Роберт Лоуренс Стайн
1
ААААААААААААААААА!!!
Мелодия ужаса. Оглушительный, душераздирающий вопль.
Я это обожаю.
Знаю-знаю. Есть в этом что-то нездоровое. Но тут уж ничего не попишешь…
Меня зовут Брэндон Плюш. И мой девиз — “Заставь их орать!”
Я люблю пугать людей. Я люблю, когда детишки сперва потрясенно ахают, а потом подымают визг до небес.
Это такая умора! Подлинный ужас — вот что всегда заставляет меня смеяться.
Папа говорит, что у меня есть задатки садиста. Он говорит, я весь в него. Мы с ним допоздна засиживаемся перед теликом — смотрим ужастики. Мы всегда смеемся, когда людей на экране крошат в капусту или жрут монстры.
Мама же говорит, что я должен быть добрее к людям. Когда бы она это ни сказала, мы с папой украдкой обмениваемся ухмылками. Уж мы-то знаем, как это весело — пугать.
Моей сестренке, Майе, всего семь, и она — идеальнейшая жертва. Майя поднимает крик, стоит лишь на нее искоса поглядеть. Она боится жуков, червяков, собак, кошек, летучих мышей, и даже некоторых птиц.
Она чудесный ребенок, и боится меня до чертиков. Мне ее довести до крика — что два пальца об асфальт.
Прошлой ночью я притаился у нее в стенном шкафу, натянув уродливейшую маску из своей (пресолидной) коллекции.
Мужик, что мне ее продал, сказал, что она уникальная.
— Такой ни у кого нет, — сказал он.
Как только Майя открыла дверцу, я со звериным ревом накинулся на нее.
Бедная деточка орала так, что выблевала весь свой ужин.
Ха-ха! Неужели я смеюсь? Да я не могу остановиться!
Говорю же, она идеальная жертва.
— Брэндон, зачем ты это сделал? — вопрошала мама. Ей-то было совсем не весело. Ей блевотину убирать пришлось.
— Ой! — отвечал я. — И пошутить нельзя!
Это второй мой девиз: “Ой, и пошутить нельзя!”
Вы поседели? Душа ушла в пятки?
Ой, и пошутить нельзя!
Мой кузен, Винни, живет вниз по улице. Такой же тяжелый случай, как и Майя.
Винни одиннадцать, всего на год меньше, чем мне. Но он — мелкий тощий “ботаник”.
Будь в нем достаточно росту, чтоб иметь тень — он бы и ее шугался!
Я могу застращать Винни даже когда сплю.
В субботу я отрыл во дворе толстенного лилового червяка. Когда пришел Винни, я сунул червяка ему за шкирку. И сказал, что это ядовитая змея.
Орал ли он?
Ха-ха! Он установил мировой рекорд!
Потом Винни застыл столбом, пока червяк скользил по его спине вниз. Глаза у Винни вылезли на лоб, а челюсти заклацали.
Наконец, я полез Винни за шиворот, извлек червяка и поднес к его лицу. “Ой, и пошутить нельзя!” — сказал я ему.
Потом не мог отсмеяться неделю.
Винни тогда просто стоял и трясся. Чем довел меня буквально до колик. Правда-правда, довел!
Винни, Майя и другие ребятишки в округе, что называется, круто “попали”. Потому как на носу Хэллоуин — самое любимое у меня время года.
Я имею большие планы на этот Хэллоуин.
Я планирую оторваться на всю катушку — чтоб башню снесло!
2
Дженнифер и Рэй — двое мелких, живут через дорогу от Винни. Иногда (за неимением лучшего), их предки приглашают меня за ними приглядывать.
Спросите, почему я всегда рад посидеть с парочкой сорванцов?
Пра-а-авильно.
Оба — еще те бояки.
Я их с закрытыми глазами могу довести до крика.
Я обожаю рассказывать им страшилки. Я такие истории сочиняю, что их до печенок пробирает. Кровь в жилах стынет. Волосы дыбом встают.
Они всегда орут до хрипоты. А при должном старании я довожу их до слез.
Ха-ха!
Они такие жалкие! Вы их тоже полюбите!
Вот, например, сидел я с ними пять дней назад. Я отвел этих двух ангелочков в комнату отдыха в подвале.
— Расскажу-ка я вам одну быль, — сказал я.
— Пожалуйста, только не страшилки! — взмолилась Дженифер.
— Пожалуйста, только не на ночь! — захныкал Рэй.
