Глава восьмая
Сыщик Улисс и сыщик Берта
Рысь Жозефина Витраж жила в двухэтажном доме недалеко от центра города. Кроме нее в доме обитали горничная, кухарка и младшая сестра Жозефины Анжела. Отношения между сестрами сложились непростые. Жозефина полагала, что как старшая сестра она обязана жестко контролировать каждый шаг легкомысленной и ветреной Анжелы. Тот факт, что Анжела уже давно не легкомысленна и почти что не ветрена, Жозефина полностью игнорировала, как и то, что младшей сестре подобная опека может надоесть, и тогда начнутся сложности. И они непременно бы начались, если бы ранее не появилась иная проблема. Именно из-за нее Жозефине и понадобились услуги сыщика Проспера, которого она ждала не раньше чем завтра.
— Прибыли лис Проспер и лисица Антуанетта! — сообщила мышь-горничная.
— Не может быть! Сейчас?!
— Да… Прикажете впустить?
— Что за вопрос! Разумеется!
Горничная выглянула за дверь:
— Прошу вас!
В гостиную вошли лис, опирающийся на зонт, и юная лиса. Жозефине на мгновение показалось, что Антуанетта слишком молода, чтобы быть помощницей знаменитого сыщика. Зато сам Проспер ее очаровал — импозантный, самоуверенный лис с умными насмешливыми глазами. Ах, похожие глаза, принадлежащие молодому рыси-лейтенанту, когда-то свели девчонку Жозефиночку с ума. Такая старая история. На Жозефину Витраж нахлынули воспоминания, почти сразу прерванные Проспером:
— Добрый день, госпожа Витраж! Я вижу, ваши мысли заняты чем-то важным. Если мы не вовремя, скажите…
— Что вы, что вы! — Жозефина поднялась с кресла и подошла к гостям. Ее восхитила догадка Проспера о ее мыслях. Вот что значит сыщик! Дедуктивный метод, не иначе. — Я очень рада вашему появлению. Правда, я думала, вы приедете завтра…
— Понимаю, — кивнул Проспер. — Но, видите ли, наш поезд поспешил.
— Что? — не поняла Жозефина.
— Мы тоже удивились. Знаете, привыкаешь к тому, что поезда опаздывают… Но чтобы поезд отправился раньше расписания, да еще на целый день… Это необычно.
— А часто такое происходит? — изумилась сбитая с толку Жозефина.
— Не очень. Это был первый раз.
— Я немедленно распоряжусь выделить вам комнаты, — засуетилась Жозефина. — Но где же ваш багаж?
— О, не беспокойтесь! Мы остановились в гостинице.
— Как в гостинице? Но…
— Поверьте, так будет лучше. Мы ведь не хотим привлекать внимание преступников к вашему дому, не так ли? Лучше привлекать его к гостинице. Вы когда-нибудь слышали о конспирации?
— Э-э… Да.
— Это она.
Жозефина снова обратила внимание на зонт в правой лапе сыщика.
— Ой, а разве горничная не забрала у вас зонт в прихожей? Безобразие!
— Нет-нет, не ругайте ее! Она хотела его забрать, но я не позволил.
— Почему? Уверяю, у меня в доме вам дождь не грозит, — сказала Жозефина и засмеялась, довольная собственной шуткой.
Но сыщик даже не улыбнулся.
— Зонт совершенно необходим, уверяю вас. Без него расследование просто невозможно.
— Без зонта?
— Да, без зонта.
— Ну… вам виднее, конечно. Прошу вас, рассаживайтесь.
Улисс и Берта (а это были, разумеется, они) уселись в предложенные кресла. Надо отметить, что у Жозефины не мелькнуло и тени сомнения, что сыщики — не те, за кого себя выдают. Она до сих пор видела Проспера и его секретаршу только на фотографиях, а эти лисы так похожи друг на друга… Как и все псовые. Нет, ей, разумеется, чужды видовые предрассудки, но все же у кошачьих побольше индивидуальности. Жозефина гордилась тем, что принадлежала к кошачьему роду, причем, к лучшим его представителям — рысям. О том, что представители других видов могут считать иначе, она и не задумывалась, ведь была воспитана в правильных кошачьих традициях.
— Итак, — Улисс сделал многозначительную паузу, — у вас что-то случилось.
Жозефина собралась снова восхититься проницательностью сыщика, но тут же вспомнила, что сама же его и пригласила, и вряд ли бы сделала это, если бы ничего не случилось.
