Впрочем, как бы там ни было, использование спасительного массажа достойно удивления.
И все же, несмотря на отгадку секрета реанимации, у меня осталось чувство неудовлетворенности: механизм оживляющего массажа при кажущейся его простоте таил в себе какие-то пока необъяснимые сложности.
Осы-глиссеры
Раскачиваясь на камнях, машина медленно спустилась вниз по ущелью, повернула за скалистый выступ и исчезла. Я остался один.
Из-за сильного летнего зноя горы поблекли, и редкие травы да кустики таволги на их склонах побурели. Черные зубчатые скалы венчали вершины гор, только одна узкая зеленая полоска прорезала сухой склон ущелья. Она казалась такой яркой и необычной. По самой ее середине теснились молодые тростнички и горчак, к ним примыкала мята, дикая конопля, а снаружи выстроился тонкой линией брунец. На вершине зеленой полоски из-под камней сочился маленький родничок. Он образовал на своем пути две лужицы, соединенные перемычкой. Из нижней лужицы через заросли трав сочился крохотный ручей. Он заканчивался еще третьей мелкой и полузаросшей растениями лужицей.
Возле камней, из-под которых бил ключик, со дна поднимался маленький вулканчик ила, поблескивая искорками слюды.
В этих горах далеко вокруг, я это хорошо знал, нигде не было воды, и поэтому сюда слетелось множество ос-полистов (Polistes) и крупных мух, и над родничком стоял неумолчный гул их крыльев. Кое-где на мокрую землю опускались бабочки-белянки. Еще вокруг ползали муравьи-тетрамориумы. Таились здесь и другие жители ущелья. Вот шевельнулись травинки, и я увидал извивающееся туловище обыкновенного ужа, а потом на узенькой тропинке, ведущей в гору, навстречу мне бросился молодой щитомордник. Глупышка, видимо, долго ожидал на ней свою добычу, какую-нибудь маленькую мышку или ящерицу, да обознался и, поняв ошибку, быстро скрылся среди камней.
День близился к концу. В ущелье протянулись длинные тени, и одна из них закрыла зеленую полоску с родничком и мою наспех растянутую палатку.
Стало прохладно. Удивительная тишина завладела ущельем. Легкий шорох заставил вздрогнуть от неожиданности: из кустов выскочил заяц, присел, огляделся и, не заметив ничего подозрительного, не спеша, заковылял к ручейку. Потом раздался крик каменной куропатки-кеклика, замолк, повторился коротко и негромко, а когда минут через десять я выглянул из палатки, от ручейка с громким шумом взлетела большая стая птиц. Я не ожидал такого ловкого маневра. Обычно крикливые кеклики на этот раз подкрались к ручейку совершенно бесшумно, опасаясь неожиданного пришельца.
Оказывается, в этом пустынном ущелье вокруг родничка и зеленой полоски растений кипела жизнь: множество насекомых, змея, заяц, кеклики — целый мир разнообразных существ.
Рано утром, услышав отдаленные крики кекликов, я жду терпеливо и не встаю с постели, хотя только что собрался приняться за дела, боюсь испугать пернатых визитеров, подсматриваю за ними в щелку. Пусть напьются вдоволь. Им, бедняжкам, целый день бродить по сухим и жарким горам без воды. Скоро начнется и мой рабочий день. В зеленой полоске растений у родничка найдется за кем понаблюдать.
Едва удалились кеклики, утолившие жажду, я, наспех позавтракав, уселся на походном стульчике возле родничка. Нагляделся вдоволь на ос, на то, как они стремительно садились на воду, как жадно пили, как, отяжелев, перелетали на камни, неритмично подергивая брюшком, отдыхали и грелись на солнце. Когда же, отвлекшись, взглянул на дно лужицы, обомлел от удивления: оно все стало ярко-красным и мохнатым, как ворсистый ковер. Но едва я шевельнулся, как произошло другое чудо: красный ковер внезапно исчез, и дно опять стало серым. Неожиданное превращение совсем сбило меня с толку. Что будет дальше?
