— Пусти ты его, — сказал крестный и добавил: — Если он полезет на гребень, так мы его преспокойно там оставим, а сами уедем в город.
— Твоя правда, крестный, — сказал дедушка. — Бобеш останется на крыше воробьев пугать.
— Вот увидите, я так высоко не полезу.
— А я тебе говорю — полезешь, — спорил крестный.
— А я говорю — нет, крестный!
— А я говорю — да!
— Вот и нет!
— Иди ты к свиньям собачьим, только отвяжись! — смеясь, сказал крестный.
Бобеш играл на крыше до вечера. Солнце было уже по другую сторону крыши, когда Бобеш спустился вниз и зашел в дом. Посмотрел он кругом и ахнул: мебели не осталось, всё вынесли, в комнате было голо, пусто и уныло.
— На чем же мы теперь будем спать — постелей-то нет? — спросил Бобеш.
— На полу.
Настлали на пол соломы, поверх соломы мать постелила мешковину, а на нее положили перины. Так вот и спали последнюю ночь перед отъездом отец, мать, дедушка, бабушка, Бобеш и Мися — все на полу, на ржаной соломе, и спалось им неплохо.
Глава 16 ПРОЩАНИЕ
Бобеш проснулся, протер глаза, смотрел, смотрел… «Где я?» — подумал он, за ночь успев позабыть о том, что комната опустела. Ему даже боязно стало: куда это он попал?.
Мать сготовила завтрак, поели, и вот уже скоро ехать. Отец все ходил по дому, заглядывал во все углы, проверяя, не забыли ли чего-нибудь.
Все имущество было сложено на двух больших телегах. Мать нарядила Бобеша в праздничный костюмчик, отец усадил его рядом с собой на телегу — Бобеш таки упросил отца. Все остальные должны были выехать поездом после обеда, когда передадут домик новым хозяевам.
— Э-э, папа, мы ведь чуть не забыли!
— Что, сынок?
— А Мисю-то! Погляди-ка, вон она на окне сидит. Мись, Мись, скорей иди сюда, поедешь с нами!
— Мися тут останется, Бобеш, она с нами не поедет.
— Почему? Ты ее тоже продал?
— Нет, не продал. Да ведь кошек не перевозят, в особенности таких старых. Даже если мы возьмем ее с собой, она все равно убежит от нас, не привыкнет к новому жилью.
— Но она же нас любит!
— Это правда, Бобеш, но наш домик она любит больше нас и отсюда не уйдет.
— Папа, я все-таки слезу за ней. Можно ее уговорить.
— Да не уговоришь, зря только слезешь. Послушайся ты, наконец!
— Ну я хоть поглажу ее!
— Знаешь что, мать, возьми-ка ты, пожалуйста, кошку, подай этому неслуху, иначе мы вовсе не уедем.
Мать подала Мисю. Бобеш погладил ее, прижал к лицу, и, едва успел с ней попрощаться, кучер тронул коней. Окружающие — и свои и чужие — пожелали отцу и Бобешу счастливого пути.
Бобеш махал матери рукой, а она кричала ему вдогонку, чтобы он слушался отца, крепче держался и не упал с воза. Крестный и Безручка шагали рядом с возами, переговариваясь с отцом. Когда проезжали мимо домика усатого Гершла, резчика по дереву, Гершл вышел попрощаться и сунул Бобешу в руку кукленка, который был еще лучше того, первого.
В саду возле дома лесничего Бобеш заметил Боженку, а рядом с ней стоял Вашичек в своем зеленом костюме. Завидев Бобеша, Боженка подбежала к забору.
— Боженка, а мы уезжаем! — крикнул Бобеш и засмеялся, хотя ему досадно было, что Боженка опять вместе с этим расфуфыренным Вашичком.
Боженка засмущалась, увидев рядом с Бобешем его отца, и сунула палец в рот. Сказать она ничего не сказала.
— Это и есть Либрова Боженка? — спросил отец.
— Ага, папа.
— Ну, так попрощайся с ней!
Бобеш встал и крикнул что было сил:
— Прощай, Боженка!
— Прощай! — Боженка замахала ему рукой.
— Прощай! — продолжал кричать Бобеш и тоже махал рукой.
Вашичек вначале опешил, потом скорчил рожу и показал Бобешу язык. В эту минуту Боженка оглянулась, толкнула Вашичка, и тот плюхнулся на траву. Поднявшись, он с ревом поплелся домой. Видя, как попало Вашичку, Бобеш посмеялся. Подводы были уже далеко, а он все кричал «прощай» и махал рукой. Боженка стояла у забора до тех пор, пока они не скрылись за поворотом и Бобеш пропал из виду.