— Что же, мы вас слушаем. — Лис закинул одну заднюю лапу на другую и кинул взгляд на помощницу. Та мгновенно вытащила из сумочки блокнот и ручку и приготовилась записывать.
— Понимаете, — неуверенно начала Жозефина. — Дело это семейное, деликатное, касается моей родной сестры.
— Конечно, должен быть очень серьезный повод для приглашения детективов нашего уровня, — важно заметила Берта. Улисс еле заметно ухмыльнулся.
— Да-да… — согласилась рысь. — Серьезный, очень.
— Если я правильно понимаю, у вас проблемы с сестрой, — сказал Улисс. — Сестра, разумеется, младшая?
— Да. А как вы догадались?
Вместо ответа Улисс лишь снисходительно улыбнулся. Жозефина смущенно продолжила:
— Видите ли, моя сестра, хоть уже довольно взрослая, особа легкомысленная и ветреная. Я, конечно же, ее опекаю… опекала… — глаза госпожи Витраж увлажнились.
— Ну, зачем же сразу предполагать худшее? — утешительно сказал Улисс. — Не нервничайте, ваша сестра обязательно найдется.
Бедная рысь сконфузилась еще сильнее.
— А… откуда вы знаете, что она пропала?
Вместо ответа Улисс лишь сочувственно вздохнул. Причем сочувствие явно относилось не к пропавшей сестре Жозефины Витраж, а к ее мыслительным способностям. Разумеется, он знает! Ведь он же сыщик, слава о наблюдательности и аналитическом мышлении которого опережает его самого!
— Кстати, думаю, не ошибусь, если предположу, что у вашей сестры, госпожа Витраж, есть… — Берта сделала долгую эффектную паузу, — имя!
— Да… — растерялась Жозефина, которая предполагала услышать от сыщицы что-то более существенное. — Ее зовут Анжела.
— Анжела Витраж… — Берта записала имя в блокнот. — Очень хорошо.
— Анжела всегда раньше меня слушалась, — продолжила рассказ Жозефина. — Но с какого-то момента мне стало казаться, что она что-то скрывает. Видите ли… у нас несколько раз были конфликты. Понимаете, сестре казалось, будто я ограничиваю ее свободу тем, что контролирую ее поступки: решаю, с кем ей видеться, а с кем нет, куда ходить можно, а куда нельзя. Она не хотела понимать, что я обязана сделать из нее достойную рысь.
— Молодежь, — понимающе вздохнул Улисс.
— Я сама была такая, — добавила Берта.
— Все мы в молодости делаем глупости, — согласился Улисс.
— Позвольте, позвольте! — возмутилась Жозефина. — Я никогда не делала глупостей!
— Ну, вы же рысь… — с уважением заметил сыщик.
— Вас происхождение обязывает, — пояснила помощница.
— Но не будем отвлекаться, — сказал Улисс. — Итак, вам стало казаться, что Анжела что-то от вас скрывает. Почему вы так решили?
— Она стала мне врать! Говорила, что уроки у репетиторов идут три часа, но на самом деле — только полтора! Я узнала об этом случайно. Так где же она пропадала остальные полтора часа?!
— Или, вернее будет сказать, с кем, — заметил Улисс.
— Да! И это куда тревожнее! Мне она ни за что не согласилась сказать. Кончилось тем, что я запретила ей выходить из дому, а репетиторов приглашала к нам. Анжела поначалу скандалила, объявляла голодовку, угрожала… В общем, вела себя неподобающе для достойной рыси!
— Кошмар, — согласился Улисс.
— Даже не верится, — поддакнула Берта, продолжая что-то черкать в своем блокнотике.
— Такой стыд… — с горечью признала Жозефина. — Надеюсь, это останется между нами?
— Ну, разумеется! — Улисс выглядел оскорбленным.
— Вы нам не доверяете? — поразилась Берта и написала в блокноте: «Она нам с Проспером не доверяет».
— Простите, пожалуйста, я не хотела вас обидеть! Но поймите меня правильно, честь семьи…
Взмахнув лапой, Улисс прервал Жозефину:
— Извинения приняты! Продолжайте, прошу вас.
— Так вот, с месяц назад Анжела стала вести себя как кроткая овечка. А однажды даже заявила, что я была права, а она ошибалась. И она очень рада, что я настояла на своем.
