье же злое лицо смотрит на меня? И в чьей руке шпага?
– При всем уважении к Вашему Величеству должен сообщить, что это лицо принадлежит вам.
– Вы хотите сказать, что этот седой, красноглазый, сизоносый и так оглушительно чихающий тип – я?!
– Повторяю, сир, это вы. И то, что вы чихнули, тому подтверждение.
И в самом деле, в голове короля то и дело громыхали громы.
– Боже мой! – воскликнул несчастный монарх, когда утихла очередная гроза. – Значит, это я… Что за физиономия! А глаза! А нос!
Выронив шпагу, он закрыл лицо руками.
– Сеньор Альберти, – строго произнес он, немного погодя, – отныне, что бы ни произошло, категорически запрещаю вам говорить о заговорах.
В кабинете наступила тишина. Лисицино оказался в затруднительном положении: он готовился к штурму, но не знал, с какого фланга нападать теперь.
– Сир, – проговорил он наконец, старательно придавая голосу уверенность и беззаботность и небрежным жестом стряхивая пыль со своего бархатного камзола, – сир, вы любите камбалу?калкана?
– Люблю ли я калкана? – переспросил король и зажмурился от удовольствия. – Ах, сеньор Альберти, и вы еще спрашиваете…
– Я был уверен, что она вам очень нравится, – продолжал Лисицино, – поскольку вскоре вам собираются подать его к ужину. Несомненно, это доставит вам немалое удовольствие.
В предвкушении удовольствия король даже потерял дар речи и в ответ только кивнул головой.
– Что ж, тем хуже!
– Почему же тем хуже, сеньор Лисицино? – удивился король.
– После данного Вашим Величеством приказа я должен молчать…
– Нет, говорите! Я вам приказываю!
– Хорошо.
– Что «хорошо»?
– Этот калкан отравлен!
Вопль ужаса исторгся из груди монарха, и Его Величество едва устоял на ногах. Наклонившись к самому уху сеньора Лисицино, он шепнул:
– Я об этом догадывался.
– Ага! – удивленно воскликнул экс?министр. – А знаете ли, кто напитал ядом этого калкана?
– Да. Знаю, – отвечал король. – Но не говорите так громко. У этой твари ужасно тонкий слух.
– О! Тут бояться не приходится! Я только что видел, как эта, как вы изволили выразиться, тварь прошла по двору, направляясь в покои королевы.
– Вы ви… дели, как она шла по двору?! – спросил король и весь побелел от страха. – Вы уверены?
– Вполне.
– Вы видели красную рыбку?
– Какую еще рыбку, сир? Я видел Вашего главного министра Пьеро!
– Пьеро?
– Ну да!.. Вы разве подозревали не его?
– Да, да! – промямлил король, боясь, что Лисицино усомнится в его проницательности. – Но… после того, что произошло перед моим кабинетом вчера, я полагал…
– Что он мертв? О нет! Королева распорядилась иначе!
– Королева? По какому праву королева вмешивается в государственные дела?
– Ха?ха?ха! – засмеялся сеньор Альберти. – Наконец?то и вы! Неужели до сих пор Ваше Величество не знали того, что давно не секрет для самого последнего бродяги в вашем королевстве? Не знали, что королева влюблена в Пьеро и собирается выйти за него замуж?
– Выйти замуж за Пьеро?.. А как же я?
– А вы, сир… Вы должны будете сегодня поужинать отравленным калканом.
– Клянусь бородой! – воскликнул король, чей здравый смысл восставал против клеветы Лисицино. – То, что вы говорите, ужасно! Я не могу этому поверить. У вас имеются доказательства?
– Доказательства! Ха! Вы просите доказательств?
– Разумеется.
– Хорошо. Слушайте и отвечайте… Кто неделю назад перевернул Вашу лодку?
– Да, да! Пьеро! Тут ничего не скажешь! Именно он!
– Очень хорошо. Но он хотя бы оказал вам помощь, когда вы оказались в воде?
– Вы спрашиваете, оказал ли он мне помощь? – проговорил король, силясь припомнить события недельной давности. – Нет, не думаю… Подождите?ка… совсем наоборот… Он набросил на меня сеть, и если бы не случайно появившийся у озера Золотое Сердце, я бы наверняка утонул.
– Итак, вы признаете, что Пьеро хотел вас утопить?
– Я этого не говорил, но…
– Но он накинул сеть на вашу голову и бросился спасать королеву.
При таком сопоставлении фактов в глазах у короля потемнело.
– А! Теперь и вам стало ясно! – воскликнул коварный Лисицино. – Так спешите в покои королевы, куда Пьеро явится с минуты на минуту! Послушайте у дверей хоть немного, и вы узнаете то, что давно известно всем!
Недолго думая, король ринулся вон из кабинета.
В это самое время королева возилась в своей любимой вольере и не заметила, ни как король проник в ее комнату через потайную дверь, ни как сумел спрятать свое грузное тело за толстой бархатной портьерой.