Я подвинул поближе к воде походный стульчик, приготовился наблюдать. Ждать долго не пришлось. Вот из ила высунулась одна, за нею другая красные ниточки и стали быстро-быстро размахивать телом в воде во все стороны. К первым двум присоединились другие, и вскоре опять покраснела вся лужица. Кто они такие, крохотные существа, то ли пресноводные черви, то ли личинки насекомых? Надо взглянуть на них через лупу. Но едва я только шевельнулся, как все общество безумствующих таинственных незнакомцев вновь мгновенно исчезло. Тогда я понял: все это множество малюток чутко реагировало на ничтожное сотрясение почвы, но не обращало никакого внимания на ос, садящихся на воду, и на меня, когда я сидел тихо. Испокон веку из этого крохотного ручейка пили воду животные, и те червячки, которые в такие моменты не научились прятаться в ил, попадали вместе с водой в желудки овец, верблюдов, лошадей, диких горных козлов и даже горных куропаток кекликов. С большим трудом я выловил нескольких незнакомцев и под лупой узнал в них личинок комаров-звонцов.
Пока я наблюдал красных личинок, осы все чаще и чаще прилетали к ручью, и чем жарче грело солнце, тем громче гудели их крылья. Упав на воду, осы жадно к ней припадали. Если осу начинало сносить течением, она, как-то по особенному вибрируя крыльями, ловко скользила вверх по течению подобно крошечному глиссеру, пока одна из ног не натыкалась на берег, на выступающий из воды комочек земли или на какое-либо растение.
Одна оса-полист, попив воды и быстро-быстро вибрируя крыльями, объехала первую лужицу, затем по перемычке проскользнула в другую, покрутилась там и, изрядно накатавшись, взмыла в воздух. Это водное катание было проделано с такой ловкостью и изяществом, а крошечная оса-глиссер была настолько изумительна, что я пожалел, что со мною не было киноаппарата.
Захотелось узнать, умеют ли так кататься остальные осы, или среди них нашлась только вот эта искусница, наверное, старая, особенная и веселая посетительница родничка. Долго и безуспешно я ждал повторения осиного балета на воде, поглядывая на подводный ковер из красных личинок. Иногда, развлекаясь, я слегка топал ногой, заставляя все общество мгновенно прятаться. Мои шутки личинки комариков всегда принимали всерьез, никак к ним не могли привыкнуть. Очень хорошо был отработан прием — прятаться при ничтожных признаках опасности.
Осы-фигуристки я так и не дождался. Что поделаешь, таланты так редки!
Надоело сидеть возле родничка. Не проведать ли третью заросшую лужицу? Здесь оказалась другая обстановка. Красные личинки меня не боялись, и сколько я ни топал ногой, не желали прятаться. Кроме того, дно усеяно мертвыми осами. Некоторые из них, еще лежали на боку на поверхности воды, безуспешно пытались подняться в воздух.
Почему красные личинки здесь небоязливы, почему в лужице гибнут осы?
Принимаюсь спасать терпящих бедствие насекомых, сажаю их, мокрых и жалких, на кустик дурнишника. Здесь они долго греются на солнце, сушатся, но почему-то не желают следовать принятой у насекомых традиции: не приводят в порядок свой костюм, не чистят усики, не прихорашиваются. Тогда я внимательно к ним приглядываюсь. Да они все слабые и немощные старушки с сильно потрепанными крыльями! Кое-кто из них, обсохнув, пытается лететь, но не всегда удачно.
Внимательно всматриваюсь в лужицу и, кажется, нахожу ответ на одну загадку. Здесь стоячая вода, ее поверхность покрыта пыльцой растений и просто пылью, принесенной ветром из пустыни. Поверхностное натяжение нарушено, осе, прилетевшей на водопой, не легко оторваться от посадочной площадки, молодые и сильные осы еще могут освободиться из водного плена, слабые же не в силах преодолеть притяжение воды, валятся на бок, постепенно теряют силы, тонут. Не думал я, что осы работают на благо своего общества до самых последних сил!
