Следопыты облазили котельную и трюм, где когда-то хранился уголь. Высокие своды вторили каждому шагу, каждому слову. По косой балке, проложенной наверх, ребята вскарабкались обратно на палубу. Невесть откуда подул ветер. Наверху ворковали голуби. Оглянувшись, друзья с удивлением обнаружили, что снова находятся на Красных скалах. Рядом чернела обгоревшая баржа. Знакомые места. И в то же время Красные скалы изменились, стали чужими. Всё выглядело по-другому, словно после землетрясения. По мере того как поднимался уровень воды, корабли, подгоняемые ветром, дрейфовали, всё время меняя своё местонахождение.
Надвигался вечер. По ту сторону Даугавы алело заходящее солнце, глубокие ущелья окутал сумрак. Пора было думать о ночлеге.
— Дырки!.. Весь борт словно сито! — неожиданно воскликнул Агрис.
ИЗВЕРЖЕНИЕ ВУЛКАНА
Металлическая надстройка палубы походила на бастион, а разбитые иллюминаторы выглядели снаружи словно бойницы. Годы сделали своё разрушительное дело, и корабль капитулировал под натиском стихий, ветра, дождя и солнечных лучей, но вид у него оставался всё же довольно внушительный. Вероятно, это был один из торговых кораблей, бороздивших моря-океаны.
Можно было сравнить его с покинутой крепостью, у стен которой некогда происходила суровая битва: со стороны бакбортов металлическая облицовка сплошь в дырках, несомненно, следы пуль.
Вовсе не обязательно быть таким неисправимым фантазёром, как Агрис, чтобы понять, догадаться обо всём. Следопыты наконец нашли то место, где 7 августа 1941 года произошёл бой между подпольщиками и гитлеровцами. А если так, то где-то поблизости должен находиться «Пингвин».
Но слишком поспешные выводы могут навести на ложный след. Модрис совершенно справедливо заметил, что на Корабельном кладбище наверняка находятся и другие корабли, выдержавшие во время Великой Отечественной войны не один морской бой. Когда началась война, несколько кораблей Рижского торгового флота по приказу командования остались в проливе Монзуда Балтийского моря для обслуживания военных баз: стояли на страже, сопровождали военные корабли, ходили в разведку, спасали команды потерпевших кораблей. Модрис даже знал их названия: «Артиллерист», «Меднис», «Эрзо». Но это были буксиры. А следопыты находились сейчас на торговом судне. Это судно не могло быть и ледоколом «Лачплесис», принимавшим участие в нескольких морских сражениях. Модрису было известно, что «Лачплесис» в ночь на 29 июня 1941 года провёл через мелкий пролив Монзуда лучший крейсер Балтийского флота «Киров». Крейсер находился в те дни в Рижском заливе, и фашисты неоднократно пытались потопить его.
С врагом успешно боролись «Астра», «Барта», «Атис Кронвальд», «Скрунда», «Расма» и другие корабли, которые теперь тоже, вероятно, находились здесь на кладбище.
И всё же втайне каждый из ребят надеялся, что именно на этом корабле, где они сейчас стоят, происходил бой в ночь на 7 августа 1941 года. Но это ещё требовалось доказать.
Модрис обнаружил на борту несколько гильз. Тщательно осмотрев их, опытный эксперт Инт Клинт подтвердил: стрельба велась из автоматов. Вряд ли в августе 1941 года у взрывников могли быть автоматы. Поэтому следопыты пришли к единому мнению: автоматы были немецкие. Таким образом напрашивался вывод, что именно с этого корабля фашисты пошли в наступление.
Окрылённые первыми успехами, мальчишки собирались перебраться на соседний корабль. Им хотелось немедленно продолжить поиски, но уже стемнело.
На палубе лежала сломанная мачта. Ребята сели на неё, тесно прижавшись друг к другу. Старые корабли в темноте выглядели особенно мрачно и пугали своею таинственностью.
Ветер стих. На горизонте опять собрались тучи, похожие на ватное одеяло, под которым тепло и приятно. В случае дождя ребята собирались спрятаться в огромную, похожую на бочку цистерну. Она стояла посреди палубы, с открытой сбоку расщелиной, похожей на большой беззубый рот.
Было тихо. Лишь где-то в стороне Оттока перекликались сплавщики.