Налив воды в развешанные на золотых цепочках хрустальные поилки, положив в клетки разнообразные угощения для своих питомцев, она стала любоваться порхавшими, прыгавшими и клевавшими пташками, своим оживлением и шумом напоминавшими пчелиный рой. И вдруг ей послышался какой?то резкий крик. Королева вздрогнула:
– Это он! – радостно воскликнула она и выбежала на балкон, чтобы позвать пропавшую, но теперь ежедневно, в одно и то же время, прилетавшую почирикать под окнами бывшей хозяйки птицу.
– Ну иди же ко мне! – сказала Ее Величество воробью, разминая бисквит и рассыпая крошки по балкону. – Иди ко мне, мой маленький Пьеро!
От этих ласковых слов король даже застонал.
Королева испуганно вздрогнула и, обернувшись, увидела главного министра Пьеро, входившего к ней с глубоким поклоном.
– Имею честь доложить Вашему Величеству, что один рыбак только что принес во дворец великолепного калкана, весом в двести фунтов, пойманного в королевском озере.
– Хорошо, сеньор Пьеро, – отвечала королева. – Прикажите приготовить его и подать королю сегодня вечером. Вам известно, как он любит эту рыбу.
Пьеро откланялся. Ее Величество поспешила на балкон, но воробья уже не было.
Король возвратился в свой кабинет в неописуемом состоянии.
– Сеньор Альберти, – с трудом выговорил он. – Я узнал все. Клянусь короной! Они умрут оба! Отравить такой прекрасный экземпляр калкана! Это преступление!.. Пригласите ко мне всех столичных химиков из тех, кого зовут князьями науки!.. Да… И пусть принесут сюда эту рыбу!
Когда двадцать химиков собрались в кабинете короля, он потребовал:
– Господа, соблаговолите произвести анализ лежащего перед вами калкана, дабы определить, какими ядами он отравлен.
– Этот калкан отравлен? – в один голос спросили князья науки.
– Да, господа, этот калкан отравлен.
– Прекрасно, – сказали они и тут же приступили к работе.
Пока ученые мужи священнодействовали, Лисицино ходил из угла в угол, не находя себе места и дрожа от страха, что ложь его будет раскрыта. Но каковы же были его радость и удивление, когда по окончании анализа химики единогласно заявили, что внутренности изученной ими рыбы содержат в себе двадцать различных ядов.
Каждый из двадцати ученых обнаружил по одному виду отравы!
Отчитавшись, они простились и гуськом вышли из кабинета короля.
Двумя часами позже сеньор Лисицино торжественно вручил Пьеро королевский указ, предписывающий ему незамедлительно отправляться ко двору принца Азора для заключения мирного договора. Фактически это означало смертный приговор.
В тот же день, несмотря на слезы Цветка Миндаля, королева была арестована и под усиленным эскортом отправлена в старую башню, находившуюся на краю города.
Все эти печальные события были плодом злоумышлении сеньора Лисицино. Ему не раз доводилось слышать, как по утрам, стоя на балконе, королева звала своего воробья, и злодей этим воспользовался для того, чтобы подогреть ревность короля, вызванную бесчестным истолкованием происшествия на озере.
Отравленный калкан тоже был вымыслом сеньора Альберти. Но эта выдумка получила известность во всей стране и с той поры воспроизводится ежегодно, в один и тот же день, 1 апреля, в виде розыгрыша, когда вырезанную из бумаги рыбу незаметно прикрепляют сзади тому, над кем хотят подшутить.
Считайте, что я вас предупредил, дорогие богемские короли! Остерегайтесь в этот день всевозможных сеньоров Лисицино.
Глава VIII «МОЯ СВЕЧА ПОГАСЛА! И У МЕНЯ ТЕМНО!»
Прочитав королевский указ, Пьеро задумался. Было ясно, что человек, отправивший его ко дворцу принца Азора, замыслил недоброе.
– Ну да ладно! – сказал Пьеро, щелкнув пальцами. – Мы еще посмотрим, кто кого!
Весело напевая, он поднялся к себе, уселся за туалетный столик и провел перед зеркалом более двух часов, чего раньше никогда не делал.
Пьеро хотел было проститься с королем, но тот захлопнул дверь перед самым его носом, как поступают с придворными, впавшими в немилость. Тогда он направился в покои Цветка Миндаля, желая унести с собой хотя бы отзвук обожаемого голоса.
– Прочь! – крикнул ему Золотое Сердце, – преградив вход копьем. – Пускать не велено!
Бедному Пьеро не оставалось ничего другого, как уйти. Он спустился в дворцовый сад и нежно простился с дровосеком и его женой, которые со слезами на глазах вручили ему корзину, до краев наполненную всякой снедью.
– Желаю вам удачи, господин посол! – прокричал из окна сеньор Лисицино, поджидавший отправления Пьеро. – Миллион комплиментов принцу Азору!
– Непременно передам, господин главный министр! – не желая отставать в любезности, вежливо отвечал Пьеро, затем повернулся к нему спиной и бодро зашагал по дороге.
