– Садись в тележку! – сказал я Насте. Вы бы видели, как человека преображают юпитеры славы, всеобщего удивления и восхищения. Ноги на плечи она мне конечно не поставила, но когда я метров через сто оглянулся, то к своему удивлению увидел в руках Насти веер. Это было почище сигары в зубах. Данила шел по противоположной стороне улицы и противно улыбался. А наша подружка так это небрежно, касалась веером моего плеча, когда хотела, чтобы я завернул на ту или иную улицу.
Нам вроде бы совершенно случайно все время попадались на пути ее подружки. И лишь у самого Данилиного дома, я, наконец, сообразил, как их извещала Настя о своем триумфальном проезде. Она им посылала эсэмэски.
О, женщины! Есть ли существа на свете лукавее вас? Данила, сказал бы, что нет и, пожалуй, был бы прав.
– Выметайся! Приехали! – грубо сказал я, бросая ручки-оглобли на землю и снимая с шеи горшечный хомут. Его я одел на шею, для удобства. А через день Данила совал мне в нос фотографию, на которой я был запечатлен в позе то ли велорикши, то ли яремного быка. Знал мой дружок, о чем говорил, когда предупреждал меня не связываться с Настей.
Наша подружка ушла, а мы с Данилой на время стали инженерами по технике безопасности. Во-первых, мы перенесли сиденье вперед, во-вторых, под днищем тележки, спереди и сзади установили два стопорных, страховочных стержня костыля. Теперь даже если человек сядет не так, тележка-возок не опрокинется, а станет на три точки. Гордость переполняла наши сердца.
– Нет, ты видал, что мы сделали? – хвастался Данила.
– Круто! – согласился я.
– Я еще кое-что придумал, – сказал мой дружок, – ты иди пока. Утром увидишь.
Следующий день был воскресеньем. С утра пораньше я был у приятеля дома. На боку нашей тележки-возка красовалась жирная надпись – «Феррари-Индюк».
Мы поехали на площадь. В воскресный день народу в центре города бывает больше обычного, потому Данила собирался сегодня хорошо подзаработать. Все к этому располагало, и вчерашнее удачное начало, и отремонтированный возок. Снова над площадью разнесся призывный крик моего дружка:
– Я бессмертный Кащей, растолстел от каши и щей. Подходи народ, налетай, детей малых катай.
К нас сразу подошла дама с симпатичной девочкой. Данила помог усадить ребенка на тележку, и я повез ее по площади. Когда я сделал круг, то увидел рядом с Данилой небольшую очередь. Такого успеха ни он, ни я не ожидали. Довольный дружок подмигнул мне. Казалось, фортуна повернулась к нам лицом. Но когда Данила посадил на тележку очередного малыша, рядом с нами неожиданно затормозила Тойота. Из нее вышла Фаина Капель, хозяйка Васьки страуса.
– Что тут птица делает? – строго спросила она Данилу.
– Вот мы…вот немного… вот решили…
Очередь начала волноваться. А Капель приказала Даниле гнать страуса домой.
– Будете еще меня перед всем городом позорить. Разве для этого я тебе Ваську и Борьку оставляла? Кстати, где он?
Данила склонил виноватую голову и поникшим голосом сказал:
– Мы его съели! Ты же денег не оставила.
Господи, как же кричала Капель. Она забыла, и про свой имидж, и про и про долг, и про все на свете.
– Моего поросеночка Борьку съели. И кусок у вас в горле не застрял. Он же был только для выгула. Мне его возвращать надо! Ну, вы и артисты. Поросенка съели! Да кто вам разрешил? А ты знаешь, сколько он стоит? Тысячу долларов. Прикажешь теперь мне деньги возвращать? Нет, Данила, я тебя увольняю. Я на тебя в суд подам. А ну гоните птицу домой. Нечего над нею измываться. Ты бы еще на нем огород вспахал! О боже, смотри, как он у тебя исхудал.
Бизнес моего дружка на этом закончился. Делать было нечего. Последнего седока я успел прокатить, а затем с почетным эскортом последовали домой. Васька попал вновь в свой загон, а Данила пошел к хозяйке решать финансовые вопросы. Вернулся не скоро.
