Он так увлекся чисткой шлема, что даже не заметил, как в туалетную комнату вошел один из матросов. Когда вошедший увидел тряпку, летающую то в ведро, то из ведра и делающую какие-то замысловатые кульбиты в воздухе, то его слегка парализовало. Но через несколько секунд он, все-таки, пришел в себя и даже сделал робкую попытку поймать тряпку. Но тряпка, почему-то, не далась ему в руки , а разлетевшись посильнее, хлестнула бедного матроса по щеке. Второй оплеухи гнэльф не получил: уже через миг он оказался вновь на палубе.
- В чем дело, Эрих? - спросил его капитан, шагая как раз ему навстречу. - Почему ты такой грязный? Нехорошо, нужно умыться, Эрих!
- Там тряпка, господин капитан... - доложил матрос, показывая на дверь туалетной комнаты. - Она сошла с ума...
- Бывает, Эрих, бывает... - невозмутимо произнес капитан и достал из кармана кителя заветную трубку. - Иди в душевую и умойся там. А тряпку я отправлю на экспертизу к психиатру... когда мы придем в порт. Ступай в душевую, Эрих, ступай!
- Слушаюсь, господин капитан... - Матрос послушно повернулся и зашагал смывать с лица засохшую пасту.
Но душ был занят: там плескался, смывая с себя грязь, Ганс-Бочонок. Матрос очень удивился, увидев включенными краны. Еще больше он удивился, обнаружив в шкафчике чьи-то призрачные одеяния. Не найдя поблизости их владельца, Эрих решил выключить душ. Он повернул сначала кран с холодной водой, потом...
Впрочем, повернуть кран с горячей водой он не успел. Ошпаренное привидение, побагровев от гнева и кипятка, обрушившегося на его тело, сделалось видимым для матроса-гнэльфа. Из хлещущих струй и горячих клубов пара высунулась красная физиономия и зарычала на перепуганного до смерти Эриха:
- Прочь!! Прочь отсюда, паршивец!! Или я сам окачу тебя кипятком и ощиплю, как жалкую курицу!!
Ганс повернул кран и горячая вода перестала течь. Красноватое видение в образе голого волосатого толстяка помаячило еще немного в широко раскрытых от ужаса глазах матроса и медленно расстаяло в воздухе. На ватных ногах Эрих вышел из душевой и... снова столкнулся нос к носу с вездесущим капитаном.
- Почему ты не помылся, Эрих? Разве у нас нет воды?
- Нет... - прошептал матрос и слегка попятился назад. - Нет... Только не это!
И он убежал прочь, не дав капитану никаких объяснений. Но опытный речной волк не нуждался в них, привыкнув до всего доходить своим умом.
- Боится воды... - прошептал капитан, рассуждая вслух и потягивая любимую трубочку. - Первый признак бешенства... Летающая тряпка, сошедшая с ума... Придется определять Эриха в клинику. А жаль: хороший был матрос!
- Господин капитан! - крикнул в этот момент из рубки рулевой Курт. Уже виден Гнэльфбург!
На горизонте в утренней дымке и правда начали вырисовываться очертания большого города. Это был Гнэльфбург.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Едва ступив на гнэльфбургскую набережную, Ганс-Бочонок заявил:
- Сначала мы немного подкрепимся, а уж потом отправимся на поиски баронессы. Я хочу есть, Ольгерд!
- Из-за твоего обжорства мы можем вляпаться в неприятную историю, поморщился рыцарь.
Но Ганс поспешил успокоить приятеля:
- Все будет отлично, вот увидишь!
И он показал невидимой рукой на здание с красочной вывеской:
- Кажется, это - кафе. Я чую запах жареных колбасок и пива!
Рыцарь невольно потянул носом и вдруг весь напрягся: он уловил в воздухе запах конского навоза!..
- Лошади... - прошептал Ольгерд, как зачарованный. - Настоящие живые лошади! Я не видел их лет двадцать, клянусь!
И он побрел походкой лунатика туда, откуда доносился волшебный аромат конюшни. Ганс-Бочонок хотел остановить его, но потом махнул рукой:
- Я буду в кафе, найдешь меня там!
И толстячок-привидение чуть ли не бегом помчался в любимое заведение.
Запах лошадей шел из клеток передвижного цирка, приплывшего в Гнэльфбург на гастроли. Клетки с животными стояли уже на берегу и ждали, когда за ними приедут трейлеры. Ольгерд протиснулся между клетками с тиграми (изрядно напугав полосатых хищников), миновал вольеры с обезьянами ( его появление вызвало у мартышек не столько испуг, сколько невероятное удивление) и, наконец, добрался до передвижной клетки-конюшни.