Вдруг Инт удивлённо воскликнул:
— Вулкан?!
На севере, где монотонно мигал маяк, открывалось поистине великолепное зрелище. В призрачном отблеске пламени темнели стройные трубы, похожие на минареты. Из труб поднимался красный дым. И чем больше сгущалась темнота, тем сильнее алело небо. Невиданная игра света действительно напоминала извержение вулкана.
— Это судоремонтный завод, — объяснил Модрис.
— Там корабельная больница, здесь — кладбище, — задумчиво проговорил Агрис.
— Да какое там кладбище! — засмеялся Модрис. — Скорее, санаторий, пансионат. Вы думаете, что эти корабли спят мертвецким сном? Чепуха! Подождите годик-другой, и они снова будут бороздить Даугаву.
— Эти развалюхи?! — воскликнул Агрис. — Да никуда они больше ходить не будут! А что, если сдать их в пункт по приёму металлолома? Прийти и сказать: «Корабли принимаете? Могу штук сто предложить». Наш класс сразу бы вышел в передовики. Только жаль, не знаю, как это сделать.
— Ты смотри, чего придумал! — удивился Модрис. — Но насчёт лома ты совершенно прав. Уберут его. Отвезут в город, переплавят и построят новые корабли. И они уйдут в море…
— Да, наверно, так и будет… — согласился Инт. — Но настоящее Корабельное кладбище находится на морском дне.
Ребята снова замолчали.
По мнению Модриса, голоса возвращающихся домой кораблей были радостные и звонкие, словно звуки праздничных фанфар. Уходящие корабли гудели немного протяжнее, как будто прощались с родными местами.
Трудовая жизнь не прекращалась на Даугаве с наступлением ночи. Это было открытием для Инта.
Агрис сладко зевнул, настала пора устраиваться на ночлег. Но Инт всё ещё никак не мог успокоиться.
— Поглядите на корабли, — сказал он. — Они напоминают разрушенный город. Всё превратилось в развалины…
Агрис с некоторым удивлением покосился на Инта и решительно сообщил:
— Я ложусь.
Он забрался в цистерну, надвинул кепку на ухо и сразу заснул. Скоро к нему присоединились и Модрис с Интом. Они подложили рюкзаки под головы и тесно прижались друг к другу.
Нагретая солнцем цистерна ещё не успела остыть. Внутри было тепло. Ребята сладко спали. Только Агрис иногда ворочался с боку на бок и что-то бормотал во сне.
Когда Модрис проснулся на заре и протёр глаза, место Агриса оказалось пустым. Может быть, Агрис страдал бессонницей… Модрис решил, что это досталось ему от деда, который вставал чуть свет. Позже Агрис рассказал, как ночью его мучили кошмары: костлявые руки хватали цистерну, со всех сторон сверкали зелёные глаза. Он проснулся на рассвете и сразу выбрался на палубу.
Но как уже было сказано, Агрис рассказал об этом потом. Итак, Модрис только что проснулся, дрожа от утренней прохлады, и протёр глаза.
Внезапно он услышал тревожный крик Агриса и быстро вскочил на ноги. Крик разбудил спящего Инта. Вдвоём с Модрисом они кубарем выкатились из цистерны.
Было раннее утро. Вдали, на сером полотнище горизонта, разгоралась заря.
Агрис стоял на борту изрешечённого пулями корабля и возбуждённо жестикулировал, показывая на соседний корабль. Это было довольно большое, изрядно поржавевшее торговое судно, только на носу его в одном месте ржавчина стёрлась. Именно на это место и показывал Агрис.
— Глядите, — тихо сказал он. — Буквы…
ЗАГАДКА БУКВ
На носу корабля, в том месте, где обычно стоит его название, проступали слабые очертания букв.
— Как же мы не заметили их вчера? — удивился Модрис. — Ведь до грозы мы стояли на этом же месте.
— До грозы ничего не было заметно, — ответил Агрис. — А во время грозы корабли пришли в движение. От их прикосновения слой ржавчины, закрывающий буквы, стёрся!
С корабля, где они ночевали, ребята перебрались на другой корабль. Они наклонились через борт, пытаясь разобрать едва заметные знаки. Надпись была слишком низко, и разглядеть её было невозможно. Но как до неё добраться?
— Найдите крепкую доску, — сказал Модрис.