Видели бы вы, какие они милахи, когда молят меня о пощаде.
Но я приглушил свет и поведал им жутчайшую историю о привидениях, какую только смог сочинить. Своим фирменным, зловещим шепотком. И говорил тихо-тихо, так что им пришлось придвинуться поближе, чтобы услышать.
— Ваши родители не хотят, чтобы вы об этом узнали, — начал я. — Но эта история — чистая правда.
Они распахнули глазенки. Я видел, что они уже напуганы!
— Раньше в вашем доме жила другая семья, — сообщил я им. — У них были мальчик и девочка — вашего возраста. Но дети прожили недолго. Кое-что ужасное случилось с ними. Как раз в этом подвале. Как раз в этой комнате.
— Пожалуйста, прекрати, — взмолился Рэй.
Дженнифер зажала ладошками уши. Но я-то знал, что все она прекрасно слышит.
— Не люблю я такие истории, — захныкал Рэй.
— И я не люблю, и я! — подхватила его сестрица.
— Эта будет лучше, — заверил я их.
Я сделал глубокий вдох, и все тем же шепотом продолжал:
— Вы знаете, что у вас в доме живут привидения?
Они аж рты разинули.
— Ну а мальчик с девочкой этого не знали. Они и слыхом ни слыхивали, что злющий призрак облюбовал себе их подвал. Большую часть времени он ничем не давал о себе знать. Но была у него одна скверная привычка…
— Пожалуйста, хватит, — молила Дженнифер дрожащим голоском.
— Да, пошли наверх, — канючил Рэй.
— Каждый год, всегда накануне Хэллоуина, призрак с наслаждением убивал одного из тех, кто посещал эту комнату, — продолжал я. — “Подвал мой, — говаривал призрак, — и любого, кто сюда спустится, ждут адские муки. А после я обращу его в такого же призрака!”
— Это неправда, скажи же? — спросила Дженнифер тоненьким голоском.
— Это же просто страшилка, да? — подхватил ее нытик-братец.
— Чистая правда, — возразил я. — Вот тут все и случилось, — и указал пальцем.
— Случилось что? — спросила Дженнифер.
— Мальчик и девочка не знали о призраке. Они спустились в подвал поиграть. Они стояли прямо тут, — и я опять показал. — Медленно… очень медленно… призрак подкрадывался к мальчику… Ближе… Ближе…
— Пожалуйста! — вскричала Дженнифер, отчаянно зажимая уши ладошками.
— Пожалуйста, хватит! — хрюшка-повторюшка Рэй сделал то же самое.
— Ближе… — шептал я. — Призрак подплыл еще ближе и протянул холодную мертвую руку… сжимая и разжимая костяные мертвые пальцы. Она тянулась… тянулась… И ОТОРВАЛА МАЛЬЧИКУ ГОЛОВУ!!! — взревел я, хватая Рэя за глотку.
Оба ребеночка заверещали от ужаса.
— А с дев-воч-чкой ч-ч-ч-чего? — прозаикалась Дженнифер.
— Она убежала, — ответил я. — Но больше ее никто не видел. Вот их предки и толкнули дом вашим… по дешевке.
— Ну а мальчик?.. — начал было Рэй.
— А безголовый мальчик остался здесь, внизу, — прошептал я. И огляделся вокруг, словно ожидая его увидеть. — Безголовый мальчик теперь обитает в этом подвале. Поджидая. Поджидая новые жертвы.
— Враки все! — вскричала Дженнифер, вскакивая. — Это просто страшилка, правда? Нету здесь никаких безголовых мальчиков.
— Брэндон, ну пошли наверх? — не унимался Рэй. Он схватил сестренку за руку, и сжимал так, словно цеплялся за собственную жизнь.
Оба были до того напуганы, что тряслись, как желе.
Тут бы мне и сжалиться над ними. Тут бы и остановиться.
Но была у меня одна блестящая идейка…
— Ну-ка сели, — велел я им. — Ни с места. Я собираюсь доказать, что тут живет безголовый мальчик. Я мигом.
Они умоляли меня не оставлять их здесь. Но я пулей взлетел по лестнице и отыскал свой рюкзак. Я всегда держу там специальные штучки на случай, если придется поработать нянькой.
Ну, понимаете. Маски и прочий реквизит, чтоб запугивать ребятишек до смерти.
Я вытащил из рюкзака гадкую резиновую маску. Длинные синие волосы, из глазниц лезут комья зеленого гноя, по всей роже — порезы да струпья.
