И Хорек Джордан сделал выбор, захлестнувший его ураганом, но все-таки не сбивший с лап.
Посреди прерий и лесов, рек и горных склонов, раскинувшихся во все стороны на тысячи мегалап, в дикой глуши к северо-востоку от Лапки, близ деревни Северная Звезда, закипела работа. При входе выросла массивная арка; на темной сосновой древесине вырезали и заполняли белой глиной буквы надписи:
КУРОРТ ХОРЬКА ДЖОДИ «РАДУЖНАЯ ОВЦА»
и
ЦЕНТР ПОДГОТОВКИ ХОРЬКОВ-ФЕРМЕРОВ
Хорьки-строители заполонили площадку, и от грохота молотков и пил затряслась земля. Камень скрежетал о камень, сталь звенела о сталь; высокие трубы вздымались к небу; из скрипа и глухого стука досок рождались стены; деревянная мебель скрипела на широких половицах.
И вот наконец «Радужная овца» из модели на столике передвижного офиса превратилась в настоящий высокогорный курорт — с помещениями для обслуги и тренировочными залами для будущих фермеров, с конюшнями и сараями, с загонами, и с беговыми дорожками, и с большой столовой. А поодаль теснились шалаши для овец, залы для медитации и горячие ванны, лужайки для пикников и вышки, с которых волынщики и барабанщики будут манить солнце к закату.
Но самым главным развлечением для радужных овечек — той самой мечтой, которая позвала их сюда из родных мест, — предстояло стать диким и вольным просторам Монтаны.
Когда-то Джоди надеялся, что сможет делить радости этой земли со своей подругой, но судьба разлучила его с ней. Зато теперь он сможет разделить любимые края с тысячами новых друзей.
Глава четвертая
Синие языки пламени вспыхнули у столика номер семь, за которым помещалась компания из двенадцати хорьков. Сидящие за другими столиками обернулись с любопытством. Знаменитости из высшего света зашептались между собой, предвосхищая настоящий спектакль.
Хорек Герхардт-Гренобль запустил в огонь свой коронный «Полуночный омлет», обрушил сверху звездный дождь шафрана с кориандром и в мгновение ока вручил каждому гостю еще дымящуюся порцию. Неотразимый аромат!
В какой бы стране мира утро ни застало Герхардта-Гренобля, он неизменно поднимался с первыми лучами солнца, надевал шапочку и шарф и отправлялся сквозь утреннюю толчею на лучшие рынки города — понюхать и потрогать самые свежие фрукты и овощи. В тот день на Манхэттене ему составил компанию старейший его друг и партнер. Они вдвоем кивали продавцам, заказывая доставить в «La mer des etoiles» то один, то другой поднос свежесобранных лакомств. Они переходили не спеша от прилавка к прилавку, и носики у обоих подрагивали то и дело от перемены запахов. «Весь мир — кухня, — думал Герхардт-Гренобль. — Шеф-повар повсюду в мире — как у себя дома».
— Но! Но! Ийя-я-я! — выкрикивали хорьки-торговцы, эффектно перебрасывая друг другу тяжелые бананы из контейнера. — Но! Но! Ийя-я-я!
— La belle cuisine [1], — с легким швейцарским акцентом промолвил шеф-повар. — Долгий же путь мы прошли ради нее, Армонд!
— И верно, если считать от первой твоей кухни, — отозвался его друг. — Но и впереди у нас — все такой же долгий путь.
Армонд понюхал помидор цвета закатного солнца, отложил его, взял с подноса другой, тоже понюхал и кивнул насторожившемуся продавцу.
Продавец внес номер овоща в бланк заказа.
— Ты справишься, — заявил внезапно шеф-повар. Армонд обернулся, чуть вздернув подбородок.
— С чем, Грен?
— Герхардт-Гренобль извлек из кармана шарфа свернутую пополам газетную вырезку и протянул ее другу без лишних слов.
Тот развернул и прочел: «Косматый Дикий Запад: Курорт Хорька Джордана "Радужная овца" — единственный поставщик невероятной овечьей шерсти».
Несколькими строчками ниже — фотография Джоди в обнимку с радужной овцой, но сама статья измята и разорвана, словно читателя не интересовало ничего, кроме заголовка.
Армонд смерил Герхардта-Гренобля бесстрастным взглядом поверх газеты.
— Ты уезжаешь.
— Да. Уговор помнишь?
— Не забыл. Или я, или ты. Что бы ни случилось.
— «La теr» — твои, Армонд. По всему миру.
— Грен, да ты же в расцвете сил! Неужели ты и вправду этого хочешь?
Шеф-повар кивнул. Внимательно наблюдавший за ним торговец заметил кивок и записал: «Доставить в "La mer" две дюжины красных цуккини».
— И знаешь ли что, друг мой? С тобой это тоже когда-нибудь случится. Рано или поздно приходит время, когда долг призывает нас подняться выше мастерства. А превзойти мастерство можно только... чем?
— Душевным теплом? Стилем? Той особой la...
— Нет. Простотой!