Глава 17 В НОВОМ ДОМЕ
Бобеш проснулся у матери на коленях и глазам своим не поверил. Когда же она успела приехать? Он забыл о том, что поезд едет быстрее лошадей.
Мать была чем-то огорчена. Она сидела на бревнах, сложенных позади дома. Здесь были огороды, а прямо за ними начинались поля и луга. Бобешу и в голову не приходило, что это город, и он спросил мать, где они очутились.
— Где же нам, Бобеш, быть? В городе, конечно, разве не видишь?
— В городе? — переспросил Бобеш, как бы не веря. — Ну хорошо, а где же дома рядами? Помнишь, ты еще говорила мне, что это улицы.
— Так это на другой стороне, там и улицы, а мы с тобой на задворье.
— Смотри-ка, мама, вон большой ручей течет, видишь?
— Это не ручей, Бобеш, а речка.
— И куда эта речка течет?
— В море, Бобеш.
— А оно большущее, верно?
— Конечно, большое.
— Мама, ты видела море?
— Где же я увижу — это очень далеко, сыночек. Вот дедушка — тот видел, когда был на войне.
— Надо будет его спросить. Мама, а где дедушка с папой?
— Они на дворе, помогают жильцам, которые тут до нас жили: вещи выносят, мебель. Мы приехали, а они, видишь, еще не успели выехать.
— Я, мама, пойду туда посмотрю, можно?
— Нет, Бобеш, мешать будешь, оставайся тут.
— Тогда, мам, пойдем на речку, а?
— Ладно, только не баловаться, Бобеш.
— Нет, мама, не буду. Я уж постараюсь в городе получше быть, чем там, дома, — сказал Бобеш, желая чем-нибудь порадовать мать — она была какая-то невеселая.
К речке вела мощеная дорожка, по обе ее стороны тянулись луга. Заметив бабочек, порхавших по цветам, Бобеш воскликнул:
— Гляди, мама, и здесь такие же бабочки, как у нас в деревне!
— Дурачок, бабочки везде есть, — засмеялась мать.
— А люди тут, наверное, другие, мама?
— И люди такие же, как в деревне. Только господ и бедняков здесь побольше, чем в деревне.
— Ну да. А я вот, мама, думаю: есть ли тут такая же Боженка, как там?
— Вот уж нет! Боженка все-таки одна — другой точно такой нет.
Бобеш молча шагал рядом с матерью. Он вспомнил Боженку, Безручкиных ребят и все, что было знакомо в деревне, и ему стало не по себе, точно он очутился один-одинешенек в каких-то неведомых местах. Желая увериться в том, что он не один, Бобеш ухватил мать за руку.
На берегу речушки они сели под низкой ольхой. Хотя летний день уже клонился к вечеру, было жарко, даже душно. Бобеш принялся расспрашивать мать про множество вещей. Но обычная терпеливость довольно скоро изменила ей, и она велела оставить ее в покое. Бобеш послушался, прижался к ней и, сидя, уснул…
Мать удивилась, что Бобеш засыпает второй раз за день.
«Умаялся, бедняга, за дорогу. И то сказать, я взрослый человек, а меня тоже от этой езды всю разломило», — подумала она.
Немного погодя уснула и мать. Начинало вечереть, налетели тучи комаров. Они не давали покоя спящим. Один комар уселся прямо на нос Бобешу, другие — на губы, щеки; кусались они немилосердно. Отгоняя их впросонках, Бобеш хлопнул себя по носу и проснулся. Протер глаза и подумал: «И зачем только на свете водится такая дрянь, как комары, верно, мама?» Глянул на мать — глаза у нее закрыты, рот полуоткрыт. «Уснула мама. Надо быть потише, не разбудить бы ее…»
Бобеш смотрел на спящую мать, слушал, как у нее хрипит в горле. «У отца, пожалуй, это громче получается, — решил он. — Спросить бы, умею ли я сам так делать горлом во сне?..» Бобеш засмеялся, вспомнив, как дедушка, бывало, говорил про отца, когда тот храпел во сне: «Словно ржавой пилой коряги пилит…»
Бобеш стал отгонять от матери комаров и мух. В это время на другой стороне реки послышался шум. Оглянувшись, он увидел нечто совершенно небывалое. К самому краю берега подкатила телега, запряженная парой лошадей. Что-то похожее на корабль, только очень низкое и широкое, подплыло по реке прямо к тому месту, где стояли лошади, и они вместе с телегой въехали на этот корабль. Бобеш разинул рот при виде такого дива. Он не знал, что это паром.