— Идеально, — пробормотал я себе под нос. И расплылся в ухмылке — от уха до уха.
План был что надо.
Я быстренько «самообезглавился». Это проще простого. Подтягиваешь рубашку и застегиваешь на макушке. Все, головы не видать.
Затем приспособил вешалку так, чтобы крючок торчал из воротника. И укрепил уродскую маску у себя на плечах.
Погляделся в зеркало в прихожей. Да! Маска теперь выглядит как моя голова.
Шоу начинается!
Я проковылял по лестнице в подвал и ввалился в комнату отдыха.
— Я — безголовый мальчик! — прокричал я жутким, низким голосом. — Я безголовый, живущий в подвале!
Рэй заголосил. Но Дженнифер только фыркнула.
— Мы знаем, что это ты, Брэндон, — сказала она.
— Я безголовый! — не унимался я. — Давайте! Снимите маску!
Они робели.
— Снимите маску! — повторил я.
— Наконец, Дженнифер шагнула вперед. Взялась за края маски — и сдернула.
А головы-то и нет!
Нету головы!
Они вопили так, что стены тряслись. А потом как давай рыдать.
В один голос. Да с подвыванием!
Миг триумфа.
Но только миг.
Потому что тут я взглянул на лестницу — и настал мой черед вскрикнуть!
3
Вскрикнул я потому, что оба их предка, оказывается, стояли там наверху.
И довольными они не выглядели.
Я высунул голову из-под рубашки.
В чем дело? — спросила их маменька. И начала спускаться к плачущим деточкам. — Дети? В чем дело? Что стряслось?
Папаша взирал на меня с бешенством:
— Почему они плачут, Брэндон?!
Я пожал плечами.
— Убейте — не знаю, — ответил я. — Может, испугались чего?
*
Вернувшись домой, я позвонил своему закадычному дружку Кэлу. Кэл — здоровяк. В нем шесть футов росту, и весит он, наверное, тонну. А может — две.
Он умеет внушать ужас, когда захочет.
И он любит наезжать на ребят поменьше; неудивительно, что мы с ним — не разлей вода.
— Кэл, я такой крутой прикол отмочил! — сообщил я. — Напугал этих двух мелких — типа я безголовый!
— Круто, — ответил Кэл. Но я уверен, что он нифига не понял.
Пришлось ему все “разжевывать”. И тогда он повторил:
— Круто.
— Давай пойдем на Хэллоуин без голов, — предложил я. — Если оба будем безголовыми, мелкие точно уорутся.
— Потряс, — отозвался Кэл. — А может, удастся запереть кого в проклятом доме. Ну, в том, в конце квартала.
Мы с Кэлом немало натешились, запирая мелких в проклятом доме. Потом ждали снаружи, наслаждаясь воплями.
— Не могу дождаться, — сказал Кэл.
Тут мне пришлось повесить трубку. С лестницы до меня пыталась докричаться мама.
— Не кипятись! Иду уже! — прокричал я в ответ.
Мама была в бешенстве. У нее длинные рыжие волосы, и в гневе она ими встряхивает. А тут она еще и сжимала кулаки.
— Брэндон. Только что мне звонила миссис Салливан, — стиснув зубы, процедила мама.
— Ой-ёй. — Я судорожно сглотнул. Миссис Салливан — это мамаша Рэя и Дженнифер.
— Она забыла мне заплатить, — сказал я. — По этому поводу?
Мама тряхнула волосами.
— Нет, не по этому, — отрезала она.
— Ой-ёй. — И я опять сглотнул.
— Миссис Салливан сказала, что ты терроризировал ее детей, — продолжала мама. — Они до сих пор плачут. Она говорит, что никогда больше к тебе не обратится.
— Никогда?
— Никогда.
Я повесил голову.
— Прости, — пробормотал я.
Это всегда срабатывает.
Всякий раз, влипая в крупные неприятности, я склоняю голову и бормочу “прости” так тихо и искренне, как только могу. На том, как правило, все и заканчивается.
Но на сей раз, кажется, не сработает.
— Прости, — пробормотал я опять. — Мне искренне жаль.
— Тебе жаль?! — возопила мама. — Но зачем ты это сделал, Брэндон? Зачем ты вечно пугаешь детей?!
— Потому что это весело? — отвечал я.
*
На следующее утро в школе я нес в лабораторию стакан. Ну и остановился поглядеть, как Кэл запихивает в шкафчик четвероклашку.
