Я про рыбалку не ответил, сказал:
Послушай, Денис, я это... У меня такая привычка, я не люблю есть, когда кто-нибудь рядом. Ты не мог бы посидеть у меня?
У тебя?
Ну да, в другом доме? В старом? Там посиди немного, посмотри, а я как пообедаю, так приду.
Без проблем. Ты мне ключ дай только.
Там открыто.
Упырь исчез. Я осторожно выглянул в окно. Упырь исчез.
Капуста остыла, была уже тёплая, я не люблю, когда тёплая. А, ладно...
Устроился за столом, взял ложку, стал есть без всякой радости. Может, кровь начать пить? Как Упырь. Буду выходить ночью, охотиться на баторцев. Хотя нет, на баторцев и не поохотишься даже, у них ведь туберкулёз.
Интересно, вампиры болеют туберкулёзом?
Капусту прикончил без всякого удовольствия. Хотя и не прикончил даже, так, дожевал. Приканчивать можно бифштекс размером с тарелку, или стерлядь под белым луковым соусом, или огромную тарелку с блинами. А капусту не прикончишь, она бессмертна.
Я помыл тарелку, поставил на огонь чайник. Выпью чаю. Мяты накрошу, успокоюсь слегка. Вспомнил про тетрадь! С записями. Вдруг Упырь найдёт? Не, там ничего не было, конечно, но вдруг — довоображает?
Рванул к себе.
Упырь скромно сидел на стульчике и читал «Последнюю войну». До тетради моей он не добрался.
Классная книжка, — сказал Упырь. — А ещё что-нибудь такое есть?
«ЦРУ против СССР». Рекомендую. Вся правда о холодной войне. Культовая книга, сейчас нигде уже не найти.
Дашь почитать?! —загорелся Упырь.
Дам.
Конечно, дам. Чем больше он читает, тем меньше мы общаемся.
У тебя брат есть? — спросил Упырь. — Ты говорил тогда...
Есть.
Ay меня нет, — грустно сказал Упырь. — А мне всегда хотелось...
Тебе повезло, — перебил я. — Мой брат — редкий урод и психопат. Если бы у тебя был мой брат, твоя жизнь стала бы ужасна.
Почему?
У матери был авитаминоз во время беременности. А потом ещё... Ну, одного из моих предков закопали живьём. А он очухался в гробу. И четыре часа пытался из этого гроба выбраться, даже зубами грыз. Потом его всё-таки откопали, он остался жив и поседел, всё закончилось более-менее нормально. Но позже выяснилась забавная деталь — многие в нашей семье стали увлекаться похоронным бизнесом. Видимо, это отпечаталось в генетических структурах. И до сих пор проявляется, почти в каждом поколении. Мой брат вот теперь... Короче, он хочет кого-то похоронить. Он пока ещё держится, но при случае запросто похоронит любого. Живьём. Его надо опасаться.
Эту историю мне рассказал Вырвиглаз, я просто вместо него Сеньку вставил. Скорее всего, он её, как обычно, выдумал. А я ещё немного допридумал: Вырвиглазова история заканчивалась на том месте, где его предка откопали, и ничего в его генных картах не отпечаталось.
Поэтому я и перебрался в другой дом, — закончил я.
Как интересно... А у меня отец стреляет хорошо, он в детстве даже чемпионом был. А у тебя отец чем занимается?
Он монтажник. Они же с твоим вместе работают.
Упырь промолчал почему-то. Я думал, что сейчас он скажет, что хорошо бы, чтобы его отец возил моего отца на работу, а мой отец дал бы его отцу отличные пассатижи, — это было бы здорово, но Упырь промолчал. Сидел, разглядывал комнату. Шея у него прыщеватая просто на редкость была, даже трудно определить, что хуже, шея или рожа.
А что мы будем делать в выходные? — Упырь принялся изучать потолок.
Подгорелая капуста чуть не выскочила обратно. Но я удержался.
Не знаю, — сказал я. — Как погода...
Я в Интернете смотрел, написано, что жарко. Может, за грибами сходим?
За грибами?
Ну да. За грибами. Или на рыбалку. Что вообще надо делать?
В каком смысле? — не понял я.
Ну чем вот ты занимаешься?
В школу хожу. Потом уроки делаю. Книжки читаю.
А летом? — продолжал допытываться Упырь. — Летом что делаешь? Вот сегодня? Ты сходил на работу, пообедал, дальше что ты будешь делать?