Инт с Агрисом принесли ему доску. Модрис смастерил из неё с помощью верёвок нечто похожее на качели.
— Боцманское кресло, — догадался Агрис.
Такие боцманские кресла используют и теперь. Походите ранней весной вдоль Даугавы, и вы увидите верёвочные кресла-качели, свисающие с бортов кораблей. В них сидят загорелые мужчины. Кресло можно подтянуть выше или, наоборот, опустить. Рабочие заделывают трещины на обшивке, счищают ржавчину, тщательно красят борта. Они подготавливают корабли к дальнему плаванию.
На должность боцмана выбрали Агриса. Этой чести он был удостоен из-за своего веса: его легче было опустить и поднять.
Свободный конец верёвки для страховки привязали к ржавому основанию якорной лебёдки. Агрис решительно сел в это необычное кресло. Инт с Модрисом осторожно перебирали верёвку. Кресло с Агрисом медленно спускалось вдоль крутой стены корабля.
— Стоп! — раздался сигнал за бортом.
Это означало, что Агрис достиг нужного места. Инт с Модрисом свесились через борт и с любопытством посмотрели вниз. Чего он копается! Заснул там, что ли?
— То ли есть, то ли нет ничего… — пробормотал наконец Агрис. — Ни черта не понять, слой ржавчины слишком густой.
— Поскреби, — посоветовал Модрис. Он привязал к верёвке железную затычку и спустил её Агрису. В это время внимание Агриса привлекла брешь на боку корабля, примерно на расстоянии метра от ватерлинии. Но её можно было исследовать и позже.
— Ты что так долго копаешься? — нетерпеливо крикнул Инт.
Агрис взялся за работу. Поднялось облако ржавой пыли.
Работа была трудной и неприятной. Пальцы покрывались ссадинами, пыль лезла в ноздри.
— Поднимайте! — сердито крикнул Агрис. — Тут без ногтей можно остаться! Эта проклятая ржавчина въелась в металл!
— Ну попробуй ещё чуть-чуть! — попросил Инт.
Агрис проворчал что-то невнятное и снова взялся за работу.
— Есть! — закричал он вдруг. — Буква «П»… Прописное «П». Нет, нет, постойте, не «П», а «Г»!
Инт схватил гвоздь и нацарапал на ржавом борту «Г». Видимо, что-то ему не понравилось. Во взгляде его, устремлённом на Модриса, отражалась явное разочарование.
Каждому первоклашке известно, что заглавные буквы пишутся в начале слова, и поэтому «Пингвин» должен быть написан с заглавной «П», а не «Г».
За бортом снова взревел Агрис.
— Заглавная «В»!
Что за нелепость? То ли это вовсе не название корабля, то ли Агрис не знает букв?
— Название корабля состояло из двух слов, — решил Инт. — Они начинались с заглавных «Г» и «В». Например, «Голодный Волк».
— А может, «Говорливая Ворона»? — с издёвкой спросил Модрис.
— Стоп! — Инта осенила какая-то догадка. — Названия кораблей обычно пишут одними заглавными буквами!
— Всё равно, — отмахнулся Модрис. — Эти две буквы ещё ни о чём не говорят. Это может быть и другой корабль. Хотя бы «Даугава»…
— Но и в слове «пингвин» есть эти буквы, — не сдавался Инт.
— Если ты умеешь читать, ты найдёшь их и в слове «Даугава», — оставался при своём Модрис.
— Отстань ты со своей Даугавой! — нахмурился Инт.
— Не пори горячку! Такой корабль был на самом деле.
А внизу за бортом ликовал Агрис.
— «П»! Заглавная «П»! — кричал он. — И ни одной буквы впереди неё.
Инт нацарапал на борту несколько точек и перед ними написал «П». Теперь можно было прочитать «П… Г… В…».
Долго ждать не пришлось. Агрис обнаружил недостающие буквы: «И», «Н», «И», «Н».
Всё было ясно. На ржавом борту Инт и Модрис прочитали: «ПИНГВИН».
В ЖИВОТЕ «ПИНГВИНА»
— Поздравляю! — торжественно сказал Инт, когда ребята снова собрались на палубе. — Поздравляю с находкой «Пингвина». Теперь доказано, — продолжал Инт, — летом 1941 года «Пингвин» действительно находился на Корабельном кладбище.