Белогривая красавица-лошадь привела рыцаря в особый восторг.
Вцепившись в прутья невидимыми руками, он просунул голову внутрь клетки, и, наверное, добрых две-три минуты, любовался на это чудо. Потом откинул запор и вошел в клетку. Чуя присутствие рядом с собой невидимого существа, лошадь заволновалась.
- Ну-ну, моя хорошая, - похлопал ее по крупу Ольгерд, - не нужно нервничать!
Он взял лошадь под уздцы и вывел ее из тесной клетки на площадку.
- Разреши мне только немного посидеть на тебе, - прошептал он умоляюще и взгромоздился на спину кобылицы.
Лошадь испуганно заржала и, конечно, привлекла этим ржанием внимание цирковой братии.
- Макс, творя Роз-Мари на свободе! - крикнули хозяину белогривой красавицы.
Ольгерд невольно вздрогнул, услышав эти крики, и машинально пришпорил лошадь. Роз-Мари снова заржала и пустилась с места в карьер.
- Лови, лови ее! - завопили артисты цирка.
Но было поздно: Роз-Мари с невидимым для них седоком уже мчалась по набережной, звонко цокая по ней подкованными копытами.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Все-таки это странное зрелище, когда по центральной улице города скачет цирковая лошадь без наездника! Гнэльфбуржцы невольно останавливались на тротуаре и долго провожали ее удивленными взглядами. Водителям машин глазеть на Роз-Мари времени не было, им приходилось только успевать увертываться от столкновения с нею. Легковые автомобили проделывали это довольно ловко, а вот грузовым устраивать маневры было значительно тяжелее. Неуклюжая поливальная машина промчалась мимо Роз-Мари совсем рядом, и щедрый фонтан холодной воды обрушился на красавицу-лошадь и ее невидимого всадника. Приняв ледяной душ, Роз-Мари шарахнулась в сторону и перевернула тележку старика, перевозившего на ней свой постельный скарб. Перина лопнула и ветер, подхватив куриные перья, облепил ими мокрую лошадь и мокрого Ольгерда.
- Смотрите: на ней кто-то есть! - закричал какой-то глазастый паренек.
- Чудище! Чудище! - завопили и другие зеваки.
У одного из гнэльфов в руках оказался фотоаппарат. Счастливчик быстро сделал несколько снимков и хотел было сделать еще, но не успел. Опомнившись от неожиданности, рыцарь Ольгерд пришпорил Роз-Мари и свернул за угол.
Но на другой улице его ждал сюрприз пострашнее: группа полицейских устроила там засаду.
- Слезайте с лошади или мы будем стрелять! - крикнул один из стражей порядка и навел на чудо в перьях свой револьвер.
Его жест повторили и пятеро других полицейских.
Попадать под арест Ольгерд не хотел и он сделал попытку удрать. Потянув за уздцы, он заставил Роз-Мари повернуться на месте.
- Стоять! - крикнул снова старший полицейский и видя, что пернатое чудовище сейчас от них ускользнет, прицельно выстрелил. Пуля прошла сквозь доспехи рыцаря и попала в грудь манекену, демонстрирующему в витрине магазина спортивный костюм.
Следом за первым выстрелом раздались еще пять - и еще пятерка манекенов была удачно подстрелена меткими стражами порядка.
- Пожалуйста, не стреляйте! Пожалуйста, не стреляйте! - завопил, выбегая из-за угла, цирковой наездник Макс. - Вы можете попасть в лошадь!
Он кинулся к Роз-Мари и, вцепившись в поводья обеими руками,
принялся умолять Ольгерда:
- Прошу вас... Умоляю... Отдайте мне мою лошадь! Ее из-за вас застрелят!
- Простите, я не хотел причинить ей зла... - Ольгерд свалился с крупа Роз-Мари и заковылял к фонтану с бассейном.
А счастливый Макс вскочил тут же на белогривую красавицу и поскорее умчался прочь, опасаясь, что чудовище передумает и изменит свое решение.
Полицейские стояли на месте и не знали, что предпринять: то ли гнаться за циркачом, то ли продолжать охоту за неуязвимым монстром. Второй вариант им показался предпочтительнее и они, вскоре опомнившись, бросились за Ольгердом.
