— В этом я не сомневаюсь. А вот мы с Иваном Терентьевичем просим у вас отпуск до июня. В июне заниматься будем в лагере. Ты мне, староста, говорил, что летом у вас пионерский лагерь свой собственный будет.
Но Костя не ответил на вопрос. Взволнованный событиями, он вскочил и, окинув призывным взглядом весь класс: «Поддержите, ребята!» — затараторил:
— Илья Васильевич, как так получается? Не надо! Мы учились, учились и конец! Перерыв — плохо, забудем все. Да, ребята?
— Плохо, значит, учились.
— Не о том я…
— Не волнуйся, — перебил Илья Васильевич, — в этом году занятия кружков будут с перерывом, а в будущем году безо всяких антрактов. Беседовал я с вашим директором, чтобы включить изучение сельскохозяйственных машин в учебную программу. Он писал в Москву и получил разрешение. С будущего года у вас начнутся специальные занятия. — Илья Васильевич встал.
— Моим трактористам передайте, чтобы не унывали, — попросил Иван Полевой. — Осенью трактор водить вместе будем.
— А комбайн? — выкрикнул Костя.
— Отличники, пожалуй, будут, — Глухих улыбнулся. — Они самостоятельно поведут комбайн. Практиковаться станут.
В дверь снова заглянул Демка. Никита заметил его:
— Заходи, Рябинин, — сказал он, — чего за дверями прячешься?
Механизаторы попрощались и ушли. А ребята долго еще говорили о том, как осенью поведут они самостоятельно трактора и комбайны. Круглая луна заглянула в окно. Настало время расходиться по домам. Никита предупредил, что завтра с утра все должны быть у Сухого лога.
…Костя Клюев стоял на посту. Под ним бурливым весенним потоком неслась тихая в летнюю пору речка Берестянка. Щепки, бревна, кучи мусора плыли по ней. Костя чуть не плакал.
А можно было бы и заплакать. Только что с ним стряслась непоправимая беда. Виноват во всем Ленька Колычев и его закадычные дружки. И еще виноват мост, узкий деревянный мост с почерневшими на солнце перилами и дощатым тротуаром в три доски…
В воскресенье Костя проснулся рано. Сделав зарядку, наскоро умылся, сунул в карман кусок хлеба, густо посыпанный солью, вышел во двор. У забора под небольшим навесом стояла приготовленная с вечера железная двухколесная тележка с большим фанерным коробом, наполненным золой. Отмахиваясь от наседавшего Полкана, Костя принес из амбара консервную банку, сплющенную с одного бока. В банке хранился деготь. Обильно смазав оси, Костя широко растворил ворота и, объезжая лужи, выбрался на дорогу.
Хорошо катить тележку по грунтовой дороге: не подпрыгивает она, не грохочет, плавно идет, ходко. А все потому, что земля влажная, не жесткая. Полкан весело бежал впереди, помахивая хвостом. Он всюду совал свой нос. Обнюхивал столбы, заборы, углы домов. Костя шагал и смотрел вокруг. Под лучами теплого солнца от земли поднимался легкий парок. Высоко в синеве, прямо над головой, пел жаворонок. На придорожных кустарниках уже набухли почки, а из некоторых выставились зеленые нежные язычки листиков. Весна, настоящая весна! Настроение у Кости было преотличное.
Он стал размышлять о пионерских делах. «Пожалуй, наш отряд первое место возьмет. Удобрений у нас больше всех будет… Если так, то завтра стенную газету с рисунками выпустим. А вдруг у шестого «А» больше золы? Все равно газету придется выпускать».
Дорога шла под уклон. У колхозного телятника Костя остановился. Взобрался на изгородь и долго отыскивал глазами бычка Фомку, над которым шефствовал. Телята бегали по загону, играли.
— Фомка, Фомка! — позвал Костя.
Бурый бычок с белой звездочкой на лбу приблизился к изгороди и потянул к Косте лобастую голову.
— На, ешь! Расти большим… Вечером загляну еще, а сейчас ехать пора: удобрения везу.
Бычок жевал краюшку и косил глазом на шефа. Костя потрепал его за ухо и двинулся дальше.
Дорога спускалась в овраг с глинистыми склонами, сплошь изрытыми ручьями, и, перескочив по узкому деревянному мостику Берестянку, круто поднималась вверх, теряясь в полях.