Пацан напросился сам. Он наступил на новенькие Кэловы кроссовки. Оно, конечно, случайность. Но Кэлу-то не легче. Он запихал бедолагу в шкафчик, захлопнул дверцу, и замок запер.
Я отсалютовал здоровяку большим пальцем. После чего продолжил свой путь, бережно придерживая стакан обеими руками.
Сворачиваю в коридор — и прямо на меня чешет кузен Винни.
Нытик уткнулся в книжку. Зачитался прямо на ходу — даже меня не видит.
— Винни, не видишь, что ли! — крикнул я. — Кислоту несу!
Он поднял глаза — а я плеснул.
Жидкость взметнулась из стакана и окропила Винни.
Голову, лицо, грудь.
И мы оба завопили от ужаса.
4
— Мое лицо! Мои глаза! — выл Винни. Он повалился на колени и сжался в дрожащий комочек.
— Ай, да уймись ты. Это ж просто водичка, — сказал я.
— А? — дурик поднял глаза. — Просто водичка?
— Ой, и пошутить нельзя! — воскликнул я.
Он дважды сглотнул. Потом обеими руками вытер воду с лица
— Это не смешно, Брэндон, — буркнул он.
— А по мне — смешно, — ответил я.
— А по мне — не смешно! — прогремел у меня за спиною чей-то грозный бас.
Я круто развернулся, едва не брякнув об пол стакан, и выдохнул:
— Мистер Бенсон?
Самый мой нелюбимый учитель.
Он сграбастал меня за плечо своей могучей ручищей.
— Не смешно, Брэндон, — повторил он. Голос у него — что барабанный рокот. Даже шепот на милю слыхать.
Мистер Бенсон — десять футов сплошных мускулов. Пацаны за глаза прозвали его “Утес”.
У него густые черные волосы, которые он стягивает на затылке в конский хвост. И косматые черные брови, которые корчатся у него на лбу, точно пара гусениц.
Он носит потертые джинсы и просторные фланелевые рубахи. А в одном ухе поблескивает крошечное серебряное колечко.
Большинство ребят считает его своим в доску. Но я его не особо жалую. Уж больно он придирается на своем предмете — естествознании. И вечно глаз с меня не спускает.
Как вот сейчас.
— Брэндон, я все видел! — прогрохотал мистер Бенсон. — Всю твою милую шуточку — от и до!
— О, — ответил я. А что я еще мог сказать?
— Слышал пословицу, — его брови-гусеницы, корчились, как бешеные, — поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой? Золотые слова!
— Первый раз слышу, — буркнул я.
В коридоре вокруг нас собралась группка ребят. Я уже начал чувствовать себя не в своей тарелке. Благо Утес не торопился убрать лапищу с моего плеча.
Некоторые девочки спрашивали у Винни, почему он весь мокрый.
Мистер Бенсон навис надо мною. Я мог чувствовать запах кофе у него изо рта. Фи.
— Понравилось бы тебе, если б Винни проделал такое с тобой? — спросил он.
— Я споткнулся! — солгал я. — Это случайно вышло.
Брови мистера Бенсона пустились в пляс — вверх-вниз. Он покачал головой.
— Говорю тебе, Брэндон, я все видел, — повторил он.
— Он мне сказал, что там кислота, — ввязался Винни. Ябеда-корябеда.
Несколько ребят ахнули.
— Пошли со мной, — велел мистер Бенсон. И повел меня по коридору.
— Я же на урок опоздаю! — начал было я.
— Жалость-то какая, — ответил мистер Бенсон. — Нам нужно побеседовать. Я прочту тебе лекцию за номером три-сорок пять.
— Что еще за лекция? — проворчал я.
— О жестокости к окружающим. — Он провел меня в свой класс и захлопнул дверь. После чего заставил сесть напротив его стола. Сам же примостился на его краю, взирая на меня, как голодный стервятник на падаль.
— Остаток недели, — заявил он, — будешь оставаться после уроков и мыть лабораторию.
— Да ведь не я там свинячил! — запротестовал было я.
Он это проигнорировал и завел шарманку — как мы должны быть добры к окружающим, чтоб и они были добры к нам, бла-бла-бла…
Лекция, казалось, длится не один час. Но я отключился минуте на второй. А голос его зудел где-то на периферии сознания.
Я уже планировал месть.
Мистер Бенсон, думал я, Хэллоуин на носу.
Не стоило ко мне цепляться перед самым Хэллоуином. Потому что теперь у меня нет выбора.
Теперь мне придется подготовить первоклассный хэллоуинский сюрприз персонально для вас.