Паром медленно поплыл к тому берегу, где стоял Бобеш. Кроме двух взрослых, там было еще трое мальчишек. Они прыгали вокруг телеги, а один мальчишка уселся на край парома и болтал ногами в воде.
Когда пристали к берегу, лошади вымахнули на сушу, и телега покатила в город. У реки остался один из мужчин вместе с детьми. Они, видимо, собирались ехать обратно.
Бобеш был от них довольно близко, и они заметили его, в первую очередь мальчишки. Один из ребят, в кепке, крикнул:
— Эй, малыш, иди — покатаем! Ты чей?
Случись это в деревне, Бобеш, конечно, не заставил бы себя ждать, а здесь он робел.
— Ну что, не слышишь? — окликнули его два других мальчика.
Мужчина тоже обернулся и закивал головой. Тогда Бобеш расхрабрился и пошел к ним. Вместе со всеми он ступил на паром. Мужчина уперся длинным багром в берег, и паром тронулся.
«Ах, до чего же хорошо! — думал Бобеш. — Сроду так не ездил. Да где там! В деревне ничего похожего и быть не могло. Вот бы теперь ребята поглядели — и Боженка, и Безручкины мальчишки, и противный Вашичек!»
Бобеш оглянулся назад, на берег, где спала мать. Если бы он не стыдился незнакомых людей, то непременно окликнул бы ее: пусть бы она поглядела на такое чудо — как он плывет на корабле, словно капитан Грант.
— Ты чей же будешь? — прервал размышления Бобеша паромщик.
— Как тебя зовут? — добавил один из мальчишек.
— Я… я Бобеш. Мы нынче приехали, а мама вон там на берегу спит.
— А, — сказал мужчина, — знаю, знаю. Так это вы из деревни приехали?
— Ага, дяденька, — с готовностью поддакнул Бобешу обрадовавшись, что паромщик уже знает их.
— Оно и видно, что ты из деревни, — сказал старший мальчик. — Там всех «дяденьками» называют. Ребята дружно рассмеялись.
«Вот глупые мальчишки! — подумал Бобеш. — Разве я могу сказать „пан“, коли не знаю, как его зовут… Когда, например, у нас был Венцл, то все наши называли его „пан Венцл“. Никто бы не стал говорить „дяденька Венцл“. Куда бы это годилось?»
— Значит, соседями будем, — сказал мужчина.
Паром слегка ударился о берег. От неожиданного толчка Бобеш качнулся и едва не упал в воду. Мальчишки, разумеется, опять засмеялись. Все сошли на берег, а Бобеша перенес паромщик. Бобеш боялся, как бы паром не подался назад.
— Ты в школу ходишь? — спросили Бобеша ребята.
— Пока нет, но мама говорила, что скоро начну ходить.
— В нынешнем году? — спросил старший мальчик.
— Я не знаю. Мама сказала, через две недели…
— Ну ты, видать и умник! — засмеялся мальчик. — Через две недели — это и есть в нынешнем году.
Ребята рассказали, что самый старший мальчик учится в третьем классе, средний перешел во второй, а третий мальчик — самый младший — начнет ходить в школу после каникул, как и Бобеш.
— Это ваш папа? — шепотом спросил Бобеш у старшего мальчика, показывая на мужчину с багром.
— Нет, это Брихта, паромщик. Он живет в нашем доме. А отец у нас работает на вокзале. Брихта говорил, что вы тоже будете жить у нас в доме.
— Разве у вас такой большой дом, что мы все там поместимся?
— Э, голубчик, кабы это был наш собственный дом, тогда бы не житье — а малина! А то ведь мы здесь квартиранты, так же как вы, и Брихта, и семья Адамеца. Адамец — это портной. Наш хозяин — Новотный, весь дом его собственный. Сам он — сапожник, у него большая мастерская, два подмастерья и три ученика. Смотри только не вздумай где-нибудь проговориться, что наш домохозяин — сапожник. Если он узнает, тебе не поздоровится. Он считается владельцем мастерской, у него и на доме вывеска: «Обувная мастерская».
Бобеш не все понял из слов мальчика. Но переспросить не решался, а то опять подымет на смех, скажет — глупый. Только позавидовал, что тот рассуждает, как взрослый…
Когда мать проснулась, то сразу хватилась Бобеша. Ах, как она испугалась, не найдя его! Где теперь искать? Она заметалась по берегу. В ужасе подумала, уж не утонул ли он. Посмотрела и на другой берег, но не заметила Бобеша, потому что он вместе с мальчишками сидел за раскидистой ивой.