— Простотой... Разумеется! Но ради простоты совсем не обязательно бросать все, что ты создал! Куда ты собрался? В... — Армонд скользнул взглядом по заголовку, — ...в какой-то Джордан?
— В Монтану, — улыбнулся Герхардт-Гренобль.
— Твоя слава будет следовать за тобой по пятам. Твоя репутация...
— Нет. В последний раз Герхардта-Гренобля видели... да в сущности, Армонд, ты и есть последний, кто его видит. Пообещай, что никогда никому не скажешь, куда он направился!
— Надолго ты?.. Ты когда-нибудь вернешься?
—
Откуда же взялась в этой глуши фотокарточка его знаменитой подруги? Повар моргнул и взял себя в лапы.
— Здорово, — откликнулся он. Прозвучало не по-хорьскаутски. Скорей, по-швейцарски.
— Чем можем помочь?
— Я ваш новый повар.
Фермер улыбнулся.
— Очень приятно, мистер...
— Зовите меня Куки.
— Очень приятно, Куки. Спасибо за внимание, но у нас уже есть повар.
— Это хорошо. Будет мне помогать.
Джоди рассмеялся и привычно провел лапой по голове, зачесывая к затылку непослушную шерсть.
— По-вашему, Крошка захочет вам помогать? Куки кивнул.
— А не скажете ли вы, с какой стати Крошке переходить к вам в помощники, если он — наш главный повар со дня основания этого ранчо?
— Говорить не стану. Покажу.
Хорек Джоди пригладил усы.
— Покажете, значит?
— Да.
— И каким же образом? — снова улыбнулся фермер. Куки приподнял брови.
— Мне понадобится три яйца.
Хорьчиха, сидевшая за столом, обернулась и уставилась на него с любопытством. У нее оказалась темная, изящно очерченная маска. Острые, блестящие, будто вырезанные из черного дерева глазки смотрели внимательно и цепко, не упуская ни единой мелочи.
— Это Адриенна, — сообщил Джоди. — Наш администратор. — Он захлопнул гроссбух, вложив карандаш вместо закладки. — Ну что ж, несколько яиц раздобыть можно. Позаимствуем у Крошки.
Адриенна, все еще улыбаясь, протянула лапу новому знакомому.
Глава шестая
Покачиваясь в седле Соколицы, Хорек Джордан неторопливо поднимался в рассветной тишине к горным лугам. Черный шерстяной аркан свернулся кольцами у луки седла; позади лежала скатка. В холодном, резком воздухе полыхал беззвучным пожаром восточный край неба. Джордан дышал полной грудью.
Он как будто вдыхал чистый свет — свет и свежие живительные соки сосны, шалфея и ели, соки земли и травы, смешавшиеся с запахами проточной воды и полевых цветов, взволнованных невесомым дуновеньем ветра.
«Как хорошо, — думал он. — Никогда не надоест. Никогда».
Он снова глубоко втянул воздух, внюхиваясь в даль. На полпути к вершине пахнуло луговыми травами, а вскоре донеслись и запахи овец — сперва Земляники, а после и прочих: Цитрона и Персика, Мандарина и Черники, Лакрицы и Абрикоски.
Абрикоска выбежала ему навстречу — крошечная, всего в несколько лап ростом, ярко-оранжевая, точно спелый абрикос, и благоухающая так же вкусно.
«Ну что, Соколица? Попробуем понять, чего она хочет?»
Лошадка встала, откликнувшись на мысль, — не понадобилось ни слов, ни касанья. Фермер спешился и протянул лапу к клонированной малышке.
— Привет, Абрикоска! Развлекаешься?
Радужная овечка придвинулась ближе, и в сознании Джоди зазвенел тоненький голосок с шотландским акцентом:
—
— Похоже, ты прав.
Джоди улыбнулся: малыш пытался говорить как взрослые и держался так серьезно! Хорек Баджирон был городской, но успел уже полюбить эти края всей душой. А еще он на диво тонко чувствовал язык. К словам у него был свой подход, изящный и легкий, — оставалось только развивать воображение и упражняться.
— Ты ведешь дневник, Баджирон?
— Дневник, сэр?
— Пишешь о Монтане? О небе, о речках. О чем говорят другие. О чем ты думаешь. Записываешь все это?
Щенок поглядел фермеру в глаза. Бурая шляпа съехала на затылок.
— Ну, да, сэр... Записываю...
— А ты знаешь, кто ты такой, Баджирон?
Щенок отвернулся и задумался. Наконец он снова поднял голову:
— Я надеялся, сэр...
— Ты не боишься работы? Тяжелой работы?
Щенок покачал головой. Неужели Хорек Джоди может предсказать его будущее?
— Тогда есть шанс, что твои надежды не напрасны. Но ты ведь понимаешь, что должен идти не столько за словами, сколько за идеями?
— Не знаю, сэр.
— Знаешь, Баджирон. Может, ты еще не осознал, но уже знаешь.
Соколица стронулась с места и двинулась прочь, хотя маленький хорьскаут не заметил никакой команды. Всадник не обернулся.