Полагаю, нет особой нужды описывать все привалы Пьеро. Всякий раз, когда ему встречался зеленый мягкий ковер лужайки, он садился, скрестив ноги на восточный манер, расстилал белоснежную скатерть, доставал огромный пирог с начинкой, ставил рядом пару бутылок венгерского и приступал к трапезе. Угощался Пьеро с таким усердием, что уже к середине пути в корзине не осталось ни крошки.
– А теперь поднажмем! – сказал он и уже вечером оказался у ворот замка принца.
Надо сказать, прибыл он туда в недобрый час. Весь дворец был в смятении. За ужином принц Азор подавился рыбьей костью и в ярости он только что собственноручно задушил главного врача, не сумевшего извлечь ее из горла Его Светлости.
Но жестокая смерть медика не избавила принца от мучений, и он решил прибегнуть к более мягкому средству, а именно: заставить своего премьер?министра проглотить такую же кость и испытать на нем все последние достижения медицины в этой области. Он уже собирался его вызвать, как в сопровождении дежурного офицера явился наш герой.
– Ты кто? – гнусавым голосом спросил принц, которого обстоятельства заставляли говорить в нос. – И как посмел ко мне войти?
– Я – Пьеро, – ответствовал тот. – Посол Его Величества короля Богемии. Прибыл с поручением заключить мирный договор с Вашей Светлостью.
– Клянусь горбом! – воскликнул принц. – Ты явился как нельзя кстати! Будет лучше, если это придется сделать тебе, а не моему министру. Присаживайся к столу… Прекрасно… А теперь съешь эту рыбу. Но постарайся проглотить все ее кости. Слышишь? Все!.. Или я убью тебя, как собаку!
Пьеро, проголодавшийся в дороге, не заставил себя долго упрашивать и сразу же приступил к поглощению рыбы. Он так преуспел в этом, что огромная щука, только что занимавшая весь стол, исчезла, как по волшебству. Остался только хребет. Закатив рукав, Пьеро взял его двумя пальцами и аккуратно вставил в горло, напрягся и, сделав гримасу, проглотил.
– Вуаля! – произнес он тоном факира, только что отправившего за тридевять земель свой последний мускатный орех. – Готово!
– Невероятно! – воскликнул Азор, внимательно следивший за его действиями. – Ну?ка, подойди и открой рот… Удивительно! – добавил он после осмотра челюстей Пьеро. – Ничего нет! Черт побери! Рискну и я!
С этими словами он глубоко вздохнул и, подобно Пьеро, сделал усилие, сопроводив его гримасой. И – о чудо! – кость проскочила!
– Спасен! – завопил принц Азор. – Я спасен! Ха?ха!.. Дружище, ты оказал мне огромную услугу. За это разрешаю тебе выбрать наиболее приятную для себя смерть. Как видишь, я добрый принц.
– Сир, – отвечал Пьеро, – на большую доброту я и не рассчитывал. Но будет лучше, если вы сами сделаете выбор. Я полностью полагаюсь на вкус Вашей Светлости.
– Ты шутник, красавчик, – изрек принц. – Ну так вот: когда ты с таким аппетитом уплетал мою рыбу, мне пришла мысль, что интересно было бы посмотреть, как ты будешь умирать с голоду.
Как ни владел собой Пьеро, но при этих словах он непроизвольно содрогнулся. «Смерть от голода? – сказал он себе. – Об этом я как?то не подумал».
Пьеро собрался было попросить что?нибудь другое, когда, повинуясь приказу принца, стражники подхватили его под руки и отвели в подземелье замка, где и заперли.
Это подземелье, дорогие дети, было ужасной тюрьмой. Воздух и свет попадали туда только через крошечное окошечко, перегороженное железной решеткой и прорезанное так высоко под потолком, что несчастный узник мог видеть лишь краешек неба. Из мебели были только убогая лежанка да табурет. Еще имелись глиняный кувшин и железный подсвечник. Свечу тюремщик менял два раза в день: утром и вечером.
Когда тюремная дверь захлопнулась, измученный длительным путешествием Пьеро бросился на тюремную койку и заснул глубоким сном.
Ранним утром его разбудил скрежет ржавых петель и звяканье ключей. Вошел тюремщик.
– Вот, приятель, вода, – сказал он. – Свежая, только что из родника. Но свечки не даю, потому как старая еще цела.
Пьеро хлопнул себя по лбу, как делает человек, которому внезапно пришла умная мысль.
Надсмотрщик вышел и старательно запер замок на три оборота. Когда его шаги затихли в глубине коридора, наш узник спрыгнул с лежанки, схватил сальную свечку и съел ее целиком, вместе с фитилем.
Позавтракав таким образом, он взял табурет, поставил его туда, куда из окошка падал бледный свет, и принялся вырезать из него игрушку припрятанным перочинным ножом. К вечеру кусок дерева превратился в очаровательную марионетку, которая с помощью ниток могла двигать ручками и ножками.
– Ах ты, боже мой! – восторженно произнес надзиратель. – Отдай это мне, приятель! Моему малышу будет чем играть.
– Пожалуйста, – ответил Пьеро. – Я бы сделал больше и лучше, если бы было светлее. А здесь так темно…