— У меня уверенность, переходящая в предположение, что госпожа Витраж-младшая была не вполне искренна в своих словах, — сказал Улисс.
Пока Жозефина пыталась мысленно разобраться, что значит «уверенность, переходящая в предположение», Берта добавила:
— На нашем профессиональном языке это называется «усыпить бдительность».
— Хотя некоторые детективы предпочитают говорить «ввести в заблуждение», — уточнил Улисс.
— Но мы выбираем первый вариант, — заметила Берта.
— Как и все великие сыщики в мире, — объяснил Улисс и обменялся с помощницей многозначительными профессиональными взглядами.
— Поэтому, госпожа Витраж, если вы услышите от какого-нибудь детектива фразу «ввести в заблуждение», сразу начинайте сомневаться в его компетенции, — предостерегла Берта.
— Помните, только «усыпить бдительность». — Улисс назидательно поднял указательный палец.
На бедную, совершенно растерянную Жозефину было жалко смотреть.
— Да, теперь я понимаю… Анжела ввела меня в заблуждение, усыпив мою бдительность. Я ей поверила и ослабила гайки, позволив иногда выходить погулять в парк. А неделю назад она пропала. — На глазах Жозефины снова заблестели слезы.
— Как именно? — спросил Улисс.
— Ушла погулять в парк… И не вернулась. Бедная, милая Анжела. Ах, мерзавка, она сбежала от меня! — Похоже, Жозефина никак не могла определиться в своем отношении к сестре. — Найдите, найдите ее! Денег мне не жалко, ведь на карту поставлена честь семьи! Собственно, поэтому я и не хотела обращаться в полицию. Вы же понимаете, огласка нежелательна…
Последняя фраза очень не понравилась обоим сыщикам. Создавалось впечатление, что пресловутая семейная честь госпоже Витраж дороже судьбы сестры. Огласка ей нежелательна, видите ли… А о том, что каждый день на вес золота, она и не думает!
Но как бы то ни было, игру следовало продолжать.
— Что ж, давайте поразмышляем, — произнес Улисс, после чего совершил действие, бесконечно удивившее Жозефину Витраж: встал с кресла, раскрыл над головой зонт и принялся задумчиво расхаживать по комнате. Поведение же Берты повергло и без того потерявшую способность соображать рысь в самый настоящий шок: лисица достала из сумочки бокал и платок, которым стала этот бокал протирать, — и тоже с очень задумчивым видом! Жозефина решила ничего не спрашивать. На всякий случай… В конце концов, она же не знает, как на самом деле у знаменитых сыщиков принято вести расследования. Лучше она будет сидеть молча и тихо бояться, не сошли ли ее гости с ума.
А спектакль, разыгрываемый «детективами Проспером и Антуанеттой», объяснялся просто. В процессе обсуждения предстоящей операции под кодовым названием «Сыщик Улисс и сыщик Берта», Улисс заметил, что у каждого знаменитого сыщика должен быть атрибут: трубка, скрипка или еще что-нибудь. Такой предмет помогает детективу сосредоточиться на обдумывании версий. В качестве подобного атрибута Лис Улисс выбрал зонт, а Берте, после некоторого раздумья, был предложен бокал, который в процессе мыслительной работы следует машинально протирать. Берта заметила, что сыщик, разгуливающий по дому с зонтом, и сыщик, протирающий платком бокал, могут вызвать у окружающих сомнения в их, сыщиков, нормальности. Улисс возразил: во-первых, гениальность есть отклонение от нормы, а значит, гениальный сыщик по определению ненормален. А во-вторых, отсутствие атрибута способно вызвать подозрения, что сыщик на самом деле не сыщик, а шарлатан. Или все равно сыщик, но вовсе не гениальный, а так, слегка отмеченный талантом. Тогда Берта предложила подыскать атрибуты попроще, такие, чтобы не вызывали ассоциации с психиатрической лечебницей. На это Улисс ответил, что все нормальные атрибуты давно разобраны детективами в прошлом, а повторяться нельзя. И вообще, если они будут продолжать тянуть резину, то зонт с бокалом тоже разберут, и тогда им придется еще хуже.
И Берта уступила. А попробуй не уступи, когда имеешь дело с Лисом Улиссом! Правда, сейчас, глядя на изумленную Жозефину, Берта начала ловить себя на крамольной мысли, что все-таки иногда с Улиссом надо спорить до конца.