Лежать буду.
Я улёгся в койку. Задрал ноги на спинку.
Лежать? — удивился Упырь.
Лежать. Ты не пробовал лежать днём?
Зачем?
Мысли отличные в голову приходят. О разном. Ты вот знаешь, что все великие изобретения были сделаны либо лёжа, либо в сортире? Наверное, это не случайно. Эдисон лампочку в сортире изобрёл.
Лампочку Яблочков изобрёл, — поправил Упырь.
Лёжа, — добавил я. — Он лежал на топчане в комнатах Прянишникова, смотрел на ползающих по потолку клопов и изобретал лампочку. А до этого полчаса сидел в сортире. А потом уже её Эдисон изобрёл. Тоже в сортире. Жизнь происходит в сортире. Человек за всю свою жизнь почти год в сортире сидит.
Я тут прямо как Вырвиглаз стал рассуждать.
Упырь почесал голову.
Так что, для того, чтобы изобрести лампочку, достаточно сидеть в сортире?
Не, просто сидеть недостаточно, надо иметь талант. Если у тебя есть талант — можешь сидеть. А если таланта нет — сиди не сиди, ничего не высидишь. Вот наш сосед — Соловьёв. Тоже изобретатель. Как идёт в туалет, так вся улица знает, что он изобретает. В таком, знаешь ли, изобретательском экстазе пребывает... Стёкла дрожат. И что, ты думаешь, в жизни он изобрёл? Только самогонный аппарат, вот и все изобретения. Так что это дело такое, тонкое...
Я замолчал, принял сосредоточенный вид и уставился в потолок. Упырь не знал, что ему, бедолаге, делать. Он в очередной раз ощупал своими кефирными глазками комнату, поглядывал на меня, поглядывал в окно. Но я молчал, я не собирался ему помогать. Я ждал.
А этот гад сидел. Сидел, вертелся, затем снова взял «Последнюю войну». Так и продолжалось. Я смотрел в потолочную балку, Упырь читал. Читал. Жаль, что книгой нельзя подавиться.
Не знаю, то ли от усталости, то ли от капусты — тушёная капуста — замечательное снотворное, лучше сгущёнки, — я уснул. Проспал, наверное, час, днём всегда недолго спишь.
Проснулся от негромкого разговора. Оглядел вполглаза комнату. Никого. Разговаривали на крыльце. Я медленно, чтобы не скрипнули пружины, выкрутился из койки, аккуратно продвинулся к двери, выглянул.
На ступеньках сидели Упырь и Сенька. Сенька продолжал пребывать в парадном виде, только пиджак снял. Он что-то рисовал в блокноте, объяснял, обводил руками наш небогатый горизонт.
Я прислушался.
Судя по всему, Сенька вправлял Упырю бизнес-проект. По организации первого в области и в Нечернозёмном регионе кладбища домашних животных. Причём не абы какого, а европейского класса с VIP-боксами, с охраной, с подсветкой, — одним словом, солидное кладбище, для солидных людей, то есть для солидных животных солидных людей.
Интересно, где он его организовывать собирается? Неужели в нашем городишке? Вряд ли. Солидных людей у нас маловато.
Я стал слушать дальше и выяснил, что кладбище домашних животных должно образоваться всё-таки в областном центре — там целевая группа наличествует.
Много достаточно богатого народа, которому жалко своих тузиков и ромуальдов на помойку в обувных коробках выкидывать.
Я всё просчитал, — излагал Сенька, — клиенты у нас будут. Во-первых, там собачий питомник всероссийского значения, во-вторых, конный завод, в-третьих, Золотое кольцо. А иностранцы очень любят, чтобы их твари были не просто похоронены, а в значительных местах. Мы сможем выйти, таким образом, на международный рынок...
Упырь слушал, кивал серьёзно, будто на самом деле собирался заняться кладбищенским бизнесом. Я представил Ипатьевский монастырь в лучах заходящего солнца, представил маленькие аккуратные могилки возле древней стены, безутешных американцев и немцев, траурный звон... И как-то страшно мне стало даже, подумал я, что у брата моего может и в самом деле что-нибудь получиться.
Неосторожно наступил на половицу, она скрипнула, оба поглядели на меня. Я спросил:
Ну что, Сенька, сдох у Шахова пёс?
Что?