Ленька Колычев еще издали заметил над оврагом фигуру, в которой сразу узнал Костю. Отложив багор (он с приятелями заготовлял дрова — вылавливал из реки бревна), Ленька подобрал на берегу два камня, железный гнутый прут и взбежал по насыпи к мосту. Камни положил в глубокие колеи, выбитые колесами телег, а прутом прорыл ложные линии, рассчитав так, чтобы колеса тележки, наткнувшись на булыжники, свернули в нужную ему сторону. Проделав это, Ленька спустился к речке и свистом подозвал Толю и Демку.
— Цирк для вас устроил, — сказал он, посмеиваясь. — Потеха будет.
— Что? — переспросил Толя.
— Животы надорвете! Губошлепа видите? Вон он…
Костя преспокойно катил тележку с горы. Скорость все увеличивалась и увеличивалась. «По мосту со стуком проеду, — решил Костя. — Сзади тележку толкать буду». Тележка помчалась, как настоящий автомобиль. И вдруг ни с того ни с сего повернула круто в сторону, подскочила на откосе и, рассыпая драгоценную золу, бултыхнулась в мутный поток. Костя оторопело смотрел на пенистые волны Берестянки. Откуда-то рядом появились Ленька, Демка и Толя. Они трясли Костю, притворно ахали, выпытывали подробности.
— Красивое сальто, — проговорил Колычев и улыбнулся самодовольно.
— Гм-м-м, — протянул Толя.
— Вы постарались!.. Вы!.. Я знаю! — заговорил Костя, — Помешал я вам?
— Опять на нас сваливаешь? — с притворным возмущением спросил Ленька. — Вы всегда так!
— Кто булыжники в колею положил? Кто?
— С неба свалились, — ответил Колычев. — Губошлепам для науки. Не будут носы задирать и руками махать! Пошли, ребята!
Колычевцы отправились, а Костя остался на мосту. Невдалеке пропел автомобильный гудок. Полкан с лаем бросился навстречу. Грузовик проехал по мосту и остановился. Из кабины выскочил Иван Полевой и подошел к Косте.
— Что, староста, случилось, — с тревогой спросил он. — Утоп кто?
— Перевернул, — тихо сказал Костя. — Золу в речку перевернул вместе с тележкой.
— Золу? Невелика беда… Я думал, что серьезное… Зачем зола понадобилась?
— Удобрение… На поле вез к Сухому логу… Всю зиму собирал, а тут…
— Не горюй, — успокоил тракторист. — Золы насобирать можно! Да и тележку достанешь.
— Золу жаль…
— К Сухому логу, говоришь, вез? — уже из кабины спросил Иван Полевой. — Это возле рощи?
— Ага!..
— Не унывай!
Костя посмотрел вслед удаляющейся машине и облокотился на перила. Услышав пронзительный скрип колес, он взглянул на дорогу. С горы к мосту, по-смешному подскакивая на ходу, мчался Гоша Свиридов. Тележка, которую он по всей вероятности забыл смазать, визжала всеми четырьмя колесами.
— Что остановился? — спросил Гоша. — Где тележка?
— В речку перевернул…
— Как?
Выслушав короткий рассказ, Гоша почесал в затылке и протянул:
— Дела-а-а… Эй, Демка! — крикнул он, заметив на берегу Рябинина. — Дай багор!
Перепачканная илом тележка была извлечена из потока.
Никита встретил прибывших укором:
— Дольше всех задержались. Ты, Костя, сызнова опаздываешь. Плохо…
— Он тележку с золой утопил в Берестянке, — заступился Гоша. — Вылавливать пришлось… Никита, пусть он мне помогает?
— Давайте!
Друзья взяли ведра и стали разносить золу по участкам. За работой они и не заметили, как со стороны города к Сухому логу подкатила полуторка. Она остановилась на дороге. Незнакомый шофер прямиком направился к Никите и что-то у него спросил.
— Костя! — позвал Никита.
— Ты-ы! — обрадовался водитель. — Думал, не разыщу. Принимай, друг, свою долю! Иван Полевой послал.
Он повел пионеров к машине. Костя забрался на колесо и заглянул в кузов, до краев наполненный превосходной золой.
— На заводе у него дружок, — пояснил шофер, — экскаваторщик на отвалах. Он и попросил у него: сыпни, говорит, золы, пионерам нужно. Вот он одну горсточку и сыпнул!
Открыли борта, и на черную влажную землю бесконечным потоком хлынула зола. Ой, сколько ведер ее было в машине!