— Ничего не доказано, — прервал его Модрис. — Он мог появиться здесь и гораздо позднее.
Инт не соглашался. «Пингвин» стоит в самой середине Корабельного кладбища, в самой старой части его. Корабли, появившиеся здесь позднее, находятся с краю.
— Значит, ты думаешь, что в ту августовскую ночь граница Корабельного кладбища была как раз на этом месте? — спросил Модрис.
— Конечно, в то время «Пингвин» стоял с краю. А фашистские корабли остановились неподалёку.
Все доводы были так логичны, что даже придирчивый Модрис не нашёл что возразить.
— Наша экспедиция справилась со своей основной задачей, — торжественно заключил Инт и раскрыл свою тетрадь.
Шестой пункт плана, если помните, был сформулирован так: «Находился ли в то время «Пингвин» на Корабельном кладбище и находится ли он там сейчас?»
Инт записал:
«Пингвин» найден. Он находится на Корабельном кладбище и, как показывают материалы следствия, находился там и в ночь на 7 августа 1941 года».
Из шести пунктов намеченного плана два были выполнены: первый и последний. Следопыты теперь знали, что «Пингвин» существует и на нём прятались подпольщики-взрывники.
Оставалось четыре невыясненных вопроса.
Увы, «Пингвин» хранил тайну под грудой ржавого металла, где-то в тёмных глубинах трюма, добраться до которого было совсем нелегко. Лестницы и люки были завалены. Потребовалось бы не меньше недели тяжёлого труда, чтобы расчистить путь. Но у следопытов не было ни времени, ни сил. Они тщательно обыскали палубу, но ничего не обнаружили. И всё-таки придётся проникнуть в таинственные глубины корабля.
Но одного, даже самого горячего желания здесь мало. Оно должно быть дополнено толковой мыслью. А мысли не валяются на земле, их добывают из самых глубоких недр ума. И это требует некоторого напряжения.
Следопыты старались в меру своих способностей. Инт увлёкся до такой степени, что растрепал даже свою аккуратную причёску.
— Хоть бы малейшая щёлка… — вздохнул он.
— Но ведь брешь есть! — вспомнил вдруг Агрис.
— Где? — лениво посмотрел вокруг Модрис. — Где ты видишь брешь?
— Там! Между ватерлинией и палубой.
В это можно было поверить, потому что на кручах Красных скал таких брешей было немало. В этих расщелинах ворковали голуби, с чириканьем выпархивали оттуда воробьи. Но человек ведь не птица, вот в чём беда.
Инт наклонился через борт. На боку корабля зияла дыра. Будь у мальчишек крылья, они в тот же миг очутились бы там. Но крыльев у них не было. Хорошо, что ещё есть боцманское кресло. Оставалось придумать, как вернуться обратно наверх.
Подняться по канату, наверное, было под силу только Модрису. Значит, кто-нибудь из ребят должен был остаться на палубе, чтобы помочь товарищам забраться наверх.
Следопыты принялись завтракать. Модрис достал из рюкзака литровую банку с топлёным свиным жиром. Они намазали жир на хлеб и молча ели, сосредоточенно думая о своём.
Модрис вдруг перестал жевать. Он поднялся и подошёл к ржавой лебёдке, торчавшей посреди палубы.
— Верёвку можно намотать на колесо, а колесо крутить.
Он попытался повернуть рукоятку лебёдки, но безуспешно. И лишь когда подоспели на помощь Инт с Агрисом, рукоятка с резким скрипом сделала неполный оборот и застопорилась.
— Одна ржавчина, — ворчал Агрис.
Огорчённые неудачей, следопыты опять принялись завтракать.
— Стоп!
Агрис с набитым ртом вдруг повернулся к Инту.
— Лебёдку надо смазать! — еле проговорил он.
— Америку открыл! — усмехнулся Модрис. — Может, ты прихватишь с собой вазелин или тавот?
Агрис не ответил. Он схватил банку с жиром.
— Но это ведь жир! — отчаянно закричал Модрис.
— Вот именно! — ответил Агрис.
Целый час они потели, соскребая ржавчину.
Всё содержимое банки пошло на лебёдку. И тогда оказалось, что жертва была не напрасной: колесо поворачивалось. Сначала тяжело и со скрипом, а потом всё легче и мягче. Модрис крутил рукоятку одной рукой.