– Ничего она мне не заплатила. Ты, говорит, поросенка за тысячу долларов съел. По ее расчетам выходит, что я еще ей остался должен. Представляешь? И принес же черт ее не ко времени! То нет ее месяцами, а сейчас кажется, надолго приехала. Злая, как мегера. По дому ходит, вещи пинает, и курит одну сигарету за другой. Что-то у нее случилось, а что понять не могу.
– А может, этот Гусь на нее наехал? – предположил я. – Помнишь, записку ты мне показывал.
– Может!
– Ладно, ты не переживай!
Данила промолчал.
Глава 9 Повестка
А через день случилось совсем неприятная вещь. Когда я пришел к своему дружку, он мне показал повестку. Его вызывали в суд. Настроение у Данилы было хуже некуда. Даже аппетит пропал. Он целый день бродил по двору и строил одни предположения за другими.
– Ну, съели мы поросенка Борьку. Ну и что? На то он и поросенок, чтобы его есть, Пусть он элитный, пусть прогулочной породы. Но кто сказал, что съесть его это преступление? Я ведь не браконьер. Она сама мне сказала, что денег у нее сейчас нет, и я могу забрать в погашение долга Ваську и Борьку.
– Она тебе сказала только про страуса! – напомнил я Даниле.
Он согласился и снова стал строить линию защиты.
– Тогда в суде надо упирать на то, что она мне оказалась должна, и я не знал настоящую цену поросенка. А съел, потому что был голодный. Не посадят же меня за свинью. А вдруг она заявит, что я террорист и еще на страуса покушался, что чуть голову ему не отрубил? Вон и следы на шее у Васьки остались. И суд тогда присудит мне выплату компенсации. И буду я до скончания века гробиться на соседку.
Да, аргументов для защиты у Данилы было маловато. Тогда я подсказал ему, что у него в руках есть серьезный компромат на Капель. Записка, что она выбросила в урну. Эта записка подтвердит, что у нее есть неучтенные доходы, были у нее деньги, но она не пожелала рассчитаться с Данилой, и поэтому ему пришлось съесть поросенка.
– Тащи записку! – приказал я дружку. Он принес, и мы вновь перечитали ее.
Ув. Серафима Карловна.
Вот, на сегодняшний день – твоя выгода нал.
3.000.000* 12 %*3/4*35 %/365*180= 46602
Не обессудь!
Мне твоя доверенность-распоряжение, ни к чему.
Я удерживаю с тебя твой долг!
Думаю! Не обеднеешь! А своим работничкам скажи, что получат в следующий раз.
Когда вернешь остальное?
Г.Б. Гусь
– Это твоя единственная защита! Видишь, Гусь рекомендует ей не платить тебе. Вот и скажешь на суде, потому и съел, что был голоден. А если бы она заплатила, то и поросенок был бы жив. Сама виновата. Спровоцировала тебя. И еще скажи, что ты не людоед, а как все обычные люди – свиноед. А если хочешь, то пойдем проконсультируемся у Сан Саныча. Он нам не откажет.
– Не пойду! – наотрез отказался Данила. – Позавчера я им доказывал, что это была моя идея порезать их диван, а сегодня попрошу у них помощи. Никогда!
Я не мог понять своего дружка.
– Что они тебе плохого сделали? Всегда привечают, за стол сажают! Ты у них в доме желанный гость. Зайдем спросим, может, что подскажут.
– Ага! Скажут диван порезал, поросенка съел, страусу голову хотел отрубить. Не стоит Макс. Они люди хорошие, но зачем их грузить чужими проблемами. Поросенка они все равно не оживят. Нечего ходить к ним.
На том мы и порешили. Приближался тот день, когда Даниле надо было идти на суд. Бросить своего дружка в такой день я не мог и поэтому появился у него на два часа раньше. Суд был назначен на десять часов, а я пришел в восемь. Данила покормил борова и репетировал свою речь на суде.
– Слушай Макс! Как звучит?.. Это я обращаюсь к судье. Он предлагает мне говорить правду и только правду, а я ему отвечаю: ваша честь, что б мне на кол сесть. Я привык резать правду-матку, меня не купишь и за пятихатку.
Я поморщился и посоветовал ему разговаривать на суде нормальным человеческим языком, а не скоморшничать.
– Люди там серьезные, а ты хочешь балаган устроить.
И только тут мне пришла в голову блестящая идея, как отбиться от иска Фаины Капель. Я даже подпрыгнул на месте.