— Итак, коллега, каковы наши предположения? — спросил Улисс, шагая по комнате с нахмуренным от профессиональной озабоченности выражением морды. Зонт в его лапе мерно покачивался.
— Любовь, — лаконично ответила Берта и выставила перед собой бокал, рассматривая его на свет. Бокал оказался кристально чист, но это не имело никакого значения, и Берта продолжила тереть его платком.
— Браво! — воскликнул Улисс. — Действительно, первая, самая напрашивающаяся версия: девушка влюбилась.
— Как?! — ужаснулась Жозефина.
— Ну, трудно сказать, как… — задумался Улисс. — Природу любви ученые пытаются познать с незапамятных времен. Одни утверждают, что это заложено в биологии, и есть не более, чем результат химических процессов в головном мозге, а другие считают, будто причины кроются в том, что принято называть душой. Знаменитый натурфилософ и алфизик тушканчик Абдермадауи Теросфанийский, живший в Средние Века, провел ряд экспериментов на влюбленных верблюдах и выявил с точностью до семидесяти трех процентов, что…
— Э-э… Шеф! — вмешалась Берта, решив, что Улисс слишком уж увлекся созданием образа любителя абсолютной точности и научно подтвержденных фактов. — Так вы полагаете, что Анжела Витраж сбежала с возлюбленным?
— Это одна из наиболее вероятных версий, — кивнул Улисс.
— А какие еще у нас версии? — поинтересовалась Берта.
— Вторая версия, что Анжела Витраж сбежала, потому что посчитала свое дальнейшее пребывание под ненавистной опекой невозможным.
— Позвольте, позвольте! — возмутилась Жозефина.
— Нет, нет, опека была, разумеется, правильна и необходима, — поспешил успокоить ее Улисс. — Но из вашего рассказа мы вправе предположить, что Анжела считала иначе. К тому же, мы должны отработать все возможные версии. Работа такая.
— Вы думаете, это просто — отрабатывать версии? — укоризненно спросила Берта. — Не спать ночами, перебирать варианты?
— Нет, нет, извините… Конечно, вы правы.
— Итак, продолжим, — сказал Улисс. — Если Анжела сбежала сама по себе, а не с возлюбленным, то ей понадобятся… что? — он выжидающе посмотрел на свою помощницу.
— Деньги! — немедленно догадалась сообразительная Берта.
— Прекрасно, Антуанетта! Деньги! — Улисс повернулся к Жозефине. — Скажите, у вашей сестры много денег?
— У нее вообще нет денег! Финансами, разумеется, заведую я. Но я всегда выдавала Анжеле на карманные расходы.
— Так я и думал. Вот и возможное объяснение, где пропадала Анжела, когда врала, что занимается с репетиторами.
— Где?! — хором спросили Жозефина и Берта.
— Это же очевидно, — ответил Улисс. — Ей нужны были деньги для побега. Поэтому она связалась с преступной группировкой и стала торговать запрещенными сладостями. В школах, в молодежных клубах…
— То, что вы говорите, это ужасно! — с волнением воскликнула Жозефина. — Моя сестра не могла связаться с торговцами запрещенными сладостями! Кстати, а что это?
— Это очень сильнодействующие сладости, — объяснил Улисс. — Они настолько сладкие, что сладкоежка готов купить их за любые деньги. Он бросает работу и учебу и думает только об одном — где бы раздобыть денег на запрещенные сладости. Это страшная проблема, бич общества.
— Нет! — решительно произнесла Жозефина. — Анжела не могла торговать такой гадостью!
Улисс вздохнул.
— Не сомневаюсь, что вы правы. Но это — версия, а значит, мы обязаны ее… что?
— Э-э… — задумалась Жозефина.
— От… — подсказал Улисс.
— От… — повторила Жозефина.
— Отра… — добавила Берта.
— Отравить? — робко предположила Жозефина.
— Не-е-ет, — протянул Улисс. — Попробуйте еще разок.
— Отрабатывать! — обрадованно выкрикнула Жозефина.
— Прекрасно! Вы делаете успехи! — похвалил ее Улисс. — Вы не думали податься в сыщики? У вас блестящая интуиция.
Жозефина засмущалась и не нашла, что ответить. А Улисс велел Берте:
— Запиши, связаться с отделом по борьбе с запрещенными сладостями. Пусть проверят по своим каналам.