— До скорого! — простился шофер. — Не робей, ребята, дружба всегда выручит! — Он приветливо махнул рукой.
Заревел мотор. Дверцы кабины захлопнулись. Машина тронулась. «Дружба… — размышлял Никита. — Я испытал ее на себе. Ведь и Костя во имя дружбы ходил к Герасиму Сергеевичу, и Гоша, и Аленка… Когда много верных, настоящих друзей — ничего не страшно!»
С ОТВАГОЙ В СЕРДЦЕ
Июньское утро было солнечно и тихо. В прозрачном воздухе носился аромат трав. Солнце смотрело с неба такое яркое и огромное, что казалось, будто совсем оно рядом. Протяни руку, возьмись покрепче и тяни его к себе на землю. Деревня уже проснулась давным-давно. По широким травянистым улицам разгуливали козы, стайками бродили куры. У калиток и палисадников играли маленькие ребятишки. Изредка по дороге торопливо проезжали повозки. Они спешили в поля. Иногда, вздымая тучи пыли, к правлению колхоза подлетал председательский газик. Шофер Яша, не вылезая из машины, ждал своего «хозяина», склонясь на баранку. Он дремал.
Ребята, веселые и нарядные, шагали по улицам, поздравляя друг друга с успешным окончанием учебы.
Рукоплескания вырывались из окон школы. И люди останавливались и смотрели на трехэтажное здание, утопающее в густой зелени тополей, белоствольных высоких берез.
Но вот школьные двери со стуком распахнулись, шумная ватага детворы высыпала во двор, сразу же наполнив его гамом. Светлые рубашки с красными галстуками, майки, легкие платьица всевозможных расцветок замелькали среди кустов сирени и акаций.
Пионерский отряд шестого класса «Б» и подшефные второклассники расположились в тени тополя. Никита говорил:
— Построим лагерь на Лысой горе. Не найдешь места лучше. Оборудуем спортивную площадку. Навес, конечно, для занятий, чтоб дождь был нам не страшен. Весь день в лагере проводить станем…
— Дома ругаться будут, — сказал Гоша.
— Делать по дому все надо будет с утра. Днем пообедать домой придешь, помочь тоже можно. А так у нас дела много: животноводческая ферма, звенья полеводов, овощеводов…
— Интересно будет, — мечтательно протянул Костя. — Надо поторопиться. Помните, Иван Васильич сказал, что занятия в лагере начнутся.
— Давайте сегодня! — предложила Аленка.
— Конечно! — поддержал Костя. — Начнем занятия поскорее, смотришь, к уборке хлебов и комбайны да трактора водить станем, колхозу поможем урожай убрать.
— Не успеть, — засомневался кто-то. — Молотилку изучаем, а в комбайне частей ой-ой-ой сколько!
— Каждую гайку знать не обязательно!
— А вот и обязательно! Вдруг — поломка, что делать? Тык-мык и стой на месте! Нет, Гоша, не говори.
— Где палатки достанем? — выкрикнул кто-то.
— Мы, ребята, из камыша понастроим шалашей, — предложил Костя. — Возле озера много камыша-то. В шалашах, Никитка, еще лучше: травами пахнет. Лежи себе, вдыхай вольный воздух!..
— Поставим мачту, — сказал Никита.
— Флаг мы сошьем! — хором подхватили девочки.
— А я на нем золотыми буквами напишу девиз, — заключил Костя, — чтобы издали видели: «Бороться и побеждать!»
В матросской полосатой тельняшке и черных брюках-клеш, в сопровождении верных телохранителей Толи Карелина и Демки Рябинина, почтительно державшихся сзади, во дворе появился Ленька. Он увидел Аленку. Она стояла у куста акации, не садилась потому, что не хотела пачкать новое платье — белое с огромными красными маками. Ленька тряхнул кудрявым чубом, сплюнул на траву подсолнечную шелуху и, высвободив руку из кармана, ущипнул девочку.
— С обновкой! Постой, постой, — притворно удивился он. — Я это платье на Тоське видел. Ох и отругает она тебя, опять заумираешь.
Чтобы угодить Леньке, Толя пропел фальшивым дискантом:
Завоет Тося волком,
И папа заревет,
Коль Хворова Аленка
От горестей умрет…
Демка, как ни странно, не поддержал приятелей. Он смотрел на Никиту и почему-то виновато улыбался.
Аленка покраснела.
— Гоше Свиридову наше почтенье! — выкрикнул Колычев. — Сколько лет, сколько зим! Успел, Гошка, к Якишеву подлизаться?