— И как это я могла уснуть! — корила она себя. — Куда же, прости господи, девался мальчонка! — Страх охватил ее, и она закричала в тревоге: — Бобеш, Бобеш!
Бобеш отлично слышал голос матери, еще и порадовался, что она наконец проснулась. Вот интересно! Как удивится мать, когда вдруг увидит, что он на другом берегу! Она, уж конечно, скажет: «И как только мальчишка ухитрился попасть туда?»
Бобеш решил пока что не показываться ей на глаза — пускай мать немножко поищет его.
— По-моему, тебя, мальчик, зовут, — сказал Бобешу Брихта.
— Я немножко погодя выгляну — пускай мама сначала поищет меня.
— Так не делай, — сказал Брихта, — а то мама забеспокоится, не случилось ли с тобой что-нибудь; подумает, что ты заблудился.
Бобеша точно ужалило, ему это и в голову не приходило. Он сорвался с места, подбежал к берегу, видит — мать уже повернула назад, к городу, торопится, чуть ли не бежит.
— Мама, мама! — крикнул он во всю мочь, но мать даже не оглянулась, словно и не слышала его. Значит, теперь она уйдет, а он останется среди чужих людей. Бобеш с плачем крикнул еще раз: — Мама!
Мальчишки с Брихтой стали над ним смеяться.
— Придется тебе остаться с нами, а мы не поедем домой, пока не стемнеет, — сказал Брихта.
Бобеш расплакался.
— Э-э, не стыдно! Такой большой — и ревет! — смеялся старший мальчик.
— Ну, перестань хныкать, сейчас мы позовем твою маму! — сказал Брихта. Он вложил два пальца в рот и протяжно свистнул.
Мать обернулась. Брихта замахал ей рукой. Но она и сама заметила Бобеша и не заставила себя звать.
Подбежав к берегу, мать поздоровалась с Брихтой и, переведя дух, крикнула:
— Если бы вы знали, как я испугалась! Думала, мальчик пропал!..
— Охотно вам верю, милая. Видно, он у вас единственный! — со смехом отозвался с другого берега Брихта. — Ну, поехали! — обратился он к Бобешу, взял его на руки и пере нес на паром.
Паром уже отчалил, когда ребята с разбегу стали прыгать на него. Двое мальчишек допрыгнули, а младший, добежав до края берега, вдруг остановился и чуть не слетел в воду. Те смеялись над ним, вместе с ними смеялся и Бобеш, хотя у него еще не высохли слезы. Младшему мальчику пришлось остаться, и он с завистью смотрел вслед парому.
На берегу мать подхватила Бобеша и отшлепала его.
Потом они пошли назад в город. Уже совсем смеркалось. По дороге Бобеш рассказал, как он в первый раз ехал на пароме, как познакомился с Брихтой и ребятами. Молча выслушав Бобеша, мать заметила:
— Не стоишь ты того, негодный мальчишка, чтобы из-за тебя так пугаться! Хорошее начало, нечего сказать, а еще обещание давал!..
— Ну, мама, незачем тебе было пугаться. Ведь со мной ничего не случилось. Вот когда ты уходила от речки, так тут уж я испугался — думал, ты меня там оставишь… Значит, мы с тобой квиты, раз мы сегодня оба испугались.
— Помалкивай! Умник какой нашелся! — с сердитым видом сказала мать, но про себя посмеялась.
На тех же бревнах, где прежде сидели Бобеш с матерью, теперь отдыхали отец, дедушка, бабушка и двое чужих. Мать поздоровалась со всеми, а за ней и Бобеш.
— Где же вы так долго были? — спросил отец.
Бобеш поспешил сам все выложить, чтобы мать не начала сразу жаловаться. Едва он кончил свой рассказ, соседи заметили, что хоть он и маленький, а говорит толково.
Когда зашло солнце, все встали и пошли домой. Так Бобеш впервые вступил в свое новое жилище.
Глава 18 РАЗБИТОЕ СТЕКЛО
Комната показалась Бобешу совсем чужой, хотя и обстановка и вещи были размещены по-старому, как в деревне…
Стены были сырые, единственное окно — узкое и высокое — выходило на улицу. Таких высоких окон Бобеш не видел даже в усадьбе у Боженки. Но свет в окно почти не проникал, потому что на другой стороне улицы стоял высокий, двухэтажный дом, а улица была не из широких.