– Чудак! А зачем ты ей сказал, что съел поросенка. Надо было сказать, что он убежал. Нет его. А на нет, и суда нет. Не ел ты его! Ты так на суде и говори. А я подтвержу, что он сбежал. Мы его искали и не нашли.
– А она скажет, что раньше другое говорил.
– Мали что она скажет! Еще неизвестно кому суд поверит.
У Данилы поднялось настроение. Мы вышли из дома. Он шел и твердил всю дорогу:
– Ваша честь, что б мне на кол сесть. Не ел я порося, вот и правда вся.
Пол десятого мы подошли к зданию суда. И тут я на всякий случай спросил Данилу, а взял ли он записку выброшенную Бандершей, свой козырь? Мой дружок побледнел.
– Под скатертью осталась!
Как же мы бежали обратно, а затем снова в суд. Марафонцы нам бы позавидовали. Но вовремя успели. На второй этаж влетели запыхавшись. Секретарь, миловидная девушка собирала последние повестки. Данила протянул ей свою, и хотел проскользнуть в зал заседаний.
– Я вот он, не подумайте, я не скрываюсь.
Секретарь взяла у него повестку и вежливо спросила?
– Вы кто?
– Я подсудимый. Кащеев Данила.
Девушка улыбнулась.
– Вы Данила всего лишь свидетель, и придется вам ждать в коридоре, пока вас судья не вызовет.
– А кого же тогда судят?
– Пока никого не судят, пока только иск к Фаине Капель, к Серафиме Карловне предъявлен фирмой «Талант-ракрутка».
– Значит я только свидетель? – бестолково хлопал глазами Данила. – Чего же тогда я три последние ночи совсем не спал?
Я разозлился на него.
– Говорил же тебе пойдем к Сан Санычу проконсультируемся. А ты не хотел. Сиди теперь жди. А я пойду, послушаю.
В зал суда меня я свободно вошел. Меня никто не остановил. Народу было мало. Вот я узнал Капель. Вот Гусыня Вера Петровна и рядом с нею два мужчины. Один из них должен быть тем самым Гусем Григорием Богдановичем, что писал записку. Еще несколько незнакомых мне лиц сидело впереди меня.
Вошла судья в черной мантии и громко объявила:
– Стать суд идет.
Все встали, в том числе и я.
– Прошу всех сесть!
Сели. В суде мне никогда не приходилось раньше бывать, поэтому я внимательно разглядывал окружающую обстановку. У судьи не было под рукой молоточка. Я удивился. Как она без молоточка будет судить? Непорядок. Вот что такое провинциальный суд. Нет ни адвокатов, ни милиционера с автоматом. Капель не за решеткой. Пока я оглядывался по сторонам, судья зачитывала дело. Их, оказывается, было два. Два встречных иска: один от Фаины Капель к фирме «Талант-раскрутка», второй – к самой Капель от фирмы «Талант-Раскрутка». Судья долго читала иски. За сложными формулировками я кое-как ухватил суть претензий.
Вот как я их понял. Оказывается, мы правильно в свое время предположили, что эта фирма взялась раскручивать соседку Данилы. Взялась да не раскрутила. А пока, суть да дело, несостоявшаяся, но многообещающая певичка, Данилина соседка Фаина Капель, в миру Серафима Карловна взяла в фирме «Талант-Раскрутка» беспроцентную ссуду и до сих пор ее не погасила. А на полученную ссуду построила себе дом.
И чего судиться, удивился я. Ну, взяла ссуду, ну, нет у нее сейчас денег, ну, погасит, когда будут.
Смешнее был встречный иск от Капель, к фирме «Талант-раскрутка». В этом иске она утверждала, что фирма на нее неправильно насчитывает проценты.
Мне стало совсем смешно. О каких процентах может идти речь, какие проценты на нее может насчитывать фирма, если она взяла беспроцентную ссуду? Никакие проценты не может фирма насчитывать.
Оба дела мне казалось, не стоили и выеденного яйца. Если бы у судьи был молоток, она должна была бы сейчас встать и сказать: ссуда беспроцентная, платить ничего Капель не надо, потом хлопнуть молотком по столу и закрыть оба иска. И гуляйте господа. А она сейчас, чтобы оправдать свою зарплату разведет канитель. Прав я оказался. Судья попросила пройти к трибуне Гуся Григорий Богдановича.