Собака Шахова сдохла, спрашиваю?
Нет пока, — вздохнул Сенька, — крепкая, тварюга, попалась. Но скоро сдохнет, я не сомневаюсь... Ладно, мне пора, много дел. Отдыхайте.
Сенька многозначительно кивнул Упырю и направился в большой дом.
Что он тебе предлагал? — спросил я.
Кладбище организовать. Для домашних животных...
Я бы на твоём месте не соглашался. Это он говорит так, что для домашних животных. А на самом деле первым закопает тебя.
Как?!
Так. Псих, я же тебе говорил. Закопает тебя для тренировки. Сколько времени?
Пять уже. Я прочитал, кстати, книжку.
Когда это?
У меня быстрочтение. Я в такую развивающую школу ходил, нас там учили всё делать быстро, быстро читать тоже. У нас был парень, так он вообще читал так — поглядит на страничку и уже всё, прочитал. У него было непосредственное восприятие действительности, минуя понятийный аппарат, он сразу воспринимал всё. То есть если он видел кучу рассыпанных спичек, то он сразу говорил, сколько их, как в «Человеке дождя», только он был не дурак, а вполне нормальный...
У меня ещё есть отличная книга, — попытался я его остановить, — называется «ЦРУ против СССР», я тебе уже рекомендовал...
А у нас нет библиотеки. Отец против книг, он считает, что книги набирают пыль и вообще держать книги — это пошло. Поэтому у нас все книги в компьютере, библиотека целая, сорок тысяч томов, там чего только нет, даже книги про охоту на Аляске, там, на Аляске, такие здоровенные утки водятся, и у них розовое мясо...
Я снял с полки «ЦРУ против СССР» и сунул Упырю, думал, может, он свалит. Куда там. Он сидел у меня почти четыре часа, до самого вечера, рассказывал про техники быстрого чтения и техники дальновидения, когда без всякого вооружённого глаза можно зрить вдаль, а потом сразу начинал про технику ниндзя, когда те без всяких приспособлений взбираются по совершенно гладкой стене...
Упыря вообще вдруг переклинило на всякие сверхвозможности, и в этот вечер я узнал о сверхвозможностях много. Как научиться задерживать дыхание на семнадцать минут с помощью особых упражнений для брюшного пресса, как печь специальные пироги — ешь и не толстеешь, даже, напротив, килограммы только тают. Как научиться дистанционному нокауту — концентрируешь в области солнечного сплетения энергию чи, а потом высвобождаешь её разом, и противник валится без сознания. Как овладеть секретами предвидения будущего — для этого достаточно научиться чувствовать лептонные потоки.
Как, как, как.
Как искать клады с помощью лаврового листа — его надо кипятить в лунной воде, а затем подвешивать на паутину, собранную в равноденствие. Как сварить обычные макароны так, чтобы из них получилась взрывчатка. И даже как прыгать с парашютом без парашюта, то есть вообще, просто так, используя внутренние левитационные возможности...
Когда солнце село, я уже знал столько, сколько мне не нужно было знать. Упырь говорил и говорил, а потом неожиданно замолчал, вспомнил про что-то важное. И удалился, оставив меня в глубоком дистанционном нокауте.
А ночью мне всё это ещё и снилось.
Глава 8
Афрокостромич
В этот раз Вырвиглаз зашёл. Свистеть не стал, проявил деликатность. Я проснулся, а в старом кресле сидит Вырвиглаз.
У меня в доме нет замков — у меня нечего красть, поэтому зайти может любой придурок. Например, Вырвиглаз. Я испугался, что этот гопник уже всё узнал и прибежал первым. Поглумиться, порадоваться, оказать, так сказать, всяческую поддержку.
Но он ничего не узнал; как только я увидел его рожу, так мне сразу так стало хорошо-хорошо. Потому что по физиономии у Вырвиглаза распространялся здоровенный фонарь. Насыщенного фиолетового цвета. Я бы сказал даже по-другому — вся гадкая рожа его представляла один большой синяк. Настоящее произведение искусства, мастер работал.
Ударился? — поинтересовался я.
Баторцы, — одним словом объяснил Вырвиглаз.
Понятно. Вообще-то мы с баторцами нормально
живём. Они далеко — это раз, потом они всё-таки сироты, как-то с ними не прикалывает бодаться, — это два.