Гоша сорвался с места, но Никита придержал его, подошел к Леньке, отвел в сторону и сказал:
— Иди, откуда появился, коли жить с нами по-хорошему не хочешь.
— Ты купил эту землю?
— Смеяться над Аленкой — храбрость не нужна. Посмейся надо мной…
— Придет время, свое возьмем.
— На воде вилами писано.
— Вилами не вилами, а пестовские ребята просили привет передать. Володька сказал, коли встретишь того героя, поклон до земли… Синяки-то подлечили?
Ленька напомнил Никите о неудавшемся походе, который был сорван колычевцами. Узнав, что второго июня пионерский отряд пойдет на заготовку ивняка для починки плетня у свинофермы, Ленька решил воспользоваться этим. Со своими друзьями он немедленно отправился в деревню Пестовку, расположенную километрах в семи от Латрушей, и встретился с Володькой Великановым — вожаком пестовских ребят.
— Верь, что не желаю вам худа, — говорил Ленька, заискивая перед Великановым. — Якишев грозился осмотреть ваши снасти у Зеленого плеса и забрать рыбу. «Мы, говорит, жирную ушицу из Володькиной рыбки сварим, а он пускай живот погладит!»
— Треплешься, — усомнился Володька. — Никиту знаю, вроде не такой он: на чужое добро не позарится.
— Не зарится? А кто теплицу колхозную очистил? Он! Это уже доказано. У нас все знают, что Никита залез огурцы воровать, а как прижали его, распустил нюни. Родители на коленках перед Герасимом Сергеевичем ползали, просили, чтобы сына в школе оставили. А ты говоришь…
— Проверю.
— Как хочешь… В общем, Володька, дело такое: предупредил хорошего друга, а там — тебе видней. Не мои снасти пострадают.
И Великанов поверил.
— Уж я их встречу…
Шагая домой, Ленька сиял:
— Видели, как я Великанова вокруг пальца обвел? — хвастался он перед приятелями. — Учитесь!.. Ну а теперь за мной, на Зеленый плес!
— Зачем? — в голос спросили Толя с Демкой: они еще не понимали, к чему разыгрывал эту комедию вожак.
— Сейчас устроим пестовцам маленький Карфаген! Соображаете? Вытащим пестовские снасти и вытрясем рыбу. Рыбка нам пригодится. А завтра Володька с Никитой рассчитается сполна за наши грехи! Ха-ха-ха!
Так оно и получилось. Пестовцы, обнаружив на берегу рыболовные снасти, единодушно решили, что это сделал Никита. Устроив засаду в густых зарослях ивняка, они встретили пионеров градом камней. Завязался короткий, но жаркий бой. Пестовцы, приготовившиеся к битве заранее, одержали полную победу.
— О пестовцах будет особый разговор, — ответил на Ленькин намек Никита. — Шагай теперь: мешаешь нам.
— Ого!
— До свидания, — повторил Никита таким тоном, что Ленька невольно попятился. — Иди!
Наградив Никиту многообещающим взглядом, Ленька двинулся в дальний угол двора. За ним поплелись Толя и Демка.
— Задавала, — сказала Аленка вслед обидчику. — Демка с Толькой ползают за ним, будто слуги. Карелин — понятно, а вот Рябинин…
— Пусть ходят, — откликнулся Костя.
В той стороне, куда ушли колычевцы, послышался шум, раздались голоса. Над кустами мелькнул козон. Костя встрепенулся, вскочил.
— Никитка, в бабки играют! Пойдем?
— Некогда.
— Пойдем, Никитка! По разику сыграем!
— Нет времени, говорю.
— Тогда дай козонка. Сыграю и верну, — раскосые Костины глаза умоляюще смотрели на друга. Никита не устоял, вытащил из кармана заветный свинцовый козон и подал Косте.
— Не потеряй.
— Ручаюсь! — откликнулся Костя на бегу.
Игра в бабки велась не парами, как обычно, а один на один, до полной победы чемпиона. Костя занял очередь и уселся на траву возле забора. К черте, обозначающей линию огня, подошел Толя Карелин в сиреневой майке с белым воротничком и подвернутыми выше локтей рукавами. Прежде чем ударить, он тщательно и долго прицеливался, не спеша отводил руку далеко назад, отчего худые лопатки на спине топорщились, и, шагнув вперед, сильным броском посылал биту. Описав в воздухе кривую, она со свистом врезалась в ряды бабок.