Осталась еще другая загадка. Почему густые скопления красных личинок в этой лужице не пугаются сотрясения почвы, и им неведом страх, в котором пребывают их родичи в верхней лужице? Откуда у них другая жизнь и другие обычаи? Неужели только потому, что из заросшей растениями мелкой лужицы не желают утолять жажду кеклики? Она слишком опасна для птиц, заросла со всех сторон густыми травами, в которых легко спрятаться хищнику. Да и вода здесь тинистая, стоячая, затхлая. Нет тут и никаких следов птиц!
Быстро общество красных личинок усвоило правила поведения и приобрело столь необходимые для сохранения жизни навыки!..
Прошло десять лет, и я заехал в знакомое ущелье. У родничка все так же много насекомых и более всего ос. Но что меня удивило: ни одна из них не вела себя так, как я видел прежде, все попросту садились на воду и плыли по течению. Случай, казалось бы, малозначительный. Но он говорил о том, что когда одна или, быть может, несколько ос глиссировали на воде, им начинали подражать остальные. Сейчас же не оказалось ни одной осы-изобретательницы, которая подала бы пример остальным.
С удовольствием я посидел возле родничка. Муха-великан размером с ноготь большого пальца мужчины тоже прилетела попить воды, посидела на мокром берегу и потом то ли случайно, то ли завидев катающихся на воде ос, вознамерилась порезвиться, села на воду и поплыла по течению. Добралась до конца ручейка, перелетела обратно, снова прокатилась, но, когда ее с ходу стукнула беспокойная водомерка, будто обидевшись, поднялась и улетела.
Потом появилась большая, желтая, в черных поперечных полосках стрекоза-анакс (
Глава десятая
Причуды кулинарии
Жизнь кравчика
После весенних дождей и слякоти сегодня первый настоящий теплый день в предгорьях Киргизского Алатау. Появилась коротенькая травка. Совсем еще низенькими куртинками показалась полынь. Кое-где раскрылись крокусы. Еще цветут крохотные белые цветы пастушьей сумки. Пробудился и мир насекомых, и кто только не снует меж травинок. Самые разные чернотелки не спеша ползут во всех направлениях, изредка мелькнет жужелица. Из яичек, спрятанных на зиму под кустом полыни, вышли гусеницы походного шелкопряда и, свив общую паутину, греются на солнце всей семьей. Но больше всего муравьев.
Свободная от растений площадка пестрит от маленьких хрущиков. Жуки оживлены, куда-то торопятся и постепенно забираются в трещины земли. Скоро площадка пустеет, многочисленное общество хрущиков исчезает и только один-два случайных жука показываются на минутку наружу. Непонятно, почему жуки собрались такой большой компанией?
Пока раздумываю над странным поведением хрущиков, к моим ногам не спеша подползает крупный коренастый черный жук. К его маленькому брюшку причленена большая и мощная грудь. У него сильные ноги, а передние голени как лопаты. Нетрудно догадаться, что это жук-землерой и, видимо, большой специалист в своем деле.
Хватаю его пинцетом. Жук свирепо раскрывает длинные челюсти, но щиплется не больно. У него не острые кинжалы хищника, а скорее терка, предназначенная для перемалывания растительной пищи.
Какие забавные у жука глаза! Мощный отросток, разделяет их на две половинки: верхнюю и нижнюю. Интересное приспособление! Верхней половинкой глаз можно замечать врагов, а нижней рассматривать дорогу, пищу и многое другое. Кроме того, отросток — неплохая зашита, предохраняющая глаза, когда приходится рыть землю. В это время не только ноги, но и голова и челюсти тоже инструменты.
Но самое забавное, с левой стороны под челюстями у жука виден длинный острый шип, как шило или штык. Только с одной стороны! Наш незнакомец, значит, левша! Может быть, он урод? Да, ведь это жук-кравчик карелина. Вот он какой! До сего времени я знал его только по картинкам, а теперь довелось и встретиться.