Гораздо больше проблем с линейщиками — ну, с теми, кто за железкой живёт. С этими драки постоянно случаются. По разным поводам, а чаще всего просто так, по традиции. Иногда по-крупному дерёмся, но это редко. А с баторцами и вообще всё тихо. Ну, конечно, мелкие конфликты всегда случаются, но это не в счёт. А тут так Вырвиглаза разукрасить...
Ты похож на... Даже не знаю, на кого ты похож.
Жабы... — Вырвиглаз пощупал разбитую рожу. — Как теперь...
Ерунда, — успокоил я его. — Наденешь бандану, наденешь чёрные очки побольше, никто не заметит. Как, кстати, влетел?
Круто, — ответил Вырвиглаз и принялся рассказывать.
Дело было так.
Шёл Вырвиглаз к себе. По улице Тимирязева. Улица эта — самая криволокотная, пыль, песок, живут одни пенсионеры, а половина домов вообще пустует. На перекрёстке с улицей Кирова Вырвиглаз остановился, чтобы попить из колонки. Под той самой берёзой, где повесился Лёнюшка. Тупо, но наш народ почему-то верит, что в этой колонке вода полезная, наверное, потому, что Лёнюшка был хорошим дядькой, только вот алкоголиком. Поэтому каждый, кто тут проходит, пьёт воду.
Вот и Вырвиглаз тоже. Стоял, пил водичку, оздоровлялся. А потом увидел, как со стороны телевышки тянутся баторцы.
Летом всегда так. У нас в городе две школы и одно ПТУ, больше никаких учебных заведений нет. Кто хочет высшее образование получить, тот уезжает, все остальные или работать, или в ПТУ — в «табуретку», на слесаря-табуретчика. У батора лишних денег нет, поэтому всех, кому стукнуло шестнадцать, переправляют в ПТУ. В общагу. И они переносят туда свои вещи по улице Тимирязева, это самый короткий путь.
Баторцев было много, человек тридцать. Такая скучная процессия, она волоклась со стороны телестанции, пыля, обливаясь потом, ругаясь, вызывая у окрестных собак приступы бешенства. Надо бы Вырвиглазу пройти себе дальше, спокойно, никого не трогая, но Вырвиглаз удержаться не смог. Прислонился к самоубийственной берёзе, дождался, пока процессия приблизится, и сказал:
Привет, жабы, в новое болото ползёте?
В обычной обстановке баторцы вряд ли отреагировали бы, но тогда они были усталы и злы. И они немножко Вырвиглаза поколотили. Он пытался спасаться на берёзе, однако берёза не помогла и даже навредила — баторцы метко швырялись камнями. А один швырялся уж очень-очень метко и всё стремился попасть в лицо.
Одним словом, Вырвиглаз был бит.
И, судя по виду, жаждал мести.
Ну и что? — спросил я. — У тебя есть пара килограммов пластита? Взорвём их крольчатник? Или давай так, мы заберёмся к ним на кухню, и ты им в макароны высморкаешься. Или ещё что-нибудь ужасное совершишь! Это будет мощно! Или вот так...
Я сделал серьёзное лицо.
Вот. Сделаем так. Пойдём в лес, там у них в лесу есть кедровая роща... ну, где их дошкольная группа воздушные ванны принимает, фитонцидами дышат. Я буду прикрывать тылы, а ты, значит, выскочишь на поляну со зверскими криками, подбежишь к ним и хорошенько их изобьёшь! Как?
Ты что, издеваешься, что ли? — принялся надуваться Вырвиглаз. —Ты что это?!
Ну да, группа — это чересчур, тут ты прав, надо по-другому. Ты подкараулишь в лесу какого-нибудь сопляка из дошколят, изобьёшь его как следует...
Тебе что, крысы сегодня снились?! — спросил он.
Ладно, Вырвиглаз, я шучу. У тебя, видимо, есть план?
Вырвиглаз промолчал.
Вообще-то у меня сегодня отработка, — сказал я. — И у тебя, кстати, тоже.
Вырвиглаз на секунду задумался.
На пару дней можно и задвинуть, — хрюкнул он. — По уважительным причинам. Все так делают.
Ну, если только...
Тут я вспомнил, что никакой отработки нет, есть суровые трудовые будни на подсеке.
Я вообще-то на подсеку устроился, — сообщил я. — Так что до обеда всё равно не получится.
В рабство записался? — презрительно облизался Вырвиглаз.