– Ваша честь! – начал он, – я работаю в фирме «Талант-Раскрутка» вот уже десять лет финансовым директором. Разных мы встречали людей, и талантливых и бездарей, люди приходили, уходили, мы их выдвигали на Олимп. Мы и Фаину Капель должны были раскрутить, только раскрутила она нас, а не мы ее.
– Вы можете толком пояснить свои слова, что означает «она вас раскрутила»? – перебила истца судья.
– Могу! – твердо заявил Гусь. – Она, Капель, была в хороших отношениях с нашим бывшим генеральным директором, он ее зачислил в штат, а потом выдал ей беспроцентную ссуду. А гарантом по ссуде, директор предложил выступить мне. Я был еще новый человек на фирме, и подписал эту гарантию. По этой гарантии если не платит Фаина Капель, то есть Серафима, то ссуду должен погашать гарант. Ваша честь, гарант – это я. Пока был старый директор, все шло хорошо, но когда сменилось руководство, встал вопрос о гашении ссуды. И я оказался крайним. Был вынужден взять в банке кредит. Поэтому я прошу наложить арест ее имущество.
– Ишь, еще чего захотел. – взвилась с места Фаина. – Не надо было начислять на меня такие проценты.
– Ответчица сядьте! – перебила Бандершу судья, – Я вам еще дам время для выступления. Продолжайте господин Гусь.
– Так вот! Я ответственно заявляю, что деньги у Серафимы Карловны, у артистки Фаины Капель есть. Она роскошествует. Разъезжает на Тойоте, поросенка элитного завела за две тысячи долларов, в смокинг его одевает, бабочку ему на шею подвязывает и прогуливается по улицам с ним. Она думает, что тем самым создаст себе экстравагантный образ, и публика повалит на ее концерты. И не только поросенка за две тысячи долларов купила, но еще и страуса из Австралии привезла. Гости у нее на страусе катаются. И это вместо того чтобы внести хоть рубль в погашение долга. Ваша честь я прошу пригласить свидетеля Кащеева Данилу, пусть он подтвердит правдивость моих показаний.
– Я не поняла, что он должен подтвердить? – спросила судья.
Гусь пояснил:
– Что она роскошествует. Содержит слуг. Вместо сокольничих, у нее по новой моде страусовод персональный и свиновод.
Судья объявила:
– Вызывается свидетель Кащеев Данила.
Заспанный дружок вошел в зал и сразу прошел к кафедре. Судья его предупредила об ответственности за ложные показания, и сказала, что он должен говорить только правду.
– Вы должны сказать: правду и только чистую правду! – поправил судью Данила. В зале засмеялись. Затем судья попросила рассказать о взаимоотношениях свидетеля и ответчицы, то есть Данилы и Капель, и остановиться конкретно на поросенке и страусе.
Концовка вопроса прозвучала так:
– Есть свидетель у ответчицы Бандерши в собственности элитный поросенок и австралийский страус? Ухаживали ли вы за ними? Пожалуй, начнем с поросенка.
– Ваша честь! Как бы это вам сказать! – начал юлить мой дружок. – Во-первых, разберем слово ухаживать? Что вы под ним подразумеваете? Этот вопрос не прост, а тонок, хоть за ним и стоит поросенок. С наскоку его нельзя решать.
Мне показалось, что Данила испугался. А в зале улыбнулись! Судья повторила вопрос:
– Есть у ответчицы в собственности элитный прогулочный поросенок?
– Нет!
С места вскочила Гусыня:
– Как нет, когда ты при свидетелях мне говорил, что она спит с ним в одной кровати.
В зале стало совсем весело.
– Кто спит с поросенком? Я сплю с поросенком? – вскочила возмущенная Фаина Капель. – Этот паршивец обо мне такие слухи распространяет? Пусть близко теперь не подходит к моему дому.
Данила понял, что его показания завели его куда-то не туда. Второй вопрос был про страуса.
– Страус в собственности есть! – подтвердил Данила.
Судья осталась удовлетворена его ответом, и не стала больше задавать ему вопросы. Он сел со мною рядом. Я шепнул приятелю, что у Капель хотят отобрать дом за долги. Данила долго соображал, а потом сказал:
– Но тогда и страуса Ваську заберут как ее собственность, а она мне его сама отдала. Васька мне принадлежит, а не этому лапчатому Гусю? Макс, держим сторону Капель. Эх, чего ты мне раньше не сказал, что у нее отбирают дом! Я Ваську не отдам!