Но благоприятный момент был уже упущен: нырнув в бассейн, рыцарь вылез из него невидимым для гнэльфов. Дав воде стечь из доспехов, он зашагал по мостовой, оставляя на ней чуть заметные следы от сапог. Но полицейские не обратили на них поначалу особого внимания: их взоры были в это время прикованы к сотням куриных перьев, всплывших на поверхность бассейна. А когда стражи порядка очнулись и бросились искать следы чудовища, то их уже на мостовой не оказалось: теплое летнее солнышко сделало свое дело и они испарились.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
Если Ольгерду пришлось пережить в это утро немало тяжелых минут, то Гансу-Бочонку повезло неизмеримо больше. Зайдя в кафе на набережной, он, не теряя времени даром, выпил сразу же бутылочку лимонада, которую выхватил из-под носа какого-то рассеянного гнэльфа. Затем подошел к стойке бара и съел чей-то бутерброд, сиротливо лежащий на тарелочке. Запил его коктейлем "Лунная Ночь", вежливо отобрав фужер у перепуганного бармена, и громко крикнул, обращаясь ко всем присутствующим в зале:
- Господа, я угощаю, у меня сегодня счастливый день!
После чего выложил на стойку звонкий золотой мерхенталер -мечту любого нумизмата - и тихо икнул.
Выслушав короткий спич невидимки, посетители кафе дружно взвизгнули и ринулись на улицу, отвергнув бесплатное угощение. В зале остался только верный завсегдатай этого заведения - некто Андреас Корн. Он подошел поближе к бару и, приподняв старенькую кепочку, вежливо кивнул елозившему по стойке фужеру:
- Спасибо за приглашение... Не в моих правилах отказываться...
- Так садись сюда и прикончи его одним глотком! - проревел кто-то невидимый прямо в ухо Андреасу. Одно из сидений за стойкой вдруг само по себе игриво крутнулось, а стаканчик с коктейлем "Гнэльфская Вишня" подъехал поближе к господину Корну. Соблазн был так велик, что Андреас не выдержал и присел на предложенный стул.
- За ваше здоровье, господин...
- Зови меня просто: Ганс! Ганс-Бочонок!
- Прекрасное имя ... У меня похуже: Андреас Корн...
Фужер приподнялся в воздух, подлетел к стакану с "Гнэльфской Вишней" и нежно боднул его в бок. "Дзынь!.. "- раздалось в тишине.
- За знакомство! - Фужер отлетел в сторону, перевернулся, и все содержимое вылилось в какой-то невидимый бурдюк. - А теперь, Андреас, давай споем. Тирольскую, о бравом охотнике?
И не дожидаясь ответа, загадочный гуляка принялся голосить свою любимую песенку. Веселые рулады слегка успокоили бармена, и он даже попробовал сдвинуться с места, желая дотянуться до телефона. Но властный бас, сделав на секунду паузу между куплетами, остановил его жалкую попытку вызвать полицию:
- Пой с нами, приятель! И ты получишь еще один золотой!
В воздухе сверкнула блестящая монета и звонко опустилась на стойку рядом со своей первой подружкой. Бармен посмотрел на нее завороженным взглядом и вдруг, помимо своей воли, подхватил припев. Отсутствие аккомпаниатора не смущало певцов: ударяя пустыми фужерами о стойку, Андреас и его новый друг удачно восполняли этот пробел.Им даже так больше нравилось!
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
По гнэльфбургской набережной брел усталый невидимый рыцарь. Ему оставалось пройти совсем немного до того места, где он расстался час назад со своим другом Гансом, как вдруг его внимание привлекла яркая афиша:
" С Е Г О Д Н Я И Е Ж Е Д Н Е В Н О ! Б Е Г А !"
Ольгерд подошел к рекламной тумбе и прочитал весь текст афиши до конца. Потом снял сапог с левой ноги и достал из него мятые денежные купюры. Пересчитал их, положил снова в сапог и обулся.
- Где этот бродяга? - сердито прошептал невидимка-рыцарь и переваливаясь с боку на бок, побежал к ближайшему кафе.
Ганса в нем не оказалось и Ольгерд помчался дальше. Во втором кафе, которое попалось ему на пути, Бочонка тоже не было. Не нашел Ольгерд приятеля и в третьем кафе, и в четвертом, и в пятом...
- Нужно было сделать ставку на себя самого, - прошептал бедняга-рыцарь, труся по краешку мостовой, - наверняка бы выиграл! Ни одна лошадь не выдержит такого забега!
Влетев в шестое по счету кафе и не обнаружив там Ганса, Ольгерд свалился на стул за свободный столик. Кто-то оставил нетронутыми сосиски в тарелочке и он, не удержавшись, взял их и положил себе на шлем. Когда от сосисок пошел пар, рыцарь их с аппетитом съел. На него, а точнее, на сосиски никто из посетителей не обратил внимания и Ольгерд был только рад этому.