Немного ниже, у дороги, кравчиков много. И почти все они заняты делом. Коренастые труженики, пятясь, волокут откушенные веточки растений. Переноска груза продолжается недолго. Торопясь, кравчик вскоре скрывается в маленькой норке. Одна-две секунды из нее еще торчит былинка, потом, шевельнувшись, исчезает. Жаль, что нет с собой лопаты, а без нее ничего не разведать в каменистой почве. Придется отложить раскопку на несколько дней.
Вскоре я снова на кравчиковой горе. Там на каждом квадратном метре по нескольку норок. Но сегодня пасмурно, дует прохладный ветер, и поэтому нет моих знакомых жуков. Они, видимо, спрятались в свои норки. Ну что же, начнем их раскапывать.
Через несколько часов работы предо мною открываются секреты жизни кравчиков. Все норы принадлежат самцам-холостякам. Норы короткие, длиной не более десяти сантиметров. В глубине убежища сидит сам хозяин и медленно поедает запасенный корм — веточки полыни. В своем подземелье безопаснее и спокойнее заниматься этим делом. Каждый холостяк ожидает к себе в гости подругу и, как только она пожалует, тотчас же начинается большая и трудная работа. Жуки усиленно роют землю и выталкивают ее наружу. Вскоре нора становится глубокой и уходит вниз на двадцать — сорок сантиметров. Теперь жуки зорко сторожат свое жилище. Попробуй-ка в это время сунуться в такую нору какой-нибудь бездомный холостяк! Хозяин тотчас же ринется в драку, и защелкают друг о друга кривые сабли-отростки, пока пришелец не уберется восвояси. Неудачников холостяков бродит немало, и у входа в норы часто разыгрываются сражения.
Но вот заботливые родители закончили копать нору, сделали и колыбельку. Она, как шар, аккуратно выглажена, стенки тщательно утрамбованы. Начинается усиленная заготовка провианта. Листья и стебли жуки сносят в колыбельку. Вскоре она туго забита разными растениями: тут и светло-зеленая полынь, и нераспустившиеся цветки пастушьей сумки, и листья клевера, и многое другое. Потом жуки строят другие колыбельки, в каждую из них откладывают по яичку. Оно очень нежное, и едва к нему прикоснешься, как его оболочка лопается. Зачем яичку твердая скорлупа, раз для него подготовлено надежное убежище! К тому же оно еще и крупное, шесть-восемь миллиметров длиной, только в два-три раза короче самого кравчика. Таких яичек немного у самки. И тоже понятно почему: заботливым родителям, обеспечивающим убежищем и едой потомство, не надо откладывать много яиц.
Что же будет дальше с яичком, колыбелькой и родителями? Быстро проходит весна и лето. Зеленые предгорья становятся бурыми. Не осталось следов и от нор кравчиков, и там, где было много холмиков выброшенной ими наружу земли, ничего не разглядеть. Как жаль, что раньше не догадался чем-либо пометить норки. Ну что же, придется рыть землю наугад.
Нелегкая это работа — рыться в земле без уверенности в удаче. Сухая почва с трудом поддается лопате, железо все время скрежещет о камни. От непривычного напряжения шумит в голове и горят ладони. Но несколько удачных находок — и усталость забыта! Первый и самый главный вывод: кравчики-родители живы. Закончив заботы о потомстве, они не собираются кончать счеты с жизнью и, видимо, живут не один год, а больше, вопреки существующему мнению. Самки сторожат закрытые колыбельки, самцы закопались поглубже в прохладную сырую почву. А из яичек в колыбельках выросли крупные белые личинки с красноватой головой. Там, где личинки небольшие, видно, что из зеленой массы, утрамбованной в колыбельке, получился прекрасный силос. Он даже приятно пахнет. Грибки или бактерии переработали траву, сделали ее питательной и вкусной.
Кто бы мог подумать, что кравчикам известно искусство силосования кормов! И, наверное, для этой цели употребляются какие-то особенные микроорганизмы. Неплохо бы ученым заинтересоваться секретом изготовления такого силоса, выделить из него бактериальную закваску и использовать ее в животноводстве.